Сквöзь этö окнö я не вижу зäкäт

Призрак Алекс Робин

Прошло немало лет с того дня, когда Луми Снёман, финскую девушку из богатой семьи, жестоко предали, и, наконец, она готова вновь покинуть родной дом, чтобы учиться в университете. Но призраки прошлого не дают ей распрощаться с, казалось бы, забытыми всеми трагедиями, и теперь Луми потребуется немало смелости, чтобы встретиться лицом к лицу со своим ночным кошмаром и начать новый этап в жизни, полный мистики, загадок и слёз.

Глава 6

— Подожди, то есть ты весь вечер провела с Кости!? — вскрикнула Карин за ужином.

— Да, — мрачно ответила я.

— Ах! — Карин прикрыла рот двумя руками и открыла глаза так, словно они вот-вот выпадут из глазниц, — Да ладно! И что, как прошёл вечер?

— Да не знаю…

— Слушай, Луми, тебе уже двадцать! Дай пареньку шанс! Уверена ты опять корчила из себя равнодушную стерву.

— Ты же прекрасно меня знаешь, и прекрасно знаешь, почему я так делаю…

— Ох, ты опять за своё. Ты всё ещё думаешь о…

— НЕ ПРОИЗНОСИ ЕГО ИМЯ! — я резко вскочила и обронила стул. Карин уставилась на меня, словно на сумасшедшую. В руке я крепко держала вилку. — Прости меня, пожалуйста.

— Ничего, я понимаю.

Поставив на место стул, я продолжила.

— И да, я всё ещё думаю об этом.

Отложив завтрак, я взяла своё пальто и уже было направилась к двери, как Карин окликнула меня.

— Ты куда это постоянно уходишь?

— Мне нужно прогуляться.

— Хочешь я с тобой?

— Нет, спасибо, я лучше одна.

— Погоди, — Карин подбежала ко мне и дёрнула за рукав пальто, — Ты же знаешь, что мне можно рассказать всё. Давай вместе решим эту проблему.

— Да что тут решать. Он прав, ничего не изменить.

— Кто этот «он»? Кости?

— Да, — я решила соврать, ибо знала, что о Мори лучше никому не рассказывать. А если бы сказала нет, то Карин начала бы меня преследовать, чтобы узнать кто этот он.

Когда я подошла к «дому» Мори, я крепко сжала руки в кулаки. Я чувствовала горечь в горле, а нервы были на пределе. Теперь всё вокруг напоминает мне о том страшном дне.

— Мори! — крикнула я, едва войдя в дом, — Мори, я пришла!

— Здравствуйте, я очень рад! — донёсся голос из комнаты в конце коридора, — Проходите сюда!

Мори сидел в углу комнаты и, как всегда, смотрел в окно. Когда я вошла, он резко встал на свои прозрачные, исчезающие в воздухе ноги.

— Как прошёл Ваш отбор в команду по песапалло?

— Хорошо, — резко сказала я.

Мори не ожидал от меня такой дерзости.

— У Вас что-то случилось?

Я поняла, что уже не могу сдержать слёз. Упав на пол, я начала рыдать. Мори подлетел ко мне. Он взял меня за руку, и, казалось, впервые в жизни я смогла почувствовать его прикосновение. На миг мне показалось, что это был настоящий, живой молодой человек, а вокруг нас не старое заброшенное здание, а огромный зал для танцев. Я почувствовала себя маленькой девочкой.

Мори…

Я открыла глаза. Но нет, передо мной сидел не человек, а что-то похожее на человека. Призрак пристально смотрел на меня, в его глазах я видела лишь тревогу и печаль.

— Вы можете рассказать мне обо всём. Поверьте, так будет только лучше.

Но я продолжала плакать.

— Знаете, когда я хочу о чём-то подумать, я сажусь в тот угол. Оттуда из окна расстилается прекраснейший пейзаж. Пойдёмте за мной, я покажу вам.

Нехотя я встала. Мори указал мне угол, где сам сидел пару минут назад.

— Ну же, садитесь. Вот так, а теперь посмотрите прямо туда.

Из-за слёз всё казалось расплывчатым, но когда я вытерла их рукавом, я наконец увидела то, о чём мне говорил Мори. На улице уже было темно, и лишь редкие огни фонарей просачивались сквозь умирающие ветки осенних деревьев. Окна выходили на поле, где пасутся кони, а вдали виднеется озеро, за которым выглядывает лес. Где-то справа стоит красная ферма, свет которой отражается в спокойной бездонной воде озера. В окнах фермы видно, в комнате то и дело устало бродит хозяйка.

— Здесь особенно красиво, когда алый закат, — добавил Мори.

— Ты же говорил, что в твоём доме нет окна, сквозь которое ты мог бы увидеть закат.

— К сожалению, да, но облака всё равно окрашиваются в розовый.

— На лугу мчатся кони, и их грива светится огненно-красным цветом. Они так свободны, у них нет никаких проблем. Интересно, они помнят своё прошлое? Хотя что им помнить…

Мори сел подле меня.

— Пожалуйста, расскажите, что Вас тревожит? Если Вы выговоритесь, Вам станет гораздо проще, обещаю.

Я долго не решалась начинать этот разговор, но Мори был крайне настойчив. Да и мне, честно, почему-то хотелось с ним поделиться своей трагедией. Я посмотрела в его тоскливые глаза. Интересно, что же скрывается за ними? Сколько боли было на его веку? Скольких людей он видел за свою жизнь, сколько судеб? Эти глаза гипнотизируют. Помимо печали в них также есть любовь и желание жить. Но жить теперь он может лишь издалека, выслушивая мои глупые истории. Тогда, почему бы и…

— Это сложно, — едва слышимо произнесла я, — Всё дело в парне.

— У Вас есть молодой человек?

— Нет, что ты. Каждый, в кого я влюбляюсь, в итоге использует меня. Кому нужна я, а не мои деньги? Конечно, моё происхождение не скроешь. Как бы я ни пыталась создать видимость обычной финской девушки, рано или поздно все узнают правду о моей семье. Поэтому я не принимаю комплименты в свой адрес. Для меня это оскорбление. Уж лучше быть одной, чем оказаться в очередной раз так жестоко брошенной.

Мори смотрел мне прямо в глаза, и это начало смущать меня. Я отвела взгляд в сторону.

— Я расскажу, но, прошу тебя, не надо указывать мне на мои ошибки. А то каждый знает, как бы он поступил в такой ситуации, как бы выкрутился, словно они жили моей жизнью! Конечно, легко тыкать носом в чужие грехи, а не в собственные…

— Обещаю.

— Спасибо. Тогда, — я уселась поудобнее и вновь начала наблюдать за миром через окно, — Я начну. Это было пять лет тому назад, когда я встретила его, Михаила Стённрода. Шестнадцатого октября, как и обычно, мои родители устраивали маскарад. Мне было пятнадцать, а в тот день у моей одноклассницы был день рождения. И, само собой, пить шампанское в компании стариков, отдыхающих, словно они короли жизни, мне не хотелось. К тому же оркестр каждый год играл одну и ту же музыку. И, как на зло, именно в тот самый день Карин, моя лучшая подруга, заболела, так что я была совсем одна.

Когда я отстранённо попивала шампанское, мыслями веселясь на дне рождения у подруги, ко мне подошёл он. Он был в элегантном белом костюме, чёрной блузке с красным галстуком, а запонки на его рубашке были, пожалуй, дороже, чем весь наш дворец в Каяани.

«Почему такая красивая девушка стоит в одиночестве?» — спросил он и сразу же засмеялся. «Если ты так хотел привлечь моё внимание, то тебе пора уволить своего пикап-тренера» — ответила я, и он засмеялся ещё громче. Вот так мы и познакомились. Скажу честно, в тот день он был единственным лучиком света. «Пойдём на улицу? Подышим свежим воздухом» — предложил он после трёх бокалов шампанского. «Но там же дождь» — отметила я, взглянув в окно. Тем не менее, он уговорил меня выйти с ним на улицу. Оказалось, ему нужно было вовсе не насладиться запахом леса, а покурить. Он предложил мне сигарету, а я, подвыпившая, согласилась.

Весь маскарад мы провели вместе. Мы оба поначалу пытались показать себя в лучшем свете, а потом шутили на пошлые темы, смеялись над неуклюжестью остальных, да и без конца выходили покурить.

Когда маскарад закончился, мне было очень трудно расставаться с Михаилом. А спустя пару дней я поняла, что влюблена в него. Знаешь, было в нём что-то очаровывающее: приятная внешность, дорогая одежда и свобода в общении. Я позвала его на свидание, но мы решили не идти в ресторан, как это обычно делают богатеи. Мы встретились на торговой площади, купили по бутербродам и просто гуляли по улицам в центре города. Тогда он рассказал мне, что всю его семью убили, пока он был на стажировке в Лас-Вегасе, и у него никого нет. В тот момент мне стало так жаль его, что мне полностью снесло крышу.

Мы поцеловались на заре на колесе обозрения, с того момента и началась наша любовь. Каждый день он встречал меня после школы, мы шли играть в автоматы, и только ближе к десяти я возвращалась домой. Само собой, скрывать свои отношения с Михаилом я не могла, ведь до этого родители пристально следили за мной, а моё расписание было расписано на месяцы вперёд. И когда я начала возвращаться домой поздно вечером, родители сразу же обо всём догадались. Они даже не спросили, с кем именно я встречаюсь, им было всё равно. Но больше всего мне досталось от того, что у меня в рюкзаке нашли пачку сигарет.

Я целый месяц провела под домашним арестом, ко мне приходили репетиторы, меня не отпускали даже на тренировки. Честное слово, я пыталась забыть его! Но сердцу не прикажешь. Я была влюблена во всё, что с ним связано: я любила его золотые волосы, его изумрудные глаза; я любила то, как он прихрюкивает, когда смеётся; я даже полюбила запах табака, который до этого вызывал у меня лишь отвращение. Я даже начала учить русский, так как это был его родной язык.

Всё напоминало мне о нём. Смотря на себя в зеркало, я видела его сияющее лицо. Наслаждаясь зарёй, я вспоминала наш первый поцелуй.

Когда моё наказание закончилось, я первым делом встретилась с Михаилом. Он забрался ко мне в школу и сидел весь день в мужской раздевалке. Каждую перемену я проводила с ним, сидя в обнимку и нашёптывая друг другу нежности.

Мы использовали любой момент, чтобы встретиться. Вместо обеда в школе, я уходила в кафе с Михаилом. По дороге на тренировку я также виделась с ним. Конечно, нам этого не хватало, мы хотели всё время быть вместе, но иного выбора у нас не было.

Во время весенних каникул Карин и её подруги пригласили меня на неделю в Эстонию на дачу общей знакомой. Я договорилась с Карин, что я якобы поеду с ними, хотя на самом деле у меня были совершенно другие планы. Карин долго злилась на меня, но согласилась помочь. И для всех в этом мире на весенние каникулы я поехала в Эстонию, хотя решила остаться в Хельсинки с Михаилом и жить с ним эти несколько дней.

Первое, что меня удивило, так это то, что его квартира была обшарпанной, старой, и везде воняло какой-то тухлятиной. Тогда он сказал мне, что после смерти родителей их кампания обанкротилась, и теперь он вынужден жить в захолустной квартирочке и начинать всё заново. Тогда я почему-то поверила ему, причём, напротив, мне стало ещё больше жаль его.

Само собой, за ту неделю наши отношения перешли на новый уровень. На третий день Михаил сделал мне предложение. Он сказал, что души без меня не чает. «Ты — именно та, кого я искал всю свою жизнь», — говорил он, — «Дай мне обещание: когда тебе исполнится восемнадцать, ты выйдешь за меня.» Я ответила: «Обещаю.» На следующий день мы купили кольца.

Каникулы заканчивались, и мне как никогда становилось грустно. Мысль, что совсем скоро мне придётся сидеть часами в школе, кое-как находить возможность встречаться с женихом, с каждым днём всё больше омрачала мой разум. И в тот самый день, когда я собирала вещи, Михаил предложил мне сбежать. «Сбежать, оставить проблемы позади, неужели тебе этого не хочется? Мы начнём новую, прекрасную жизнь, вдали от назойливых родителей! Мы построим свою семью, мы увидим весь мир… Обещаю, мы вернёмся, когда захочешь.» — вот, что он сказал мне. Я понимала, что сначала мне нужно закончить девятый класс, без этого никуда. И Михаил, благо, принял это. В итоге мы договорились сбежать сразу, когда закончу среднюю школу.

До назначенной даты оставалось совсем немного, как раз время попрощаться со всеми друзьями. Карин была очень расстроенной, но она была рада видеть меня счастливой рядом с ним, поэтому она согласилась снова прикрыть нас.

Наступил тот роковой день. Мы договорились уехать рано утром, пока прислуга и родители спят. Ночью я собрала всё самое необходимое. Конечно, я не могла уйти не попрощавшись, и я оставила записку в своей комнате, где написала, насколько сильно я люблю своего жениха, и какая счастливая совместная жизнь у нас будет.

Но самое страшное было то, что Михаил попросил меня взять с собой как можно больше денег, ведь нам нужно с чего-то начинать. Я стащила из сейфа около двухсот тысяч евро.

Михаил обещал приехать на своей машине, поэтому, когда я видела его, выходящим из такси, я сильно разозлилась. Я была согласна на воровство, но не на угон машины. К тому же разум потихоньку начал возвращаться ко мне, ибо я заподозрила что-то неладное. Такси, тем более его руки были в перчатках. Зачем в июне перчатки? И знаешь, что он сказал мне на это? У него якобы сломалась машина, поэтому он не смог приехать на ней. Я уже готова была всё отменить, как он вновь начал бросаться обещаниями. Я согласилась взять из гаража машину, довольно дорогую, ведь других у нас и не было. Но именно та машина показалась мне самой незаметной, поэтому, не раздумывая, мы взяли именно её.

Вот так мы и поехали навстречу «счастливому будущему». И знаешь, сначала всё было хорошо. Мы доехали до Лахти, где позавтракали, а по дороге до Ювяскюля я уже совсем распоясалась. Мы ехали по автостраде, а я во всё горло подпевала любимым песням.

Весь день мы ехали на север, лишь изредка останавливаясь на заправках. Когда стемнело, мы уже подъезжали к Лапландии. Но я никак не могла заснуть, ведь Михаил, казалось, специально наезжал на всевозможные кочки. Я всё предлагала ему остановиться в каком-нибудь отеле, но тот уверял меня, что нам нужно как можно скорее прибыть в Швецию, ведь нас уже наверняка ищет полиция всей Финляндии. «Неужели не лучше было поехать через Россию? Она ближе Швеции!» — всё повторяла я. Но он сказал, что на границе с Россией их могут не пропустить, потому что машина не была зарегистрирована на Михаила. А на границе со Швецией выехать из страны куда проще. Я тогда даже и не думала, почему мы решили уехать на машине, а не, предположим, на пароме до Таллинна.

Я была слишком влюблена в него.

Поздней ночью я начала жаловаться, что никак не могу заснуть. Тогда Михаил предложил мне коньяк. Не раздумывая, я выпила глоток, а за ним и другой. Спустя десять минут меня начало сильно мутить. Глаза закрывались сами собой, а звуки соединялись воедино. Я не могла шевелить руками, ноги тряслись. «Что со…» — но я не успела договорить, как заснула.

Через какое-то время я проснулась от того, как кто-то начал снимать наше помолвочное кольцо. Это был Михаил.

«Что ты делаешь?» — едва произнесла я. Меня всё ещё кружило, я едва могла разглядеть, что происходит вокруг. «Что ты делаешь?» — повторила я.

Но тот лишь крикнул: «Заткнись!»

Он украл моё кольцо, а затем стал вытаскивать меня из машины. Только тогда меня осенило. Я хотела была выбраться из его рук, но никак не могла пошевелиться. Моё тело не слушалось меня, я словно была парализована!

Михаил положил меня у обочины. Я заметила, как он начал пересчитывать деньги, что я стащила у родителей. Затем он вновь вышел из машины, чтобы снять номер и прикрепить новый, но было так темно, что я не смогла разглядеть новый номерной знак.

Наконец, когда всё уже было сделано, Михаил подошёл ко мне. На тот момент я уже могла едва двигать пальцами рук, но и эти движения давались мне с трудом. Он присел рядом со мной. По моему телу пробежала дрожь. «Что же теперь он собирается делать со мной?» — всё думала я. Но он только смотрел на меня. Я не видела его лицо, но чувствовала на себе его тяжёлый взгляд, взгляд с высока. Он засмеялся и бросил у моих рук пачку сигарет с дешёвой зажигалкой. «Вот, — сказал он, — Не могу же я оставить даму одну на обочине в лесу. Да ещё и ночью. Да ещё и в таком захолустье! Пусть у тебя будет хоть какая-то компания перед гибелью.»

«Почему?» — спросила я. «Да потому что меня достало, что я вынужден выживать в этом мире, пока такие как ты наживаются на наших слезах! Ты хоть когда-нибудь была в тех местах, где заправляет твой отец? Ты хоть раз видела, что там творится? А вот я знаю, и знаю на собственной шкуре, какие вы на самом деле. Мой отец погиб, добывая для тебя ужин. Сдох, как свинья, прямо на рабочем месте, когда мне было всего семь. И знаешь, что нам сказал твой отец? Что ему наплевать. Он даже не соизволил дать нам взятку, он просто как-то всё замял. Мы много раз обращались в суд, но на нас закрывали глаза. Твоя семья отобрала от меня всё, теперь пришла и моя очередь.» — вот, что он сказал. Перед самым уходом он плюнул мне прямо в лицо. Затем сел за руль и уже готов был уехать, как кинул на меня последний взгляд.

«Я знаю, о чём ты думаешь, — тихо произнёс он своим ледяным голосом, сливавшимся с шелестом хвойных деревьев, — Слишком примитивно, да? Слишком примитивно, чтобы быть правдой. Но… мне всё равно.»

Он нажал на газ, и уже через секунду машина затерялась среди свисающих с гранитных холмов хвойных деревьев. Лишь ускользающий гул всё ещё напоминал мне о нём, но и тот вскоре исчез, оставив меня наедине со своим страхом и разочарованием.

Ещё несколько минут я всматривалась вдаль, надеясь, что это всё произошедшее было лишь злой шуткой. Но Михаил так и не вернулся. Я обратила свой взор на бесконечно чёрные небеса, украшенные тусклыми алмазами. Я… я даже помню, о чём думала в тот момент. Я пыталась понять, как человек мог играть в такую сильную любовь? Неужели он замышлял это с самого начала? Была ли я его первой жертвой? Буду ли последней? Где он сейчас? Далеко ли? А может он всё-таки уже едет назад, ко мне? Или его уже поймали? Тогда почему меня никто не ищет?.. Вопросов оставалось много, я могла гадать хоть всю ночь напролёт, но вывод был один: я была слепа в своей любви к нему. Наверняка каждый раскусил его замысел ещё с самого начала, но не я. Возможно, кто-то даже пытался мне сказать это, но я наотрез не слушала. Мне не было жаль себя, я не грустила по утерянной любви. Я злилась на то, что меня обвели вокруг пальца. Он был прав, когда говорил о примитивности. Именно это и сжирало меня изнутри. Как примитивно… как подло… и как глупо было с моей стороны попасться в эту ловушку.

Только спустя полчаса я смогла пошевелить руками. Первое, что я сделала — это закурила. Нахал даже не пожалел отдать мне целую пачку недешёвых сигарет.

Всю ночь я пролежала на обочине, потому что никак не могла встать на ноги. Я не знаю, что было в том коньяке. Зато у меня как раз было время обдумать всю свою жизнь. Я поняла, зачем он предложил мне выйти за него — чтобы стащить купленные мною кольца; я поняла, почему он пришёл именно на маскарад — чтобы никто не заметил незнакомца. В общем счёте он стащил почти миллион евро, да и в кафе я всегда платила за него, ведь пожалела засранца!

— И как Вас нашли? — выронил Мори.

— За всю ночь по дороге не проехало ни одной машины, поэтому, когда я вновь начала ходить, я шла вдоль дороги, в надежде наткнуться хотя бы на бедную деревушку. Но Михаил, видимо, не спроста выбрал именно эту дорогу. Почти день я шла до ближайшего поселения. Когда я приблизилась к нему, я потеряла сознание. Очнулась уже в больнице в окружении полицейских.

— А что было потом?

— Если честно, я слабо помню. Я была в большом потрясении от произошедшего. Помню лишь то, что не говорила несколько дней. Мои родители не стали читать мне нотаций, хотя по отцовскому взгляду было видно, что ему есть, что мне сказать. Начала говорить я только с полицейским. И какого было моё потрясение, когда я узнала, что никакого Михаил Стённрода не существует. Единственное, что я знала, так это машина, на которой он уехал, и его лицо, но фоторобот никак не мог передать истинные черты его лица. И его отпечатки пальцев на мне не нашли, ведь он был в перчатках! Говорил, что так ему водить легче, а то якобы мозоли появляются! — я и не заметила, как начала переходить на крик, — И знаешь, что? Эти идиоты его так и не нашли!

Наконец я замолчала. Мори явно не знал, что мне ответить, поэтому решил продолжить сидеть молча.

— Но я его видела, — продолжила я, — В смысле, после всего этого. Конечно, мне понадобились недели, чтобы вернуться в нормальный распорядок дня. Мне казалось, что все вокруг осуждают меня. Само собой, газетные заголовки только и кричали о том, как богатенькую дурочку обманул какой-то русский паренёк с шведским именем! Я долго не выходила из дома, и лишь когда всё стихло, вышла погулять.

Это так жестоко. Одно дело просто обокрасть человека, а другое — влюбить жертву в себя. Моё сердце заледенело, я стала равнодушна ко всему. И вот однажды я гуляла по спальному району, где мы когда-то жили. Было темно, я была совсем одна. Но вдруг я услышала, как он звал меня по имени. Я посмотрела в сторону, откуда донёсся его противный голос. Сначала я никого не увидела, но потом пригляделась. За густым кустом виднелся силуэт. Я сразу узнала его. Я начала кричать, быстро позвонила в полицию, но стоило мне вновь повернуться в его сторону, как… он исчез.

Полицейские не приняли мои слова всерьёз, якобы это был плод моего воображения. Меня отправили на лечение в больницу после того, как в каждом человеке я начала видеть его лицо.

Понимаешь, он не просто аферист, он убийца. Он убил всё человечное, что было во мне, понимаешь!? И у меня такое чувство, что я уже никогда в жизни не смогу полюбить кого-либо. Я боюсь любви, потому что я боюсь вновь испытать эту боль. После всего, что я для него сделала, он бросил меня как половую тряпку! У нас с ним были общие шутки, мы придумывали русско-финские матерные слова, какие-то смешные выражения, у нас словно был свой маленький мирок! Я помню, как мы вместе рисовали картины, как мы танцевали в баре, как пели дуэтом караоке. Я так любила его. Я дарила ему подарки, выслушивала, когда ему было плохо… Ты думаешь, он всегда был идеальный? Вовсе нет, с ним было очень непросто. И я прощала ему всё! И когда он мог пропасть на несколько дней, и когда обманывал меня, когда уходил без объяснений. Ведь… любые отношения — это не просто, и я это знаю! Но я так любила его, что теперь никогда в жизни не смогу полюбить.

Я вновь разрыдалась, а Мори взял меня за руку. И снова почувствовала его прикосновение, словно он был живым.

— Прости, — промямлила я, — Прости, что снова расплакалась.

— Нет, Вы правильно делаете. Плачьте, не нужно ничего держать в себе. Не знаю, утешат ли мои слова Вас, но в своей жизни я повидал много плохих и хороших людей. У каждого были свои причины переступить черту, каждому из нас есть что рассказать. И куда бы нас не привела жизнь, плохих людей всегда наказывают.

— Не всегда. Его же не арестовали.

— Это лишь вопрос времени. Рано или поздно его поймают. Души таких людей гниют после смерти.

— Его душа уже гнилая… В те дни я была совсем одна. Карин пыталась поддержать меня, но я прогнала её. Больше она не приходила ко мне. Долгие месяцы я молчала, совершенно одна, взаперти. Я сама заперла дверь в душе, чтобы ко мне никто не пришёл. Я закрыла занавесками окна, чтобы не вглядываться в происходящее вокруг. Совершенно одна, запертая внутри себя. И, наверное, это стало образом жизни. Прошло пять лет, а ощущения всё те же.

Мори явно хотел поддержать меня, но всё ещё не знал, что сказать. Чему бы нас ни учила жизнь, но помочь другу словом, в тяжёлый момент так никто и не научился.

— Но тогда я кое-что поняла. Кое-что очень странное. Мне всегда казалось, что надежда — это самое дорогое, что у нас есть. Надежда помогает нам не сдаваться, успокаивает нас в трудный момент. Когда он бросил меня на обочине, я несколько месяцев надеялась, что это всего лишь глупая шутка. Я не выпускала из рук телефон, ждала звонка, думала, что он вернётся, извинится, и я вновь прощу его. Но когда эта надежда наконец умрёт, мне станет гораздо проще.

— Сначала я думал, что это с нашим обществом что-то не так, что-то не так с людьми. Потом я пришёл к мысли, что что-то не так на самом деле со мной, но я продолжал винить в этом общество. Ближе к концу я начал понимать, что я — такая же безумная часть этого общества, ровно как и Вы. Вы простите, я совсем не умею поддерживать людей в трудных ситуациях. Я такой же человек, как и Вы, только мёртвый. Призраки — не философы, мы не познали истину бытия, мы лишь заперты здесь, в мире живых. Но, — Мори положил свою ладонь и на мою вторую руку, — Я хочу, чтобы Вам стало лучше. Помните, как бы тяжело нам ни было, это лишь очередное испытание. Посмотрите на Ваши ошибки с другой стороны и улыбнитесь им, ведь только благодаря им Вы стали тем, кем сейчас являетесь.

— Мори, — перебила я его.

— Да?..

— А ты был хорошим или плохим человеком?

— Я?.. Хорошим или… плохим? Знаете, смотря для кого. У меня были и враги, и друзья. Одни говорили, что я само зло, другие — что я ангел.

— А почему так? Ты сделал что-то плохое?

— Не совсем, точнее… Это сложно сказать. И, если честно, я не очень хочу говорить об этом.

— Я тоже не хотела, но я же рассказала всё.

— Да, но я просто ещё не готов. Просто знайте, что вокруг меня ходит много разных сплетен. И многое из этого неправда. Но помните — люди всегда ошибаются. Что бы они про вас не говорили, почти всегда это неправда. Они будут видеть друг в друге только собственные ошибки, они готовы предать друг друга… Сколько бы хорошего вы ни делали, запомнят только плохое. Стоит дать им причину усомниться в вас, как они начнут вас презирать. Стоит вам один раз обидеть их, как вы станете их главным врагом.

— С тобой так и случилось? Ты дал им причину усомниться в себе?

— Можно сказать и так…