Катулл и Клодия. Римское небо

Ольга Карклин

О чем писал древнеримский поэт Катулл? Кого он любил? Кто любил его? Что вообще такое — поэзия, любовь, мир, Рим? Сколько радости и сколько горя переживает человек античности. И какова природа человека? Не та же ли самая в любое время?Роман о любви Катулла, родоначальника европейской лирики, и Клодии Пульхры, загадочной римской патрицианки.

Глава 1. Корнелий Непот

Ранним весенним утром 64 года до Рождества Христова, в год Lucio Caesare et Gaio Figulo consulibus по весенним гулким улицам утреннего Рима прокатила скромная повозка, в которой находились всего двое — молодой человек и его пожилой слуга.

Остановившись возле небольшой таверны, молодой человек вошел в гулкое темное прохладное помещение, с трудом дозвался заспанного хозяина, и, узнав, где лучше снять жилье, вышел на улицу.

Прозрачный нежный воздух, напоенный цветущими ароматами новой листвы, весенний, солнечный, легкий, пьянил и бодрил одновременно.

Каменная кладка тротуара, высокие дома, колонны, арки, портики, ставни, жалюзи, окна, задрапированные красивыми тканями, укрывали, прятали неведомую жизнь. Жизнь, в которой удивительные, прекрасные и свободные люди завтракали, нежно и значительно улыбаясь друг другу, скрытые от посторонних взглядов, но, безусловно, являясь душой и пульсом этого величественного Города. Ему казалось, что он непременно с ними встретится, узнает их…

Молодой человек сел в повозку, и через некоторое время они остановились возле высокого нового дома, построенного из кирпича и бетона, оштукатуренного, украшенного кое-где лепниной, дома без архитектуры, но зато с остекленными окнами, высотой в пять этажей, что впечатляло и одновременно устрашало: землетрясения в Риме были печально известны.

Сумма, которую арендатор назначил за квартиру, показалась огромной. Но, с другой стороны, жилище находилось почти в центре, на относительно тихой улице, и по уверению хозяина, в наиболее спокойном районе. Также близость таверны, рынка и храмов…

Небольшая квартирка c отдельным входом сияла в нежном солнце: ванная комната, где можно было мыться, стирать, водопровод: холодная и теплая вода в кранах, кухня с компактной печкой, просторная столовая, две спальни, небольшие жаровни…

Новые хозяева всей этой солнечной роскоши принялись, не спеша, распаковывать вещи. Хотя, по сравнению с виллой, которую они покинули недавно…

Нужно было приобрести самое необходимое — мебель, продукты, книги…

Молодой человек вышел на улицу и со странной уверенностью, словно он уже и знал всю географию города, миновал Бычий Форум, колонны храмов. Люди охотно подсказали ему нужные лавки, и, проходя, сквозь прибывающие волны людей, сквозь все растущую толпу горожан, он не без труда вышел к рынку. Ему нужно было найти мастерские, торгующие необходимыми ему вещами. Нашел. Сделал заказ, указал свой адрес для доставки, расплатился.

Солнце уже поднялось над головой, а это означало — полдень, и жара навалилась на город плотно и тяжело.

Молодой человек остановился у живописного дома, постучал в блестящую темную дверь. Ему отворил сам хозяин — Корнелий Непот, улыбающийся, веселый с блестящими глазами и легкими движениями…

— Катулл! Валерий! Ты!

Катулл почувствовал одновременно легкость и скованность, словно комок подступил к горлу, и он ничего не ответил, да, впрочем, они уже шли сквозь нежную прохладу дома, сквозь внутренний дворик, наконец достигли покоев Корнелия — прохладный зал с задрапированными окнами, сквозь которые мягко пробивался свет.

Стол, заваленный свитками книг, книжные шкафы, наполненные исписанными рулонами, небольшие статуэтки богов и богинь, мифических животных, критская керамика, коринфская бронза… чего только не было в этой обители Муз…

— Рассказывай, что, как? — нетерпеливо приступил Корнелий к расспросам.

— Приехал.

— Как дома?

— Хорошо. Отец надеется на щедрый урожай, сестра выросла, почти невеста, брат весел, мать здорова…

— Да. Веронский виноград, — мечтательно произнес Корнелий. — А мои как?

— Отлично! Вот, просили тебе передать, — и он протянул Корнелию небольшое письмо, а также мешочек, доверху наполненный сестерциями.

Пока Корнелий читал, Катулл подошел к окну и, отодвинув портьеру, выглянул в окно. За окном рос сад, и в солнечной зелени весенних деревьев цвел розовыми, белыми, сиреневыми, огненными всполохами. Сад дышал. Небо глядело в душу. Небо сияло сквозь легкие облака, сквозь ветви цветущих деревьев.

Он уже знал этот особый покой, вселяющий уверенность и силу, запредельный, особый… Он чувствовал, когда Небо с ним разговаривало. Он различал этот язык, любил его.

Корнелий окликнул Катулла, вывел его из особого состояния силы, в руках Корнелия плескалось темное маслянистое вино в бокале, он плеснул в другой бокал Катуллу…

— За встречу, друг! Будем здоровы!

— Сперва тебе нужно встретиться с нашими, это отличные поэты-неотерики, мы представляем здесь в Риме Александрийскую школу…

— Я перевожу Каллимаха…

— Не сомневаюсь в тебе. Ты ведь не перестал писать свои ямбы?

— Я бы сказал, наоборот….

— Уверен, в Риме тебя оценят!