Перья

Оливия Вильденштейн, 2019

Остался всего месяц, чтобы получить недостающие перья для моих крыльев. Как только я соберу все, смогу вознестись в Элизиум и выйти замуж за архангела. Поэтому я отправилась в Париж на выполнение нового задания. Знакомьтесь, Джаред Адлер – самый грозный и в то же время самый обаятельный грешник на земле. Если заставлю его совершить хотя бы один добрый поступок, я сразу получу все недостающие перья и завершу свои крылья. Вот только Джареда уже пытались изменить. Сто тридцать один ангел. И все безуспешно. Но я решительно настроена выполнить задание. Оказалось, что Джаред тоже решительно настроен… уничтожить меня. Если мое сердце будет биться для кого-то, кроме него.

Глава 14

Моя травмированная рука была перевязана тканью. Я распахнула покрасневшие глаза и обнаружила Джареда на корточках рядом со мной. Он помог мне.

Хоть я была вне себя от гнева, все равно удивилась, что не вкус запретного плода стоил мне пера, а ложь. По крайней мере, мне так показалось. Устав гадать, я взяла все еще полный бокал Джареда и осушила его.

А потом я ждала. И ждала.

Ничего не произошло.

Ничего. Не. Произошло.

Это только сильнее испортило мне настроение, потому что я не могла винить Джареда за поврежденные крылья. Все было только на моей совести.

— Тебе же понравилось, правда, Перышко? — его легкомысленный тон привел меня в ярость.

— Никогда больше не угрожай мне, — с негодованием прошипела я. — «Нет» значит «нет».

У него перехватило дыхание.

— Pardon^[30].

Узел в моем горле ослаб. Из всех ожидаемых от него ответов я не могла и предположить извинение.

Двери столовой распахнулись, и раздались короткие распоряжения. Мгновение спустя Джаред затянул салфетку вокруг моей руки и деликатно положил ее мне на колени. После он отошел в сторону, чтобы официант мог убрать разбитый бокал и вытереть стол.

Наблюдая, как пятно, словно свежая кровь, расползается по белой скатерти, я услышала вопрос Джареда:

— Mimi, tu peux aller lui chercher quelque chose à se mettre? Et un pansement.

«Мими, ты можешь купить ей какую-нибудь одежду? И пластырь».

— Non^[31], — возразила я. — Не хочу менять платье.

И Джаред, и Мюриэль посмотрели на меня.

— Оно черное.

Даже если вино пропитало ткань, никто бы не заметил.

— А еще мокрое, — заметил Джаред.

— Высохнет.

Я не собиралась надевать платье из его ужасающего гардероба. Конечно, сейчас мое собственное платье не было особо удобным, но все же оно мое. Оно не касалось кожи другой женщины и не впитало ее духи.

— Прости, что разбила твой бокал, — машинально извинилась я. — Сколько я тебе должна?

Тяжелый рифленый хрусталь, вероятно, стоил бы мне всех карманных расходов. Все в доме Джареда казалось дорогим.

— Бокалов для вина мне хватит на шесть жизней вперед.

Не то чтобы его ждет еще хоть одна, если он не изменится. Я пообещала сама себе: если я потеряю еще хоть одно перо, сразу уйду.

Больше никакой лжи.

— Хочешь десерт, Лей? — спросила Мюриэль. — Сегодня днем я приготовила шоколадный мусс для персонала.

Несмотря на то, что мой желудок был похож на гигантский узел, я пробормотала:

— Конечно.

Мюриэль вернулась через несколько минут с хрустальной миской в руках, наполненной настолько темным муссом, что он напомнил глаза Джареда. Женщина поставила миску передо мной на свежую скатерть и потребовала показать порез. Я засомневалась, потому что чувствовала, как моя кожа заживает. Что, если рана уже затянулась? Как бы я объяснила, откуда взялась кровь? Поморщившись, я надорвала порез большим пальцем и только затем показала руку.

Мюриэль осторожно развернула салфетку и сбрызнула мою ладонь антисептиком, подув, чтобы уменьшить жжение, прежде чем наклеить пластырь. Никто не ухаживал за мной с тех пор, как у меня появились кости крыльев, и эта забота немного смягчила отчаяние от потери еще одного пера.

— Спасибо, — шепнула я.

Женщина улыбнулась и забрала испачканную салфетку.

— Дай знать, понравится ли тебе мусс.

Когда она ушла, я спросила Джареда:

— Ты не хочешь попробовать?

— Я не люблю десерты.

Я нахмурилась.

— Почему?

Он пожал плечами, поднося ко рту только что наполненный бокал с вином.

— Просто никогда не пробовал.

Мужчина прикоснулся губами к краю бокала и наклонил его. Я наблюдала, как он сглатывает и как его заостренный кадык подрагивает на изящном горле.

Прежде чем Джаред успел поймать мой взгляд, я повернулась к муссу. Десерт оказался настолько воздушным, будто ничего не весил. Я отправила кусочек в рот и чуть не застонала, когда вкуснейший шоколад коснулся языка. Меня часто интересовало, почему шоколад не является грехом. Не то чтобы я жаловалась. Если бы шоколад считался грехом, мне пришлось бы отказаться от него, и какой бы унылой тогда стала жизнь. Я съела еще одну ложку, плотно сжав губы, чтобы ни один смущающий звук не вырвался.

Проглотив, я дочиста облизала ложку.

— Ты многое упускаешь. Это божественно.

Джаред покрутил бокал с вином, затем поднял его, но прежде чем сделать глоток, заметил:

— Тебе же больше, — тембр его голоса стал более хриплым, будто алкоголь натер голосовые связки. — Я все пытаюсь понять, сколько тебе лет.

— А ты как думаешь?

— Может, просто скажешь мне?

— Двадцать. Скоро исполнится двадцать один.

— Откуда ты?

— Я родилась… — я почти сказала «в Элизиуме», но мне нельзя рассказывать о своем первом доме смертным. — Я выросла в Нью-Йорке, но родилась в другом месте, о котором ничего не помню.

Это не было ложью, поскольку меня унесли в гильдию в ту же секунду, как перерезали пуповину.

— У тебя есть братья или сестры?

— Две сестры. Одной пятнадцать, другая моего возраста.

Между его бровями пролегла небольшая складка.

— Вы близнецы?

Я похлопала по муссу тыльной стороной ложки, выравнивая верхушку.

— Вроде того. Мы не родные сестры. — Когда он нахмурился, я добавила: — Мы выросли вместе. В школе-интернате для девочек.

— Потому что твои родители миссионеры?

— Что?

— Тристан сказал мне, что они были проповедниками.

— Ох. Эм. Не проповедниками. Скорее охранниками. Я с ними почти не общаюсь. Мои родители оба были арелимами в Абаддоне — стражами подземного мира.

Джаред поставил свой бокал, капля выплеснулась наружу.

— Кого они охраняют, раз им пришлось бросить тебя в школе-интернате?

Любопытство Джареда несколько затрудняло избегание лжи. Это напомнило мне игру «Да или Нет», в которую я играла с Селестой, когда помогала в детской гильдии. Она всегда побеждала меня.

Я аккуратно сформулировала ответ:

— Мои родители — охранники в тюрьме.

Что было отчасти правдой, ведь они служили в Абаддоне.

Джаред издал низкий рык, который в сочетании с неодобрительным взглядом заставил меня напрячься.

— Ты не имеешь права судить их, Джаред.

— Возможно, но ты имеешь. Однако тебя, видимо, не беспокоит, что тебя бросили.

— Потому что меня не бросили.

— А как ты это называешь?

Вместо того чтобы сцепиться с ним рогами, я решила поменяться ролями.

— Итак, ты вырос с дядей? Он был хорошим человеком?

— Дядя основал «La Cour des Démons», так что нет, он не был хорошим человеком.

— Но он был добр хотя бы к тебе?

— Да. Он обеспечил моим родителям крышу над головой, когда они остались без дома, усыновил меня после смерти мамы, а потом оставил мне все это, — мужчина обвел рукой комнату.

— Как он умер?

Джаред закинул ногу на ногу и немного раздраженно качнул ей.

— Разве ты не наводила справки о моей семье? Это было во всех газетах.

Мне и правда следовало разузнать больше информации, но я не успела из-за спешки. А затем я собиралась отказаться от этой миссии, и нужды уже не было.

— Он попал в автомобильную аварию, — взгляд Джареда был прикован к окну, которое выходило на сонный внутренний дворик и подсвеченный фонтан. — Что не было случайностью.

Его признание не удивило меня. У боссов мафии было много врагов, и вполне очевидно, что их не ждала спокойная смерть. Джареда может постигнуть та же участь, если он не сменит профессию.

— Не боишься, что тебя могут убить?

Он одарил меня испепеляющей улыбкой.

— Я лучше умру от пули, чем от скуки.

— Нормальная работа не всегда скучна. Особенно если найти дело по душе.

— Давай лучше снова о тебе.

— Не люблю говорить о себе.

Он сцепил пальцы за головой и откинулся назад.

— Какие у тебя сексуальные кинки?

Мои щеки словно обожгло.

— Тебе не нужно краснеть, Перышко. Не мне тебя судить.

— Все не так, — я опустила взгляд на свой мусс. — Я просто не хочу обсуждать с тобой секс.

— Почему?

— Я тебя не знаю.

— Это и есть причина?

— Одна из них.

— А какие остальные?

Боже. Не только Тристан питбуль, но и Джаред.

— Потому что этот разговор ни на йоту не приблизит меня к цели.

— Я думал, твоя цель — заставить меня совершить один добрый поступок.

— Так и есть.

— Как насчет того, чтобы я совершил его в спальне? — Джаред взял бокал с водой, стоявший рядом с вином, и сделал большой глоток.

Я уставилась на него, разинув рот. А затем, как только оправилась от непристойного предложения, сказала:

— Во-первых, это не считается. А во-вторых, я бы потеряла все свои перья, потому что внебрачный секс — это грех, я берегу себя для брака.

Мужчина поперхнулся водой. Не думала, что возможно ошеломить Джареда Адлера. Однако, очевидно, моей сохраненной добродетели это было под силу. Я предполагала, что женщины в его окружении были не из тех, кого волнуют целомудрие и клятвы.

Он вытер рот рукавом, потом медленно провел пальцем по ободку бокала, заставляя тот звенеть.

— Как интересно. — Его сухой тон тем временем утверждал, что он не находил это ни в малейшей степени интересным. Бессмысленным, устаревшим, ужасным, но точно неинтересным. — Мое предложение остается в силе на время нашей интрижки. На случай, если передумаешь.

— Я только что сказала, что не собираюсь заниматься сексом до брака.

— Лучшая часть секса — это не проникновение, Перышко.

Жар пробежал по моим венам, покрывая пятнами кожу.

Джаред усмехнулся при виде того, насколько мне некомфортно.

Я потрясла головой.

— Не пытайся залезть мне в голову.

— Ох, я не пытаюсь влезть тебе в голову. Только под твое платье.

Я не могла понять, почему он так стремился сбить меня с толку. И тут меня осенило.

— Ты получаешь удовольствие от запугиваний, не так ли? Это заставляет тебя чувствовать себя сильным.

Мужчина молчал. И не двигался. Даже его дыхание, казалось, застыло. Он не ожидал, что я его раскушу.

— Я не боюсь тебя, Джаред Адлер.

Больше нет. Я осознавала, что его укус будет жалить так же сильно, как и рык. Но меня нельзя убить. И пока я не лгу или не ругаюсь, я не потеряю ни одного перышка.

Он поднялся на ноги.

— А стоило бы.

Когда Джаред повернулся ко мне спиной, я потянулась за пером, которое ранее оторвалось от моих крыльев.

— Привет, я Лей.

Долговязые ноги Тревора покачивались над головокружительной пропастью под нами.

— Твои родители очень волнуются за тебя.

Он посмотрел на меня, прежде чем фыркнуть и вернуть свой взгляд к сине-серой реке, несущейся под металлическими перилами, на которых мы сидели.

— Многие люди разыскивают тебя по их просьбе.

Тревор не отрывал взгляда от Гудзона^[32]. Если бы он действительно хотел спрыгнуть, то уже сделал бы это. Однако парень сидел здесь с наступления темноты, а уже почти рассвело. Это подсказало мне, что он не хотел заканчивать свою жизнь.

Чего он хотел — я узнала об этом из его голографической анкеты, прежде чем отправиться в центр города, — так это положить конец скорби. Которая раздирала его с тех пор, как его младший брат отважился поплавать в бассейне, пока Тревор играл в видеоигры в гостиной.

— Как ты нашла меня? — наконец спросил он.

Я прищурилась из-за проблеска лаванды, вспыхнувшего на горизонте. Я не могла сказать, что мне дали его точные координаты, но и солгать тоже было нельзя.

— Если ты закончишь свою жизнь… это не вернет Сэма.

— Откуда ты знаешь о Сэме?

— Я читала о нем.

Несчастный случай с маленьким мальчиком, которого нашли плавающим в бассейне, потряс весь город. Это вызвало волну споров о том, стоит ли родителям доверять младших детей старшим братьям и сестрам.

Покрасневший взгляд Тревора опустился на реку под нами.

— Твои родители любят тебя.

Я коснулась руки Тревора, и он вздрогнул.

— Нет, это не так. Я убил своего брата.

— Ты не убивал его.

— Убил!

Я отшатнулась из-за резкости его тона.

— Я должен был присматривать за ним, а вместо этого я… я играл в «Фортнайт».

Голос Тревора сорвался, плечи ссутулились, он задрожал.

— Я не могу вернуться.

— Несчастные случаи случаются.

— Он умер из-за меня.

— Ты веришь в жизнь после смерти, Тревор?

Тень от волос окаймляла его дрожащую верхнюю губу. Парень был всего на год младше меня, но скорбь уже оставила на его лице отпечаток.

— Потому что я верю, — заметила я. — И также я верю, что твоего брата забрали ангелы и перенесли на небеса.

Он наблюдал за мной, не говоря ни слова.

— Я верю, что он смотрит на тебя сверху и желает, чтобы ты не ощущал настолько сильное горе и вину.

Тревор устремил мрачный взгляд на горизонт.

— Я верю, он хотел бы, чтобы ты ушел отсюда и нашел своих родителей.

— Я же говорил тебе… они ненавидят меня.

— Это неправда, Тревор.

— Перестань. Ты их не знаешь! И ты ничего не знаешь обо мне!

Я знала все о нем и о них. Я знала, что он стоил целых шесть перьев, больше, чем большинство двенадцатилетних. Я знала, что зависть стала его первым грехом — он помочился на трофей по хоккею своего двоюродного брата. Остальные пять грехов Тревор заработал за то, что оставил дверь во внутренний дворик незапертой и надел наушники, чтобы играть в видеоигру. И пропустил из-за этого громкий всплеск.

Он схватил меня за плечи и встряхнул.

Подождите… нет. Это было невозможно. В тот день Тревор только принял мою протянутую руку, наконец позволив помочь ему подняться на железные перила.

Он никогда не тряс меня.

— Перышко?

Я моргнула. Напротив были глаза, обрамленные таким количеством ресниц, что невозможно сказать, что они скрывают.

— Ты в порядке? Тебя качало.

Джаред перестал трясти меня, но его ладони остались на моих плечах. Как будто он боялся, что если уберет их, то я упаду.

Как долго я не реагировала?

— Прости.

Мужчина поднялся с корточек, потянулся через меня и снова присел, сунув мне в руки стакан воды.

— Я падал в обморок при виде крови, когда был ребенком.

Я сделала глоток, моя голова все еще кружилась от воспоминаний о первой встрече с Тревором.

— А сейчас?

— Я бы не очень хорошо справлялся со своей работой, если бы падал в обморок каждый раз, не так ли?

У меня пересохло в горле при напоминании о том, что я находилась в доме Тройки.

Не отвлекайся. Нужно оставаться начеку.

Я опустошила бокал, чтобы очистить разум от предыдущей миссии и сосредоточиться на нынешней.

Примечания

30

Прости (фр.).

31

Нет (фр.).

32

Гудзон — река на востоке США.