Сатурналии эры стабильности

Олег Селютов

Прошло почти два века с тех пор, как образовалось единое Государство, которым управляет каста Лучших. Наступила эра стабильности. А где-то в Подмосковье однообразно и предсказуемо живет обыкновенный человек по имени Айвен. Но однажды ему выпадает счастливый билет…Обложка: Орландо Нори, «Карнавал в Дюнкерке», 1891

III. Эра Стабильности

Каждый из нас должен задаться вопросом: сделал ли я все от меня зависящее, чтобы обеспечить стабильный мир и процветание в моем городе, в моей стране?

Нельсон Мандела

Весь остальной путь до Москвы Айвен проделал, упражняясь в самобичевании и самоедстве.

«Это ж надо, а! Заподозрить в принадлежности к касте омерзительных тагов³ — преступников, воров и убийц — и кого? Беззащитную тоненькую девчушку, которая путешествует в одиночестве и, конечно, очень нуждается в участии и помощи. Что ж нашло на меня? Ох, святые Дизель с Маркусом, как же так-то? Ой, стыдно-то как».

Айвен в отчаянии поглядел в зеркало — никаких девушек, конечно, позади уже не было, а были только сероватое небо (Айвен знал, что старое зеркало безбожно искажает цвета) и прямая дорога, по которой ползли — а на самом деле, мчались с бешеной скоростью (Айвен тоже немилосердно гнал свой грузовик) немногочисленные фуры. До Москвы оставалось что-то около часа.

«Ничего не поделаешь, — подумал Айвен. — Стыдно, но что случилось, то случилось».

Он тяжело вздохнул. «Вот так вот оно бывает, дружище, — сказал он себе. — Вылезает откуда-то из глубины всякая дрянь. И когда оно успело накопиться-то, скажи? Тошнотворный липкий ил, которому и названия нет… Хоть разворачивайся и назад езжай. Неправ, мол, извини. Да уж, что сделано, то сделано».

Айвен вел машину, вцепившись в рулевое колесо и сосредоточенно уставившись в асфальт, стремительно убегающий под капот.

Москва, значит. Ладно. Когда-то давно Москва находилась совсем на другом месте, где-то далеко на западе. Но та древняя, железновечная Москва примерно двести лет тому назад превратилась в непролазные бетонные завалы и лужи расплавленного адским пеклом стекла и металла. Теперь в этих осыпающихся завалах нашли себе прибежище дикие животные — волки, медведи. И если бы только волки да медведи. Поговаривают, что в древних городах водятся существа, которым и названия-то нет.

Когда все успокоилось и наступила стабильность, люди ушли подальше от выжженных адским огнем мегаполисов и выстроили для себя новые города — просторные, наполненные солнечным светом и свежим ветром. Один из этих прекрасных новых городов, никогда не знавших социальных потрясений, эпидемий и войн, они назвали Москвой. Зачем придумывать городу новое имя, если освободилось так много старых? Сегодня Москва — это молодой и стремительно растущий вширь и ввысь город (не такой, конечно, как Столица, но все же очень большой, красивый). По крайней мере, Москва гораздо больше того городишки, в котором родился и до сих пор живет Айвен.

Эпоха процветания и здравого смысла. Эра Стабильности. Социальная защищенность и уверенность в завтрашнем дне. Пятый век, он же алмазный. А пятый он потому, что до него было четыре металлических века — золотой, серебряный, медный и самый страшный — железный⁴. Изъеденное ржавчиной железо рухнуло, подняв облака радиоактивной пыли, но в страшном жаре войн и катаклизмов родился неразрушимый алмаз.

Ничего этого не было бы, если бы не Лучшие. Это они подхватили умирающее человечество, приняли его измученное тело в свои сильные руки и вдохнули в него новую душу и новую вечную жизнь. Они без жалости отбросили ненужное, оставив лишь самое ценное, и человечество возродилось. По всей земле расцвели сады, поднялись к небу, как диковинные растения, великолепные здания. Человек еще глубже проник в тайны мироздания и отправился покорять другие планеты. Все это стало реальностью только благодаря правильной, справедливой организации общества, которую принесли Лучшие.

Конечно, наше общество организовано очень сложно, но вся эта сложность необыкновенно проста и гармонична, если смотреть под правильным углом. Каждому человеку с рождения определено особое место, и, что очень важно, место это свято. Никто другой на него никогда не посягнет, а если и посягнет, то ничего не получится, ибо охраняется оно всей потрясающей мощью Государства, всеми его мудрыми законами, а также зоркой полицией. И стальными легионами. Отныне место под солнцем найдется для каждого без исключения, вне зависимости от физических особенностей и кастовой принадлежности, и все благодаря идеальной системе, созданной Лучшими на основе доказавших свою жизнеспособность традиционных социальных моделей. Институт каст освящен тысячелетиями, Лучшим даже не пришлось ничего изобретать — достаточно было вспомнить и выбрать оптимальный вариант. Кастовая система и стала тем крепким надежным скелетом, который не дает расползтись живым органам и тканям великого организма человечества, как это неоднократно случалось в прошлом. Теперь мы действительно едины.

И тело сбросило с себя оцепененье, пришло оно в движенье.

Руки с охотой

занялись работой,

и ноги живо зашагали,

глаза открылись, засияли,

а уши стали слушать,

желудок начал пищу принимать,

а голова спокойно размышлять.⁵

«Надо же, до сих пор помню эту школьную притчу, — обрадовался Айвен. — Сказку про то, как важно действовать сообща. Вот что значит хорошая память! Спасибо святым за этот бесценный дар. Хотя вроде и не так уж нужна она мне, водиле, эта память-то — чтобы я не заблудился в дороге, существуют навигаторы. Зато я помню все, что необходимо, и даже немного сверх необходимости. Иногда даже то помню, что хотелось бы, в общем-то, навсегда забыть».

Касты… Благодаря этой системе человеку не нужно ломать голову, кем быть и что делать. Все решено еще до его рождения, притом наилучшим образом. Все ясно и предсказуемо: сын ученого станет ученым, сын аптекаря — аптекарем, а сын кастронавта⁶ полетит к звездам. Никто не заблудится в своих изменчивых желаниях. Никто не ест чужой хлеб. Потрясающий рост эффективности труда, недостижимая доселе социальная стабильность — они стали надежным основанием, стартовой площадкой для великого броска вперед и вверх. И это было не судорожное движение отчаявшегося, не бесконтрольное подергивание сумасшедшего, вовсе нет — это было не что иное, как уверенное и тщательно продуманное движение сильного тренированного тела, опирающегося на крепкие ноги. Человек обрел твердую почву под ногами, распрямил суставы и взлетел.

Конечно, пришлось серьезно поработать. После кризиса XXI столетия строившееся веками общественное здание обрушилось и погребло под собой старый мир. Некоторое время после катастрофы люди еще помнили о принадлежности к тем или иным социальным стратам, но система перестала работать, и все смешалось. Однако нашлись люди, которые взвалили на себя огромную ответственность за судьбу человечества — сегодня их называют Лучшими. Мы не знаем их имен, но всякий раз, вспоминая первых Лучших, молитвенно складываем на груди руки. Наше сердце бьется с благодарностью. Дело Лучших продолжается в каждом из нас, живет в наших городах и дорогах, звучит в шуме гигантских автоматизированных фабрик, в тяжелой поступи стальных легионов, в реве покидающих родную планету ракет и ровном дыхании мирно спящих детей.

Мудро разделив человечество на касты, Лучшие сделали так, чтобы каждая каста отличалась от любой другой не просто родом занятий, а всем жизненным укладом, культурой, обычаями, даже святыми и богами — всем, чем один человек может отличаться от другого. Людей объединяют не боги, а надлежащее исполнение долга.

Давно забыты религиозная вражда и национальные распри. Теперь, по прошествии почти двух веков, различия между кастами обрели окончательную четкость — воины крупнее и сильнее всех (так и должно быть), кастронавты адаптировались к состоянию невесомости, а рыбакам имплантируют жабры. Никто не может вставить себе жабры просто так, даже Лучшие — одни только рыбаки могут. Каждой касте достался уникальный дар, которым можно бесконечно гордиться и восхищаться. Поразительно, как кто-то умудряется быть при этом недовольным!

В конце концов, люди ведь всегда к этому стремились — чем-то отличаться от других. И теперь, когда они стали по-настоящему разными, они должны острее ощущать необходимость быть вместе, служить и помогать друг другу. Различия объединяют — вот главное знание эры Стабильности. А чтобы окончательно расправиться с жадностью и завистью — о, эти мерзкие чудовища засели очень глубоко и продолжали терзать бедных людей — было решено отказаться от денег. И вот теперь, когда человек не получает зарплату и свободен от иссушающих сердце и душу мыслей о том, как прокормить себя и семью, где взять денег, одежду и жилье, древние мерзости сребролюбия и наживы наконец-то остались лишь на страницах пыльных книг. У каждого гражданина имеется личный счет, на который от момента рождения и до самой смерти начисляются социальные баллы. Просто, как все гениальное — чем полезнее ты и твоя работа для общества и Государства, тем больше баллов у тебя на личном счету и тем шире твои дополнительные возможности. Это справедливо, не так ли? И распределение благ теперь не зависит от какого-то одного человека, от его настроения или желания, всем управляют компьютеры. Каждый получает то, что заслужил. Нужно ли говорить о том, что голод и нищета остались в далеком прошлом? Выполняешь свои обязанности — получаешь баллы. Имея на счету баллы, отправляешься в распределитель за всем, что тебе необходимо.

Палка, естественно, о двух концах: нарушаешь установленные правила — лишаешься баллов. Это тоже традиционная, но доведенная Лучшими до совершенства система социального кредита, созданная еще в конце Железного века китайцами. Да, было когда-то такое государство, Китай — во многих сферах они обогнали свое время. В Китае на каждого гражданина заводилось дело, личная папка — «дан-ань»⁷. К каждому такому делу подшивались сведения о физических данных человека, его послужной список, информация о пройденном обучении и успеваемости, характеристики с места учебы и работы, сведения о персональных достижениях и проступках, подробности трудовой деятельности, отметки о членстве в общественных организациях — прочее, прочее. Именно из этих вот папок «дан-ань» родилась, как считается сегодня, первая система социального ранжирования, которая позволила поощрять добросовестных граждан и наказывать тех, кто расшатывал устои⁸. Позволила контролировать каждого человека, где бы он ни находился и чем бы ни занимался.

Есть, конечно, и недовольные, и даже те, кто готов пойти против человечества и покуситься на его достижения. А как же — там, где сияет свет, всегда есть и тени. Впрочем, если недовольный все-таки не мешает другим и не нарушает законы, если он, даже скрипя зубами от ненависти, выполняет свои обязанности и не пытается обратить в свою ересь других, его не трогают. О нем, конечно, знают — понятное дело, без внимания такого оставлять нельзя. Никто не знает, как далеко он может в своем недовольстве зайти, верно? Но пока не перешел к враждебной деятельности, пускай себе ворчит. А вот если начинает вредить… На каждого такого вредителя найдется управа. Если потребуется, вплоть до высшей меры.

Изгнание — вот она, высшая мера наказания. Цивилизованная, гуманная мера. И тоже, заметьте, имеет корни в глубокой древности, освящена традицией. При всей ее цивилизованности и гуманности эта мера очень эффективна. В самом деле, кому захочется из рая безопасности и гарантированных благ переместиться в дикую Западную Пустыню или другие земли, откуда ушло или куда еще не вернулось Государство? Впрочем… Можно допустить и такое, однако Айвену ничегошеньки о подобных экстремалах не известно.

То, что полностью и навсегда уничтожить преступность очень сложно, если вообще возможно, Лучшие, конечно же, понимали. Уж кто-кто, а они-то понимали. Что смогли исправить — исправили, остальное встроили в систему, сделали ее частью. Так появилась каста тагов. По сути, такая же каста, как и остальные. Пусть многие недолюбливают тагов, это естественно. Точно так же люди не любят змей или пауков. Своего рода пережиток.

«Но зря я все-таки девушку обидел, — снова подумал Айвен. — Ох, зря! Какому-то наваждению поддался. Нужно держать себя в руках, не терять самоконтроля. Гражданин я или нет, в конце концов. Как сказал кто-то: «Ты Лучшим можешь и не быть, но гражданином быть обязан».

Примечания

3

Таги (тхаги, туги) — индийская секта поклонников богини Кали. Занимались грабежами на дорогах, обвинялись в совершении ритуальных убийств.

4

Эти четыре века человечества упоминает Публий Овидий Назон в своих «Метаморфозах». Кроме того, «Махабхарата» также говорит о четырех веках-югах — Сатья (Крита), Трета, Двапара и Кали.

5

«Как повздорили части тела», болгарская сказка (перевод В. Полякова).

6

Слово образовано от двух слов — «космонавт» и «астронавт».

7

Личные дела граждан появились в Китайской Народной Республике еще во времена Мао Цзедуна.

8

14 июля 2014 г. Государственный совет КНР обнародовал программу внедрения национальной системы социального кредита. Документ назывался «О планировании строительства системы социального кредита (2014—2020)». Основной целью внедрения данной системы объявлялось «построение гармоничного социалистического общества». В сентябре 2016 г. был опубликован уточненный перечень санкций, которые должны накладываться на граждан с низким социальным рейтингом: запрет на работу в государственных учреждениях, отказ в социальном обеспечении, более строгий досмотр на таможне, запрет на занятие руководящих должностей в некоторых отраслях (например, пищевой и фармацевтической), отказ в приобретении авиабилетов и железнодорожных билетов на спальные места в ночных поездах, запрет на обучение детей в престижных частных школах. К августу 2019 г. в «черных списках» значилось 13,5 млн. граждан КНР с низким рейтингом.