Волчьи тропы

Регина Гумерова, 2023

Жители провинциального городка ведут спокойную жизнь, лишенную гаджетов и крутых машин, мечтают перебраться в большой город или попасть на бал в поместье графов, но они даже не подозревают, что люди, живущие в их заповедном лесу, остро чувствуют полнолуние и не зря ведут обособленный образ жизни. Откуда я это знаю? Я – одна из них, дочь вожака и его "любимый" бастард. Я – "обычная" девушка: читаю книги, лазаю по деревьям, исследую лес в поисках новых троп, работаю в кузнице и охочусь на диких животных. Впереди – моё последнее полнолуние и, если я не обернусь, то навсегда уйду в подземелья, чтобы жить в тени своей стаи. Но однажды самые страшные твари из сказок старой неней появляются в наших лесах, угрожая не только нашей тайне, но и всему нашему существованию. Смогу ли я обернуться и встать плечом к плечу с отцом в битве против зла или у меня другое предназначение?

Глава 9. Охота началась…

Утром меня разбудил громкий, почти яростный стук в дверь. Я вскочила и, подняв заслонку кузницы, столкнулась лицом к лицу с испуганным Алешей. Солнце за его спиной стояло высоко над горизонтом, а значит, охота уже в самом разгаре.

— Не может быть! — воскликнула я. — Как я могла проспать!

— Как ты могла не вернуться домой! — вскричал Леша, войдя в кузницу.

Он тяжело дышал и явно пребывал не в лучшем расположении духа. Я также не находила себе место, но по другим причинам. Стоит ли присоединиться к охоте, так сильно опоздав, или это лишь усугубит мою провинность?

— Эрика, где ты была? Я всю ночь не находил себе места! Если бы не этот комендантский час, я бы уже среди ночи был здесь!

— Комендантский час? — удивилась я, забыв о своих тревогах.

— Не важно! Почему ты не вернулась?

— А почему я должна отчитываться перед тобой? Ты кто мне? Брат? Или муж?

— Нет, — тихо прошептал он. — Но мог бы им быть.

— Ну, уж нет, — рассердилась я. — Надеюсь, я единственный бастард моего отца.

Алеша нахмурился, но ничего не ответил. Собираясь уходить домой, я, по привычке, проверила, всё ли убрано в кузнице. По пути решу, что делать дальше. Спустя минуту, я заперла кузницу и направилась к дому. Алеша последовал за мной, пребывая в молчании.

Город пах мокрым асфальтом и вылезшими на поверхность земляными червями. Я так крепко спала этой ночью, что не слышала звуков дождя. Выйдя быстрым шагом из душного города, я погрузилась в приятные ароматы влажного леса: травы, мха и коры деревьев. Я спешила домой, чтобы убедиться в том, что и так знала: члены семьи разбрелись по делам, в том числе на охоту. Не желая столкнуться с отцом, я выбрала тропу вдоль реки, через труднопроходимые дебри.

— Ты не подумай чего, я просто волновался… — тихо сказал Алёша, продираясь вслед за мной. — Ты же в курсе, к чему этот комендантский час?

Я остановилась и преградила Алёше путь. Он упрямо вздернул подбородок и буравил меня взглядом. Никогда не видела его в гневе, и даже сейчас он выглядел неестественно стойким.

— О чем ты говоришь? Ну! — упорствовала я.

— Нас хотят почистить, — прошептал он, приблизив свое лицо к моему, чтобы нас не услышали.

У меня перехватило дыхание, когда Алеша сложил для меня этот пазл.

— Что такое чистка стаи? — дрожащим голосом проговорила я, пытаясь не думать о догадках относительно роли хранителей во всем этом.

Он вдруг выпрямился и нахмурился.

— Ах да, ты же не дружишь с книжками…

— Я читаю книги… — процедила сквозь зубы я и зло посмотрела на хранителя.

— Вот и почитала бы!

Остальной путь мы проделали в полном молчании. Придется добраться до этих чертовых книжек по истории волков. Меня удивляло, как ловко Алеша продирается через, казалось бы, непроходимые тропы, там, где даже Иван побоялся идти за мной, когда в детстве пытался устроить мне нагоняй.

Присоединяться к другим охотникам нельзя. Я могла либо спугнуть зверя, либо попасть под обстрел своих же. В стае было негласное правило касательно охоты: если ты опоздал на сбор, то дальше группа идет без тебя, и ты ни при каких обстоятельствах не имеешь права присоединиться к охоте.

Охотники стаи несколько дней выслеживали стадо кабанов: нашли место их ночлега в густой чаще восточнее города, место кормежки, что они устроили на нашем картофельном поле, которое было уже изрыто этими наглыми тварями. И самое главное, им удалось вычислить тропу, по которой те изо дня в день ходили кормиться и возвращались. Лесорубы, незаметно от стада, сумели возвести на их тропе вышку для отстрела. Отец дал добро убрать старых самок, несколько лишних самцов и часть молодняка. Таково правило: убирать лишь тех, кто будет мешать выжить всему стаду зимой. Важно было оставить сильных самок для продолжения потомства, а самцы найдутся ближе к зиме, к брачному периоду.

Обычно я занимаю место среди лучников на вышке, но сегодня им придется обойтись без меня. Отец меня убьет! Порой охота продолжалась в течение нескольких часов — часов полнейшей тишины, поэтому на отстрел кабанов берут только самых терпеливых. Миша не из их числа. Отец собирался заняться ковкой, Марина готовит место для новых шкур, значит, оба направляются в кузницу. Думаю, Федор точно на охоте, может быть, и Тони. Но они скорее загонщики, нежели стрелки. В стае не так много лучников, способных попасть в кабана с большого расстояния и убить его одним выстрелом. Но теперь у них есть Иван.

Щенков разрешалось брать только на особые охоты, что проводятся всего несколько раз в год. Я умудрилась опозориться на первой же охоте, куда с таким трудом смогла попасть. Когда кабан понесся на меня, я залезла на самое высокое дерево, и оставшуюся часть дня охотники пытались меня оттуда снять. Через несколько дней отец выдал мне один из луков, сделанных Федькой, и наказал ходить на уроки стрельбы к дяде Андрею. Тот был и есть лучший стрелок в стае и верховодит отрядом охотников. Он самый сильный воин стаи, а по правилам волков, если вожак падёт в бою, то такой воин сможет занять его место, чтобы закончить битву.

Когда меня снова взяли на охоту, моей радости не было предела. Я стояла на башне, стискивая в руке лук, сердце выскакивало из груди, а стрела дрожала на тетиве. Я была так взволнована и напугана, что, когда пришел мой черед стрелять по кабанам, мною овладела кровожадная сущность. Когда я очнулась, то сидела над трупом маленького кабанчика и, судя по вкусу во рту, загрызла его зубами. Кабанчика пришлось закопать, я не могла его предоставить стае. Позже мне рассказали, как трусливо я снова сбежала с охоты, когда кабаны побежали на нас, и как долго меня не могли отыскать.

Мне потребовались годы охоты в одиночестве, чтобы научиться более-менее справляться с собой. Приходилось подчищать за собой, закапывать растерзанные тела животных, не имея возможности объяснить эти расправы отцу. Поэтому кровожадную сущность я стараюсь не выпускать, и это мне почти удается. Главное, не увлекаться охотой и не пугаться слишком сильно. Да, наслаждения от этого действа меньше, зато добыча целее. Пришлось долго доказывать свою ценность и мастерство, чтобы меня стали брать на охоту. В этот раз я пометила свои стрелы зелеными перьями, чтобы никто не присвоил себе мою добычу, уговаривала отца освободить меня от кузнечных дел, а на охоту в итоге так и не попала…

К дому я подходила почти ползком, чтобы тайком узнать, кто там остался. Алеша куда-то испарился, говорить нам было не о чем. Я оттолкнула мысли о чистке, сейчас это не главное. По двору сновали хранители, готовя ледники для мяса; дети бегали, играя то ли в прятки, то ли в догонялки, и едва не выдали меня, когда я уселась под окном своего дома.

— Я тебя нашла, Эрика! — закричала девчушка с черными косичками, и я грозно шикнула на неё, чтобы отпугнуть от своего укрытия.

Но судя по звукам и запахам, доносившимся из нашего жилища, там никого, кроме Оксаны, моющей посуду, не было. Поэтому я уверенно вошла и направилась в свою комнату.

В доме я занимала угловую комнату, где западное окно выходило во двор, на растущую у входа сосну, а южное — на лес, на тропу к городу. В дальнем углу стоял платяной шкаф со скрипучими дверцами. Я почти не пользовалась им, вешая туда одежду не по сезону. Рядом, ближе к южному окну, располагалась односпальная кровать с сетчатым основанием и металлическими спинками. Я вошла в комнату и углубилась в стоящий у стены комод, чтобы выбрать одежду для охоты. Четыре выдвижных ящика, доверху наполненных разномастной одеждой, большую часть из которой я не надевала. Над комодом громоздились мои книги, выставленные на трех высоких полках стеллажа. Вот и всё убранство моей любимой обители, моего дома внутри дома волков.

Оксана подогрела для меня еду, пока я переодевалась в удобную для охоты одежду и фиксировала кожаный пояс. Завтракать пришлось поспешно и тем, что осталось от завтрака волчьей семьи.

— Ты собираешься присоединиться к охоте? — настороженно спросила Оксана, не глядя мне в глаза — кажется, она теперь меня побаивалась.

— Что за глупый вопрос! Закон запрещает! — рыкнула я и, оставив пустую тарелку на столе, вышла из дома.

Во дворе я закинула за спину небольшой лук из дубового прута и колчан с десятком стрел зеленого оперения. Я принялась аккуратно закреплять крагу на левой руке и направилась в самую чащу леса на северо-востоке — излюбленное место диких кабанов и прочей вкусной живности, которая по понятным причинам почти полностью покинула нашу часть леса. Крагу сделала для меня Марина из плотной кабаньей кожи, и теперь это была единственная моя защита от тетивы лука. А сшитые ею напальчник и защитный нагрудник я не надевала, потому что пальцы уже давно загрубели, и тетива не резала их. Слишком много кожи для волка, ненавидящего ее. Хотя и под крагой кожа потела, а шнуровка с трудом удавалась мне, особенно в первое время. Сейчас я приноровилась затягивать её одной рукой, помогая зубами. Ветер приятно холодил мою кожу под льняными брюками, и я могла вдыхать свежий лесной воздух каждой клеточкой тела. Кроме левого предплечья и пояса, затянутых в кожу!

Я продвигалась всё дальше на восток и вскоре вышла на дорогу, соединяющую поместье с городом. Над трассой стоял запах нагретого асфальта и испарений после утреннего дождя. Я едва не задыхалась от вони, столь сильно контрастирующей со свежестью леса. Перебежав шоссе, я скрылась в тени высоких дубов, растворилась в их прохладе и ароматах. Мне нельзя было подходить близко к вышке или пересекать тропу кабанов. Но они оставались справа от меня, я же направилась в другую сторону, где обитало много разной живности, что я могла бы добыть для семьи и сгладить свою провинность. Думаю, несколько белок и зайцев смогут выпросить мне прощение у отца за прогул. Тем более мамА любит их мясо больше кабаньего, оно нежнее. Особенно хорошо ей удается тушеный заяц с овощами и картофелем. У меня потекли слюнки от всех промелькнувших в голове блюд мамА, и я вспомнила, что неплотно позавтракала. В животе грустно заурчало, и я резко остановилась, чтобы не спугнуть своих будущих жертв. К сожалению, там же обитало несколько одиноких самцов кабана, но охотиться на них в одиночку было бы крайне безрассудно. Холодок пробежал по моей спине. Я поправила короткий нож, висевший на поясе, и два метательных ножа, незаметно спрятавшихся за спиной, в кармашках пояса.

Углубившись в восточный лес, я увидела среди старых поломанных лип заброшенный бревенчатый домик, уже потемневший от времени и стихий. Покрытие крыши давно разобрали на нужды стаи, но костяк мамА заставила сберечь. Она боялась, что ей придется доживать в нем старость, как пришлось её матери.

Отчего-то мне вспомнился один из вечеров в этом доме, когда мы собирались у растопленной печи. Неней разлила всем по огромной кружке черного чая с какими-то травами, щедро добавила теплого молока и поставила на стол вместе с двумя тарелками чак-чака. МамА посылала нас навещать неней хотя бы раз в неделю: отнести ей продукты, наколоть дров и провести уборку. В отличие от моих братьев, что считали эти дела повинностью, мне нравились походы к неней. Здесь вкусно кормили, а вечер всегда заканчивался хорошей сказкой. Неней накинула шаль на озябшие плечи, хотя в доме было и так слишком жарко от натопленной печи. С тех пор, как она перестала обращаться, неней стала быстро стареть и много болеть. Она в очередной раз напомнила нам, чтобы мы ели, хотя наши животы были уже натянуты до предела. Думаю, неней была единственной, кому удавалось накормить волка досыта и даже больше. Она села у печи, в деревянное кресло-качалку, обтянутое коричневой кожей, и, взяв в руки пиалу с чаем, смачно отхлебнула. Я восхищалась ею, особенно в те дни, когда она не пыталась выгнать меня скалкой со своего двора, напрочь забыв, что уже разрешила мне присутствовать на семейных посиделках, и когда не звала меня презрительно «Урыс» или еще кем похуже. Хотя её слов я не понимала, но признавала в нем ругательство.

Я услышала вдалеке характерный треск кожуры орехов или желудей и, оторвав себя от теплых грез, направилась туда, ступая осторожно и почти бесшумно. У подножья орешника сидела белка, вцепившись острыми коготками в лесной плод. Я очень медленно сняла со спины лук и потянулась за стрелой, когда зверек вдруг насторожился и, обвив длинными скачками соседний дуб, скрылся в густой кроне. Что ее спугнуло? Я была бесшумна, как ниндзя!

Я закрыла глаза и прислушалась, стараясь игнорировать стук в ушах от нетерпения и досады. До меня донесся щебет птиц с верхушек деревьев, стук дятла на северо-востоке и тяжелое дыхание позади, словно где-то поблизости была лошадь. Наверно, фермерская сбежала. В листьях копошились ежи, несколько зайцев расположились чуть восточнее, что было слышно по характерному стуку лап и чавканью. Белка до сих пор пряталась в густой листве высоко надо мной, я чувствовала, как она наблюдает, но знала: последовать за ней, значит загнать её в дупло, откуда не смогу ее выманить. Значит, зайцы.

Я направилась на восток и притаилась в кустах рядом с одним из длинноухих зверьков. Убрав лук, я достала нож и короткими осторожными шагами двинулась вперёд. Заяц не видел меня, он был слишком увлечен сочной зеленью, что покрыла полянку под старым дубом, а хруст заглушал ему прочие звуки. Я стиснула рукоять, с трудом удерживая себя на месте, и дала себе время успокоиться. Сердце настойчивее стучало в ушах, а мысли в смятении разбегались. Мне стало труднее дышать. Нужно отступить назад, пока не возьму себя в руки. И вдруг меня окутало зловещее спокойствие… Только не сейчас!

Я шагнула вперёд и стала красться к своей жертве, пригнувшись ближе к земле. Заяц почуял угрозу, когда я была уже близко. Встав на задние лапы, он перестал жевать и внимательно огляделся. Я была позади, в мертвой зоне, невидимая для него. Наслаждаясь его тревогой и неведением, я слушала, как его сердце забилось быстрее, как он напрягся в сомнениях: убежать и оставить вкусную еду или остаться. А мои мысли занимала дилемма: дать ему убраться и продлить погоню или покончить с ним на месте? Заяц вдруг сорвался с места и длинными прыжками поскакал вглубь леса. Я тут же направилась за ним, перепрыгивая корни деревьев и высокую траву, обходя все лесные препятствия, но не прячась, а держа наготове нож. Я чувствовала себя ветром: быстрым, сильным, порывистым и ловким. Заяц мог развить хорошую скорость, но я видела, чувствовала, знала, что без труда нагоню его, если захочу, но я не хотела прерывать любимую часть охоты — погоню. За ним тянулся сладостный аромат страха смерти, страха боли, страха, что догонят… И я, как ищейка, шла на запах.

Вдруг меня привлек новый запах, знакомый, и я тут же остановилась. Мой разум сразу же охладел и насторожился. Я осмотрелась, с трудом соображая, в какой части леса нахожусь и откуда пришла. Заяц за это время убежал слишком далеко, чтобы я сумела его догнать, но я все равно не планировала следовать за ним. Не теперь, когда я была так близко к тропе кабанов, куда мне нельзя было подходить. Тони… Он был где-то поблизости, совсем рядом, но вряд ли учуял меня. Я шла с подветренной стороны и могла бы подойти к нему незамеченной на расстояние недолгого взгляда украдкой. Я подавила желание преследовать Тони, понаблюдать за ним, увидеть его краем глаза, и пошла обратно, подальше от кабанов и охоты моей стаи.

Кровожадная сущность снова взяла надо мной верх… Как я могла допустить такое? Теперь я и зайца упустила, и белка сбежала, но я не могу вернуться с пустыми руками. Слишком много на сегодня проколов, чтобы отец простил мне это. Ни оружия не выковала, ни мяса в дом не принесла. Я осознавала, что не успею в кузницу к обеду, как и забежать к Кате.

Я продиралась сквозь кусты дикой малины, яростно лупя по ним ножом и осознавая, что наверняка был обходной путь и за зайцем я бежала точно не этой тропой. Но мне было все равно, я хотела выпустить пар, и дикие кусты, колючие и упрямые, были как раз тем, что мне сейчас было нужно. Выйдя из малинника, я мрачно огляделась, решая, в какую сторону можно пойти, чтобы вернуться домой, не наткнувшись на своих же. Пройдя несколько километров вглубь леса, я прислушалась. Где-то вдалеке кричала кукушка, в траве стрекотали кузнечики, мимо пролетели две стрекозы, лишь на мгновение зависнув у моего лица. На коре молодого дуба возле меня я заметила глубокие борозды, кажется, оставленные кабаном средних размеров. Не может быть! Похоже я напала на след самцов, что ошиваются на северо-востоке леса, и теперь я хотя бы знаю, где нахожусь. Тут же мне подумалось, что не будет большого ущерба, если одного из них я сегодня принесу домой. Разум кричал, что это самоубийство, но я-то понимала, что самоубийством будет вернуться домой без добычи.