Лезвие на воде

Оксана Самсонова, 2023

Стихийница, оказавшаяся среди людей и полукровок, охотящихся на ее народ, один на один с убивающей ее стихией, мечтает лишь об одном – остаться в живых.Пожирательница, нелюбимая дочь, причина страха окружающих ее соплеменников. Оказавшись вдали от дома, она мечтает лишь исправить свои ошибки.Смогут ли они справиться со всеми ударами судьбы или станут очередными жертвами глупой вражды?Давние встречи, первая любовь, потери, боль и старые враги…Что, если давняя обида, не затихающая в сердцах изгнанных ни на миг, заполнит их разум и вырвется наружу?Ведь каждый мечтает о жизни полной любви, свободы и справедливости…

Часть 3

— Наставница…

Странно слышать это обращение здесь. Может, все это сон? Нет. Точно не сон. Боль в спине и окружающая обстановка не дают забыть об этом. Если бы не знакомый голос, я бы не пыталась открыть глаза, предпочитая оставаться глухой и слепой ко всему происходящему вокруг.

Передо мной стоит парень. Довольно знакомые, резкие черты лица.

— Дей?

Я удивлена и очень рада встретить в этом темном прогнившем месте своего бывшего ученика. Хотя мне нелегко осознать, что он тоже находится в таком месте, как и я. Пусть даже и немного в другой роли. Он был в группе, которую не успел выпустить один из наставников, так как ушел на покой по причине плохого здоровья, и поэтому группу передали мне.

— Да, наставница. Это я. Как же так? Как Вы попались? — в его голосе я не слышу ни злобы, ни пренебрежения.

— Ты не в гневе зная, что я стихийница?

Я сама удивляюсь, услышав в своем голосе нотки иронии.

— Я знаю Вас как человека и не желаю Вам вреда.

Дей достает ключ и начинает снимать кандалы. Придерживает меня, помогая подняться и твердо стоять на ногах.

— Мои люди сегодня дежурят. Вы можете уйти. Никто не помешает Вам. Лошадь ждет.

— Тебя накажут. Может даже…

Я даже боюсь представить, что будет, если его отец узнает о том, что он помог стихийнице. На мои попытки напомнить Дею о нем, он лишь ускоряет шаг.

— Не думайте об этом. Меня не тронут. Я не последний человек в Западной Долине.

Родители Дея — крестные родители старшего сына Властителя Западной Долины. Сам Дей, как я слышала, стал командиром стражи Властителя Западной Долины. Но по его форме этого сейчас не скажешь. Она ничем не отличается от формы обычных стражников. Серая, неприметная, со вставками изумрудного цвета.

— Завтра приезжает младший сын Властителя. Вы бы погибли, не узнай я, что Вы здесь.

— Но стихийников сажаю в тюрьму… — едва слышно выдавливаю из себя, стараясь не отставать от Дея.

— Кто Вам это сказал? — с нескрываемым смехом в голосе говорит Дей. — Вне стен поместий Властителей Долин так все и думают. Правда верите, что Вас, наделенных такой мощью, оставляют в живых еще и собирают вместе? Пусть вам и блокируют силы, но это все равно опасно и глупо. Да и слишком затратно.

В его словах есть смысл…

Дей накидывает мне на плечи черный плащ, открывает неприметную дверь. И вот я уже вне стен тюрьмы, вдыхаю прохладный ночной воздух.

— Дальше Вы сами. Не волнуйтесь, мой конь не подведет и Вас не бросит. Уходите!

Юноша помогает мне забраться на вороного коня, бьет его по боку, заставляя его быстрее уносить меня прочь от этого места. Все происходит так стремительно, что я даже не успеваю поблагодарить Дея. Периодически я теряю сознание. Конь все скачет дальше от Горна — столицы Западной Долины. Сквозь сознание я слышу лай собак. Конь ускоряется. Мою пропажу обнаружили намного быстрее, чем я думала. Пару минут и я уже слышу крик стражи вперемешку с собачьим лаем. Нас догоняют.

Первые лучи солнца появляются на горизонте, а вокруг меня лишь небольшой лес и обрыв. Понимая, что мне не скрыться в лесу, полном редких деревьев, я резко тяну поводья в сторону обрыва и как только мы приближаемся, начинаю останавливать коня, но он меня не слушает. Миг и мы летим прямо в океан. Вместе.

Резко просыпаюсь посреди ночи в холодном поту. Тело пробивает мелкая дрожь и я плотнее укутываюсь в одеяло, стараясь согреться. В душе становится тошно от того, что мои кошмары снова возвращаются ко мне.

Видимо, мое подсознание намеренно напомнить мне все и не позволить расслабиться, пока не уничтожит все нервные клетки, сведя с ума.

— Лучше бы помогло мне вспомнить прошлое до появления в школе, а не все это. — высказываю свое негодование вслух, стараюсь отогнать подальше лезущие в голову мысли о прошлом и снова уснуть.

Пусть с трудом, но мне удаётся уснуть и проспать остаток ночи без кошмаров.

На следующее утро я снова прихожу в конюшню и, дождавшись, когда конюх заснет в своей каморке, а Борво будет достаточно занят, чтобы не обращать на меня внимание, прохожу внутрь стойла буйного коня в момент, когда он замолкает, надеясь, что тот немного успокоился.

И не верю своим глазам… Крупное телосложение, длинная грива и черное седло с ярко алой полоской, прислоненное к стенке стойла. Это тот самый вороной конь, что сиганул со мной со скалы. Увидев меня, он издает тревожный храп, потом принюхивается и медленно начинает подходить. Я протягиваю ему морковку, что прихватила из подготовленных для лошадей лакомств. Смотрю, как конь с удовольствием хрумкает, и не могу поверить, что это правда.

— Девчонка! — раздается вопль конюха. — Конь буйный! На днях, может, усыпят! Быстро отойди! Хозяин мне голову за тебя снесет!

Как же быстро ты проснулся, да еще так не вовремя.

Я слегка наклоняю голову в его сторону и касаюсь своих губ пальцем, прося жестом быть тише.

— Не кричите, Вы его пугаете. И никто не посмеет его усыпить! Это мой конь! — говорю максимально спокойно, но твердо и сдержано, стараясь скрыть тот гнев, что вызывают у меня его слова об усыплении. — Спасибо. — шёпотом обращаюсь к коню, гладя его по гриве. — За все. Как Дей и говорил, ты не бросил меня.

— Я не виноват. Она сама!

Я резко оборачиваюсь, чтобы вновь попросить конюха быть потише, но вижу, что всю эту сцену наблюдает не один конюх, но и хозяин поместья, на чью собственность я только что во всеуслышание заявила права. Бешеный пульс эхом отдает в ушах. По спине пробегают ледяные мурашки.

— Нет, Вы слышали, хозяин? Никто не посмеет. Ха!

— Во-первых, Агро, Эйрин — не девчонка, а госпожа. Даже если она изъявила желание помочь всем нам, это никаким образом не отменяет ее статус моей гостьи. — стальной голос Властителя заставляет конюха в миг замолчать и сжаться под его холодным взглядом. — Если госпоже Эйрин так понравился именно этот конь, значит, он теперь ее, Агро. — продолжает Данте, а конюх лишь виновно склоняет голову, прожигая немигающим взглядом деревянный пол конюшни. — Его и так никто не посмеет тронуть. Я тебе велел ухаживать за ним, а не угрожать усыплением. Не шуми и иди заниматься другими лошадьми. — холодный взгляд сменяется абсолютным спокойствием, стоит только конюху удалиться. — Эйрин, возвращайся к себе и жди дальнейших указаний. — добавляет с легкой улыбкой и уходит.

— Да, Властитель Тиге.

Тело обдает огнем. Несколько секунд не могу сделать глубокий вдох, прижимаюсь лбом к голове коня, стараясь собраться.

Надо же было такое ляпнуть… Пронесло. За все это время он впервые назвал меня по имени…

Мысли о том, что Данте отправил меня в конюшню только ради того, чтобы подарить мне коня, будоражит и волнует до глубины души. Еще никто не проявлял ко мне столько внимания, сколько проявляет его Данте. Я не могу понять, чем заслужила такое расположение. Но он наверняка делает все это не просто так. Не стоит быть такой наивной и глупой. Неужели это действительно все для того, чтобы отпугнуть невест? Мне становится немного грустно от мысли, что я лишь «пугало» для него. Ведь он даже не догадывается, как много значит этот конь для меня. Даже не подозревает, что спас меня от одного из кошмаров, мучивших по ночам, и угрызений совести.

Да как я могу отогнать от него невест? Даже если рассматривать с той стороны, что он меня спас, выделил комнату, подарил коня. «Девушка Властителя Восточной Долины убирает на кухне и чистит лошадей». Хотя он умно преподнес данную ситуацию конюху, обозначив, что я сама решила не сидеть без дела.

Стараюсь утихомирить путающиеся мысли в голове, и отправляюсь на рынок, чтобы найти все необходимое для снадобья от бессонницы. Кухарки, конечно, пытались уже поить своего хозяина всем подряд. Попробую и я, но не всем подряд, а тем, что должно действительно подействовать. Да и мне самой не помешает иметь при себе снадобье на случай ночных кошмаров.

Накидываю на себя легкий меховой плащ, прячу лицо под капюшоном, на случай если мои портреты уже появились на улицах города.

Поместье Данте стоит особняком. Но уже через десять минут я оказываюсь на узких мощеных переулках города Филифар — столицы Восточной Долины. Множество домов в два-три этажа, старые рыбацкие бухты с покатыми крышами, залитые солнечным светом площади. С разных сторон доносится веселая музыка уличных музыкантов. Повсюду разбросаны продуктовые, обувные лавки, лавки с одеждой, украшениями, травами. Повсюду бегают подростки и совсем маленькие дети. Я по привычке проверяю мешочек с монетами, но отдергиваю себя, видя вокруг хорошо одетых людей, абсолютно не похожих на голодающих. Ни в какое сравнение с городами и селами Западной Долиной, на улицах которых можно наткнуться на попрошайку и воришку.

Я ищу глазами новостные доски и с облегчением выдыхаю, не обнаружив себя среди нескольких портретов разыскиваемых убийц, грабителей и стихийников.

В поисках нужной мне лавки с травами я обращаю внимание на группу девушек, восторженно пищавших у лавки художника. Причина их непомерной радости — изображения молодого мужчины, выполненные простым карандашом и больше походившие на наброски, чем на полноценные портреты.

Портреты Властителя Тиге. Каждая из девушек покупает портрет и, прижимая его к сердцу и улыбаясь до самых ушей, покидают лавочника, разбредаются кто куда.

— Красавица, и Вы за портретом? — обнажая белоснежные зубы в добродушной улыбке, обращается ко мне молодой художник.

Я лишь качаю головой, продолжая рассматривать одиноко висящий портрет. Черты лица слишком грубые, а взгляд, он совсем не такой. Кажется, Данте редко улыбается, раз даже уличные художники изображают его таким холодным. Хотя продажи явно поднимутся, если на портретах Данте будет улыбаться. Но, несмотря на это, портрет притягивает взгляд. Властителя Тиге изображают именно таким, каким его хочет видеть народ: серьезным, собранным и сильным.

Возле меня начинает снова собираться толпа покупательниц, спорящих, кто из них купит последний экземпляр портрета Властителя и о том, как каждая из них собирается завоевать его сердце, когда он в очередной раз будет проезжать через город.

— Не стоит радоваться раньше времени. Сколько бы раз ты перед ним в обмороки не падала, тебе не удастся его соблазнить своим смазливым личиком. — напыщенным тоном произносит высокая рыжеволосая девушка, отдергивая замечтавшуюся блондинку. — Моя сестра работает в поместье. Говорят, Властитель привел девушку и осыпает ее подарками с головы до пят. Хотя она не так уж и красива, да еще и обезображена, но факт остается фактом, Властитель ей благоволит и даже коня подарил.

— Она еще не жена, так что не пытайся растоптать мои мечты! — сердито отвечает блондинка и, словно маленький ребенок, топает ногой. — Тем более сама сказала, что она обезображена…

— В этом-то и дело, глупая! Если он ее даже с изъяном принял, то это уже больше, чем мимолетная страсть. Это любовь. С этим чувством тебе не тягаться, как и той госпоже! — к разговору присоединяется невысокая девушка, на вид моя ровесница, с очень нежными чертами лица и милыми золотыми кудряшками.

Разбушевавшихся девушек начинает успокаивать художник. А я возвращаюсь к поиску трав. Вскоре я нахожу нужную мне лавку с лекарственными растениями. Покупаю, все что нужно, кроме одного — Слезы О'Ши. Цветок не редкость, но в открытой продаже найти его редко удается, так как желтые цветки при контакте с кожей выделяют аллерген, а при большой концентрации — яд, поэтому не каждый рискует его собирать. Забрав у лавочника остальные травы, ухожу с оживленных улиц и направляюсь в сторону одиноких скал.

Со всех сторон доносится зловещий тяжёлый гул беспрестанно разбивающихся о скалы волн. Мне приходится постепенно, в поисках мелкого цветка, подойти к самому краю скалы. Ветер нещадно треплет мой плащ и волосы. От одного вида на разбивающиеся о скалы волны мои ноги становятся словно ватные, не в силах более держать меня в вертикальном положении. Обрыв перед глазами начинает двоиться. Стихия внутри предпринимает попытку вырваться наружу. Резкая боль в сердце. Легкие полыхают огнем. Я не в состоянии сделать и вдоха. С трудом мне удается сделать пару шагов назад и осесть на камни.

Теперь вместо обволакивающей теплоты стихии я чувствую только нестерпимую, разрывающую меня изнутри боль. По щекам катятся предательские слабые слезы. Как же я хочу домой… Хочу жить свободно и не бояться, что меня схватят. Хочу жить долго и не бояться, что каждая минута может стать последней.

Обессиленно опускаю голову и замечаю маленький одинокий цветок прямо под моими ногами.

Возвращаюсь в поместье ближе к ночи. Занимаю кухню и приступаю к приготовлению снадобья. Измельчаю в ступе купленные травы, ставлю на огонь и варю в течение часа. Комната наполняется приятным успокаивающим запахом. Добавляю один лепесток О'Ши и через три часа все готово. Сначала проверяю на себе. Проснувшись утром и удостоверившись в том, что я жива, здорова и никаких побочных эффектов нет, решаю отнести его Данте, надеясь, что он примет его в качестве благодарности. Даст шанс ему помочь. Тайно поить, как обожающие его кухарки, я не собираюсь.

Так как никаких указаний от Властителя пока нет, утро я провожу, нежась в ванне, а ближе к обеду перехватываю одного из слуг и узнаю, что Данте видели прогуливающимся в саду. Заворачивая за угол одной из живых изгородей, выхожу к небольшой беседке, в которой Данте оказывается не один. Рядом сидит девушка. Золотистые волосы убраны в высокую прическу, тонкая кисть на руке Данте. Только миловидное личико, миг назад смотревшее на Данте с таким же восхищением, как девушки на его портреты у лавки художника, теперь изуродовано недовольной гримасой, а зеленые глаза так и стреляют молниями. Видимо, я ей очень помешала. Увидев меня, Данте поднимается и делает пару шагов в мою сторону.

— Эйрин?

В один миг у меня в душе сменяется целый калейдоскоп эмоций. С одной стороны, мне приятно видеть недовольное лицо незнакомки, а с другой — мне ужасно неудобно перед Данте. Ведь я действительно могла ему помешать.

— Властитель, простите за беспокойство, я подойду позже. Госпожа. — слегка кланяюсь и быстро протараторив, удаляюсь и по привычке направляюсь на кухню, чувствуя себя ужасно неудобно.

— Эйрин, все нормально? — выжидающе смотрит на меня Лина.

— Да. — отвечаю, как ни в чем не бывало. — Вы же просили навещать вас почаще, вот я и пришла. — в оправдание своего визита произношу первое, что приходит в голову, и, чтобы занять руки, начинаю мыть грязную посуду.

— Я же вижу, что что-то не так. — все не унимается кухарка.

— Ты до хозяина ходила, я видела. Только очень быстро прибежала. Это из-за госпожи Рине? — в разговор подключается Дана.

— Хозяин тебя прогнал? — с удивлением спрашивает Мира.

— Нет…

— Тогда и не стоит так расстраиваться, а то на тебе лица нет. Эта госпожа Андрэйст Рине раззявила рот на наше поместье, вот и все. Не заморачивайся, Эйрин.

Я всеми силами стараюсь делать вид, что все мое внимание принадлежит грязной посуде.

— Конечно, ее-то земли у нашего хозяина в собственности, она их лишь арендует. И так ей цену ставит хозяин ниже минимальной, потому что знаком с ней с детства. Так нет, ей мало, она к нему в койку лезет. — возмущается Мира.

Мне становится в очередной раз не по себе от разговоров кухарок. Но буквально через десять минут они переключаются на сплетни о романе главной служанки и конюха. Кухарки точно в курсе слухов обо мне и Данте, но тактично при мне эту тему не обсуждают и тем более вопросов мне не задают, хотя время от времени замечаю их задумчивые взгляды.

Зачем только весь этот спектакль… Хотя, его взгляд, он же отпустил ее руку, когда я появилась… Возможно, эта госпожа ему нравится, но афишировать отношения не хочет, а меня отдает на растерзание сплетникам.

Значит, вот о какой госпоже говорили девушки в городе.

Следом за этой догадкой в голове начинают всплывать другие слова девушек. Обидные слова, которые я всеми силами стараюсь запихнуть поглубже, но они звучат в голове так, как будто я снова стою у лавки художника.

«…она не так уж и красива, да еще и обезображена…».

Что такого в моих шрамах? Я виновата в том, что они у меня есть? Или я сама била себя плетью?

«Если он ее даже с изъяном принял, то это уже больше, чем мимолетная страсть. Это любовь».

Нет, это не любовь. Это игра. Игра для простодушных и наивных девушек, чтобы отбить у них желание докучать Властителю, и только.

Мне же должно быть все равно…

Не так уж и красива? Сама бы на себя в зеркало посмотрела. Напыщенный павлин без пестрого хвоста.

Задумавшись, я ставлю очередной вымытый стакан на стол слишком громко, от чего сама вздрагиваю, и кухарки на миг замолкают, снова обращая на меня внимание. Но я продолжаю мыть посуду, как ни в чем не бывало. А у самой в душе разгорается ледяная ярость на стоящие перед глазами ядовитые зеленые глаза и тонкие женские пальцы на руке Данте.

Перед сном я решаю проведать коня, а по дороге размышляю о том, что стоит дать ему имя, и мысленно перебираю варианты: Богатырь, Буран, Ворон. Первые идеи мне абсолютно не нравятся. Нужно подобрать не кличку, а имя, которое будет идеально передавать его непоколебимость перед опасностью и неуязвимость.

В конюшне сталкиваюсь с конюхом. Тот в своем репертуаре, проходит мимо, бросив короткое приветствие и продолжая бурчать что-то себе под нос. На мгновение я задумываюсь, как можно встречаться с таким мужчиной, но быстро отдергиваю себя, понимая, что с понравившейся ему женщиной он может быть совершенно другим. Не грубым, безразличным, ворчливым, а добрым, приветливым и очень внимательным мужчиной. Уверена, его хмурое лицо, как только он начинает улыбаться, перестает отпугивать и становится более приятным.

Стоит мне только зайти в стойло, как конь приветствует меня тихим ржанием. В больших глазах больше нет тени подозрения, проскользнувшей в нашу прошлую встречу, теперь они блестят и с интересом наблюдают за мной. Я ставлю на пол корзинку с вкусняшками и пока размышляю над тем, чем первым угостить коня, чувствую, как он, приблизившись, осторожно опирается о мое плечо и рассматривает угощения. Касаюсь его мощной нежной морды, влажного носа. Ладонь щекочет теплое дыхание, а в душе разливается пьянящее тепло, от которого хочется смеяться, словно маленький ребенок, наслаждаясь каждым мгновением. И все благодаря Дею. Интересно как он… На миг чувство радости заглушает беспокойство о дальнейшей судьбе коня. Что будет с ним, когда меня не будет рядом? Было бы хорошо его вернуть. Конь недовольно дергает головой, а его громкое ржание больше походит на взволнованный визг. Я нежно глажу коня по шелковистой черной гриве, успокаивая его и заставляя себя откинуть грустные мысли подальше. Данте не позволил ему погибнуть в океане, не позволит погибнуть и здесь.

— Амрит. — произношу тихо, едва шевеля губами. — Тебе подходит, красавец. В переводе с древнего — Бессмертный.

Я даже помню язык древних, который уже давно никто не использует. Но почему я не помню свою историю? Беру из корзины самое большое красное яблоко и хочу скормить его коню, но тот лишь недовольно уводит морду.

— Не упрямься… Разве ты не хочешь это ароматное сочное яблоко? Смотри, какое красивое! — произношу с наигранным восхищением.

Амрит подходит почти вплотную ко мне, высоко задрав гриву. Я высоко запрокидываю голову, и сердце замирает от его взгляда, полного понимания и недовольства. Он наклоняет морду и легонько толкает меня в лоб. Как будто он просит выбросить из головы все плохие мысли.

— Но ведь даже если я не буду об этом думать, это все равно произойдет. Я хочу верить в лучшее, хочу надеяться, что найду способ спастись и жить дальше. Я сделаю все, что в моих силах. Я доберусь до библиотеки, но даже если я найду там нужную информацию, не факт, что смогу сделать все необходимое. Хорошо, если надо будет просто произнести заклинание. Я пытаюсь рассуждать здраво и не впадать в отчаяние. Так что не упрямься и ешь. — заканчиваю свои откровения, протягивая серьезной мордашке яблоко.

И все-таки я слукавила. Соврала Амриту, соврала себе и продолжаю это делать прямо сейчас. Я впадаю в отчаяние, причем стабильно раз в неделю, а может и чаще. Тяжелые мысли накрывают с головой, и прогулка на свежем воздухе в восхитительно благоухающем саду даже по ночам не может отвлечь меня.

Я засовываю руку в карман камзола и вытаскиваю небольшую склянку со снотворным, который прихватила в надежде столкнуться с Данте. Изумрудная жидкость переливается, сверкая при свете фонаря. У меня перед глазами так и всплывает недовольный взгляд зеленых глаз блондинки. Как ни стараюсь, я погружаюсь в воспоминания прошлого, злюсь на себя за то, что не помню откуда я, чувствую себя ущербной. Погруженная в свои мысли, я забредаю дальше, чем обычно, в слабо освещенную часть сада.

Резко я выныриваю из озера мыслей. Внутри все цепенеет, и по спине пробегают ледяные мурашки. Хруст веток за моей спиной. Чувствуя приближение сзади, вынимаю острую шпильку из волос, резко поворачиваюсь назад и приставляю ее к горлу человека напротив, но тот перехватывает мою руку и выворачивает, прижимая меня спиной к себе. Я выкручиваюсь и роняю склянку, но успеваю ее перехватить у земли. Незнакомец отвлекается, и я возвращаю шпильку к его глотке. Мы попадаем под единственный фонарь, освещающий часть сада. Я аккуратно убираю шпильку, отходя назад.

— Простите… — торопливо произношу севшим голосом.

Данте хватает мою руку и вырывает снадобье.

— Что это? Ты отравиться собралась? Совсем мозгов нет!

Данте тяжело дышит, испепеляя меня взглядом. Я замираю, и минуту мы стоим молча, пялясь друг на друга.

— Чего ты боишься? Тебя здесь никто не трогает. Зачем травиться? — голос его натянут, а сосуд в руке так плотно сжат, что, кажется, вот-вот треснет.

— Это Вам… — произношу медленно, стараясь собраться с мыслями.

— Мне?

— Не яд! Это снадобье. — торопливо объясняю Властителю, опасаясь, что он может понять меня неправильно. — От бессонницы.

— С чего ты взяла, что… — Данте непонимающе переводит взгляд от меня на склянку и обратно.

— Кухарки рассказали, что Вы часто не спите. Я решила помочь. — стараюсь выдержать напряженный взгляд Данте и не опускать головы.

Ведь я ничего плохого не сделала. Это он сейчас орет на меня посреди темного сада.

Данте слегка расслабляет кисть со снотворным, но взгляд остается жестким.

— Какие наблюдательные у меня кухарки.

Я начинаю переживать, что ляпнула лишнего.

— Они Вас очень любят и заботятся о Вас. Даже не представляете, как они переживают… — пытаюсь хоть как-то прикрыть кухарок, но к концу мой голос предательски подрагивает.

— Да знаю я. Сколько раз они мне снотворное подливали в еду! Да только это все не то. — взгляд Данте резко теряет всю жесткость, он делает глубокий вдох и на выдохе тяжело опускает плечи. — И как его пить? — продолжает мужчина, рассматривая изумрудную жидкость в свете единственного фонаря.

— Одна чайная ложка перед сном, только не больше, так как… — не успеваю я договорить как Данте отпивает немного снадобья из склянки, — травы использовались ядовитые. — к концу мой голос совсем затихает.

— Посмотрим, какой из тебя лекарь. А теперь скажи, откуда умеешь драться, готовить снадобья? Только правду говори. Все равно узнаю, если соврешь.

И я ему верю, точно также, как он, без сомнения, выпил содержимое склянки.

— А я ведь могла Вас отравить… — я все не унимаюсь, пытаясь понять причину такой беспечности.

— Если попыталась бы, то я почувствовал бы яд и успел бы прихватить тебя с собой. — с абсолютно невозмутимым видом отвечает Властитель Тиге.

Я нервно смеюсь, Данте отвечает слабой улыбкой, но взгляд его остается напряженным. Мы продолжаем идти по саду и выходим к озеру. В небе сверкают звезды, светит луна и вся эта завораживающая красота отражается на глади озера.

— Меня нашли в лесу семь лет назад ученики боевой школы Запада. Я стала там учиться, потом стала наставником. Отправилась в поездку. На меня напали, а дальше ты знаешь.

— Ты не договариваешь, снова… — спокойным тоном произносит мужчина. — В твоей истории отсутствует один элемент.

Мои ладони становятся мокрыми от волнения, и я нервно впиваюсь ногтями в ладони, но молчу, чтобы не сказать лишнего.

— Вороной конь западной породы. Прости, что выдал его за своего, но зато благодаря конюху о моем подарке узнает главная служанка, а от нее все остальные в поместье и за его пределами. Почему конь оказался в таком состоянии?

Я продолжаю молчать, думая, что ответить.

— Это ведь твой конь. Не упирайся. То, что он так легко подпустил тебя к себе, это только подтвердило. Я нашел его в тот же день, что и тебя. Он забрался на одинокую скалу в океане. Улавливаешь связь?

— На меня напали разбойники. Я бежала, но меня загнали в угол, и я спрыгнула со скалы. Вместе с ним. — произношу медленно, стараясь не завраться еще больше.

— И Вам удалось выжить. Обоим. — Данте задумчиво гладит подбородок.

Мне становится не по себе от того, что я могла ляпнуть что-то не то, что Данте начинает в чем-то меня подозревать.

Успокаиваю себя тем, что даже если до Данте дойдут слухи со стороны Запада о стихийнице в розыске, и все будет указывать на меня, и если он не поверит мне, то лучше пускай все закончится в прекрасном саду его поместья и от его руки чем от холодных рук палачей Запада. Я еле сдерживаю себя от вопроса правдивости слухов о полном очищении его земель от стихийников. Мне совершенно не хочется верить в то, что он причастен к их гибели, и страшно представить, что он мог с ними сделать.

— Как известно, лошади хорошо плавают. Но все равно чудо, что он выжил. Ты знаешь, кто твои родители и откуда ты? — резко его лицо снова становится расслабленным.

— Не знаю. — от того, что Данте резко сменил тему, я на минуту теряюсь.

— И много у тебя было учеников? Как долго преподавала?

— В последней группе у меня было одиннадцать учеников. Преподавала около двух лет.

Данте молча кивает в такт моим словам, и мы продолжаем прогулку. Прохладный ветер приятно охлаждает разгоряченную от волнения кожу.

— Если у тебя тоже есть вопросы, я слушаю. Спрашивай, пока у меня хорошее настроение. — спустя минуту молчания произносит Данте.

— Твоя история. Я слышала кое-что, но…

— Бывшим Властителем Восточной Долины был мой троюродный дядя. Он заподозрил мою семью в измене и приказал избавиться от нас. Я выжил. Меня спасла девушка. Правда мы разошлись с ней не очень хорошо. Вернулся домой. Отомстил. Занял его место, и никто мне и слова не сказал. Все уважали мою семью. Отец был первым советником бывшего Властителя. Все к нему прислушивались. А бессонница… Она из-за ранения, которое мне нанес дядя. Он отравил мою кровь. Теперь мне периодически приходится посещать горячие источники с определенной смесью трав, чтобы хоть немного продлить себе жизнь и прочистить кровь. — все как на духу выкладывает Данте.

— Вы мне все рассказали… Зачем?

— Мы снова на «Вы»? Мне больше нравится на «Ты». Да, рассказал. Что будешь делать с этой информацией? Если предашь меня, я всегда успею тебя прихватить с собой. Ты заставляешь меня повторяться. Пора уже запомнить. — последние слова Данте говорит все тише, слегка наклоняясь ко мне, и наши лица оказываются очень близко друг к другу.

От пристального взгляда черных глаз забываю, как дышать, а щеки с новой силой вспыхивают огнем. Откидываю неправильные мысли подальше, отрываю взгляд от Данте и перевожу на звездное небо.

— Почему Вы подумали, что я решила отравиться? — стараясь хоть как-то заглушить бешено колотящееся сердце, задаю следующий интересующий меня вопрос.

— Ночью в саду. Одна. В руке склянка с непонятным содержимым. Учитывая, что тебе пришлось пережить. Вот и подумал.

— Еще один вопрос, точнее не вопрос. — в голове вовремя всплывает просьба мальчишки. — Это касается сына конюха Борво. Он очень хочет служить у тебя, но он не обучался в боевой школе.

Минуту Хозяин Востока молчит, улыбается и смотрит на меня каким-то странным взглядом.

— Интересно, почему же он рассказал тебе об этом и попросил передать мне… — медленно протягивает Данте.

— А как Вы думаете? — под стать Данте также медленно отвечаю.

С каждым разом, как мы с ним встречаемся, его поведение удивляет меня все больше и больше. Но я ловлю себя на мысли, что мне начинает это нравиться, и я даже хотела бы узнать его получше, если бы только не страх самой все испортить и раскрыть себя.

Данте не отвечает на мой вопрос, ведь ответ известен нам обоим. Игра.

Мы садимся на одну из лавочек, наслаждаясь видом и продолжая разговаривать ни о чем, и вскоре Данте начинает зевать.

— Похоже, твое снотворное действует. Предлагаю разойтись по комнатам, иначе, если я усну прямо здесь, тебе придется тащить меня в мою комнату. — поднявшись, Данте протягивает мне ладонь.

Я лишь киваю, принимая его крупную, слегка жесткую, но очень теплую ладонь. Такую руку и отпускать не хочется… В голове сразу всплывает картинка, как госпожа Рине касается его руки в беседке. Сердце отдает тупой болью.

— Раз уж ты хорошо дерешься и у тебя есть опыт работы наставником, займись новичками. Оберон возвращается послезавтра и все тебе расскажет и покажет. — добавляет, медленно отпуская мою руку.

По телу сразу пробегает неприятный холод.

— И еще кое-что… Сегодня днем в саду.

— Еще раз прошу прощения, что помешала. Впредь буду внимательнее. — я перебиваю Властителя, опасаясь начать обсуждение госпожи Рине. — Оберон, кто он?

— Он моя правая рука и главнокомандующий. — по лицу Данте пробегает тень недовольства, но он все же отвечает на мой вопрос. — Когда я только готовился свергнуть дядю, Оберон помогал мне, тренировался со мной и моими людьми. Он прекрасный боец, но, когда я стал Властителем, у него появилось намного больше обязанностей. Он стал руководить всей моей стражей в городах и селах, воинами на границе, наемниками. Новичков тренировать ему некогда, как и мне, а наставник вырвался в долгожданный отпуск. Так что я поручаю их тебе.