Где зреют апельсины. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых по Ривьере и Италии

Николай Лейкин, 1897

Глафира Семеновна и Николай Иванович Ивановы – уже бывалые путешественники. Не без приключений посетив парижскую выставку, они потянулись в Италию: на папу римскую посмотреть и на огнедышащую гору Везувий подняться (еще не зная, что по дороге их подстерегает казино в Монте-Карло!). На сей раз компанию им составил купец-фруктовщик Иван Кондратьевич, который вообще не понимает, что он за границей делает и где находится в данный момент. Но как всякий русский человек, если что и решит, то выпьет обязательно. Путешественники с приключениями пересаживаются с поезда на поезд; едят не то, что хотят (боятся, что им подсунут лягушку или черепаху); зевая, осматривают окрестности и постоянно попадают в уморительно смешные ситуации из-за незнания языка и нежелания понимать нравы и обычаи Европы.

Восьмой выиграл

Выпив рюмок по пяти русской водки и по бутылке вина, мужчины раскраснелись, развеселились и, шумно разговаривая, начали уходить из ресторана.

— Почем за водку взяли? — спросила Глафира Семеновна.

— По французскому четвертаку за рюмку, — отвечал Конурин. — Вот оно, как нашу родную, российскую водочку здесь ценят.

— Стоит пить! Ведь это ежели на наши русские деньги, то по сорок копеек. А между тем здесь хороший коньяк по двадцати пяти сантимов за рюмку продается.

— Коньяк или простая русская водка, барынька! Перед едой ежели, то лучше нашей очищенной никакого хмельного товара не сыщешь.

— Да ведь вы рубля на два каждый, стало быть, водки — то выпили! Вот тоже охота!

— Эх, где наша не пропадала! — махнул рукой Конурин. — Зато нашу матушку-Русь вспомянули. Да и что тут считать! Считать нехорошо. Через это, говорят, люди сохнут.

Проходя по залу, они заметили расставленные столы и группировавшуюся около них публику.

— Это что такое смотрят? Уж опять какого-нибудь зверя не показывают ли? — спросил Николай Иванович Капитона Васильевича.

— А вот тут для вас может быть интересно, ежели хотите попытать счастья. Тут игра в лошадки и в железную дорогу.

— Как игра в лошадки? — воскликнул Конурин.

— Очень просто. По-здешнему это называется «рень», скачки, ну а наши русские зовут игрой в лошадки. Да вот посмотрите. Два франка поставишь — четырнадцать можешь взять.

— Рулетка? — спросили хором Конурин и супруги Ивановы.

— Нет, не рулетка, настоящая рулетка в Монте-Карло, а здесь на манер этого. Тоже для того устроено, чтобы с публики деньги выгребать. На лошадках приезжие обыкновенно приучаются к настоящей рулетке, ну а потом на ней же и кончают, когда в рулетку профершпилятся. В рулетке меньше пяти франков ставки нет, а здесь в игре в лошадки два франка ставка, а в железную дорогу так даже и последний франк принимают. Клади — и будь счастлив, кроме осетра и стерляди, — рассказывал Капитон Васильевич, подводя к столу.

На круглом зеленом столе, огороженном перилами, вертелись восемь металлических лошадок с такими же жокеями, прикрепленными к стержню посредине, они приводились в движение особым механизмом. Механизм каждый раз заводил находившийся при столе крупье с закрученными усами. Другой крупье, гладкобритый и с красным носом, обходил с чашечкой стоящую вокруг публику и продавал билеты с номерами лошадей и взимал по два франка с каждого взявшего билет.

— Вот так штука! — произнес Конурин. — Как же тут играют-то?

— А вот берите сейчас билет за два франка, тогда узнаете, — отвечал Капитон Васильевич.

— Что же, можно попробовать. Будто бы на два франка две рюмки очищенной проглотил. Эй, мусью! Сюда билет. Вот два четвертака!

Крупье с красным носом принял от Конурина в чашечку два франка и дал ему билет.

— Четвертый номер, — сказал Конурин, развертывая билет. — Это что же, земляк, обозначает?

— А вот сейчас завертят машину, побегут лошадки, и ежели лошадка под номером четвертым остановится, опередивши всех остальных, то вы четырнадцать франков выиграете, — отвечал Капитон Васильевич.

Механизм заведен. Лошадки побежали, обгоняя одна другую. Конурин и супруги Ивановы внимательно следили за бегом. Вот лошадки остановились.

— Sept! — воскликнул усатый крупье.

— Это что же обозначает? — задал вопрос Конурин Капитону Васильевичу.

— Седьмой номер выиграл. Лошадь под номером седьмым первая пришла.

— А я?

— А вы проиграли со своим четвертым номером.

Конурин сделал гримасу и привстал.

— Вот тебе и здравствуй! На два французских четвертака уж умыли купца, — проговорил он. — Что же теперь делать?

— Отходить прочь или вынимать еще два франка и отыгрываться.

— Надо попробовать отыграться. Была не была. Будто четыре рюмки водки выпил. Вот еще два франка. Мусью! Как вас? Эй, красный нос! Давай сюда еще билет! — поманил к себе Конурин крупье с красным носом.

Лошадки опять забегали и остановились.

— Quatre! — объявил опять усатый крупье.

— Четвертый номер выиграл, — перевел Капитон Васильевич. — А у вас, земляк, какой номер?

— Фу-ты, чтоб тебе провалиться! А у меня пятый. На четыре четвертака умыл купца. Надо еще попробовать. Не пропадать же моим четырем четвертакам. Красный нос! Комензи… Еще билет.

Конурин проиграл и в этот раз.

— Что ж это такое! Опять проигрыш! — восклицал он. — На шесть четвертаков уж мне полушубок вычистили. Ловко! Нет, так нельзя оставить. Надо отыгрываться. Весь полк переморю, а добьюсь, что за болезнь! Билет, мусью! Поворачивайся. Да нельзя ли разменять золотой?

— А вот та дама с челкой на лбу два раза подряд до четырнадцати франков выиграла, — указала ему Глафира Семеновна. — Вот счастье-то!

— Что мне за дело до дамы с челкой, матушка. Я знаю, что вот меня не пито не едено уж на шесть четвертаков наказали.

Снова забегали лошадки и остановились.

— Ну что? — бросилась Глафира Семеновна к Конурину, стоявшему с развернутым билетом и смотревшему на свой номер.

В ответ тот плюнул:

— Тьфу ты пропасть! У меня третий номер, а выигрывает второй. Восьми четвертаков уж нет. Но нельзя отставать. Не бросать же им зря деньги… Мусью! Гебензи!

— Да что вы по-немецки-то! Здесь ведь французы.

— Поймет. На свинячьем поймет, коли видит, что деньги можно взять.

Опять проигрыш.

— Ну что ж это такое! Маленького золотого уж не досчитываюсь! — воскликнул Конурин. — Неужто до большого золотого добивать?

— Давайте, земляк, пополам ставить. Вы франк, и я франк. Авось на два счастья лучше будет, — предложил ему Капитон Васильевич.

— Ходит. Вот франк. Но все-таки я для себя и отдельный билет возьму.

— А дамам положительно счастье, — сказала Глафира Семеновна. — Вот сейчас и другая дама взяла четырнадцать франков. На два франка четырнадцать франков, что ж, ведь это двенадцать франков барыша. Это совсем хорошо. Я, Николай Иваныч, тоже хочу попробовать сыграть, ежели здесь такое счастье дамам. А трудности в игре ведь тут никакой. Дай-ка мне несколько франков.

— Вот тебе франковый пятак.

И Николай Иванович подал жене серебряную пятифранковую монету.

— Билье! Доне муа ле билье! — кричала крупье Глафира Семеновна.

Билет взят. Лошадки завертелись. Глафира Семеновна проиграла. Поодаль от нее чертыхался Конурин. Он тоже проиграл.

— Нет, здесь положительно подсадка! — говорил он. — Дама выиграла! Дама! А почем я знаю, какая это дама? Может быть, это дама своя, подсаженная. Да подсаженная и есть. Вон она перемигивается с красным носом, который билеты продает.

Игра продолжалась. К выданным ей пяти франкам Глафира Семеновна взяла уже у мужа еще франк на билет.

— Ведь вот что удивительно! Как только я начала играть — сейчас мужчины стали выигрывать. Вот незадача — то! — бормотала она мужу, принимая от крупье третий билет.

— Положительно здесь карманная выгрузка и больше ничего. Просто дураков ищут, — поддакнул ей тот и прибавил: — Погоди, вот на пробу и я возьму себе билет. Мусье! Мусье! Анкор билье!

Лошадки завертелись и остановились.

— Huit! — раздался возглас у стола.

Глафира Семеновна глядела в свой развернутый билет и вдруг вскрикнула:

— Выиграла! Выиграла! Николай Иваныч! Я выиграла! Вит! Восьмой! У меня номер восьмой! Опять счастье к дамам перешло!

И она замахала перед крупье своим билетом. Крупье подошел к ней и стал отсчитывать четырнадцать франков.