Русь Эзотерическая. Учителя и М-ученики

Ольга Манскова

Книга о духовном поиске в конце 90-х – начале нулевых. Посвящается тем, кто искал смысл… И не нашёл. О когнитивном диссонансе нашего времени.

Глава 2. Василь и Виктор. Заезд

«Взлёт всегда производится по команде: стоп!».

(из инструкции для самозанятых летающих йогов).

Василь уставился в окно. В почти непроглядную тьму. Под стук колес поезда, трясясь в прокуренном вагоне… Ощущая только движение железа и первозданное одиночество, он всматривался в очертания деревьев и в проносящиеся мимо столбы с фонарями. А настроение его, тем временем, неожиданно упало ниже отметки нуль. До стадии: просто жесть.

«Духовный поиск, блин, — подумал он. — Вечно меня тянет на странные приключения. И странные компании… В них скажешь „карма“, скажут — читали, скажешь „аура“ — скажут, слышали. Ага… Бла-бла-бла… А реальное что-нибудь изобразить — слабо? „Духовные Учителя в наше время не снисходят до чудес“ — пурга какая-то… Хоть кто-нибудь бы из них, хотя бы ради прикола, сотворил чудо. Опять двадцать пять — говорят, „каналы“ нужно открывать… „Выходи за грань возможного, ты всё можешь — главное, это поверить в себя!“ Как? Силой мысли? А мысли уже скисли… Лучше, надо было ещё в мае рвануть в Крым. Там ребята реальную йогу крутят», — размышления Василя в поезде, среди ночи и вынужденного бдения, радостными не были. А были весьма сумбурными.

К тому же, он и сам толком не знал, зачем втянулся в это приключение. Вышло как-то само собой… Как и многое в его жизни. Ну, пришла мысль съездить куда-нибудь и развеяться. Лето ведь. Пыль, жара… Не хотелось провести всё лето в пыльном и душном городе, постоянно квася в общаге пиво и зависая в компьютере. Тем более, он как раз ожидал деньги. Должны были привалить, за одну «шабашку». А вот новой работы пока что не наклёвывалось. И Катька, девушка Василя, уехала в Крым ещё в начале лета — и с тех пор поминай, как звали, ни письма ни привета. «Ладно, буду избавляться от чувства собственной важности и стирать личную историю,» — подумал Василь, подведя общие итоги своего положения.

Но, как только он решил отправиться в путь, всё стало складываться просто ужасно. Ему везло, как утопленнику. В этот же день, как оказалось, Олег уже успел отдать свою палатку, на которую рассчитывал Василь… какому-то Тушканчику, который тоже неожиданно намылился в горы и по дружбе одолжился у ребят палаткой. Кто успел, тот и съел! Пришлось Василю созваниваться с Алёнкой и срочно ехать к ней, чтобы успеть выцепить хотя бы спальник.

Алёнка — его бывшая однокурсница, и у неё оказались гости. И все какие-то странные: обкуренные, что ли… Пока Василь пил из вежливости некий «чаёк» подозрительной консистенции, Алёнкин младший братишка «засандалил», как он выразился, один кроссовок Василя в унитаз. Пришлось взять у Алёнки предложенные ею взамен теннисные тапочки её папы, а выловленный кроссовок отмыли и повесили сушить.

«Мелкий даун, уши некому надрать», — мысленно обругал Василь Алёнкиного брата, чья конопатая мордашка сразу же исчезла в комнате Алёнкиной бабки.

Обещанный «спальный мешок», который Алёнка разрекламировала по телефону, как «очень хороший», на проверку оказался старым, видавшим виды замшелым одеялом в цветочек, сбоку которого была вшита «молния». На немой укор Василя, хозяйка спальника отвечала, что он ничего не понимает в спальниках, а тот — просто чудесный. Культовая вещь. Её старшая сестра бывала с ним и на Грушинском фестивале бардов, и на толкинистских игрищах.

«Ну, теперь уж я из принципа поеду, — решил Василь. — Очень уж хреново всё складывается». Он был настойчивым, как злополучная ворона из анекдота, которая отправилась в полет с гусями, как «птица гордая, птица упёртая, но… шибзданутая…» Можно сказать, Василь просто обожал трудности. Должно быть, они не напрягали, а, наоборот, вдохновляли его на подвиги.

Итак, ему пришлось пить с Алёнкиными гостями чай. Не уходить же так, сразу. Все сидели с кислыми рожами за круглым, обшарпанным столом. Одна длинноволосая девушка, похожая на хиппи семидесятых, с фенечками из бисера, пыталась что-то бренчать на гитаре. Получалось плохо.

Про свой «чаек» Алёнка сказала друзьям и подружкам, что намешала туда всякого-разного из попавшихся под руку пакетиков, и вроде бы пургена в нем не присутствует, в чем она точно не уверена, а конопля случайно попасть могла. Одним из её гостей был Виталик. Видимо, как и Василь, он попал в эту квартиру и в это время совершенно случайно. Кажется, он хотел забрать, увести отсюда Анечку, которая уже хватила лишку. Культурный, интеллигентный парень в галстуке, он, хлебнув странного «чайка», услышал подобный комментарий и весьма переменился в лице. Даже слегка позеленел. Василь решил, на него глядя, что пурген в «чайке» всё же присутствует.

Пора было и честь знать. Гостям явно надоели хозяева, образно выражаясь: то есть, Василь поспешил ретироваться. И воспользовался уходом Виталика, поскольку одновременно с ним тоже проскользнул к двери. Анечкин парень (по всей видимости, уже бывший парень), был сильно разочарован и не вынес обидных шуточек и издевательств. Действительно, Алёнка и Анечка сильно перегнули палку и потешались над Виталиком, как только могли. Анечкин друг уходил мрачный, как демон, и решительный, как дух изгнанья. Василь, как только Виталик исчез в дверном проёме и шумно хлопнул дверью, расцеловался на прощание в коридоре с Аленкой, сказал пока-пока, и наконец-то освободился от странной компании.

А впереди него, по лестнице, закадрово шмыгая носом, ещё спускался бедный Виталик. Василю было жалко парня, но он решил, что тот сейчас не примет слова утешения и поддержки. И не стал догонять его на улице, хотя и там по-прежнему некоторое время шёл следом, пока, наконец, с ним не разминулся.

От выпитого «чайка» Василя вывернуло наизнанку где-то в районе улицы Маяковского. Он громко выругался, посидел немного на лавочке и поговорил с собакой. Которая ему сообщила, что в прошлой жизни она была очень грешным человеком.

«По-моему, что-то не так, — подумал Василь на этом самом моменте. — Действительно, не знаю, чего уж там они в чай намешали»… И он решил, чтобы прийти в норму, прямо здесь и тотчас сделать несколько пассов из Тансёгрити. Начал с «пробуждения защитного потока». Его слегка корёжило. Прохожие оборачивались.

Потом была последняя ночь перед отъездом. Василь, как обычно, играл, по очереди с Олегом, в компьютерные игры. Когда комп занимал Олег, Василь читал «Бродяг дхармы» Джека Керуака, отвлекаясь только на приготовление чая или кофе.

Незванно завалились гости: зашли знакомые ребята, которые гуляли ночью по Ростову. Узнав об отъезде Василя, они дружно снарядили его в дорогу, собирая в рюкзак всяческую «чешую». Ножик, кильки в томате, — «для ваших вегетарианцев, чтобы они слюнки глотали и облизывались, пока ты ешь». Карты Таро, вместо географической, — «для лучшей ориентации на местности». Закинули плавки, маску и трубку, поломанный пионерский горн, сохранённый Василем со школьных времён. И рыбу-дхарму: пластмассовую игрушечную рыбу, неизвестно когда, зачем и кем принесённую к Олегу. Рыба висела на стене, на верёвочке. А также, гости упаковали в рюкзак, не давая Василю вмешиваться в процесс, восьмой том Карлоса Кастанеды… И прочие, столь же необходимые в походе, мелочи.

Василь в это время рассказывал на балконе девушке, которую все звали Птахой, о семинарах Золотова. Ту откровенно плющило. Впрочем, для того, чтобы она «плющилась», много ума было не надо — хорошая крыша летает сама. Мимо них с периодичностью в полчаса пролетали, как метеоры, сброшенные с четвёртого этажа пустые банки из-под пива. Птаха под конец уже стала «видеть» энергетические тела прохожих и чуть не шагнула вперёд, став на перила балкона, в порыве вдохновения.

С утра, будучи с квадратной головой, Василь предварительно договорился по телефону и поехал к тому хмырю, который должен был оставить ему денег за «шабашку». Но, подходя к нужному дому, Василь понял, что дом оцеплен, поскольку перед ним стояли военные машины и бегали люди в камуфляже.

— Что там происходит, бабушка? — спросил Василь у ротозеющей старушки, явно местной.

— А, кто его знаеть-то… Звонили, сказали, дом, мол, заминирован, кто пойметь-то — можеть, шутят, а можеть — нет. Минёры, вишь, приехали…

— И долго уже этот цирк продолжается? — спросил Василь.

— Поди, часа два. Можеть, и поболя. Жителей, вишь, повыгоняли, ждём теперь.

— М-да, — только и промямлил Василь, подумав, что его невезение уже просто зашкалило. И теперь с ним даже перебор: уже около двух, а поезд приходит в пять с копейками… Причём, до отправления нужно и в общагу смотаться за вещами. На другой конец города.

Тогда Василь, уже мысленно похоронив свою поездку, двинул обратно.

Но деньги он все же получил. Чуть после пяти. Типус, у которого он шабашил, сам честно позвонил домой, где был только Олег. И договорился о том, что деньги занесёт, когда будет идти с работы. И занёс.

Но, поезд уже ушёл… Тот, на котором выехал Сергей. Однако, Василь знал название станции, до которой надо доехать. Впрочем, не зная, как добираться дальше, до Поляны.

«Как хреново-то всё складывается. Но я всё равно теперь поеду, — упрямо решился он. — Главное, что деньги на билет есть».

Василь взял набитый ночью ребятами рюкзак и отправился узнавать, когда будет следующий поезд в нужном направлении. Оказалось, в 21.30. Он взял билет и решил с вокзала уже никуда не выходить. Несмотря на то, что до прихода поезда оставалось ещё около трёх часов. При таком-то «везении» у него могли при повторном входе на вокзал возникнуть неожиданные проблемы. Поскольку мордовороты, стоявшие у «вертушки», ещё среди бела дня на него как-то странно посмотрели и потребовали паспорт. Видимо, им чем-то не понравилось его лицо.

Дожидаясь поезда, Василь сидел на платформе. И, под перестук проносящихся мимо тяжёлых вагонов, думал о проходящих мимо него людях. Наблюдая за ними от нечего делать. А думал он о них, как об энергетических телах, имеющих форму яиц. Поскольку знал, что, по Кастанеде, энергетические тела людей имеют именно такую форму. «Все мы — не более значимы в этом мире, чем пыль на асфальте. И все яйца, что ходят вокруг, даже и не знают, что они — яйца», — глубокомысленно решил Василь.

…Когда поезд в кромешной тьме приближался к незнакомой станции, о которой Василь абсолютно ничего не знал, кроме её названия, он, наконец, расслабился и «улыбнулся трудности пути», по совету какой-то эзотерической брошюры. Старая ржавая колымага даже не подъезжала, а очень медленно подползала к перрону. Но в вагоне по-прежнему было темно и все спали, в том числе и проводница, хватившая вчера лишку. Ну, и что с этим делать?

Василь решился и гневно пнул дверь проводницкой каптерки. Реакции не последовало. Тогда он пнул её вторично, ещё решительней. И, в конце концов, постучал по двери кулаком изо всей силы. Наконец, дверь служебного купе отъехала в сторону. Показалась помятая дама со свежим синяком под правым глазом. Она высунулась наружу и спросила зло:

— Тебе — чего?

— Подъезжаем, — мрачно ответил ей Василь, — а мне выходить.

Проводница, матерясь, приняла постельное белье и где-то надолго закопалась среди чистых и грязных наволочек и простынь.

— Припёрся, так рано разбудил, твою мать! — слышалось оттуда. — А мы ещё даже и не подъехали.

«Стоянка поезда — две минуты», — припомнилось Василю из расписания. Его рюкзак сейчас загромождал, полностью перекрывая, весь свободный проход. Вернее, то, что осталось от прохода. Остальное место было занято строем огромных тюков с каким-то барахлом, идущим на выход. Из проводницкой каптерки, теперь слегка приоткрытой, несло куревом и водкой, и по радио звучала песенка про толстый-толстый слой шоколада, который только и нужен кому-то от жизни.

Потом дверь в купе проводников резко захлопнулась. Свет в проходе погас. И Василь снова остался в одиночестве, болтаясь у выхода в тамбур в громыхающем железном вагоне. Перспектива проморгать эту чёртову станцию, когда поначалу уже показались первые дома, снова стала реальной. Казалось, теперь поезд снова шёл лесом.

Но вот, состав снова замедлился, раздался свист, и показался перрон. Перед самой остановкой с первой верхней боковой полки, тяжело пыхая и чертыхаясь, сгрузился некий дядя-шкаф. Молча отпихнул Василя, стоящего между тюками, и стал перекладывать и не спеша вытаскивать в тамбур свою многочисленную поклажу. Ту самую, которая захламляла весь проход.

Наконец, поезд, который двигался совсем тихо, резко притормозил и встал, как вкопанный. Проводница была вторично разбужена Василём лишь после полной остановки: ей удалось прикорнуть носом в полку для белья. Но теперь, виртуозно перепрыгивая на каблуках-шпильках через огромные тюки, с трудом попадая в незначительные пространства между ними, постоянно спотыкаясь и матерясь, она, с переменным успехом, пробиралась к выходу. И, в конце концов, завязла-таки где-то уже посредине плотно заваленного прохода.

Наконец, после дальнейших титанических усилий, проводница выбралась из затора. И вот где-то в тамбуре с лязгом откинулась железка. Выход есть! Василь остервенело рванул вперёд, пропихиваясь мимо мужика: тот возвращался за очередным тюком. Свой рюкзак Василю пришлось волочить за лямки, даже не пытаясь надеть его на спину: с ним бы он точно застрял в проходе. Но, пропихнуться мимо мужика и без того не удавалось: они оба застряли… Василь уже видел долгожданный перрон: там, в проёме, за тюками в тамбуре… Но тут поезд начал трогаться, а двери закрылись. И тогда Василь, изловчившись, всё же просочился в тамбур, остервенело рванув на себя рюкзак. Дотянулся, и с неожиданным злорадством сорвал стоп-кран. Поезд пыхнул и встал. И вот уже Василь лихо выпрыгнул наружу с последней, нижней ступеньки и придерживая впереди себя свой огромный саквояж, как большое пузо. Тут же следом за ним пошлёпались уже знакомые ему тюки, а следом — их хозяин.

Немного погодя, поезд снова, предварительно лихо свистнув, тронулся в путь. Только, уже без двух пассажиров. На перроне Василь огляделся. Вроде бы, других выходящих на этой станции не было. А он так надеялся… Что будет кто-нибудь ещё из тех, кто опоздал и тоже добирается сейчас до Поляны. «С прибытием!» — сам себя издевательски поздравил Василь.

Мужика с тюками тем временем встречала парочка таких же увальней, как и он сам; с большой тележкой. По всей видимости, это были муж и жена.

— Коленька, миленький! Я думала, когда поезд тронулся — всё, проспал! — заголосила женщина на весь перрон — и кинулась обниматься. Потом, бурно расцеловавшись, все трое взвалили тюки на тележку и вместе с ней начали перебираться через железнодорожное полотно. Они уходили в сторону, противоположную вокзалу. С тюками, тележкой и простым человеческим счастьем.

Стало тихо. Где-то поблизости громко стрекотали цикады. Здание вокзала казалось маленьким и уютным. Поскольку, было окружено деревьями и обилием сильно пахнущих по ночам цветов. Василь напился воды из питьевого фонтанчика и направился в светлое, полностью освещённое, пустое здание. Поездов больше, по-видимому, до утра не ожидалось: ни встречающих, ни пассажиров не наблюдалось нигде… Ни на перроне, ни внутри здания вокзала. Абсолютно никого. Даже окошко единственной кассы было прикрыто и наглухо зашторено.

Пустота; и огромное окно во всю противоположную входу стену. Ряд твёрдых и гладких полированных стульев, перегороженных между собою металлическими ручками.

Даже узнать, где в этом городе автовокзал, было не у кого. Все железнодорожники, вероятно, давно уже спали безмятежным сном. «Ох, если бы стулья не были такими, даже на вид, страшно твёрдыми. Или, хотя бы не было между ними этих ручек… Чтобы, если не поспать, так хоть прикорнуть сидя можно б было, — размечтался Василь.

Вокзальные часы показывали 3.02. Василь осторожно присел на краешек одного из жутких пыточных стульев и тупо уставился на циферблат. Мысли отсутствовали. Время шло медленно-медленно. «На полу было бы сидеть гораздо мягче. Но всё же, хоть совсем никого здесь нет, как-то неприлично», — вертясь на стуле, как на сковородке, подумал Василь.

Прошло ещё минут десять… Он поставил рюкзак к себе на колени и положил на него голову. Закрыл глаза, пытаясь заснуть. «Чёрта с два! Проклятые стулья!» — Василь вздохнул и снова приподнял голову. Пока он пытался заснуть, он отвернулся головой к кассе. А в здание вокзала в эту минуту бодро вошёл высокий подтянутый человек в защитного цвета робе. На плече у него висела средних размеров спортивная сумка. Он прошёл к стене, противоположной окошку кассы. Теперь незнакомец стоял сюда спиной и разглядывал расписание поездов. Василь приподнял голову и увидел эту спину. «Наш, — определил он, — Только, скорее всего, из другого города. Попробовать у него дорогу на автовокзал спросить… А может, сразу — на Поляну?»

Человек в робе посмотрел вбок, на вокзальные часы и обернулся.

— Виктор! — удивился Василь. Да, это был тот самый Виктор! С которым он совсем недавно познакомился у Сергея. Странно встретить его сейчас, среди ночи, на незнакомой станции… «Да, это судьба», — подумал Василь.

Впрочем, о Викторе он не знал почти ничего: там, в доме Сергея, Виктор о себе не рассказывал. Только бесконечно «протулял», по выражению Сергея, что-то там о сакральных числах. И о том, что дьявол и Бог, добро и зло — суть понятия человеческие и ошибочные, а для понимающих и продвинутых не должно быть ни добра, ни зла… И прочую эзотерически-грузовую лапшу. Но, надо отдать должное, он весьма заинтересовал Василя как некий беспокойный дух, что бродит по знакомым и, должно быть, жёстко теребит расхлябанно-восторженную братию начинающих эзотериков своими извечно нещадными вопросами. В частности, о том, кто они такие и чего хотят от жизни… Но, похоже, что эти докучливые вопросы весьма волновали и преследовали самого Виктора. Не давая ему покоя.

Здесь, на пустом вокзале, всё это было не важно. Встретить здесь человека, да ещё и знакомого, было просто счастьем. Виктор протянул приветственно ему руку, и Василь пожал её.

— Привет! Узнал тебя. Встречались. Василь, кажется? Решился тоже на Поляну поглядеть? — сбивчиво пробормотал Виктор. — Тогда, я думаю, вместе пробираться будем. Вперёд, на автовокзал! Сразу, как рассветёт — глядишь, и транспорт там какой поймаем.

Здесь, на незнакомой станции, Василь интуитивно ощутил внутреннюю надёжность незнакомого ему человека. Да, Виктор был сейчас как нельзя кстати, потому что хорошо знал здешние места. И в компании с ним Василю, наконец-то, стало везти. Они шагнули вместе в ночь, и по центральной и почти единственной улице маленького, сонного городка, вскоре дошли до того поворота, за которым угадывалось типичное здание автовокзала. Виктор шёл впереди, прямо по центру проезжей части дороги, семимильными шагами. Следом семенил Василь. А там, за поворотом, стояла старенькая потёртая «Нива». При их приближении дверь машины открылась, высунулся водитель, должно быть, кавказской национальности, и весело спросил: «Подвезти?» Будто бы, намеренно их поджидал.

Поскольку местный автобус отправлялся, как сообщил Виктор, около семи утра, то оставалось ещё более трёх часов затяжного ожидания. Да и проехаться что-то захотелось с ветерком… В общем, по обоюдному согласию, попутчики забрались на заднее сидение машины. Свой рюкзак Василь взял на колени. Виктор отстегнул водителю требуемую сумму — и вот уже «Нива» весело затрусила по асфальту, потом — съехала на грунтовку.

Равнинная местность постепенно стала сменяться небольшими холмами, а за холмами начались горы. Дорога вначале шла низиной, между гор. А потом стала потихоньку подниматься всё выше и выше, кружа лёгким серпантином. Начало развидняться. Сердце, вместе с машиной, ухнуло вниз — и следом взвилось под облака, при новом вираже лихой езды. Наверное, сердце любого горожанина, как сейчас и сердце Василя, рвётся в небо при виде таких картин, ликует и поёт от радости: «Лес, горы, облака! Неужели, всё это реально, и это происходит со мной…»

Снова пошла широкая панорама гор, видная с обрыва, и облака поплыли низко-низко, будто у края дороги. Вот они и вовсе маленькими клочками ваты действительно зависли чуть ниже грунтовки. А за её краем начинался обрыв, и внизу расстилалась равнина, в глубокой щели между горами.

— Здесь у нас в последнее время всё дожди шли — вот дорогу и развезло, — пояснял тем временем водитель. — Но мы, конечно, всё равно проедем. Правильно сделали, что не стали автобуса ждать — его, бывает, и отменить могут. Говорят тогда, что, мол, горючего нет. А вы сами откуда будете?

— Из Н-ска, — добродушно ответил Виктор.

— А-а! Я ваших уже сегодня подвозил, среди ночи. Потому здесь и оказался. Они эту станцию на поезде, как рассказали, совсем проехали — проспали, а вылезли только на Крымской. Да и то — чуть палатки там в вагоне не оставили, возвращались потом за ними. Едва поезд не ушёл. Чего ж удумали: на третью полку их закинуть, палатки эти. Шумные такие, бестолковые. Вышли, а как добираться дальше — не знают. Проехали ведь, попали в места незнакомые. Ну, а тут я. Вовремя им подвернулся. А потом, я рванул сюда: вдруг, кто ещё будет ехать. Обычно, если люди едут в горы — то целой толпой. И с разных городов. Вам — где тормознуть? В самом посёлке, или дальше? Подвезти, может, прямиком к той речушке, где грунтовка идёт в сторону моря?

— Подвези к тому месту, где лес начинается. А дальше мы сами разберёмся, — попросил Виктор.

Они быстро проехали посёлок — и выехали к лесу.

— Ну, бывайте, — попрощался шофер.

— Удачи, — захлопывая дверцу, пожелал Виктор.

— Какие здесь водители… осведомленные. Но, кто такие «наши»? — спросил Василь, как только они остались одни на дороге и отправились в сторону леса. — Ты что-нибудь понимаешь?

— Конечно, нет. Впрочем, какая разница? Много, кто сейчас сюда едет. И нам теперь один только путь — на Поляну, — угловато ответил Виктор.

* * *

…Солнце было уже почти в самом зените, а Виктор и Василь всё ещё шагали и шагали.

— Главное, не удаляться от той грунтовки, по которой проходит свежая тракторная колея, — пояснял Виктор. — А то, иначе можно попасть на старую, давно не езженую и нехоженую дорогу. Которая перейдёт, в конце концов, в маленькую заросшую травой тропинку. А тропка заведёт тебя совсем в глухую чащобу, а там и вовсе потеряется. Обратный путь при этом тоже можно не найти: пойдёшь назад, и вроде бы по той же самой тропке, а на развилке дорог перепутаешь её с пересохшим руслом реки. И пойдёшь уже по нему, да вконец заблудишься. Запросто! Тут однажды, в прошлом году, женщина одна, как рассказывали, пошла поздно вечером, по темноте, к реке за водой… Её искали — не нашли. Сама вернулась, через двое суток, и с полным ведром… Её спрашивали, где же она была — а та ничего толком рассказать не может. Говорила только, что голоса какие-то всё время слышала.

— Так ты что, здесь уже бывал? — удивился Василь.

— Дважды. Но, не могу похвастаться, что хорошо знаю дорогу. Порой трудно её отыскать. Меняется она из года в год — это смотря, где трактор пройдёт и где колею оставит. Весной ещё реки разливаются, сносят всё на своём пути, меняют русло. Говорят, жуть, что делается. Не пройти, не проехать. Даже, большие глыбы меняют местоположение. Места становятся совсем не узнаваемы. Потому, лучше всего с такой группой сюда добираться, где несколько человек бывалых. Это потом — пообвыкнешь, поживёшь здесь чуток, и начинаешь бегать то в посёлок, то на дольмен, то — ещё куда.

Василь поёжился. Шли снова в тени, спускались вниз, и было прохладно. Вдобавок, непривычно после городских улиц — босиком ходить. Однако, грязь была местами абсолютно непролазная, а тенниски — жалко. К тому же, то и дело приходилось пересекать вброд мелкие горные речушки: замучаешься каждый раз то снимать обувь, то надевать.

— Ничего, холодная вода хорошо мозги прочищает, — занудничал Виктор, форсируя очередную мелкую речушку.

После низины, дорога вновь забрала круто вверх. Потом поднималась всё выше и выше, пошла над ущельем, в глубине которого осталась река. Над дорогой нависали слоистые скалы, и прямо на них росли незнакомые горные растения с толстыми, мясистыми листьями — вперемежку с маками и колокольчиками. Попадался вросший прямо в подножие скал кизил и усыпанные спелыми крупными ягодами колючие кусты ежевики. По скалам бегали, проворно прячась, изумрудно-зеленые ящерки.

Вскоре дорога постепенно и полого пошла вниз, в тёмный лес, где, прямо на ней, во всю ширь, стали попадаться огромные грязные лужи. К тому же, редких путников здесь атаковали голодные комары, а к глазам липли мелкие надоедливые мошки. Наконец, дорога вышла на длинную светлую поляну, пошла вдоль неё. На этой поляне росло большое раскидистое дерево с дуплом, издали похожее на дуб. Но вблизи оказалось, что это дикая груша. К ней почему-то была привязана верёвочная лестница.

— Это — главный ориентир: груша. Значит, всё-таки, верно нас вынесло, — обрадованно воскликнул Виктор.

Дальше пошли бодро, ни на минуту не сбавляя темпа. Усталости как и не бывало. Снова пошёл лес, ещё более тёмный, в глубине своей непролазный. Затем последовала развилка дороги на две совсем узкие тропы, уходящие обе неведомо куда.

— А вот здесь — я не помню, направо или налево нужно сворачивать. Раз всё равно — наудачу, так куда ты предпочитаешь? — спросил Виктор.

— Ну, налево, — предложил Василь.

— Налево — так налево, — не стал возражать Виктор. — Вперёд!

Через некоторое время, лес потихоньку начал редеть. Снова стали различимы вдали синие спины лесистых гор. Деревья отступили от края дороги, приоткрывая обзор. Остатки облаков, ранее окружавших вершины, постепенно испарились. Стало совсем жарко. Виктор разделся по пояс и теперь маячил впереди плотной и загорелой фигурой. Пахло травами. Прямо в том месте, куда чуть было не ступил Василь, проползла медно-красная змейка. Воздух вокруг был влажный и жаркий.

— Что-то не видать поляны… По времени, кажется, мы уже должны были бы прийти. Но, места какие-то странные: то ли знакомые, то ли нет, — обернулся к Василю Виктор. — Вроде, и река рядом, как надо. И впереди, вон там — вроде, Синяя гора… Но, поляны нашей, где народ табунился — нет. И совсем никого людей… Странно как-то.

Но, они упорно продолжали шагать всё дальше и дальше, и наконец-то справа от дороги пошла заросшая поляна. «Это — пресловутая Большая Поляна, что ли?» — растерянно подумал Василь. Открытое место давно уже стало зарастать то редкими, тонкими деревцами, то непроходимыми кустами колючего тёрна. С голодухи Василю даже тёрн теперь казался вполне ничего на вкус. Впрочем, ягоды высохли на солнце до состояния, напоминавшего изюм.

Вскоре в лесу, между деревьями, показались промежутки открытых, солнечных мест.

— Виктор, смотри! Там — палатки и костёр, — воскликнул Василь. — Это и есть Поляна?

Действительно, тут были палатки. Действительно, был костёр. Над костром — крыша из клеёнки, натянутой на сооружённый из досок каркас. Вокруг костра, со всех четырёх сторон, лавочки. Кто-то явно обосновался здесь, и серьёзно, а не на пару деньков. В то же время, палаток, если приглядеться, для серьёзной стоянки было на удивление мало. И большой толпы, ожидаемой Василём и Виктором, здесь явно не наблюдалось. А был лишь один рослый мужик с чёрной бородой и длинными волосами, завязанными в «хвост». Он лежал, растянувшись во весь рост, на одной из лавочек у костра — и, похоже, дремал.

— Действительно, поляна! Но… Что-то, вроде та, а вроде и не та, — заключил удивлённо Виктор. — Вдобавок, заросшая и безлюдная.