Русь Эзотерическая. Учителя и М-ученики

Ольга Манскова

Книга о духовном поиске в конце 90-х – начале нулевых. Посвящается тем, кто искал смысл… И не нашёл. О когнитивном диссонансе нашего времени.

Глава 9. Учителя и М-ученики

«Учитель — жизнь. Но, так она научит, что мысли и живот порою вспучит».

(начинающий знаток жизни)

Небольшая группка, следуя за Андреем, прошла по краю Поляны. В это время у большого камня уже начинался ещё один, ночной, Магнит. И пожалуй, было уже за полночь. Похоже, что явленный всем Евграфий к Магнитам и их количествам подошёл жёстко. Устроил плотную программу, по максимуму.

— В семь — Магнит, в девять — Магнит, в двенадцать — Магнит… А встанут — в пять утра. Круто, ничего не скажешь. А бешеный колокольчик на верёвочке — отдельный шедевр, — пробормотал Андрей себе под нос. Но Наталья и Сергей отчётливо это услышали.

Было видно, что сзади внешнего круга магнитчиков горели костры. Заранее потрудились, веток гору натаскали, по всей видимости.

— Посчитай, сколько вокруг костров, — попросил вдруг Андрей и указал Сергею кивком головы в сторону Поляны.

— Пять, — удивился тот. — Да ещё, они явно выстроены пентаграммой.

— Это, как говорится, случайность: изначально их было семь… Но два потухли и едва тлеют, — уточнил Андрей. — Но случайность наводит на размышления.

Больше он не добавил ничего.

В молчании пришли к лагерному костру. Он горел по-прежнему, хотя здесь не было никого из взрослых. Были дети. Они бросали в огонь новые поленья, а также поджигали мелкие хворостинки, бегали с ними друг за другом. Ребятишки не пошли спать по наставлению родителей, а только временно притворились, что сделали это.

Но теперь сидеть у костра, уже рядом с группой взрослых, им расхотелось. Детишки наскоро поковырялись в остатках еды, съели всю кашу, допили компот — и отправились спать. Или, во всяком случае, в палатки. Со взрослыми им было не интересно.

— Что мне здесь нравится, так это дети эзотериков. Они такие самостоятельные! И — сама непосредственность. Какая, впрочем, и должна быть свойственна детям, — заметил некий женский голос.

— Как-то, иду мимо одной палатки, а там девочка вслух читает мальчику какой-то бульварный роман. И дружно хихикают, — заметил мужчина справа от Натальи.

Все засмеялись, тоже дружно, и разом замолчали. Несколько минут все были заняты исключительно чаем.

— Я, кажется, обещал Сергею поговорить об учителях, — вспомнил Андрей, нарушая молчание. — Дело в том, что нет ученика, нет учителя: в том смысле, что мы все здесь — ученики. Учимся друг у друга. И это не я вас чему-то научил сегодня, а скорее, вы — меня. Познал — познался… Спасибо вам за это. Я вовсе не Учитель. Мы играем на равных…

— А чьи ж мы все тогда м-мученики? — шутливо спросил Сергей.

— М-мученики твои, Господи, не отреклись от тебя, и, тебя ради, страдают, — неожиданно серьёзно, процитировал Андрей. — Все мы — ученики Господни.

— Все люди?

— Все, кто пытаются быть людьми. Внести свет, в эту вечную тьму.

— То есть, ученичество — всегда есть страдание? — удивлённо спросил Сергей.

— За любым ученичеством следуют испытания… Но, не об этом я сейчас хотел поговорить. А о странных учителях непонятной «духовности»… Конечно, нередко для нас учителями становятся просто встреченные в жизни люди: и не только умудрённые мужи, но и женщины, даже дети…

— Дети? — спросил кто-то, сидящий дальше от костра. — Ну, это — вряд ли.

— Но для этого, надо уметь делать из странных встреч определённые выводы. И быть на пороге изменения. Как в дзенских притчах… Помните, к примеру, притчу о том, как монах шёл мимо дома, в котором мать будила ребёнка? И приговаривала: «Да просыпайся ты, наконец! Просыпайся!» Он принял эту фразу на свой счёт, и получил просветление…

— Или, шутку о мяснике, который говорил о том, что в его лавке нет плохих кусков. Каждый из них — самый лучший, — поддержал Сергей.

— И — что? Тоже монах, что мимо мяса шёл, просветление получил? — спросил кто-то.

— Ага. Да ещё при том, что работа мясника на востоке считается… Ну, почти неприкасаемой, — заметил Сергей.

— Впрочем, не о случайных учителях я хотел бы поговорить, а о тех, которые почему-то в последнее время пишутся с большой буквы, — заметил Андрей. — Мне хочется рассказать об одном особом человеке, который оказывал на других весьма сильное воздействие. Очень странном человеке, которого я имею честь назвать одним из своих учителей.

Так повелось, что его признали Учителем (с большой буквы), и толпа народа съезжалась к нему на что-то типа семинаров. Но тогда это так не называлось. А когда он, к примеру, ехал в поезде — чему я сам однажды был свидетелем, — к нему из разных вагонов сбегались люди, в особенности, дети. А ещё, животные липли: кошки, собаки… Хотя, внешне он был — ханырик ханыриком. Уж не знаю, почему он выбрал такое воплощение: специально, по-видимому… Одна нога у него была чуть короче другой, глаза заметно косили. Лысенький, маленький, толстоватенький такой человечек… Но — добрый-добрый. И это чувствовали, буквально неким шестым чувством, абсолютно все. Он погладит ребёнка по голове, даст конфетку — и у того болезнь проходит, серьёзная, затяжная. Дети сбегались, облепляли его со всех сторон. А взрослые — что ещё удивительней — не возражали, подходили и даже сами слушали с удовольствием, что он там им рассказывает, хотя рассказывал он что-либо всегда тихо-тихо… Всё равно было слышно… Недаром говорят, что много будет подражательств, учителей ложных. По плодам только распознаете их. И по зову сердца, отклику его.

Так вот… Поехал я к этому своему учителю с ещё одним моим знакомым. Думал: на семинары там стану ходить, лекции слушать. Жить у самого учителя. А друг меня поселил — ну и сам, конечно, так же поселился — у учителя… на даче. Уж не знаю, было ли у него какое иное жилье. А это — в пятнадцати километрах от города. И никакого транспорта туда не ходит. Зима. Снег, сугробы… Домишко весь перекошенный, нетопленный. Мы дрова рубили, печку растапливали. Туалет — само собой, на улице. Снег под ногами скрипит, на небе — звёзды блещут, яркие-яркие. В округе — не живёт никто, собак только кормить иногда приезжают: некоторые дачи собаки сторожат. Так и сидим. Учителя ждём. А времени у меня в запасе — трое суток. Потом необходимо назад возвращаться, к себе, в город. Я только на трое суток туда и вырвался.

Вот, сидим. Сутки ждём, вторые… Что из еды было с собой привезено — давно уже съели. Голодные сидим, злые. Чуть не поссорились совсем. Он — на меня злится, я — на него. И вот, в конце третьего дня, вечером, является, наконец, наш учитель. Пешком, само собой разумеется. Зашёл — и только взгляд на нас уронил мимолётный. Сразу достал из ящика стола карту: план города, и стал на карте красным карандашом крестиками отмечать места, где побывал за это время. Пивные лавки, притоны, административные здания — гадюшники, словом. Так он всё это именовал. Ну, и нанёс их все на эту карту. Тут я почувствовал, что повыхватывал он с собой оттуда, из гадюшников этих… Мама родная! Он сейчас был просто сгустком боли, отчаяния, безнадёжности…

Достал учитель наш из сумки принесённую с собой буханку хлеба, поставил её в центр дощатого стола. Затем из ящика этого стола свечу достал. Закрепил её на столе, зажёг. Стали мы в круг, все втроём, и начали очистительные молитвы читать. Учитель со всего города вобрал всяческий негатив… И теперь, с молитвами, стал его с себя скидывать. В хлеб.

Не вынесет ни один человек — долго в себе такое таскать. Вобрать и полностью выжечь это внутри себя, без последствий, не сможет никто. А хлеб — чистый продукт. Он весь негатив примет. Примет — и поглотит… Ну, а хлеб… Мы потом съели.

Таким образом, он нам эту школу и передал: очищения через хлеб. Запоминайте и вы. Что есть такое. Может, сработает когда, пригодится. Лучше, конечно, прямой передачей показать. Работой. Только, не сейчас, а когда представится случай. Быть может, проведём с кем-нибудь подобное очищение…

Все молчали, задумались, глядя в огонь костра.

— Это я, впрочем, так… Говоря об учителях, не мог не вспомнить… За глаза вот таких людей учителями всегда называю. Но в глаза никогда не обращался, так их титулуя. И вам — не советую. Жизнь потом по местам всё расставит. Кто был учитель, а кто… В общем, все мы — просто попутчики. Искатели, ведущие диалог. Встречные люди, посланные судьбой и Силой. Никому я пока не М-мучитель. Не впрок мне такая большая ответственность.

В это время, все услышали вдалеке клацанье механического ручного фонарика, голоса… Быть может, это возвращались отдельные магнитчики, следуя без дороги, пробираясь в темноте через негустой, но местами заросший кустарником лес. Маленькая световая точка фонарика стала приближаться.

— Так что — поосторожней будь со словом «учитель», — шепнул Андрей напоследок разговора. Только Сергею.

— Почему? — решил уточнить тот.

— Слово это сейчас — как красная тряпка для быка, — продолжил Андрей еле слышно. — Как, думаешь, можно уничтожить явление духовного ученичества? Которое только начало возрождаться? Да нет ничего проще! Посадить отряд одетых в штатское в Москве, назвать их как-нибудь душевно… Учителями, мессиями, Агни Йогами… Потом — кинуть клич в полулегальных кругах, пригласить к себе всех желающих. Мол, приезжайте, научим и вас быть Учителями. Создать институт эзотерических наук — или какую-либо ещё «духовную» структуру. Приезжайте, мол, к нам, принимайте обряд посвящения! И… тут же понаедет толпа. Всяких. Прежде всего, больных на голову. С ними проведут обряд, посвятят их в ранг «Учителей». Естественно, с указанием, что сверху будут «координировать их работу» согласно присылаемым «инструкциям». И пусть они сообщают о всех, кто пришёл к ним «учиться». Слышал я об одном таком «обряде посвящения»… Случайно, одна наивная душа рассказала. Зашёл этот человек в кабинет, там сидела тётенька. Официальная такая тётенька, весьма протокольного вида. Нужно было подойти к большому зеркалу, которое там висело, и, по знаку этой тётеньки, глядя на своё отражение, громко, чётко и звонко зачитать с бумажки клятву верности высшим силам. И — всё, с этих пор ты — Учитель…

— Страшненько, — заметил Сергей.

— Не представляешь, насколько. Хотят просто взять всех под контроль, но… Так и уничтожат всё живое, что ещё есть. Всё развалится. Только вдохнули немного чистого воздуха, и…

— Неужели, можно вот так взять и подменить настоящее… Чем-то липовым?

— Увы… Народ у нас легковерный. Сам всё и развалит. Изнутри. Благодаря полной дискредитации… всех. Учителей, врачей, политиков… Всё станет подсадным, липовым. Ну, а горе-«посвящённые» — это только часть проблемы. Они будут ездить по семинарам, создавать свои группы… И вешать на свободные уши всякий бред.

Голоса, тем временем, стали совсем близки, и свет фонарика направлялся именно к костру. Но это оказались пока не магнитчики. Вскоре сюда, на огонёк, вышли Сан Саныч и незнакомая женщина.

— Не спите? — спросил приветливо Сан Саныч. Пропустил вперёд даму, потом сам сел на край лавочки. — А ночной Магнит сегодня проводят? Вроде, собирались…

— Проводят. Прямо сейчас, — ответил кто-то из присутствующих.

— Не спите, но не на Магните? — удивился Сан Саныч. — Почему?

— Да так, — ответил за всех Андрей. — Кто — не успел, кто — проспал, а кто — бродил где-то.

— А-а! Ну, получается, что я и сам — из тех, кто вечно бродит где-то, — засмеялся Сан Саныч. — Знакомьтесь. Это — Марина Никифоровна. Бродил я сегодня по лесу, и повстречал группу школьников. Они вместе с Мариной Никифоровной здесь по реке сплавляются на плотах. Сегодня они в низине, у реки, лагерь разбили, здесь неподалёку, а завтра — с самого раннего утра дальше отправятся.

— Вот здорово! — не удержалась Наталья.

— А я зазвал её в гости, поскольку собираюсь кое-что показать, свои материалы, — и Сан Саныч пошёл к своей палатке: она была самой ближней отсюда. — Сейчас вернусь, — прокричал он оттуда.

Вскоре, принёс рюкзак и упорно искал в нем что-то при свете костра. Наконец, вынул папку. Сверху в ней лежала карта. Это был план здешних мест, с масштабом в 1см — 2 км.

— Вот, это я отксерил обычную карту. И нанёс на неё некоторые интересные объекты. Квадратиками помечены целые дольмены, крестами — разрушенные, имеются ещё некоторые значки для особых, редких находок — эти обозначения расшифровываются на обороте карты. Синими кружками помечены родники. Но — вот что главное… Вот этот большой треугольник, очерченный карандашом, отмечает здешнюю аномальную зону. В пределах неё мы сейчас и находимся. Наличие этой зоны и её границы подтверждаются разными экстрасенсами, к которым я обращался по данному вопросу. Здесь, — и он указал на одну из точек внутри треугольника, — зона захватывает небольшой населённый пункт и доходит до группы дольменов, ныне разрушенных, а здесь, — и он указал вторую крайнюю точку, — доходит до самого берега моря. Там тоже имеется дольмен, очень большой. Мы находимся сейчас внутри этого треугольника.

Эта карта — результат изучения местности нашими экспедициями, за несколько лет. Экспедиции проводились совместно с археологами, мы изучали и археологические памятники. У нас есть разрешение. Могу заметить, в общем, что эти места — очень интересные, их необычность известна с давних времён. Каких только горных народов здесь не селилось! Встречаются самые разные захоронения, загадочные плиты и каменные сооружения. Да и природа здесь уникальна. Родники, грязевые источники, целебная глина… Некоторые люди недавно в ближайший посёлок переселились потому, что как попали сюда, так вдруг у них стали проходить неизлечимые ранее болезни. Вот они и решили переехать сюда насовсем. Так-то.

К костру тихо приблизились ещё трое мужчин, по-видимому, тоже из числа тех, кто блуждал где-то среди ночи.

— Добрый вечер! — приветствовал всех, кто был у костра, Алексей, любитель работать с рамкой. — Я встречал моих знакомых, они приехали сейчас, ночью, на поезде. Командировочные они, а здесь — проездом. Решили и сюда заехать: а иначе, им всё равно на станции пересадки ночевать пришлось бы. А так — вышли с поезда чуть раньше, переночуют здесь. Со мной, с утра, сходят за синей глиной — и на попутке доедут до Крымской, и ещё вовремя на нужный транспорт и попадут. Знаете, какая это целебная штука — синяя глина?

— А где ты её нашёл? — спросил Сан Саныч.

— Есть тут одно место, там этой глины много. У меня в палатке целый ком лежит, с полкило. Насобирал уже. Мне самому хватит. А друзья мои сами хотят глины этой набрать, да по местам здешним пройтись. С самого раннего утра и пойдём. Меня на нужное место моя рамка выводит. Ребята, а поесть здесь ничего не осталось? — спросил он у тех, кто сидел рядом с кастрюлями.

— Нет уже ничего. Ребятишки подмяли, — ответил кто-то.

— Ну, ты не отчаивайся, Алексей. Накормим и тебя, и твоих командировочных. Я вот грибков сегодня снова насобирал. По дороге, когда, ещё посветлу, в посёлок бегал.

— Везёт тебе на грибы, Сан Саныч! — восхитился Алексей.

— Ага! Сами в руки лезут… А ещё, картошка у меня есть, укроп, морковка. Друзья из местных снабдили. Я им немного помогаю по строительству, они здесь дом строят. А они мне овощей с огорода понадавали. Сейчас я, быстро, суп сварю, — и вот Сан Саныч уже чистит и нарезает грибы. А рядом с ним стоит небольшой походный котелок.

— Мне помочь? — спросил Алексей.

— С супом — не надо. Я люблю делать всё сам, от начала до конца. Пища — она тоже души требует, особого подхода, — покончив с грибами, Сан Саныч принялся за чистку картошки. — А вы Марине Никифоровне помогите, расскажите подробней про мои материалы. И командировочных своих сюда зовите, что это они в стороне стоят.

Подошли командировочные, сели тесным кружком вместе с Алексеем и Мариной Никифоровной.

— Смотрите дальше! — слышался голос Алексея. — Там, кроме карты, есть ещё рисунки, которые приходят по каналу Сан Санычу. Миры разные. Он их передаёт в виде ярких-ярких картин… Неземные миры ему «показывают», так сказать… А ещё в папке, ниже — фотографии и газетные статьи членов уфологического клуба. Стихи Владимира, рассказы Георгия…

Но вот, уже одновременно, с разных сторон, послышалось множество голосов, и замаячили невдалеке точки фонариков.

— Теперь уж точно, магнитчики возвращаются! — заметил кто-то, сидящий вблизи костра.

— И, похоже, злые-презлые, — откликнулся Алексей. — Похоже, что-то у них там не заладилось.

— Расходитесь скорей — а то, сейчас на вас отрываться будут! — посоветовал голос из темноты, от палаток. — Мы тут уже это проходили, в прежние-то годы!

— Конечно, злые! Услышат запах супчика — а есть на ночь не положено, — отозвался Алексей. — Да и на всех не хватит походного котелка Сан Саныча.

— Кому — не положено, а кому — очень даже хорошо идёт! Я всегда так делаю: днём готовить некогда, а в ночь — долго не спится. До тех пор как раз, пока не покушаю. Ритуал у меня такой. А хватит супчика аккурат на меня с Мариной Никифоровной, да на тебя, Алексей, с твоими командировочными. Не отказывайтесь, Марина Никифоровна, мне вас ещё обратно провожать, и нужно, чтобы вы были в состоянии ноги сами переставлять. Вот и посидим, пока все не улягутся, да суп не сварится. О жизни поговорим. Свояк свояка видит издалека…

Первым из магнитчиков к костру подошёл Анатолий.

— Вот что! — буркнул он. — Те, что у костра! Мы все завтра идём — с самого утра, в пять часов — подъём, и без завтрака, с собой сухпаёк, — на Лысую гору! Поэтому, советую быстро лечь спать! Кроме того, контактёры прямо сейчас уходят получать контакт на Шамбалу, где их ждёт Евграфий. Он туда уже вышел. Не мешайте сосредоточиться! Работа будет важная, и отразится на всех. А вы — мешаете! Как можно быть такими несознательными! — и он стал бурно шарить по палатке, расположенной неподалёку от костра. После чего вылез, наконец, наружу со спальником, свечкой и коробкой спичек. Несомненно, на Шамбалу собрался.

— Ну, что ж! Приказ начальника слыхали? — спросил Андрей. — Пора, действительно, на боковую. А то, сейчас и остальные магнитчики нагрянут.

— Ага, — отозвалась Наталья, — Линяем отсюда! Сергей, так ты нашёл уже, где будешь ночевать?

— Ну да. И вещи уже закинул… Михаил из Саратова меня приютил. А ему Матушка Мария палатку дала.

— Вот и хорошо. А ты боялся, что у костра спать придётся. Ну, а я у Гали. Надеюсь, она не храпит.

— Главное, чтобы её сновидения к тебе случайно не завернули, — пошутил Сергей. — Спокойной ночи всем, и — до утра! Надеюсь, не просплю.

— Ой! Слушай, Андрей! А куда Арей делся? Его у костра с нами не было, — спохватилась Наталья.

— Это — наш с ним секрет. Всё в порядке, — ответил тот.