Бархатное убийство

Николай Леонов, 2013

"Солнце садилось. Последние лучи его легли на вершины стройных кипарисов, на склон горы, где расположились домики поселка, окрасив их в багряный цвет. А здесь, вблизи моря, где находилась вилла «Аркадия», уже лежала густая тень. На скамейке, что стояла на самой верхней террасе прилегающего к вилле парка, сидели двое: Петр Тишкин, молодой человек 28 лет, высокий, но сутулый, с несколько мечтательным выражением лица, и его тридцатипятилетняя сестра Настя. Хотя они могли видеться и в течение дня, оба ценили этот вечерний час, когда им выпадала возможность побыть наедине, поговорить…"

Глава 7

Расставшись с забывчивой и излишне нервной девушкой Татьяной, Гуров наконец допил чай и вышел из дома. В списке людей, с которыми он хотел сегодня побеседовать, остались трое: егерь Эльдар Муртазин, охранник Борис Глушаков и садовник Александр Вишняков. Вначале ему хотелось побеседовать с садовником или егерем и только потом — с Глушаковым. «Так, и где же мне их искать? — подумал он, оглядываясь. — Ни у егеря, ни у садовника кабинетов нет». И решил пройтись по парку — где-то там он мог рассчитывать встретить садовника Вишнякова.

И его надежды оправдались. Он прошел одну аллею, свернул в другую — и увидел человека в синем комбинезоне. Присев на корточки, тот пропалывал участок, на котором густо росли нежно-сиреневые цветы.

— Добрый день, Александр Ермолаевич! — приветствовал его Гуров.

Человек, не вставая, обернулся и внимательно посмотрел на сыщика. Затем произнес «добрый день» и снова вернулся к работе.

— Я полковник полиции Гуров, звать меня Лев Иванович. Егор Борисович Кривулин попросил меня принять участие в расследовании убийства Петра Тишкина. В связи с этим я расспрашиваю всех живущих в усадьбе. Вы не против, если я задам вам несколько вопросов?

— Хорошо, задавайте ваши вопросы, — согласился садовник, однако позы не изменил.

— Мне сказали, что обычно вы уходите домой после семи вечера, — начал сыщик. — Однако вчера вы почему-то задержались. Вас видели в парке около десяти часов. Можно узнать, почему вы так задержались? Для этого была какая-то особенная причина?

— Нет, никакой особой причины не было, — ответил садовник. — Просто работа накопилась.

— А какая именно работа, вы можете сказать? Что вы делали вчера такого срочного?

— Какая именно работа? — повторил Александр вопрос Гурова. — Что срочного? Почему же, могу сказать. Но лучше покажу, может, тогда вопросов меньше будет.

С этими словами он неожиданно легко поднялся и проворно двинулся вперед по аллее. Гуров последовал за ним, причем идти ему пришлось быстро. Они дошли до перекрестка с другой аллеей, повернули, поднялись по ступенькам и остановились перед группой пальм.

— Перед вами трахикарпус — типичный обитатель субтропиков, — начал объяснять Вишняков. Тоном лектора или экскурсовода в ботаническом саду. — Ее характерная черта — лохматый ствол, который придает пальме чрезвычайно живописный вид. Трахикарпус охотно растет на Черноморском побережье Кавказа, однако требует постоянного ухода. В частности, необходимо вовремя убирать лишние ветки, а также дикорастущие побеги и, разумеется, защищать ее от вредителей. На этом экземпляре мы можем видеть следы такого ухода. Вот, смотрите: это остатки срезанных веток. И срезаны они были не далее как вчера. А если принюхаться, то можно уловить слабый запах ядохимикатов, которыми был опрыскан ствол для защиты от тли. А вот рядом совсем другая пальма — слоновья. Видите, какая красавица? Но этой красавице требуется регулярная подкормка. Вот вчера эту подкормку и вносили. Идем дальше.

И садовник вновь быстро двинулся вперед, а Гуров за ним. На этот раз они шли дольше и остановились перед высокими кустами, на которых росли крупные белые цветы. Гуров вспомнил, что видел такие кусты перед домом.

— А здесь у нас магнолия, — все тем же лекторским тоном произнес садовник. — Эта уроженица Северной Америки очень живописна, но тоже требует ухода. Например, на этих кустах давно не проводилась обрезка сухих и неправильно растущих веток. И вчера такая обрезка была сделана. Вот, можно видеть следы срезов. Хотите посмотреть?

— Нет, не хочу, — ответил Гуров. — Я понял: вы вчера были заняты обычной работой. Просто ее накопилось чуть больше, чем вы предполагали, поэтому пришлось задержаться. Я правильно все излагаю?

— Совершенно правильно, — кивнул Вишняков.

— Тогда я перейду к следующему вопросу. Я понял, что вечером вы работали в нескольких местах. Правильно?

— Да, в нескольких. Вот здесь, а еще в той аллее, где мы только что были, и еще в одном, ближе к морю.

— Но все эти места находились достаточно далеко от дома, верно?

— Ну, вот это место, где мы сейчас стоит, от дома не слишком далеко, но его отсюда не видно.

— Поэтому вы смело можете мне сказать, что никого не видели и ничего не слышали. И это будет выглядеть совершенно правдоподобно. Но я вижу, что вы человек чрезвычайно правдивый, более того — болезненно воспринимаете всякое подозрение во лжи. Поэтому я вас спрошу: видели ли вы кого-то из обитателей дома, начиная с семи вечера и до того времени, когда вы ушли из усадьбы?

Как видно, слова Гурова произвели впечатление на садовника. Он пытливо взглянул на него, немного подумал, потом сказал:

— Да, кое-кого я видел и слышал. Ну, прежде всего нашего управляющего, Константина Семеновича.

— Да, конечно, вы должны были его видеть, — согласился Гуров. — Ведь он ходил, проверял вашу работу…

— Работу проверял? — удивился Вишняков. — Это с какой стати он мою работу станет проверять? Никогда такого не бывало! Мою работу и сам Егор Борисович никогда не проверяет. Даже не спрашивает, что я там сделал. Я сам все решаю, иногда, конечно, с хозяином советуюсь, особенно в тех случаях, когда вложения требуются. Без его согласия я не рискую деньги тратить. Но Константин Семенович в мои дела никогда не лезет. И вчера он ко мне даже не подходил. Он в основном с Лешей-поваром беседовал.

— Во сколько это было? — заинтересовался Гуров.

— Да поздно уже, наверное, около десяти.

— Вы не путаете — управляющий беседовал именно с поваром? Может, он говорил с охранником?

— Да, у Леши с Борисом голоса немного похожи, — согласился Вишняков. — Но я людские голоса хорошо различаю. Так же хорошо, как и птичьи. Я птицами всю жизнь интересовался, все их трели знаю. Нет, ошибки быть не может, управляющий беседовал с Лешей, и ни с кем другим.

— И где проходил этот разговор?

— Совсем недалеко отсюда, вон за теми кустами. Они от дома метров пятьдесят отошли, так, чтобы их не видно было, и беседовали.

— И о чем же они разговаривали?

— Сначала о продуктах — какой расход, да не много ли уходит, и что надо купить срочно, а что подождет. А потом, слышу, другой разговор у них зашел. Константин Семенович начал Леше за что-то выговаривать. Очень сердито выговаривал, но почему-то вполголоса. Это на него вообще-то не похоже: Константин Семенович человек шумный. А тут такой разнос — и на полутонах.

— А за что был разнос, вы не слышали?

— Вроде бы за какие-то траты. Может, все те же, по хозяйству? А может, какие другие. Я ведь особо не вслушивался. Просто неподалеку на магнолии ветки обрезал, потом подкормку вносил и, пока не ушел, слышал, как они ругаются. То есть Константин Семенович ругался, а Леша обещал исправиться и все заплатить.

— Заплатить? То есть он был должен деньги?

— Ну, вроде так. Но я мог неправильно понять… Лучше вы у них самих спросите.

— Хорошо, спрошу, — пообещал Гуров. — А кого еще вы видели?

— Понимаете, какая незадача, я вот сейчас начал вспоминать, и получается, что все, кого я вчера видел или слышал, вели себя как-то необычно. Константин Семенович почему-то делал выговор повару вполголоса. А егерь Эльдар зачем-то на ночь глядя гулял по парку.

— Вы видели егеря? Мне еще никто не говорил, что он вчера был здесь. Кстати, мне с ним тоже надо побеседовать. Где его можно найти?

— В том-то и дело, что Эльдара найти не так легко, — объяснил Вишняков. — Он, как и я, живет в поселке. Только мы с ним на разных концах — он на южном, ближе к Адлеру, а я на северном. В усадьбе бывает редко — когда они с Егором Борисовичем к охоте готовятся, или приезжает, чтобы о своих поисках отчитаться. А все остальное время проводит в горах, в лесу.

— И что он там делает, в лесу?

— Так я и говорю: поисками занимается. Где куропатки гнездятся, или ищет тропы, по которым косули на водопой ходят.

— Значит, ваш хозяин страстный охотник?

— Да, это у него главное увлечение, — подтвердил садовник. — Парк тоже, но это так, скорее для престижа или для гостей. Вообще, надо признать, Егор Борисович растениями не слишком интересуется. Другое дело — животные. Вот будете у него в кабинете — убедитесь. Там и чучела стоят, и ружья на стенах.

— Значит, егерь в усадьбе бывает редко, — резюмировал Гуров, возвращая беседу в прежнее русло. — Но что странного в том, что вы его вчера видели? Наверное, приехал рассказать о какой-нибудь кабарге или кабане.

— Да ничего бы странного не было, если бы Егор Борисович на месте был, — ответил Вишняков. — Но он ведь еще часов в шесть в Адлер уехал. Зачем же тогда приходить?

— Так Эльдар, наверное, не знал, что хозяина нет, — предположил Гуров.

— Видимо, не знал, — согласился Вишняков. — Только странно это. Егор Борисович ему разрешил себе на сотовый звонить. Из всех, кто тут живет, он только ему это разрешил. Ну, еще покойному Петру.

— А как же управляющий?

— Нет, Константину Семеновичу такого права не дали. Если у него какой вопрос возникал — он обращался к Тишкину. А тот или сам вопрос решал, или записывал и потом хозяина спрашивал.

— Ну, есть здесь, наверное, еще один человек, который может звонить Кривулину, — заметил Гуров. — Это Татьяна.

— Да, может быть, — сказал садовник. — Но я в их дела не вникаю. Это сфера личной жизни, меня она не касается.

— Хорошо, значит, вы вчера видели егеря Эльдара Муртазина и слышали разговор управляющего с поваром Алексеем, — резюмировал Гуров. — А больше никого?

— Больше… — Садовник подумал немного, потом исподлобья взглянул на сыщика и сказал: — У каждого ведь есть право на личную жизнь, верно? И если это никому не угрожает, я это право уважаю. Поэтому мой ответ такой: нет, никого больше я не видел.

— То есть я должен понимать ваш ответ так: вы кого-то видели, но не хотите говорить, потому что тут какие-то личные отношения, и вы уверены, что это не имеет отношения к убийству? — спросил Лев.

— В общем, правильно, — кивнул садовник.

— Ладно, пусть так. Но если у меня будет впечатление, что эти «личные отношения» все же как-то связаны с убийством, вам их придется раскрыть. И у меня есть еще один вопрос, уже не связанный напрямую с расследованием. Скажите, а кем вы были до того, как поступили на работу к Кривулину?

— А почему вас это интересует? — насторожился Вишняков.

— Просто вы меня заинтересовали, вот и все, — признался сыщик. — У меня сложилось впечатление, что вы не всю жизнь обрезали мимозы и вскапывали грядки.

— Да, вы угадали. Правда, не совсем. Мимозы я обрезал и раньше, только делал это, так сказать, в интересах науки. Я работал в местном филиале Тимирязевской академии, занимался изучением субтропической флоры. Кроме того, преподавал в Краснодарском университете. Ну, а когда прежняя жизнь рухнула… Сами знаете, что тогда случилось с наукой. Денег не стало, зарплату не платили… Все разбежались кто куда. Мои более молодые коллеги пошли или цветы выращивать и продавать, или стали агрономами у богатых фермеров. А я мыкался несколько лет, перебивался случайными заработками. А потом Егор Борисович задумал строить здесь виллу и создать при ней парк. Вот и пригласил меня в садовники.

— То есть весь этот парк высажен вашими руками?

— Ну, не только моими. Приглашали рабочих, конечно. Тут много чего надо было сделать. Но вся агрономическая работа — да, моя.

— Большое вам спасибо, Александр Ермолаевич, — поблагодарил Гуров. — Вы мне очень помогли. Что ж, теперь осталось только наведаться в поселок, нанести визит вашему егерю.

— Желаю успеха, — сказал на прощание садовник, и Лев направился к дому с намерением разыскать водителя — его услуги наконец потребовались сыщику.

Однако сразу уехать из усадьбы ему не удалось. Едва он прошел десяток метров, как увидел спешащего навстречу управляющего:

— Лев Иваныч, дорогой, как хорошо, что я вас встретил!

— А что случилось?

— Да ничего не случилось, — заверил Чанба. — Просто Егор Борисович вернулся и хочет вас видеть. Вот, меня послал: «Найди, говорит, Льва Ивановича и пригласи в дом». Вот я вас и приглашаю.

Хозяин усадьбы встретил Гурова в гостиной.

— Ну, как прошел день, Лев Иванович? — спросил он. — Удалось вам что-то выяснить?

— В такого рода преступлениях за один день ничего не выяснишь, — ответил Лев. — Но кое-что полезное я узнал. Побеседовал со всеми вашими людьми, кроме егеря. Он, как оказалось, здесь бывает редко, так что собираюсь сейчас наведаться к нему домой. Ведь мне нужна полная картина, каждый кусочек должен встать на свое место. Да, кстати, насчет егеря. Ваш садовник только что мне рассказал, что видел Муртазина вчера вечером в усадьбе и очень удивился — что он здесь делает? Ведь вас здесь не было, и егерю это должно было быть известно. Вот я и вас хочу спросить: случайно не знаете, что вчера ваш егерь здесь делал?

— Случайно знаю, — сказал Кривулин. — Мы с ним накануне — то есть сейчас это уже позавчера — договорились встретиться. Мы регулярно проводим такие встречи, Эльдар мне рассказывает о своих походах в горы, что там нового, кого видел. Мы задумываем новые вылазки… Вот и вчера должна была состояться очередная такая встреча. Но вечером мне неожиданно позвонили из Адлера и попросили приехать, чтобы решить вопрос о поставках щебня. Для меня это, сами понимаете, гораздо важнее, чем охота, поэтому я начисто забыл о назначенной встрече с егерем и уехал. Так что он приехал напрасно. Еще какие-то вопросы есть?

— Да, есть еще один вопрос, — признался Гуров. — Он касается вашего водителя. Догадываетесь, что именно я хочу спросить?

— Да, догадываюсь, — кивнул строительный магнат. — Вас, наверное, удивило, что я пригласил на должность своего телохранителя человека с уголовным прошлым. Я угадал?

— Да, вы правы. Почему же вы так поступили?

— Понимаете, я пригляделся к этому человеку и понял, что, по сути, он человек честный, просто попал в дурную компанию. Мне стало его жалко и захотелось дать парню еще один шанс. Может, это и плохое объяснение, слишком примитивное, но другого у меня нет.

— Почему же плохое? — сказал Лев. — Вполне нормальное объяснение. Ну, а теперь мне осталось только одно: осмотреть место преступления. То есть ваш кабинет.

— Да, конечно! — воскликнул Кривулин. — Милости прошу!

Они поднялись на второй этаж, миновали несколько дверей. В конце коридора была еще одна дверь. Кривулин достал ключ, открыл ее и остановился, пропуская гостя вперед.

Гуров вошел и огляделся. Кабинет магната производил внушительное впечатление. Посередине стоял стол из мореного дуба, на котором находились несколько телефонов и компьютер новейшей модели. Возле стола, а также вдоль стен расположились несколько удобных кресел. Позади стола у стены виднелось несколько шкафов. В проеме между шкафами висела картина: написанный маслом портрет хозяина в полный рост. Егор Кривулин был изображен посреди осеннего леса, с ружьем за спиной, попирающим ногой убитого кабана. Всю правую стенку занимали ружья и карабины, а также охотничьи трофеи: на подставках стояли чучела кабарги, кабана, волка и лисы.

— Значит, Тишкин был убит здесь? — спросил Гуров.

— Да, он сидел за столом, — начал объяснять Кривулин. — Компьютер был включен, на экране остался почти законченный текст обращения, который Петр составлял.

— А веревка? Капитан Синичкин мне говорил, что здесь была найдена веревка, которой удушили вашего секретаря.

— Да, она лежала вот здесь, рядом с креслом.

— Вы не возражаете, если я немного осмотрюсь? — сказал Лев и, не дожидаясь ответа, прошелся по кабинету.

Он потрогал висящие на стене карабины, провел рукой по прикладу каждого из них. Потом подошел к шкафам, открыл один, другой… В одном стояли книги, в другом висела одежда: халаты, сорочки, несколько женских платьев. Этот второй шкаф сыщика особенно заинтересовал: он несколько раз открыл и закрыл створку, затем сдвинул одежду в сторону, присел на корточки и внимательно осмотрел дно шкафа. Хозяин кабинета застыл в ожидании, готовясь ответить на вопросы сыщика, но Гуров ни одного вопроса не задал. Покончив со шкафом, он подошел к окнам, осмотрел их. Затем сказал:

— Ну, пожалуй, на сегодня хватит. Все, что нужно, я увидел.

— Вы увидели какие-то следы? — взволнованно спросил Кривулин. — Нашли зацепки?

— Целую кучу зацепок. Теперь надо только в них разобраться. Немного поразмышлять — и разобраться.

— Конечно, размышляйте! — кивнул магнат. — Я приказал Чанбе — он сейчас временно заменяет горничную, — чтобы он приготовил вам комнату. Оставайтесь, заночуйте у меня. Конечно, сначала мы поужинаем…

— Нет, ночевать здесь я не собираюсь, — отказался Гуров, — вернусь к себе в санаторий. И ужинать тоже не буду. К тому же я не так давно поел — ваш повар меня по-царски угостил. Так что побеседую еще с вашим охранником — он остался единственным, кого я не опросил, а потом мне потребуется только одно — машина, чтобы вернуться.

— Да, конечно, Сергей вас отвезет, — заверил Кривулин. — Хотя я, по правде сказать, надеялся, что вы останетесь. С вами мне было бы спокойней…

— Если опасаетесь за свою жизнь, заприте на ночь двери и возьмите с собой один из этих карабинов, — кивнул на стену Лев. — Или переезжайте в отель, в конце концов.

— Нет, я останусь здесь, — упрямо заявил Кривулин. — Я не стану бегать от убийц, как заяц. Но прежде чем уехать, скажите мне хотя бы вот что: как, по-вашему, кто совершил убийство — свой или чужой?

— Боюсь, что свой, — ответил Гуров. — Так что основания опасаться за свою жизнь у вас действительно имеются.