Наследие Индиго. Линии судьбы

Ольга Голубка, 2022

Прошло пять месяцев с момента, как Алиса познакомилась с миром Индиго, и то, что сначала могло показаться сказкой, становится кошмаром. Кровожадные перевёртыши наносят сокрушительный удар прямо во время празднования Имболка, и восемнадцатый день рождения Алисы оборачивается трагедией, порождая цепь новых событий.Таинственные видения, навеянные магией друидов, открывают перед Алисой двери спрятанной истины, которая переворачивает её привычную жизнь, разносит в щепки многовековые предубеждения и напрочь стирает границы между добром и злом. Линии судьбы переплетаются неожиданным образом, а право выбора оборачивается жалкой иллюзией.

Глава 6

Жрица Ламмаса мертва. Перевёртыши вновь атакуют город.

Алиса едва могла дышать от сковывающего страха, небрежно бросая в рюкзак вещи первой необходимости и застёгивая его на ходу дрожащими пальцами. Ей казалось, что всё это нереально, что ей удалось-таки уснуть, и теперь она видела очень реалистичный кошмар, наполненный искажёнными, но громкими звуками, тошнотворными запахами гари и ощущением полного провала.

— Езжайте быстро и ни в коем случае не останавливайтесь, — говорила мадам Рене, провожая Алису и Гонтье до машины. — Поменяй билеты, отправляйтесь первым же рейсом в Россию и…

— А как же вы? — с отчаянием в голосе спросила Алиса, в сердцах схватив мадам Рене за руку. — Почему вы не едете с нами?

— Я нужна своему народу здесь.

— Пожалуйста, не умирайте, — умоляюще прошептала Алиса, ведь, несмотря на то, что они так и не смогли наладить родственные отношения, она успела привязаться к мадам Рене.

— Береги себя, дитя, — ответила верховная жрица, сжав её ладони в своих руках. — Мы ещё увидимся.

— Садись в машину, нужно срочно уезжать, — отчеканил Максенс, не глядя на Алису, но она задержалась ещё на несколько секунд, чтобы обнять на прощание мадам Рене. Её распирало от противоречивых эмоций, а затылок зудел от слабой боли, которая причиняла дискомфорт и мешала сконцентрироваться на ощущениях. Почему-то Алисе казалось, что на неё направлено множество объективов фотокамер, которые следили за каждым её шагом. Она коротко обернулась, желая проверить, так ли это на самом деле, но отвлеклась, когда её в очередной раз позвал Максенс.

Алиса смотрела в окно и украдкой вытирала слёзы, ведь ей совершенно не хотелось уезжать без Владимира и мадам Рене. Гонтье вёл машину вдоль набережной через смог, где тлели остатки поместья Уэлш, затем свернул влево, и машину повело в сторону, когда перед колёсами мелькнул перевёртыш, массивные рога которого выделялись даже в ночном мраке.

— Чёрт! — воскликнула Алиса, расширив глаза от ужаса, а Гонтье крепче сжал руль, из-за чего побелели костяшки пальцев. — Нам нужно остаться, нужно помочь…

— Нет! — резко ответил он. — И думать забудь!

— Но мы… осторожно! — крикнула Алиса, когда справа мелькнул ещё один перевёртыш, острые когти которого со скрежетом мазнули по машине.

— Всё ещё хочешь остаться? — хмуро поинтересовался Максенс, сворачивая на другую улицу, которая вела в сторону выезда из города.

— Мы ведь просто сбегаем, — говорила она, крепко сжимая пальцами ремень безопасности. — Это предательство, так нельзя!

— Хочешь умереть здесь? Оглянись вокруг и пойми, что мы уже ничем не поможем! — громко сказал Гонтье, взглянув на Алису, а в его глазах отражалось зарево огня, вспыхнувшего справа. Раздался рёв перевёртыша, и она зажмурилась, мысленно переносясь в зимний лес на границе Белтайна, где с таким же рычащим криком умер Кристофер Шмидт.

— Они остались здесь… — прошептала Алиса, имея в виду мадам Рене и Владимира. — Мы бросили их…

— Я выполняю приказ верховной жрицы Индиго, — отчеканил Максенс, и машину вновь повело влево из-за короткого столкновения с перевёртышем. Алиса взвизгнула от страха, а он лишь негромко выругался себе под нос и прибавил скорость. — Нравится тебе это или нет, но я ни за что не остановлю машину, пока мы не доедем до Кейптауна.

Им удалось выехать из Ламмаса, и Алиса продолжала чувствовать груз вины за то, что им пришлось позорно сбегать из города, который кишел перевёртышами и полыхал в огне. Её пробивало крупной дрожью, а от усталости не осталось и следа, несмотря на то, что день выдался энергозатратным, и по всем канонам ей полагалось сейчас восстанавливать силы, а не тратить их на тревожные мысли.

Они ехали в полной тишине, которую нарушал лишь приглушённый шум двигателя, и Алиса думала о том, что её жизнь уже никогда не будет прежней. Что она не сможет ходить на уроки и заниматься будничными делами после пережитого ужаса, ведь всё это меркло на фоне оглушающих реалий жестокой стороны мира Индиго. Это было подобно возвращению из ада к обычной жизни, которая продолжает кипеть во всём мире, пока небольшой городок на юге Африки погибает в муках.

«А ведь оба Гонтье прошли через такой ад», — подумала Алиса, плотно зажмурив глаза. Ей было больно представлять, что они пережили за неделю в Лите, когда их родной город разваливался на части, а земля пропитывалась кровью членов семьи и знакомых.

Как они сумели выбраться из агонии и сохранить в себе остатки мужества и жизнелюбия? Как им удалось собрать себя по частям и двигаться дальше, словно ничего не произошло?

«А ведь я лишь мельком увидела реалии войны», — подумала Алиса, и по её спине побежали мурашки от ужаса. Что же с ней было бы, если бы они остались? Если бы это затянулось на неделю? На месяц?..

— Как ты смог оправиться после побоища в Лите? — спросила Алиса, посмотрев на Гонтье так, будто видела его впервые. — Как ты смог жить дальше?

Он задумчиво нахмурился и продолжил напряжённо сверлить взглядом дорогу за лобовым стеклом, и Алиса уже подумала, что Гонтье оставит её без ответа. Но Максенс плотно сжал губы на несколько секунд, словно решая, стоит ли ей говорить правду, а потом выпалил:

— На меня свалились другие заботы, и они не дали мне погрязнуть в скорби, пусть тогда я и не осознавал, что впоследствии обрету надежду. — Упоминание надежды отозвалось приятным покалыванием под кожей, но Алиса не понимала, о какой надежде могла идти речь, когда Гонтье похоронили всю свою семью и оставили за спиной руины родного дома. — А ещё я должен был вытащить Калию из того кошмара, в котором она увязла после смерти Микаэля.

— Это её муж, верно? — уточнила Алиса, задержав дыхание от распирающего любопытства, за которое она испытывала чувство вины.

— Верно. Микаэль Леконт, сын жреца Литы.

— А как умер Микаэль? Это ведь произошло на глазах Калии?

Максенс совсем сник, словно мысленно вернулся в апрель прошлого года, заново переживая тот ужас.

— Микаэлю удалось убить вожака перевёртышей, но за это он поплатился своей жизнью, — отрешённо ответил Максенс, а Алиса почувствовала, как грудь сдавило тисками, не позволяя дышать. — Мы оказались в ловушке перевёртышей, и когда Калия увидела, что Микаэль упал замертво, устроила пожар в соборе парижской Богоматери. Нам еле удалось выбраться, и я ещё две недели приводил Калию в норму, залечивал ожоги, но…

— Но она до сих пор не оправилась, верно? — негромко сказала Алиса, вспомнив, каким пустым ей порой казался взгляд Калии.

— Не уверен, что она запомнила, как мы оказались в России, потому что Калия была полностью разбита. Ей не хотелось жить дальше, не хотелось устраиваться на работу в школу и прятаться. Война забрала у неё не только Микаэля, но и ребёнка.

— У Калии был ребёнок? — Алиса резко выпрямилась и во все глаза уставилась на Максенса, не веря, что это могло быть правдой. Она не представляла Калию в роли матери, учитывая, какой холодной и требовательной была её наставница, однако что-то подсказывало Алисе, что Калия не всегда была такой. Может, в прошлом она была открытой и мягкой, пока война не разделила её жизнь на «до» и» после».

— Не рождённый ребёнок, — сухо пояснил Максенс. — Калия была на двадцатой неделе беременности, у неё должна была к осени родиться девочка.

— Это многое объясняет. И теперь я понимаю, почему Калия так изменилась после твоего отъезда.

— У неё остался только я. — Максенс перевёл на Алису взгляд, наполненный до краёв отчаянием, от чего по коже побежали мурашки. — И, как ни странно, у неё есть ты. Несмотря на некоторые ваши разногласия в самом начале, Калия нашла в тебе ребёнка, о котором нужно заботиться. Калия вряд ли признается тебе в этом, но она успела привязаться к тебе гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить.

«У неё должна была к осени родиться девочка», — вспомнились Алисе слова Максенса, и она невольно подумала о том, что вместо милого младенца Калия получила семнадцатилетнюю бунтарку.

Совсем не то, о чём она мечтала.

— Но кто же тогда спасал тебя, раз не Калия? — спросила Алиса, нахмурившись. — Кто дал тебе надежду на то, что все может наладиться? Не Шмидт же?

— Не он, — ответил Максенс, а его руки напряжённо замерли на руле. — Тот человек даже не подозревает о том, как вовремя появился в моей жизни, но тебе незачем знать сейчас все подробности. Важно лишь то, что тебе не стоит зацикливаться на том, что ты увидела сегодня. Нужно идти дальше.

— У меня есть лишь одна надежда, — призналась Алиса, понурив голову. — И это вера моего отца. Он увидел, что у меня получилось найти выход, чтобы спасти мир Индиго, он был напуган, но верил, что это правда.

— Разве ты не видишь, что его видение начинает сбываться? — с горькой усмешкой спросил Гонтье. — Сначала Лита, затем Ламмас… перевёртыши уничтожают города Индиго, как и предсказывал твой отец.

— Ты в самом деле считаешь, что я смогу найти выход, чтобы остановить их? — спросила Алиса, подняв на него взгляд полный надежды, и Гонтье посмотрел на неё в ответ.

— Я уже вижу, как ты это делаешь.

Ещё несколько секунд он смотрел ей в глаза, после чего перевёл внимание на дорогу, которая освещалась тусклыми фонарями с обеих сторон. Они подъезжали к Кейптауну, высотки которого виднелись на горизонте, и Алиса только сейчас поняла, что им всё-таки удалось спастись от того ужаса, который царил в Ламмасе.

Пусть чувство вины от этого не становилось меньше.

«Как так вышло, что раньше меня не мучила совесть, а теперь её не заткнуть?» — думала Алиса, вспоминая себя прежнюю, но тут же мысленно ответила себе, что всё дело было в её окружении. Раньше, когда она жила в детском доме среди людей, которым не было дела до неё, ей было плевать на то, как её слова или поступки отражались на людях. Алиса была зациклена на себе и на том, как выжить во враждебной среде, но мир Индиго внёс свои коррективы в её характер. У неё появились люди, которые заботились о ней, помогали и верили в неё даже больше, чем она сама в себя верила. Да, Алиса всё так же могла соврать окружающим, чтобы защитить себя, но по большей части она старалась платить людям той же монетой, даже если приходилось обнажать свои слабости.

Но самое главное — она не могла стоять в стороне, когда её мир рушился на части, поэтому покидать Ламмас было так больно. Алиса бросила внимательный взгляд на Максенса, который не оставил ей выбора, и осознала, что ему было уходить ещё сложнее, чем ей. Оба Гонтье до самого конца сражались за Литу, хоть и потерпели поражение, и если бы не приказ мадам Рене, то он бы и в этот раз остался в Ламмасе, чтобы сделать всё, что в его силах.

Но вместо этого Гонтье был обречён на позорное бегство с Алисой, жизнь которой ему доверила мадам Рене.

— Билеты были только с двумя пересадками, через два часа посадка на рейс до Йоханнесбурга, — объявил Максенс, торжествующе продемонстрировав Алисе купленные билеты.

— Отлично. — Она плотнее сжала лямку рюкзака, подумав о том, что это единственная тара, которую им удалось взять перед бегством. Все чемоданы с вещами остались в доме мадам Рене, и Алиса с тоской посмотрела на свой наряд. — Как думаешь, ни у кого не возникнет вопросов, если я так и буду ходить в пижаме?

Максенс, в отличие от неё, был в чёрных джинсах и футболке, а на Алисе надеты лишь укорочённые пижамные штаны и топ ярко-жёлтого цвета.

— Твоя бабушка сунула мне перед выходом свою карточку. — Он многозначительно приподнял левую бровь, и Алиса невольно усмехнулась.

— Предлагаешь проверить, насколько большой лимит у её счета? — Она покачала головой и поджала губы, чтобы сдержать истеричный смешок. — Я в деле.

Была лишь одна проблема: посреди ночи сложно было найти открытый вещевой бутик, поэтому им пришлось дождаться пересадки в Йоханнесбурге, полёт до которого длился всего два часа. Алиса даже немного вздремнула, несмотря на солнечный свет, который пробивался через окно, однако небольшой отдых не пошёл ей на пользу.

— Сначала позавтракаем, — пробурчала Алиса, без особого энтузиазма осматривая аэропорт Йоханнесбурга.

Максенс выглядел ничем не лучше, но согласился ненадолго заглянуть в один из ресторанов быстрого питания, что находились в аэропорту.

— Меня убивает то, что мы не можем пользоваться телефонами, пока не окажемся вблизи Белтайна, — хмуро сказала она, вытерев салфеткой губы, испачканные вишневым джемом.

— Таков порядок.

— И мы не узнаем новости, пока не приедем в Белтайн?

— Да.

Алиса тяжело вздохнула и потёрла глаза ладонями. Неизвестность убивала не хуже долгоиграющего яда, и если в Кейптауне её настрой был хоть немного оптимистичным, то сейчас он скатился в минус. Поэтому она выбрала в магазине первые попавшиеся кроссовки и спортивный костюм, убрала пижаму в рюкзак и вышла к Гонтье, который всё это время караулил вход в бутик.

— Нам нужно купить куртки, — напомнил он. — В России всё ещё холодно.

— При большом желании ты мог бы сделать так, чтобы тепло следовало за нами, — подметила Алиса, коротко улыбнувшись ему. Шок уже успел отпустить её, поэтому она не могла перестать думать о том, чем закончился их разговор на крыше.

— Через час посадка на рейс до Абу-Даби, и мы пробудем там семь с половиной часов, прежде чем отправимся в Москву. Хорошая новость заключается в том, что мы приземлимся в Шереметьево, а не в Домодедово, и нам не придётся ехать на такси из одного аэропорта в другой.

— А плохая заключается в том, что мы будем вместе до завтрашнего вечера? — с горькой усмешкой поинтересовалась Алиса, на что Гонтье лишь плотно сжал челюсти и отвернулся.

Время, проведённое вместе, обещало быть очень насыщенным.

Тогда Алиса ещё не знала, что полёт до Абу-Даби им предстоял в разных концах самолёта и что её соседом окажется не Гонтье, а женщина с грудным ребёнком, который, почти не замолкая, все восемь часов будет напоминать о себе. Ей не удалось поспать, пусть глаза и слипались от усталости, а её взгляд то и дело перемещался назад, где находился Максенс. Он ухмылялся, когда смотрел на неё в ответ, пусть плач ребёнка был прекрасно слышен в его части самолёта, и это злило Алису.

— У нас есть шесть часов на сон, — сказал Гонтье, показав ей ключ-карту от номера, который снял для них.

— Надеюсь, кровати раздельные, — холодно уточнила она, не спеша следуя за ним в сторону их номера.

— Разумеется.

Несмотря на усталость, Алиса первым делом отправилась в душ, где были все необходимые принадлежности, в том числе и большой махровый халат, а когда вернулась, Максенс обрадовал её тем, что заказал еду в номер. Её доставили ровно в тот момент, когда он вышел из ванной комнаты, поэтому ужинали они вместе.

— Тебе не кажется всё это странным? — спросила Алиса, макнув запечённую картофелину в кисло-сладкий соус.

— Что именно? — уточнил Гонтье, даже не взглянув на неё.

— Как перевёртыши смогли дважды за неделю разрушить установленную защиту? И почему они выждали пять дней, прежде чем сделали повторный набег на Ламмас?

— Может, им требовалось подкрепление? Или у них была другая причина, неизвестная нам.

Алиса нахмурилась и совсем не эстетично облизала испачканные пальцы, прежде чем забралась на кровать с ногами и развернулась к Гонтье.

— Что, если они как-то узнали, что я в Ламмасе? — с придыханием спросила она, и в этот раз Максенс всё же повернул к ней голову. — Или во мне говорит ЧСВ?

— ЧСВ? — переспросил он.

— Чувство собственной важности, — терпеливо пояснила Алиса, продолжая смотреть в его тёмно-серые глаза.

— Важности тебе не занимать, но я думаю, что первый вариант имеет место.

— И отсюда следует, что если перевёртыши как-то об этом узнали, то некоторые из них были в городе после первого нападения, хоть и скрывались.

— И где они могли увидеть тебя с мадам Рене? — спросил Гонтье, но его лицо тут же просветлело, когда в голову пришёл ответ.

— В доме у Найроми. — Алиса озвучила его мысль, и Максенс забыл о недоеденном ужине, заинтересованно повернувшись к ней всем корпусом.

— Но как?

— А здесь на помощь приходит замечание моей бабули, что человек в униформе становится безликим, однако если этого самого человека посадить за стол с остальными гостями, то…

— Думаешь, кто-то из прислуги Найроми являлся перевёртышем?

— И я почти уверена, что перевёртышем была молоденькая девушка, которая была явно заинтересована мной.

— Либо в тебе опять говорит ЧСВ, — насмешливо сказал он, а Алиса удивлённо округлила глаза.

— Эй, а ты быстро учишься!

Гонтье фыркнул и сделал невозможное: он широко улыбнулся, что окончательно сбило Алису с нужных мыслей. Она подумала о том, что им предстояло спать в двух метрах друг от друга и что это может закончиться весьма интересно…

— Знаешь, а это объяснило бы наличие бомбы в поместье Уэлш, — продолжил Максенс, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём именно он говорил. — Та девушка, которую ты упомянула, могла всё устроить.

— Скорее всего, — уклончиво ответила Алиса, подавив зевок. — Но остаётся загадкой то, как перевёртыши смогли пробить защиту. Может, дело действительно в отшельниках?

— В отшельниках? — удивлённо переспросил Гонтье, и Алиса поморщилась, вспомнив, что отшельников она успела обсудить только с мадам Рене.

— В отшельниках, — подтвердила Алиса, после чего рассказала о небольшой детали видения, о которой вспомнила после их разговора на крыше.

Максенс выглядел хмуро, наверняка создавая собственную теорию относительно союза перевёртышей и отшельников. Он изредка перебивал её, чтобы уточнить детали видения, задумчиво отводил взгляд, вновь размышляя об услышанном.

— Сегодня я не буду обращаться к своим друидским штучкам, потому что сил нет, но завтра я хочу кое-что попробовать, — сказала Алиса, убрав на тумбочку тарелку с недоеденным остывшим картофелем.

— Да, пора ложиться. — Гонтье взглянул на часы и тяжело вздохнул. — Осталось меньше пяти часов на сон.

Алиса легла на кровать, укрылась лёгким покрывалом, расшитым узорами, и стала наблюдала за тем, как Максенс сначала выкурил сигарету, выдыхая дым в открытое окно, а затем выключил свет и занял противоположную кровать. Он лежал на спине и не мигая смотрел в потолок, наверняка продолжая размышлять о хитросплетениях планов перевёртышей, и совершенно не обращал внимания на взгляд сбоку.

— Почему ты снял один номер? — через некоторое время спросила Алиса, понимая, что засыпать с ним наедине оказалось не так уж просто.

— А ты хотела бы сейчас остаться в одиночестве в незнакомом месте? Если да, то я прямо сейчас могу снять тебе отдельный номер.

Гонтье повернул голову в её сторону, и Алиса грустно улыбнулась одним уголком рта, понимая, что совершенно точно не хотела оставаться в одиночестве после пережитого страха.

— Нет, не хочу. Просто не думала, что ты станешь думать о моём удобстве после всего, что было. В том плане, что если бы ты захотел снять себе отдельный номер, то я поняла бы твоё желание и не стала бы возражать.

Гонтье молча продолжал смотреть на неё, и Алиса сделала вывод, что он не собирается отвечать, поэтому немало удивилась, когда через полминуты раздался его негромкий голос:

— Я уже привык за десять месяцев.

Он отвернулся, а Алиса так и продолжала смотреть на него, сонным разумом пытаясь понять, почему речь шла о десяти месяцах? Может, Гонтье имел в виду, что он забыл про свой комфорт за это время? Ведь десять месяцев назад они даже не были знакомы. На тот момент никто не знал, где находится Алиса и что обычная сиротка из детского дома может оказаться наследницей рода Рене.

«Здесь определённо речь идёт не обо мне», — подумала Алиса, прежде чем её веки сомкнулись, а разум накрыло пеленой сна.

И если поначалу сон был безобидным, то под конец он наполнился картинами, от которых кровь стыла в жилах, а из горла вырвался крик отчаяния.

— Что? Что такое?

Алиса резко села с широко открытыми глазами, увидев перед собой встревоженного Гонтье. Её волосы прилипли к вспотевшему за время сна лбу, дыхание вырывалось из груди тяжёлыми залпами, а разум всё ещё хранил картинки того, как они вдвоём убегали от незнакомца.

— Нужно уходить. Срочно.

На сборы ушло меньше пяти минут, и за это же время Алиса рассказала ему о том, что видела в своём сне.

— Можешь считать меня чокнутой, но я уже не раз пренебрегала дурным предчувствием, и каждый раз это оборачивалось катастрофой, — сбивчиво сказала она, на ходу заплетая влажные волосы в косу. — Уж лучше мы подстрахуемся и уйдём сейчас, чем попадём в ловушку!

— Но как они узнали, где мы находимся? — спросил Гонтье, застёгивая ремень на джинсах. — Разве что…

— Что?

— Я всё это время пользовался картой мадам Рене, ей, скорее всего, приходили оповещения на телефон о каждой транзакции, — поспешно ответил он. — И если это так, то они в курсе всех наших передвижений, включая этот отель.

— Но если им в руки попал телефон мадам Рене, то…

Алиса не закончила предложение и плотно зажмурилась, призывая себя к спокойствию. Нет, она не станет сейчас думать о плохом, чтобы не отвлекаться от насущных проблем. В первую очередь им нужно позаботиться о том, чтобы их никто не нашёл, ведь если с верховной жрицей что-то случилось, то в данный момент они ничем не смогут помочь ей.

Лишь подставят себя.

— Выйдем через дверь для персонала, затем найдём место, где можно затаиться до посадки на рейс, — говорил Гонтье, взяв её плечи в свои руки. Его взгляд оставался решительным, несмотря на спешку и грозящую опасность, и Алиса пыталась перенять его холодное спокойствие, чтобы не суетиться. — Посадка на рейс начнётся через час, поэтому всё будет хорошо, если ты сейчас возьмёшь себя в руки и доверишься мне.

— Да куда уж больше, — пробурчала она, поджав губы.

— Хорошо. А теперь идём.

Максенс осторожно выглянул в коридор, чтобы проверить обстановку, и они вышли, ступая настолько бесшумно, что можно было легко различить, за какой дверью раздавался чей-то храп, а за какой негромко работал телевизор.

Оказавшись в аэропорту, Максенс потянул её в ту сторону, где было больше всего людей, чтобы можно было затеряться среди них, и Алиса тенью следовала за ним.

— Где спрячемся? — спросила она, крепко сжимая куртку в руке, которую планировала надеть в Москве, чтобы не замёрзнуть.

— Я начинаю сомневаться, есть ли в этом смысл, — хмуро ответил Максенс, рассматривая табло, на котором значилось расписание рейсов. — Если они сумели предугадать наш путь до Абу-Даби, то знают, что мы летим в Москву.

— И они будут ждать нас именно там, куда мы обязательно пойдём перед посадкой, — продолжила за него Алиса, понимая, что в таком случае они окажутся в ловушке. — Значит, мы должны действовать иначе. Нужно отвлечь их.

— Как именно?

— Предлагаю вести себя так, словно все идёт по их плану. Нужно найти кафе, в котором есть два выхода, сделать заказ и ждать, когда они появятся.

— Звучит логично, но ненадёжно, — подметил Максенс, как можно незаметнее сканируя помещение на предмет опасности.

Но вся соль заключалась в том, что на них многие смотрели с неприкрытым отвращением или страхом.

— Если есть план получше, то я с радостью выслушаю твоё предложение, — с недовольством пробурчала она.

— Ладно, действуем по твоему плану, — сдался Гонтье, и Алиса даже вздёрнула брови от удивления, так как ожидала, что он забракует её идею. — Веди себя естественно, чтобы они не подумали, что мы знаем об опасности.

— Тогда хорош топтаться на месте, — громко сказала Алиса, всем своим видом показывая недовольство. — Я есть хочу!

Максенс приподнял в улыбке уголок рта, что означало, что Алисе удалось изобразить максимально естественное поведение.

Они заняли столик в самом центре зала и сели так, чтобы каждый из них видел оба входа в кафе. Алиса съела свою порцию, почти не чувствуя вкуса, так как сильно нервничала, а её взгляд был направлен чуть выше плеча Максенса, который зеркально отражал её действия.

— Вижу его, — сказала она, переведя взгляд на Гонтье, и он напряжённо сжал стаканчик кофе в руках. — Он заметил нас и сел за крайний столик.

— Второй выход свободен, — доложил Максенс. — У нас есть десять минут в запасе, после чего мы непринуждённо встанем и пойдём на выход. Дальше придётся бежать.

— Хорошо.

— Ты выглядишь напряжённо, — заметил он, и Алисе захотелось закатить глаза от очевидности его замечания. — Смотри на меня и улыбайся. Делай вид, что ты ни о чём не подозреваешь. Рассказывай мне что-нибудь.

— Что тебе рассказать? — Она широко улыбнулась, словно её собеседник был единственным важным человеком на всей планете.

— Да что угодно, — отмахнулся Максенс, взгляд которого периодически ускользал за плечо Алисы, но в остальном же он тщательно следил за её мимикой. — Только делай это увлечённо.

— Ладно. — Алиса коротко кашлянула, прочистив горло, и вновь улыбнулась. — Мне не хочется возвращаться обратно в школу, потому что эти четыре дня были самыми яркими за последнее время. Я понимаю, что мне ещё многому предстоит научиться в школе, но также я не могу избавиться от мысли, что все самые важные уроки я получу за стенами кабинетов. В том плане, что на личном опыте познаётся гораздо больше.

— У тебя поменялись приоритеты, и это нормально, — ответил он.

— Просто это как-то глупо. На этой неделе я оказалась в эпицентре военных действий, а на следующей буду сидеть за партой и решать бесполезные математические примеры. — Алиса бегло посмотрела на мужчину с густой чёрной бородой, который делал вид, что изучает меню, и вздрогнула, когда он исподлобья взглянул в их сторону. — Бесполезная трата времени.

— Но не все школьные уроки бесполезны, — подметил Гонтье. — Стихийная магия, боевое искусство, руны, травоведение…

— Но, опять же, всё это лучше познаётся на личном опыте, а не на уроках. — Алиса выдавила из себя хитрую полуулыбку и сказала: — К тому же спарринги с новым учителем боевых искусств не такие увлекательные, как с прежним учителем.

— Неужели?

Гонтье прищурил глаза, а его губы скривились в ухмылке, из-за чего Алиса едва не забыла о том, что их разговор был всего лишь фикцией.

Натянутой фальшивкой, чтобы выглядеть непринуждённо в глазах перевёртыша.

— Именно, — пробурчала Алиса, пытаясь вернуть настрой в прежнее русло, однако механизм самоуничтожения уже пришёл в действие. — Никаких грязных приёмов или ругани во время боя, всё ровно и сдержанно. Прежний учитель хоть и был ублюдком, но его уроки никогда не оставляли меня равнодушной.

— Даже так? — Он ухмыльнулся ещё шире, а взгляд сделался таким тяжёлым, что Алиса чувствовала лёгкую дрожь, которая исходила из живота и расползалась по всему телу.

— Угу, — кивнула она. — Как думаешь, он согласится дать мне несколько индивидуальных уроков, пока не отправился в очередное опасное путешествие?

— Думаю, что он вновь поступит как ублюдок, — насмешливо ответил Максенс, и Алиса не сдержала довольной улыбки. — Пусть это абсолютно бессмысленно, ведь такие уроки вряд ли закончатся реальным боем.

— Я думала, что предсказывание будущего — это мой конёк. Ты не можешь знать наверняка, что будет дальше.

— В таком случае тебе лучше заглянуть в ближайшее будущее и узнать, не пропустим ли мы посадку на рейс, — ответил Гонтье, взглянув на часы. — Пора действовать. У нас всего три минуты, чтобы успеть добежать и пройти посадку на рейс.

— Что ж, пошли.

Алиса старалась не смотреть на мужчину с бородой, но всё же заметила, как он встал одновременно с ними. Они не спеша вышли из кафе, завернули за угол, обменялись короткими, но многозначительными взглядами, и сорвались на бег так, что в ушах свистело. Алиса несколько раз врезалась в прохожих, когда оборачивалась назад, и ситуация один в один была положа на ту, которую она видела в своём сне. Тот же страх, клокочущий в груди вместе с адреналином, то же яростное выражение лица перевёртыша, когда он бежал следом за ними.

— Сюда! — отчеканил Максенс, схватив её за руку, чтобы не потеряться в толпе.

До места назначения осталось не больше ста метров, но Алиса чувствовала себя так, будто они бежали целую вечность.

И им удалось оторваться.

Алиса, наверное, навсегда запомнит момент, когда перевёртыш остался за разделяющей чертой и как ему сказали, что посадка на рейс уже закончена. Как Гонтье с победной ухмылкой обернулся на него и, по-свойски положив руку на плечи Алисы, повёл её прочь от мужчины.

Лишь заняв свои места в самолёте, они сумели немного расслабиться, и Алиса откинулась на спинку кресла, предвкушая шестичасовой перелёт до Москвы.

— Знаешь, мне всё-таки хотелось бы преподать тебе один очень важный урок, — сказал Максенс, и Алиса перевела на него удивлённый взгляд.

— Какой же?

Уголок его рта дрогнул в усмешке, и он сказал:

— Постарайся не смешивать личное и профессиональное. В большинстве случаев это приводит к провалу в обеих сферах.

— К чему эти слова?

— К тому, что мы могли попасться или не успеть на посадку, так как отвлеклись на личное.

Алиса отвернулась и с улыбкой прикрыла глаза, когда подумала об этом под другим углом.

— Значит, ты всё же выбрал личное, раз ушёл из школы?

— Скорее немного преобразовал профессиональную сферу, но в ней куда больше личного, чем я ожидал.

Алиса приоткрыла один глаз и с подозрением покосилась на него.

— И ты, разумеется, не расскажешь мне, что стоит за этими словами? — уточнила она, а Гонтье лишь криво ухмыльнулся вместо ответа.

Что ж, если Алиса правильно уловила его намёк, то Гонтье занимался чем-то, что было связано с ней, либо у него было «личное», о котором она не знала. Но судя по его взглядам, когда они оставались наедине, и по поведению, последний вариант был ошибочным.