Глава 8
Новый опыт
В прошлом феврале, когда ситуация в агентстве изменилась в худшую для меня сторону, Лондон заболела гриппом, причем очень серьезно. Два дня подряд ее почти непрерывно выворачивало, и нам пришлось везти ее в больницу, чтобы остановить рвоту и избежать обезвоживания.
Я был напуган. Вивиан тоже, но с врачами она общалась, излучая гораздо больше уверенности, чем я, спокойно, сдержанно задавала вопросы.
На ночь Лондон в больнице не оставили, и когда мы привезли ее домой, Вивиан просидела с ней до полуночи. Поскольку накануне она не ложилась всю ночь, я сменил ее. Как и Вивиан, я сидел в качалке и держал Лондон на руках. Ее все еще лихорадило — хорошо помню, какой маленькой и хрупкой она казалась, завернутая в тонкое одеяло, взмокшая и в то же время дрожащая в ознобе. Каждые двадцать минут она просыпалась. Лишь около шести я наконец уложил ее в кровать и спустился на кухню выпить кофе. Час спустя, когда я наливал себе еще одну чашку, Лондон прошлепала через кухню и села за стол рядом с Вивиан. Она была вялой и бледной.
— Привет, детка, как себя чувствуешь?
— Есть хочу, — ответила Лондон.
— Хороший признак, — заметила Вивиан, приложила ладонь ко лбу Лондон и улыбнулась. — Кажется, температура спала.
— Мне немного лучше.
— Расс, ты не насыплешь «Чириос» в миску? Только без молока.
— Сейчас, — отозвался я.
— Попробуй съесть завтрак без молока, ладно? А то у тебя опять разболится животик.
Я поставил миску с завтраком на стол, прихватил свою чашку с кофе и сел.
— Ты совсем разболелась, — сказал я. — Мы с мамой так за тебя беспокоились! Так что сегодня все будем отдыхать, хорошо?
Лондон кивнула, продолжая жевать хлопья. Я радовался, что она наконец-то ест.
— Мама, спасибо, что ты держала меня на руках, когда мне было плохо.
— Не за что, милая. Я же всегда делаю это, когда тебе нездоровится.
— Да, — кивнула Лондон.
Я пил кофе, ожидая, что Вивиан скажет, что и я помогал.
Но она промолчала.
Дети живучи.
Я-то знаю — мои родители говорили так, сколько я себя помню, особенно когда объясняли, какими принципами руководствовались в воспитании детей. «Но как вы могли так поступать с нами?» — допытывались мы. «Да ладно вам. Дети живучи».
Положа руку на сердце в их словах была доля истины. Когда в воскресенье утром Лондон спустилась на кухню, казалось, она напрочь забыла о том, как скандалила накануне вечером. Она радостно щебетала и повеселела еще больше, когда я разрешил ей съесть на завтрак «Лаки чармс», а сам ушел наверх чистить клетку ее хомяков. Я выгреб из нее полпакета грязных опилок и вынес их в мусорный бак в гараже. В дальнем углу я увидел велосипед Лондон и, хотя начиналась жара, решил, как мы с дочерью проведем сегодняшнее утро.
— Слушай, — заговорил я, вернувшись в дом, — хочешь заняться интересным делом?
— Каким? — спросила она.
— Давай снова покатаемся на велосипеде? Может, даже без страховочных колес.
— Я упаду, — засомневалась она.
— Не упадешь, обещаю. Я буду идти рядом и держать тебя за седло.
— Я так давно не каталась…
И еще ни разу не пробовала на двух колесах, мысленно добавил я.
— Ничего. Если тебе не понравится или станет страшно, мы не будем продолжать.
— Мне не страшно, — объяснила она. — Но маме не понравится, если я буду вся потная.
— Если вспотеешь, то вымоешься. Ну что, хочешь попробовать?
Она задумалась.
— Только недолго, — предупредила она. — А когда мама приедет?
Как будто услышав наш разговор с расстояния многих миль, зазвонил мой мобильник, на экране высветилось имя Вивиан.
— Вот сейчас и узнаем. Это твоя мама. — Я потянулся за телефоном. — Она, наверное, как раз думала о тебе. — Я принял вызов и нажал кнопку громкой связи. — Привет, дорогая. Как ты? Как дела? Я на громкой связи, мы с Лондон слушаем тебя.
— Эй, детка! — послышался голос Вивиан. — Привет! Я так виновата, не смогла позвонить вчера! Совсем забегалась, ни минуты свободной с самого приезда. Ну, как ты? Как вчера прошел день?
— Было весело, — ответила Лондон. — Я ездила к бабуле, потом мы с папой, тетей Мардж и тетей Лиз ходили в кино и так смеялись!..
Пока Вивиан болтала с Лондон, я налил себе еще кофе и жестами показал, что схожу в спальню переодеться. Я наскоро надел шорты, футболку и разыскал кроссовки, в которых раньше ходил в тренажерный зал. Возвращаясь на кухню, я слышал, как Лондон рассказывает маме про хомяков. Наконец Вивиан позвала меня.
Взяв телефон, я отключил громкую связь.
— Слушаю, — сказал я.
— Она в отличном настроении. Похоже, вы с ней поладили. Я тебе даже завидую…
Я замялся, вспоминая вчерашний вечер.
— Да, все хорошо. А у тебя как прошел вчерашний вечер?
— Замечательно, как по маслу. Уолтер в восторге! И видеопрезентации были просто супер, и музыка. Народ остался доволен.
— Рад, что все получилось.
— Еще как получилось! Мы кучу денег собрали. Оказывается, не только Уолтер не доволен политикой нынешней администрации и конгресса в отношении застройки. Законы становятся один другого абсурднее. Застройщиков обложили со всех сторон, о получении прибыли уже даже речи не идет!
Оно и видно — по самолету Уолтера, подумал я.
— Когда возвращаешься?
— Надеюсь, к часу успею. Но нам, возможно, предстоит еще обед с одним застройщиком из Миссисипи. Если так, то вернусь ближе к трем.
— Погоди минутку, — попросил я и вышел из кухни в гостиную. — А как же за голубикой на ферму?
— Даже не знаю, успеем ли мы.
— Но ты ведь обещала Лондон.
— Я не обещала.
— Я присутствовал при этом, Вив, и все слышал. Да еще прикрывал тебя вчера вечером.
— И что это значит?
Я рассказал, что случилось накануне вечером.
— Хуже некуда, — отреагировала она. — Не надо было ей напоминать.
— Хочешь сказать, это я во всем виноват?
— Теперь она еще больше расстроится.
— Потому что ты обещала ей.
— Прекрати, Расс, хорошо? Я на ногах уже почти двадцать часов, я почти не спала! Просто поговори с ней, и все. Объясни ей все.
— Что я должен ей объяснить?
— Только не надо говорить со мной таким тоном. Не я устраиваю этот обед. Я здесь потому, что так пожелал Уолтер, на кону огромные деньги.
— У Спаннермена и без того куча денег. Он же миллиардер.
Я услышал ее протяжный усталый вздох.
— Я ведь объяснила тебе, — нервно продолжала она, — может быть, я еще успею. Если обед не состоится, я вернусь домой к часу. Через час или два буду знать точно.
— Ладно. Сообщи мне.
Я решил ничего не говорить Лондон, пока не буду знать точно, и она вышла следом за мной из дома, наблюдая, как я готовлюсь к прогулке. Велосипед был весь в пыли, поэтому я вынес шланг и окатил его, а затем вытер насухо салфетками, подкачал шины и убедился, что они не спускают. Потом пришлось искать гаечный ключ — как инструменты умудряются исчезать бесследно? — и отвинчивать страховочные колеса. Лондон немного подросла, поэтому я поднял сиденье и руль, а когда все было готово, она вышла со мной на улицу и уселась в седло.
— Помнишь, что надо делать? — спросил я, поправляя на ней шлем.
— Крутить педали, — ответила она. — Только ты держи меня, не отпускай, ладно?
— Не отпущу, пока ты сама не скажешь.
— А если не скажу?
— Тогда не отпущу.
Лондон нажала на педаль и покатилась, вихляя из стороны в сторону, а я придерживал ее за седло и трусцой бежал следом. Вскоре мое дыхание стало хриплым, со лба закапал пот. Затем заструился ручьем. Мы прокатились туда-обратно столько раз, что сбились со счета, и наконец, когда я уже собирался попросить передышки, Лондон начала чувствовать себя увереннее, по крайней мере на прямых участках. Мало-помалу я смог разжать пальцы и теперь только слегка касался седла, чтобы снова схватиться за него, если Лондон начнет крениться вбок.
Конец ознакомительного фрагмента.
