Деяние Луны

Анна Осипова, 2021

Костя – прямой наследник клана полукровок, его предком был варг Сколь, сын Фенрира. Он мечтает отомстить оборотням за смерть родителей и остановить проклятье, которое наслала Луна. Но времени уже нет, деревня требует свежую кровь. Полукровки вырождаются, и Данила стал первым мутантом, который появился среди них. Кто победит в этой борьбе, если ритуал, призвавший жертву, соединил сердца не двоих, а троих людей? В Тексте есть: развитие героев, скандинавская мифология, любовь и ненависть, ритуал.

Константин Ясенский

Он стоял у окна, скрестив руки на груди, и смотрел на отражение догорающей свечи. Казалось, их маленький домик, притаившийся на окраине деревни, обступила темнота. Она поглотила луну, звёзды, даже звуки леса. Костя старался услышать хоть что-нибудь там, вдалеке, то, что говорило бы о жизни, но ничего не получалось. Всё вымерло или просто растворилось в небытие, оставив его одного наедине со своими мыслями.

Даже родные, которые должны были волноваться о том, что произойдёт сегодняшней ночью, всячески избегали разговоров на эту тему, боясь, то ли рассердить юношу, то ли опечалить. И теперь, в гнетущей тишине, он остался совершенно один.

Со второго этажа Костя прекрасно видел самодельную горку, которую всю зиму возводил вместе с сестрой, сгребая снег лопатами и поливая водой.

Катерина мечтала сделать её огромной, до самого неба. Все смеялись над наивностью девочки, даже он, но всё же продолжал играть в эту игру.

— Что там, на небе? — однажды спросила она его, ловко орудуя детской лопатой.

— Не знаю, — искренне ответил юноша, обратив взгляд серебристых глаз в небесную даль.

— А там могут быть… — малышка на мгновение замялась, и карие глаза потемнели, — мама с папой?

Юноша вздрогнул. С момента гибели родителей они о них не заговаривали, словно вычеркнув свою прошлую жизнь из памяти, тем самым окончательно влившись в семью Орловых.

Первым его желанием было сказать правду, но, увидев мольбу в глазах сестры, Костя тяжело вздохнул:

— Там есть то, во что ты веришь, — увильнул он от ответа.

— А ты во что веришь? — не унималась та.

— В облака, — грубо отрезал парень.

Костя не верил ни в Ад, ни в Рай, во всё то, что заставляет людей трепетать и задумываться о последствиях своих поступков.

Именно поэтому новость о том, что ему предлагают участвовать в обряде, юноша воспринял спокойно, понимая, что для старейшин это лишь новый повод попытаться взять его в узду.

Раньше это противостояние забавляло, заставляя подкалывать «выдающихся стариков», как он их величал, потешаясь над болезненным тщеславием. Пусть и не открыто, но те мешали его планам, постоянно выдумывая нелепые отговорки, дабы отдалить деревенских от принца.

И только присутствие на стороне Кости Данилы сдерживало старейшин от открытого выступления против потомка королевской крови.

Ему вспомнился тот злополучный день, когда в очередной раз он шёл в зал собраний, не подозревая о готовящейся ловушке.

Круглая комната, где заседал совет, расположилась на втором этаже маленького здания, больше похожего на церквушку.

По традиции в него должны были входить четыре человека — они выбирались из тех, кто принёс ощутимую пользу поселению, но возраст их должен был быть не меньше девяноста пяти лет.

Каждое воскресенье старейшины собирали жителей деревни в зале, сидя на высоких резных стульях, и слушали их требования.

Пока человек говорил, один из стариков всегда делал пометки на маленьком круглом столике, приткнувшимся сбоку от стула, а когда время заканчивалось, и проситель удалялся ожидать их решение на первом этаже, совет начинал обмениваться мнениями, переходя из спокойной беседы в ожесточённый спор.

Ведь каждый из них пытался найти выгоду для себя в разрешении проблемы, и нередко интересы сталкивались.

Такое обсуждение могло длиться до вечера, но даже если старейшины и приходили к единому решению, это не гарантировало человеку, что его просьба будет удовлетворена.

Пятым и самым важным человеком, чьё слово могло перевесить постановление совета, был глава. Его стул находился напротив входа и стоял на помосте. Это деревянное творение, созданное несколько веков назад и отделанное золотом и серебром, больше походило на трон.

Хотя когда-то, быть может лет шестьсот назад, он им и был. Ведь недаром тётя Кости вернулась в эту деревню, чтобы быть ближе к своим корням.

В течение пятнадцати лет пост главы принадлежал Елисею Таганину. Это был лысеющий мужчина ста двадцати пяти лет с квадратным лицом и низким, выдающимся вперёд лбом. Его длинный нос был заострён и нависал над тонкими, плотно сжатыми губами, которые с трудом складывались в улыбку. Но, несмотря на статный рост и величавость, голосом старик был обделён. Он звучал так глухо, что на собрании за него часто говорил кто-то из старейшин, выступая от имени «Верховного Владыки», так любил себя называть Елисей.

Жители поселения относились к этому просто, считая, что чем бы власть ни тешилась, лишь бы выполняла поставленные перед ней задачи.

Но Константина, когда тот впервые зашёл в эту комнату и услышал такое обращение, это сильно задело. Юноша сразу понял, что невысокий старик будет активно препятствовать ему, мешая занять то место, что принадлежит по праву рождения. Вглядываясь в эти бегающие маленькие глазки, принц готов был поклясться, что глава не раз окрасил свои руки кровью, пробираясь к власти, а значит, так легко он её не отдаст.

Вот и сейчас, поднимаясь по лестнице, парень раздумывал о том, какой могла бы быть причина его вызова сюда.

В последнее время старейшины старались как можно реже с ним пересекаться, избегая напоминать об обязательном присутствии на воскресных собраниях, хотя это должно было стать частью обучения принца, как будущего правителя.

Сперва юноша спокойно относился к этим посиделкам, с интересом изучая, как старики вершат правосудие, командуют людьми и обсуждают разные вопросы, намеренно игнорируя его присутствие.

Но со временем он проникся симпатией к немногословным жителям деревни и увидел, что власть на самом деле не выполняла возложенные на неё обязательства.

Стараясь идти на мелкие уступки в угоду людям, в больших вопросах, которые действительно были важны, старейшины шли на поводу своего эгоизма и тщеславия, порой предавая собственный народ.

Поэтому новость о том, что один из глав такого вот поселения стал предателем всей расы, продав информацию древним, поставило совет в невыгодное положение. Сразу же появились недовольства — кто-то вспомнил о том, что их старейшины тоже не являются образцом благочестия и не гнушаются залезть в карман к ближнему своему. Старики пытались всех утихомирить, но поддерживаемый нейтралитет лишь раззадоривал народ.

А как же, ведь убиты были не просто люди, а члены королевской семьи, последние хранители крови. Деревенские хотели мести, но по привычке ждали разрешения, прекрасно понимая, что лишь старики могут дать указание армии следовать к поселению, дабы наказать главу. А покарать в назидание остальным они могли. Присутствие на их территории принца развязывало руки, давая полномочия выступать от его имени.

Поначалу Костя не вмешивался в происходящее, лишь наблюдая за реакцией людей, но сообщение о том, что именно эта деревня причастна к нападению на его город, всё резко изменило.

Разве можно было простить тех, кто вынес приговор его родным, чьи последние минуты были наполнены болью и агонией? Неужто он будет терпеть их жизнь подле себя? Нет, нет и нет! Сердце требовало мщения, и властью, которой наделила его кровь, юноша приговорил предателей к смерти, восстав против старейшин, не желавших принимать участие в резне.

С того момента он перестал быть простым наблюдателем и активно участвовал в обсуждении вопросов, часто напоминая зарвавшимся старикам, когда те пытались надавить на него своим опытом и мудростью, кто он и почему здесь находится.

Отворив дубовые двери, Константин вошёл в зал собраний.

«Все стулья заняты», — пронеслось в голове. Это было большой редкостью, в основном для решения вопросов хватало одного или двух.

Старики о чём-то разговаривали, но, увидев принца, резко смолкли, глядя на главу в ожидании.

Елисей кашлянул и, привстав на своём троне, дабы оказаться вровень с принцем, улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов.

Константин знал по опыту, что лицемерная улыбка не несёт ничего хорошего, и внутренне напрягся, приготовившись к битве:

— Вы меня звали? — как можно вежливее произнёс парень, усаживаясь на скамью. Их здесь было около десятка, расставленных в виде полукруга, но он выбрал ту, что была ближе к двери, чтобы при удобном случае незаметно ускользнуть из зала.

«Когда старейшины вовлекутся в очередную дискуссию, можно будет уйти».

Во время таких обсуждений стариков меньше всего волновало то, что творилось вокруг. Ведь каждый из них пытался доказать другому, что именно его точка зрения является верной.

— Мы тебя так давно не видели! — елейным голосом произнёс глава. — И хотим поговорить о важной, для наследного принца, вещи.

— Какой?

— Ты что-нибудь слышал об обряде? — поинтересовалась женщина, сидящая справа от Елисея.

Её имени юноша не помнил, как, впрочем, и большинства из них — все они были лишь безликими тенями верховного владыки.

Костя улыбнулся, сразу поняв, к чему будут клонить старейшины:

— Да.

— Так вот, скоро будет ночь обряда. Мы думаем, что ты должен участвовать. Твои дети — наше будущее, от них зависит благосостояние не только нашей деревни, но и расы в целом. Ты же понимаешь, к чему ведёт вырождение?

Юноша неопределённо пожал плечами. Его никогда не интересовало то, на что из года в год намекали старейшины.

Да, он знал, что чем меньше притока свежей крови среди населения, тем больше вероятность появления мутантов — тех, кто становился на одну ступеньку ближе к древним по своим способностям и внешнему виду.

Их нельзя было контролировать, они были безумны с самого рождения и подчинялись только своим инстинктам.

Но тот страх, что жил в сердцах жителей, был ему неведом, потому что собственный брат, пусть и не родной, был таким мутантом. «Выродком» — как называл его Елисей.

— Так как первые признаки мутации проявились девятнадцать лет назад, поэтому…

«Это он уже о Даниле и Натали», — подумал Костя и с вызовом посмотрел в глаза старика.

То, с каким пренебрежением относились к его семейству, юношу задевало. Ведь если убрать его существование, пусть и по материнской линии, но семья Орловых была королевских кровей, а значит, заслуживала к себе такого же почтения, что и он.

Но Елисей, как и другие старейшины, этот факт предпочитали игнорировать.

— Не думаю, что Николаю понравятся ваши намёки.

Упоминание о командире военного отряда заставило главу болезненно сморщиться. Это был один из самых почитаемых и влиятельных людей в деревне, и только молодость мешала претендовать ему на пост старейшины.

— Я не имел в виду вашу семью, — спокойно произнёс Елисей, делая вид, что не замечает убийственного взгляда принца. — Наши исследования показали, что большая часть будущего населения может быть подвержена мутации.

— Анализы? Странно. Я ничего не слышал о них. Почему Орловы не проходили ваши тесты?

— Мы их начали недавно.

— И уже пришли к такому выводу? — медленно, чеканя каждое слово, произнёс Константин, чувствуя, как в очередной раз загоняет старика в тупик. И вдруг, словно пожалев его, добавил: — Так о чём это мы? Разве не об обряде?

Эта подачка, брошенная Елисею, возымела должный эффект.

Лицо старика раскраснелось, а плотно сжатые губы, казалось, вовсе исчезли с лица.

Принц наблюдал за тем, как глава нервно поглаживает массивный резной подлокотник, пытаясь взять себя в руки. Эта маленькая победа его порадовала.

— Мне обязательно проходить обряд?

— Да, — ответил Елисей через какое-то время, собираясь с мыслями, и чёрные глаза заблестели.

Было видно, что глава, как и остальные старейшины, ждал от юноши возмущений, и потому, когда тот покорно склонил голову, соглашаясь с решением, искренне удивился.

«А сколько слов, наверное, было заготовлено», — подумал Константин, наслаждаясь тем, что запланированный спектакль не удался:

— Хорошо. Значит, Лидия тоже участвует?

Он увидел, как старик вздрогнул, и густые брови сошлись на переносице, превратившись в одну линию.

— Вы слишком предсказуемы, — ответил принц на незаданный вопрос.

Все молчали. Было слышно лишь тяжёлое дыхание Елисея, который, окинув испытующим взглядом юношу, с подозрением покосился на совет.

Не надо было быть телепатом, чтобы догадаться, о чём думал старик, но даже знание этого не могло придать Косте уверенности.

«Лида, Лидочка… — в его памяти всплыло прекрасное лицо девушки. — А это удобно, да, Елисей? — думал Константин. — Иметь влюблённую правнучку, готовую на всё, лишь бы оказаться со мной в одной постели? Свести нас во время обряда? Попытка-то хорошая, но кто поручится за её успех? Ты не пошёл бы на это, не будучи уверенным в победе, не подставил бы свою любимицу. Значит, где-то ловушка. Что же делать? Продолжать стоять здесь и вести пустую беседу, надеясь разговорить их? Глупо и безнадёжно. Слишком много ртов, которые при необходимости смогут заткнуть друг друга. А значит…»

Костя встал и, поклонившись присутствующим, направился к двери.

— Мы ещё не закончили, — произнёс кто-то.

— Я буду участвовать, — резко сказал принц, удивившись тому, насколько жёстко прозвучал его голос.

«И этих бы… Как тех предателей, чьей кровью он омыл землю».

Чтобы как-то скрасить последнее мгновение, юноша одарил стариков самой очаровательной, какую только смог из себя выдавить, улыбкой:

— Вы же знаете, что я не любитель посиделок. Долгие беседы наводят на меня скуку.

Дверь с грохотом захлопнулась, и принц почти бегом направился к выходу, стремясь поскорее оказаться на свежем воздухе, чтобы избавиться от запаха плесени, который, казалось, преследовал старейшин.

Данила уже ждал его, сидя на высоком заборе.

«Опять охотился», — подумал Костя, увидев раскрасневшегося брата.

Белые, словно первый снег, волосы сливались с бледной кожей, на которой алыми пятнами выделялись щёки, и только небесно-голубые глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами, могли соперничать с ними в яркости.

Его внешность внушала поселенцам страх. Им было известно, что появление таких детей говорило о вырождении, а Данила был только первой весточкой, проклятием для них.

Он стоял ближе всех к древним, даже ближе, чем Костя. И потому в его характере часто прослеживались черты, присущие им: кровожадность, злоба и ненависть. «Проклятый, мутант», — так между собой называли его жители.

Увидев принца, парень радостно осклабился и бесшумно приземлился рядом, подняв ворох снежинок:

— Ну как?

— А ты как думаешь? — Константин уже успел взять себя в руки.

— Ты отказал? — брата явно забавляло это противостояние.

— Нет.

— Они не имеют права! — голубые глаза удивлённо расширились, и прекрасное лицо исказила гримаса ярости. — Они же пытаются тебя…

— Да знаю я, — слушать о том, что и так было понятно каждому жителю деревни, Косте не хотелось. Что касается обряда, здесь власть действительно принадлежала старейшинам, и они имели право требовать его участия в нём. — Но, к сожалению, выбора у меня нет.

С тех пор прошло три дня, и вот сейчас Костя в ожидании стоял у окна, предаваясь думам.

Ему была страшна неопределённость, ведь в его жизни был рассчитан каждый шаг, каждый вздох, а совет одним лишь словом сумел пошатнуть то, на что ушли годы, к чему приложил немалые усилия.

Принц боялся обряда. Его пугало то, что, даже зная об уготовленной ловушке, он не мог определить, где она.

Ведьма или сам обряд? Ведь сила древней церемонии заключалась в тех словах, что произносит жрица. Сделай в них малейшее изменение, убери хоть одно слово из заговора, и это будет совсем другой ритуал. А тогда последствия непредсказуемы, правда, если сама оговорка не прозвучит умышленно.

Неужели они хотят сломать его волю и подчинить себе, раз по-другому не выходит?

Не лучше ли сейчас направиться в их дома и перебить этих стариков заодно с ведьмой? Но что потом?

Как он объяснит жителям это необходимое кровопролитие? Без доказательств нет и подозрений, а догадки никто не примет в расчёт.

Да даже если он и найдёт улики, подтверждающие их вину, поселенцы всё равно будут против казни старейшин.

«Тупое стадо!» — прорычал в бессильной злобе юноша, чувствуя, как время подходит и внутри нарастает тревога.

Его взгляд скользнул по комнате, задержавшись на догорающей свече. Рыжий хвост трепыхался при каждом дуновении ветра, который яростно врывался в комнату через распахнутое настежь окно.

Костя любовался красотой её последних мгновений, замечая, как от каждого порыва огонь становится всё слабее.

Вдруг комната в последний раз ярко осветилась, будто солнечные блики заиграли на стекле, а затем погрузилась во мрак.

— Вот и всё.