Русь Эзотерическая. Учителя и М-ученики

Ольга Манскова

Книга о духовном поиске в конце 90-х – начале нулевых. Посвящается тем, кто искал смысл… И не нашёл. О когнитивном диссонансе нашего времени.

Глава 11. «Поединок Силы»

«Много неясного в странной стране —

Можно запутаться и заблудиться…

Даже мурашки бегут по спине…»

(Владимир Высоцкий).

Виктор и Василь, в свой первый день в горах, на Ромашковую решили пока не ходить. Так и остались в лагере Николая.

— Давай, прежде всего, освоимся тут. Поначалу просто в себя прийти надо, после города. На речку, там, сходить, искупаться, — предложил Виктор.

Василь не возражал:

— Да, у меня пока — организм странно на всё реагирует. И голова слегка кружится, даже как-то непонятно: где я, кто я… Но, хорошо-то как! И лагуна мне очень понравилась.

Весь день просто отдыхали. Дождь вскоре закончился — и можно было отвисать на лагуне, прыгать с пенька, что был рядом с растущим близ берега деревом, или — прямо с разбегу, уходить на дно, в холодную, обжигающую благодать. Кричать, выныривая, что-то радостное, и смеяться, разбрасывая светящиеся на солнце брызги. А потом — лежать на плитах, что сорвались, осыпались со скалы — и, перегородив реку, образовали эту запруду. Смотреть на чёрных стрекоз, летающих над самой водою, на изредка пробегающих среди камней зелёных ящерок и на мелких рыбок в глубине, с красными плавничками… Хорошо!

Потом варить простую кашу, которая сейчас казалась необыкновенно вкусной. Вешать над костром котелок, заваривать чай, разговаривать неспешно — так, о всякой ерунде. Смотреть, как Николай неподалёку продолжает выкладывать мандалу. И, быть может, лес вокруг неё постепенно превращается в магический храм.

— Тебе помочь? — издали спрашивает Виктор.

— Пока — не надо. Выстрою основные линии, намечу рисунок мелкими камнями… А чуть погодя — помоги; притащим с тобой крупные валуны из реки…

Но вот, близился вечер. Здесь, в низине, темнело рано: на другом берегу реки, протекающей неподалёку, круто вверх уходила гора, за которой исчезло солнце. Совсем темно стало, и потому, всех приманивал к себе костёр.

Николай, казалось, весь день сооружал мандалу, но с большими перерывами. То на лагуну сходит, искупается — но и камней белых притащит. То пойдёт и трав насобирает — но вернётся, и вновь посмотрит на своё творение, что-нибудь подправит. Снова пойдёт вниз, к реке, за большими камнями: некоторые из них ему помогал дотащить сюда Виктор. И так весь день. Но сейчас, вроде бы, он закончил. Подошёл к костру, прилёг на одной из лавочек, приняв ту же самую позу, в которой застали его утром Василь и Виктор. Скрестил на груди руки, полностью распрямил тело — и лежал, вяло поддерживая общий разговор. А потом, кажется, и вовсе задремал.

Весело взметнулись вверх яркие искры: это Василь немного пошурудил в костре палкой. Как всегда, над костром грелся чаёк. Но сейчас костёр поддерживался даже не для котелка, а просто для того, чтобы посидеть с ним рядом, в огонь посмотреть. Тьма вокруг светлого квадрата, образованного лавочками, постепенно сгущалась. Было совсем тихо. Только неподалёку, в неглубокой низине, журчала маленькая речушка. Слышно было, как она переговаривается с камнями негромким воркованием.

Василь уже знал, что и ночевать ему и Виктору предстояло прямо здесь, у костра. А Николай, быть может, ещё полежит тут немного, а потом уйдёт, завалится спать в палатку. А Виктор, как и Василь, никакого снаряжения с собой не взял, понадеялся на группу: дескать, кто-нибудь из своих, да приютит. Попроситься к Николаю оба постеснялись. Ещё, стояла у края леса, с видом на заросшую поляну, бесхозная вторая палатка. Вроде бы, ребят из Кропоткина, Игоря и Инны. Но, Витёк недавно припомнил, что те поутру, когда Николай ещё спал, взяли спальники, рюкзаки, деньги — и отправились через перевал на море. Сказали, что вернутся не ранее, чем дня через три. Их палатка с вещами осталась здесь, под охраной Николая. Но лезть в неё без спроса — уж точно нельзя. Даже не обсуждается, когда есть другой вариант — переночевать у костра, где, под крышей из клеёнки, были лавочки. На них и прикорнуть можно.

Сам Витёк, ещё посветлу, ушёл в посёлок: знакомые попросили помочь по огороду. И он с радостью согласился: те обычно и кормили, и денег давали. Витек не знал, вернётся ли сегодня спать в свою халабуду из веток и клеёнки. Если и вернётся, то далеко за полночь. А, быть может, и у знакомых заночует, на топчане в старой пристройке.

Сидя у костра, Василь почему-то вспомнил, как совсем недавно, до уезда, болтал с Птахой о семинарах, о Золотове, об изменённых состояниях сознания и необычных человеческих возможностях. Потом подумал о тансёгрити и несгибаемом намерении, о перераспределении рассеянной энергии и магических пассах… «Дыхание саблезубого тигра», «Ночная бабочка», «Настроение воина» — надо попробовать покрутить все эти пассы здесь; будет здорово. Посмотрел на Виктора, сидящего напротив. Неожиданно, тот умолк, видимо, сосредоточился на своих раздумьях. Лишь время от времени подкладывал в костёр всё новые и новые поленья.

Было тихо. Абсолютно. Будто бы, всё застыло, и лес ожидал чего-то. «Именно в такое время, на границе дня и ночи, чаще всего и появляются „союзники“ — неорганические структуры. Так пишет Карлос Кастанеда», — вспомнил Василь.

Звуков леса, непонятных шорохов, потрескивания веток в темноте за спиной становилось всё больше. Промчался порыв ветра — и вновь всё стихло. Вдруг где-то в глубине чащи три раза проухал филин. Василя стало глючить… Показалось, что деревья, сумрачно обступившие костёр, начинают медленно к ним приближаться. Тогда, он постарался больше не смотреть в темноту.

Снова подул довольно резкий и сильный ветер…

— Ночью ветер становится Силой, — неожиданно, чётко выговаривая слова, произнёс Виктор. Сейчас он поднял голову и буравил глазами Василя. Тот вздрогнул: Виктор будто прочёл его собственные мысли. В этот момент, ветер пробежал только вдоль самых близких к костру деревьев… Уже совсем рядом. Василю стало как-то нехорошо. А ещё, ему показалось, что за деревьями прячутся длинноголовые, ни на что не похожие полупрозрачные структуры. А сзади послышались явственные шаги и чьё-то неравномерное учащённое дыхание… Дышащее в затылок. У него мурашки поползли по спине.

— Танец воина не попытаешься станцевать? — вдруг, резко обращаясь к Василю, приподнялся Виктор. И продолжал смотреть на него в упор.

— Сейчас? Здесь? — неожиданно, совсем слабым голосом, пролепетал Василь.

— Ты же говоришь, что читал Кастанеду? Ну, да. Здесь и сейчас! Именно! У нас нет другого места и другого времени. Всегда — только здесь. И только — сейчас. К тому же, надо отработать этот самый танец. Поупражняться. А то — когда настанет время, поздно будет. Ты представь, что тебе уже пора танцевать. А за левым плечом у тебя стоит Смерть. И — ждёт, — при этих словах Виктор заглянул Василю прямо в глаза своими тёмными зрачками, полыхающими отблесками костра. — Тогда уже будет поздно обучаться балету.

Василь внутренне содрогнулся и вскочил с лавочки. Он начал медленно крутиться вокруг своей оси, производя руками хаотические движения, но постепенно находя нужный ритм. Затем, он резко запрыгнул на лавку — и соскочил с неё на тёмную сторону: в сторону леса. Прошёлся там «колесом»: когда-то давно, Василь ходил на акробатику. А потом, он стал делать пассы, уже не боясь ничего, стоя лицом к тёмным деревьям. Пассы перешли в совершенно невообразимые движения: танец, прогибы и прыжки. Тело вело его само; он то двигался плавно, будто бы перетекая в пространстве — а то перемещался резко и быстро. Потом Василь просто вошёл в некий ритм и стал постоянно воспроизводить не слишком сложный, но какой-то ритуальный комплекс.

В это время, к Василю присоединился и Виктор. И они начали совместный синхронный танец. Вначале проделывали движения медленно, потом — всё более ускоряясь. И было в этом мужском танце что-то от веяния духов природы, что-то древнее, как сама Земля… Наверное, такие ритуалы устраивали древние охотники перед походом на страшного зверя… Убив которого, они завладевали его Силой.

Наконец, оба застыли. Спонтанно выплеснутый, танец закончился.

— Не смотри мне в глаза, — мрачно предупредил Виктор. Он стоял теперь напротив, грозный и напряжённый. — А то — или я подомну тебя под себя, или — ты меня… Начнётся поединок Силы. Зверская штука…

Тут оба, Виктор и Василь, почувствовали, что на них смотрит кто-то ещё… Одновременно, вздрогнули. Василь со страхом обернулся назад, через левое плечо. Но, это был всего лишь Николай…

— Фух, — с облегчением, вздохнул Василь.

Костёр уже догорал, едва тлея. Николай, должно быть, давно наблюдающий происходящую сцену, уставился на них совершенно ошалело.

— Ну, вы, блин, даёте! — намеренно чеканя каждое слово, проговорил он, наконец. — Такого здесь понакрутили… Сейчас звёздам станет жарко, а у вас из ушей пар пойдёт. Давайте, что ли, использовать атом в мирных целях! В смысле, чем устраивать поединок Силы, пойдёмте и с дури запустим нашу Мандалу.

— Ну что ж, давай, попробуем. У меня энергии сейчас — дуром! Я могу даже на ближайшую гору полезть. Прям ночью! — расхрабрился Василь.

Николай достал из старой спортивной сумки, которая висела здесь же, на железном крючке под «крышей», большую свечу. Пошёл к мандале, сперва — один. Поставил свечу на центральный камень, похожий на большое страусиное яйцо и сейчас наполовину закопанный в землю. Зажёг, и пламя свечи вспыхнуло ярко, хотя и заколебалось от ветра.

Вскоре, подошли и Василь с Виктором, и все стали вокруг центра Мандалы, на большие выступающие камни. При этом, образовали треугольник, почти равносторонний. Ветер стих, и теперь пламя свечи поднималось вертикально вверх. Несмотря на окружающую темень, главный рисунок мандалы, сложенный из ярко-белых камней, отчётливо выделялся на тёмной земле. Между облаков, не скрытая здесь за ветвями деревьев, проглянула луна.

— Пора… Начинаем, — сказал Николай, и стал читать молитвы. А потом, начал проговаривать:

— Сосредотачиваемся на сердечном центре. Соединяемся по кругу. Строим посредине столб света…

Василя уже начало уносить куда-то. Он уставился на центральный камень со свечой, и почувствовал, что «точка сборки» у него сейчас явно не на месте. «Крыша» слегка и эффектно приподнимается… Ему показалось, что он стоит не на мандале, а на священном круге Майя с вырезанным на нем календарём: фигуры этого календаря вдруг сложились из принесённых Николаем камней: в его воображении, конечно. Всматриваясь теперь неотрывно вглубь, глядя в самый центр мандалы, он, уже не задаваясь вопросом, как и почему, начал проваливаться в сонм символов, фигур, образов… И вот перед ним уже шли вереницей какие-то странно одетые люди, украшенные бусами и браслетами, в головных уборах из птичьих перьев. За спиной у каждого был заплечный мешочек с дарами для их странного бога. Слышались крики: «Кецалькоатль! Кецалькоатль!»

А потом, он снова, здесь, на Мандале, начал танец… Совершал ритуальные движения, символически соединяющие землю и небо, позволяющие божеству соткать радужный мост, чтобы спуститься на землю…

К Василю подключились и остальные, каждый по-своему. Николай делал энергетическую «раскрутку», то есть, комплекс движений, придуманный им самим. Виктор проделывал сложные пассы, из неизвестной Василю последовательности. А потом, Николай стал в самый центр Мандалы, рядом со светлым камнем со свечой. Он устремил взор в промежуток открытого неба, и был при свете луны похож на каменное изваяние демиурга, творящего миры. Виктор и Василь почувствовали, как возник и всё увеличивался, всё расширялся закручиваемый им энергопоток. В конце концов, он охватил не только пространство Мандалы, но и обширную округу. Будто кто-то завёл мощную пружину, и она, начав раскручиваться, превысила волю и намерение окружающих. Нарастая и всё расширяясь, созданный поток явственно уносился ввысь тонкой спиралью… Куда-то далеко, в ночное звёздное небо…

Затем, настала тишина, миг ожидания — и вот, наконец, ответная благодать хлынула на землю.

* * *

На следующее утро, Виктор проснулся рано: как только первые лучи солнца стали пробиваться сквозь зелёный узор листьев. Он потянулся. Полежал ещё немного, созерцая резные листья нижних ветвей липы. Нежные, ярко-зелёные кружева… Послушал, как поют лесные птицы. Наконец, полностью проснулся и резко вскочил.

Всю ночь он проспал на деревянной лавочке у костра. Подстелил под себя чьё-то ватное одеяло, в него же и завернулся.

Костёр давно потух. На такой же деревянной лавочке, на противоположной от костра стороне, ещё спал Василь: отвернувшись от костра спиной, на некоем подобии одеяла, больше напоминающем собачью подстилку. Укрыт Василь был чьей-то плотной зимней курткой: невесть откуда она здесь взялась. Быть может, Витек в ней рыбачил? В народе такая именуется почему-то «пуховиком». Из-под куртки торчали ноги Василя, с голыми щиколотками, обутые в тенниски.

Виктор попытался раздуть тлеющие угли. Сунул в кострище одну из газет, лежащих под лавкой, подул немножко — и вот уже затеплился слабый огонёк. Теперь нужно немного тоненьких веточек, палочек… В это время, проснулся и Василь. Перевернулся на спину, открыл глаза и уставился на наручные часы. Должно быть, это были часы Николая, они висели на крючке под «крышей». Василь вскочил, сел, отряхнулся, сбросив с себя мелкие листья и веточки, отпихнул в сторону куртку. Часы показывали без семи одиннадцать.

«Неужели, уже так поздно?» — читалось на мятом лице. Не поверив, Василь потянулся к часам, прильнул к циферблату ухом, послушал. Часы стояли.

— Что, погоду показывают? — сочувственно спросил Виктор.

— Кто? — спросил Василь.

— Часы, конечно, — ответил тот, подбрасывая в уже разгоравшийся костёр первое большое полено.

— Часы сломались, а ещё вчера — шли.

— Не сломались! Привыкай, парень: это — Поляна…

— В смысле?

— Здесь любая техника не работает. Часы в порядке: в другом месте — снова пойдут.

Василь провёл ладонью по лицу, сверху вниз, будто умываясь.

— Или, ты спешишь куда? Опаздываешь? — ехидно спросил Виктор.

— Н-нет, — озадаченно ответил Василь.

— Вот и правильно… Запомни: на Поляне нет времени. Тут как-то, в прошлом году, одна психолог ошивалась. Приставала к людям с вопросами… Например: а вы знаете, какое сегодня число? Отвечал далеко не каждый. А она — знай, строчит что-то у себя в блокнотике.

— Счастливые часов не наблюдают?

— Нет, просто здесь ещё и внутренние часы у всех стоят. Или, наоборот: скачут, как бешеные. В общем, тут время иначе течёт. И почти все это замечают.

— Аномальщина?

— Ага. Василь, а у тебя есть жена? — ни с того ни с сего, спросил Виктор.

Вопрос повис, прозвучав как-то бестактно. Но Виктор очень любил бестактные вопросы. И задавал их чаще всего тем людям, которые его чем-то заинтересовали.

— Ты знаешь — нет, — слегка протормозив с ответом, признался Василь.

— А — почему? — продолжил допрос Виктор. — Духовной практикой, что ли, мешает заниматься? — тон у него стал язвительным, как у человека, который нащупал у собеседника слабую струну.

— Наверное, та самая, единственная и неповторимая, ещё не встретилась, — усмехнулся Василь.

— А какие встречались? — наседал ярый собеседник.

— Женщины со слабой энергетикой или некрасивые меня не привлекают. А сильные и энергичные слишком стремятся прижать меня к ногтю… Такой ответ тебя устроит? — поинтересовался Василь.

— А ты не любишь, когда тебя прижимают к ногтю? — спросил Виктор.

— Как сказать… Иногда я это допускаю. Но, как-то всё равно, и довольно быстро, наступает полный разрыв. Да, и ещё фишка: у меня то густо, то пусто. Так уж выходит. Ну, и ревность там всякая, когда какая-нибудь бывшая пассия прилюдно кидается мне на шею, — ответил, совершенно не обижаясь, Василь, накладывая в чайник травы из запасов Николая.

Виктор привык делить встречаемых им людей на «ведомых» и «руководителей», но с Василём пока эта классификация не срабатывала. Ведомым он не был, но и на руководителя, вроде бы, вытягивать не собирался. «Странный парень! Как бы его ещё прощупать?» — подумал доморощенный психолог.

Из палатки вышел полусонный Николай в одних плавках, похлопывая себя по голым плечам и ёжась от холода. Издали, приветственно помахал рукой.

— О! Уже чаёк ставите? А как здесь спалось? — спросил он, подойдя поближе.

— Да ничего, лучше, чем, казалось, будет. Даже с лавочки не падал, — ответил Василь, покосившись слегка на Виктора. — Комары, правда, зудели сильно.

— А челюсти у них — как у собаки, — добавил Виктор.

— Небось, из-за них долго не уснуть было? А я к ним уже привык. В палатке они не меньше зудят. У костра, наверное, их даже не столько, как в палатке, она ведь в кустах стоит. Но я, как только ныряю в палатку — так сразу брык! И — как отключили. Пусть кусает, кто хочет.

— А встал чего ж так поздно?

— Я проснулся давно, не рассвело ещё. Хотел было сходить, искупаться. К лагуне подошёл, ножкой воду пощупал… Б-рр! Передумал что-то. Если у костра потом отогреваться — так это вас будить ни свет ни заря. Так вот, а когда я на лагуну шёл, то наверх, на скалу, от лагуны поднимался какой-то парень. Глазищи голубые, так и светятся, и по горам прыгает, как горный козёл. Одно слово: колдун! Откуда шёл только — непонятно…

— Да он, наверное, из компании эзотериков. С Ромашковой Поляны. Они любят в горах контакты устанавливать, — заявил Виктор.

— Я знаю, какие контакты устанавливают тут наши эзотерики, — засмеялся Николай. — Ну, нет, это был взаправдушный колдун. Человек леса!

— А что ты про контакты знаешь, о которых говоришь? — поинтересовался Виктор. — Которые эзотерики в горах устанавливают?

— Да тут мне, в прошлом году, ведущий одной из групп рассказывал: достали его вконец эзотерические заморочки всей этой толпы. И выяснение отношений с лидерами других групп на тему, кто самый главный на Поляне и кто больше Бога любит… Решил отдохнуть, оторваться по полной и расслабиться. Взял с собой близкого друга, втихаря сходили они в посёлок, купили бутылочку вина, картошки, колбасы… Завеялись со всем этим скарбом куда подальше — на Лысую. Хорошо, чувствительно так там посидели, выпили, закусили — а потом вернулись в лагерь. Решил он пошутить: контакт, мол, у нас был на Лысой, энергии — так и шуровали! И что же, вы думаете? Эти, всевидящие, ему: «Слы-ы-шим! Ви-и-дим! Контакт, мощный! С инопланетянами!» — И, на следующий день — всей толпой на Лысую и поскакали. И мы, мол, тоже хотим контакт! А Евграфий ещё темп такой задал, что добрая половина уже на первых километрах по дороге потерялась. Умора! Искали потом заблудившихся ещё сутки. Этих несчастных утешали: мол, вас чистили, а потому и водили кругами по лесу. А контакт, конечно же, состоялся только у самых достойных… Бедные тётки! Ну, знаете, такие в каждой группе обязательно присутствуют: довольно обширной комплекции. Они — как вжарили! Спешили, чтобы поспеть за Евграфием, несясь со всех ног. Вещи какие-то потеряли, вопили на весь лес, ища друг друга, и периодически просили друг дружку их подождать… Сам видел. Предлагал: тётеньки, да успокойтесь же! Что ваше — от вас не убежит. Пожара нигде нет, спешить и тушить не надо. Посидите лучше, чайку со мной попейте… Так нет же, конечно. Вперёд понеслись, как к победе коммунизма… Умора!

Николай допил свой лесной чаёк, захватил ту самую спортивную сумку, что висела на крючке у костра, и двинул в посёлок за продуктами. При этом не пожелал, чтобы кто-нибудь составил ему компанию. А Василь с Виктором остались вдвоём.

Костёр догорал. Василь в задумчивости ворошил уголья. Идти ему никуда пока не хотелось.

Виктор следил за ним исподлобья, и вдруг спросил:

— Василь, а вот ты скажи, ты в Бога веришь?

— А зачем это тебе?

— Да так. Просто.

— Ну, ведь у каждого он свой, Бог. И вера — только его, собственная.

— Нет, ты не увиливай! Ты в Бога веришь: да или нет?

— Ну, если так ставить вопрос… Скорее, да.

Виктор выдержал паузу и спросил:

— А в дьявола? В него — веришь?

— Это — в какого? В чёртика с рогами? Или — в мировое абстрактное зло?

— А как хочешь, так и понимай. И тоже: отвечай категорично.

— Ну, тогда, скорее, нет.

— Ну вот, значит, в Бога ты веришь, а в дьявола — нет? А теперь ответь, а чем они, с твоей точки зрения, отличаются?

— А что у них, с твоей точки зрения, общее?

— Ты всё как-то уклоняешься в сторону… А я просто хочу показать, что, в принципе, это одно и то же: бог, дьявол… Зло, добро… Это — с нашей, с человеческой точки зрения они есть, эти самые дуальности… Мы смотрим на вещи искажённо. А если смотреть сверху, то всё едино получается. Это — ветви одного дерева. Вот, к примеру, возьмём абстрактное дерево, а от него — ветви растут. А если на какой-нибудь высоте мы сделаем плоскостной срез, то какую получим картину? Как всё это будет выглядеть? Как одно целое?

И Виктор начертил на земле прутиком одну большую окружность в центре, а вокруг неё хаотично расположил множество более мелких, самой разной величины.

— В центре — ствол, остальное — ветки, — пояснил он. — И уже — нет целого. При плоскостном мышлении — получается, что они есть: бог, дьявол… А на самом деле ничего этого нет. Всё едино!

— Ну да, это хорошо и замечательно. Во вселенском масштабе. Но, напрашивается вывод, что эта же истина на человеческом уровне будет звучать весьма тривиально: всё равно, кому молиться, Богу или мамоне. Всё едино. Так?

— Нет, на человеческом плане она звучит иначе: действовать надо, а не сюсюкать. Все силы свои использовать. И тогда будет всё, как надо. Развитие будет… А то — я недавно к знакомым своим прихожу, полгода их не видал. Мне сказали, что они за это время очень возросли духовно. Совсем другими стали. Пришёл, а они… Те же самые! И через двадцать лет — всё будут долдонить одно и то же…

— А может, это просто ты — тот же самый, Виктор? Разве можно так, за пять минут разговора, понять душу человека?

— Да нет, я не об этом. Понимаешь, такие вселенские истины открываются… Брось всё — и живи по-новому. Каждый новый миг — по-новому. Не бойся совершать поступки. В жизни всё испытать надо. Да, вот некоторые используют всякие там энергии, работают с ними. Энергию рэйки, например, если слышал. Большие деньги зарабатывают при этом — и что ж, правильно делают! Реализовываться надо. А то — другие сидят сиднем, и варятся в своём котле сами, в четырёх стенах. Кому это нужно? Действовать надо, действовать! Всё равно, как…

— Действовать? А что ты называешь действием? Например, нажраться водки и соседу пойти морду набить — это действие?

— А хоть и морду.

— А если твои поступки непоправимы, и за них рано или поздно отвечать придётся? И если в тот самый момент, когда ты набиваешь кому-то морду, решается твоя судьба? И разве действие — это обязательно только руками махать? А молчаливого действия не бывает?

— Ну вот, уставлюсь я в одну точку, и буду смотреть… Навоображаю там себе невесть что… И что ж тогда изменится?

— Если это будешь делать ты… Наверное, ничего.

— Что и требовалось доказать! Многие, сюда приезжающие, люди — весьма начитаны, и Кастанеду читали, и Агни Йогу, и Блаватскую… А всё никак не могут понять, что не сиднем надо сидеть, а как можно больше действовать.

— Вали, мол, кулём, потом — разберём? Не считаясь ни с кем?

— А хотя бы и так, если это кому-то нравится.

— Ну, это уже звериный эзотеризм какой-то, с душком ницшеанства. Типа: буду служить тому, кому выгодно. Кто больше заплатит. А внутренний голос слушать — видимо, бесполезно. Давно солярка кончилась. И вообще… Ума в тебе, Виктор, палата. Только нет в тебе ни такта, ни гармонии, ни малейшего представления о том, что же всё-таки происходит. Ты нравоучительный книжный червь, и только. Это ты сам… Поначитался всякого, и решил поразглагольствовать. Хотя, я думаю, на самом деле ты более совестливый и честный человек. Чем то, что можно подумать, слушая твои речи… Типа, добро, зло — одно и то же. Можно делать добро, можно — причинять зло — лишь бы при этом больше получить… Ладно, раз всё можно — то можно и мне сейчас удалиться, и без всяких объяснений, — Василь поднялся с лавочки, нарочно выкинул куда-то в кусты пуховик, и отправился прочь, насвистывая себе под нос бравую мелодию. На некотором расстоянии, он не удержался, обернулся и проорал издали:

— Харизма течёт из ушей,

на милых граждан, их жён и детей! — вспомнив слова странной песенки.

Потом он сидел у речки и курил. Вдруг сзади кто-то неслышно подошёл, тронул Василя за плечо и сел рядом.

— Ну, что надулся? Достал я тебя, да? — проникновенно спросил Виктор.

— Ну… Наверное. То про жену, то про бога с дьяволом… А вообще, будто раскрутили мы что-то, и теперь… Злимся друг на друга, непонятно, почему. Да и со мной — странное что-то здесь происходит, — вздохнул Василь.

— А я вот что, парень, скажу: многого ты ещё не понимаешь. Книга такая есть, я её недавно прочёл, её Алистер Кроули написал. Как прочёл — всё мне сразу ясным стало. Только книга эта — не для средних умов. У иных крыша от неё едет. Кто-то его считает дьяволом, кто-то — святым, Кроули этого. Сложная у него книга.

«Ну, опять пошло, поехало. Сейчас доведёт меня снова до белого каления своей эзотерикой», — подумал Василь.

— А ещё, я так скажу: всё равно, с чего начинать и во что верить, — продолжал тем временем Виктор. — Хоть с Шри Чинмоя, хоть с Магнитов или «Радостии» начни. А ещё, есть Агни Йога, Виссарион, Блаватская… Путь — он у каждого свой… Только дойдёшь в чём-нибудь одном до понимания — сразу ищи нового. На каждом пути есть свои открытия.

Конец ознакомительного фрагмента.