Механики. В тылу врага

Александр Март, 2022

В эти моменты меня посещают мысли о том, что госпожа удача далеко не всегда с нами. Когда пришел сигнал тревоги я уже понимал, что все пошло не по плану. Мы вынуждены были поступить так… Своих мы никогда не бросаем, не важно где бы они оказались. А тут еще и такая сладкая цель, ну что ж – сами напросились. Все хорошее должно когда-то заканчиваться и это будет громкий хлопок перед закрытием ворот. То, что назад пути не будет, каждый из нас понимал и сделал свой выбор давно. Но Гера не перестает радовать, новый мир уже ждет нас. Только вот мы опрометчиво забыли, что удача всё еще не с нами.

Глава 1

6 января. Таус.

Заработали жёлтые мигалки под потолком в зале приёмки.

— Всем внимание, — раздался в наушнике спокойный голос Тумана, — после открытия ворот никому не ломиться на Землю, сначала «рука».

— Ну, щас, походу, повеселимся, — прошептал Слива, передёргивая затвор своего автомата.

— Да, млять, что же там произошло-то? — в который раз задал я себе этот вопрос. Почему Сицов нажал кнопку экстренной эвакуации? В голову мне приходила только одна мысль — их взяли или пытаются взять за задницу с этими воротами.

— Пять, четыре, три, два, один — открытие! — раздался мужской голос из колонок.

Перед самым открытием я огляделся по сторонам и увидел множество наших бойцов, которые рассосались по всему залу и спрятались, кто где. Вон вижу Няму с пулемётом, у него вторым номером Кирпич, лежат под небольшим погрузчиком, и ствол Печенега смотрит точно на ворота.

Раз — появилось мерцание, «рука» за несколько секунд до открытия уже заняла подходящее положение и готова была нырнуть в ворота.

Вот «рука» пошла и исчезла в мерцании, и в ту же секунду в стену, напротив открытых ворот что-то прилетело. Я даже понять ничего не успел, только «вжик, вжик» и посыпались искры, и полетел рикошет.

— Ложись! — заорал кто-то во всё горло.

Нихрена себе! Там что, с той стороны стреляют по открытым воротам? Бросаю взгляд на телевизоры, секунда, две, три, появляется картинка.

Видим ангар, в котором мы несколько раз встречались с Сицовым и его людьми, в нём четверо каких-то людей в чёрном, все стоят на колене, и двое из них снова открывают огонь по открытым воротам и вынырнувшей оттуда механической «руке»; бац! — одна камера тут же вырубилась. Снова сюда к нам влетают пули и, врезавшись в пулеулавливатель, с противным свистом прекращают свой полет.

— Это кто такие там, млять? — орёт кто-то из наших пацанов.

Ответить мы не успели, так как въездные ворота в ангар оказались вынесены мощнейшим ударом. В них с той стороны со всей дури влетел автомобиль. Ворота оказались тяжеловаты для машины, и тачка реально потеряла в скорости, но водитель удержал машину и снова выжал газ.

Машину я узнал сразу, да, думаю, и многие из ребят, кто наблюдал за переговорами в экраны телевизора, узнали этот автомобиль.

Это была тачка, на которой возили Сицова. Его Мерин Майбах в 222 кузове, номер 808. Он приезжал на нём и ждал нас в ангаре, один раз я приехал на своём, сделанном Смирновым Кадиллаке, ох и восхищался он им. Даже тот же Погонщик, который, мне казалось, вообще никогда не выражал своих эмоций и то, поцокал языком в знак уважения и покачал головой. Им реально понравилась машина, и они минут пять её рассматривали и задавали вопросы, прежде чем мы перешли к делам.

От сильнейшего удара о ворота, машине разворотило всю морду и вон, кажется, даже сработали подушки, водила пытается смять свою и, не останавливаясь, прёт на мерцание.

Четверо находящихся в ангаре стрелков тут же прыгнули в разные стороны, машина неслась на них, и они еле успели отскочить. Двое из них сгруппировались, перекатились и, встав на колено, открыли огонь по Мерседесу, лупили по нему длинными очередями.

Всё произошло настолько быстро, что мы тут, буквально, охренели. Вся эта байда длилась секунд пять-семь, я вот, точно, даже сообразить не успел, просто, как заворожённый смотрел на экраны телевизоров и слышал, как пули прилетают с Земли и врезаются тут у нас в стену.

И тут за Мерседесом, снеся остатки ворот, в ангар влетели два Гелендвагена. Насколько я успел заметить, морда первого была изрешечена пулями, но Гелик продолжал ехать, и вон, через разбитое лобовое стекло по Майбаху стреляют короткими очередями.

— Прикрываем Майбах! — заорал я на весь зал приёмки во всё горло так, что аж сам обалдел, когда понял, что Мерседес не останавливается и едет сюда к нам, — всех остальных валите.

Всё, ещё пара секунд и Мерседес, теряя по дороге различные детали — вон у него окончательно отвалился передний бампер и решётка радиатора, влетает сюда к нам.

Как только машина оказалась тут, водитель увидел перед собой препятствие в виде стены. Он резко выжал тормоз и выкрутил влево руль — хорошая реакция, а ведь пёр-то он нормально. Словно в каком-то кино немца развернуло боком, его понесло, но водитель удержал машину, и она, немного ударившись о стену правым боком, проехала ещё несколько метров и врезалась в стоящие тут же стеллажи.

И тут же через несколько секунд сюда заехали оба Гелика, и следом за ними забежали те четыре стрелка.

— Огонь, пацаны! — заорал Туман.

И мы дали! Первый Гелендваген успел отвернуть от стены, но не успел остановиться, он врезался в погрузчик, под которым лежали Няма и Кирпич, в самую последнюю секунду я успел увидеть, как они оба, бросив пулемёт, откатились в стороны. Второй Гелик влепился точно в пулеулавливатель, и по обеим машинам тут уже открыли огонь.

Из первого Гелендвагена никто так и не выбрался. Я видел в нем людей и видел, как они пригибаются в салоне машины. Всё это я наблюдал, когда, взяв на мушку Гелик, всаживал в него длинную очередь из своего автомата.

Из второго Гелендвагена успели дать несколько очередей, но и этих всех положили прямо в салоне машины. Четверых забежавших грохнули прямо на пороге ворот, один из них упал, и половина его тела оказалась на земле, а половина у нас.

— Закрыть ворота! — сквозь грохот от выстрелов раздалась команда Тумана.

Раз! — мерцание пропало. Ещё несколько коротких очередей, слышу, как пули дырявят металл машин, быстро перезаряжаюсь.

— Прекратить стрельбу, — снова команда Тумана, — проверить кирпичи.

Я уже со Сливой и ещё несколькими ребятами, держа оружие наизготовку быстро идём к побитому и дымящемуся Майбаху.

Твою мать, хорошо так по нему прошлись-то! Задняя часть вся в дырках от пуль, стёкла побиты все. Тут открылась водительская дверь, причём, ещё со скрипом таким, и из-за руля вывалился человек.

— Погонщик! — крикнул Слива, узнав его.

Млять, я рывком открываю заднюю левую дверь. На полу два человека, один лежит на другом, рядом калаш укорот и куча стреляных гильз.

С правой стороны уже выламывают заднюю дверь, мы забираемся в салон и начинаем ворочать тела. Как я понял, верхний человек, одетый в хороший костюм, прикрыл собой нижнего пассажира.

Я тащу за ноги верхнего, он не подаёт признаков жизни, у него вся спина изрешечена, с ходу — отверстий семь, точно, с такими ранениями не живут.

— Готов, — быстро говорит мне боец, щупая у того пульс на шее.

Стаскиваем с пассажира труп. Второй пассажир — Сицов, его я узнал, лицо в крови, морщится, в сознании, живой.

— Куда? — ору я, — куда вы ранены?

— Бок и рука, — морщится тот от боли.

— Доктора сюда, быстро! — кричит кто-то на весь зал.

Вытаскиваем из машины Сицова, кладём на носилки и бегом его в лазарет, следом несут Погонщика, тому тоже досталось, вся грудь в крови.

В лазарет нас не пустили, добежав с ранеными до входа в лазарет, мы вернулись назад в зал приёмки. Там уже все более-менее успокоились, вон бойцы вытаскивают из салонов Гелендвагенов трупы.

— Кто такие? — спрашивая я у злющего Тумана.

— Хрен его знает, сейчас попробуем разобраться.

Трупы этих хренов укладывают рядом друг с другом и начинают обыскивать.

— Ничего, — через пару минут докладывает один из бойцов, — у них вообще нет никаких документов, даже на машины ничего нет.

— Они что, млять, невидимки какие? — кипит Туман, — как это так — нет документов?

Трупов десять человек, вернее, девять с половиной. По три было в каждом Гелендвагене, и те четверо, которые были в ангаре, когда мы открыли ворота. Один из бойцов проблевался, пока обыскивал половину тела.

— Нежный какой, — сплюнул Туман, — убирать сам будешь.

— У них дипломатические номера, — показал пальцем Клёпа на номер одного из Геликов, — гаишники таких не останавливают, вот они и катаются без документов. Снимайте с них одежду, может наколки какие есть.

Сам он тут же достал нож и стал срезать одежду с ближайшего к нему трупа.

Бойцы, увидев, что делает Клёпа, тут же достают ножи и так же начинают срезать одежду.

— Есть, — крикнул Няма через пару минут, — идите сюда, мужики.

Подходим к трупу парня. Сколько ему лет понять невозможно, так как ему в голову прилетело сразу несколько очередей, и там от башки толком ничего и не осталось. Подавляя рвотные позывы, смотрю на его тело, вернее, куда тычет ножом Няма.

На левой руке у него наколка. Небольшая, с пачку сигарет, цветная, то ли хорёк какой-то наколот, то ли суслик, то ли ещё какой-то зверёк, хрен поймёшь, в общем.

— Пиндосы, мать их! — взрывается Туман и начинает материться так, что я, кажись, аж покраснел.

— Откуда знаешь? — спрашиваю я, прерывая поток ругательств Тумана.

— Мы с Грачом с такими в Афгане сталкивались. Наёмники, у них в спецназе есть закрытая группа, куда берут только лучших, вот они из пафоса и делают по глупости себе такие наколки, — Туман потыкал в наколку стволом своего автомата.

— Почему «по глупости»? — спрашивает Слива.

— Потому что ни один, уважающий себя спецназовец, не сделает наколку, по которой могут опознать, откуда ты есть, — зло отвечает ему Туман, — а эти — как дети какие. Надо обязательно выпендриться, обязательно показать, что ты принадлежишь к высшей касте, — Туман со злости пинает труп ногой и добавляет, — дождался урод, на Русской земле тебя приземлили, падлу! Это тебе не с аборигенами воевать!

Всё, Тумана понесло. Ох, он и матерился!

— Валер, хватит, млять! — крикнул я, — когда тот добрался до седьмого колена этих бойцов, — Сицова сейчас заштопают, надо поговорить с ним или с Погонщиком.

— Погонщик может не выжить, — тихо добавляет Колючий, — у него три пулевых.

— Твою мать, — шипит Слива, — походу, эти уроды хотели захватить Сицова, охрана сработала и они, нажав кнопку, ломанулись к нам на прорыв.

Да, я тоже придерживаюсь такого же мнения. Но узнать всё мы сможем только тогда, когда нас пустят к нашему олигарху.

— Надо закрывать ворота, — добавляю я, — только перед этим вытащить с земли всех курьеров.

— Да, ворота нужно закрывать, — добавляет Туман, сплюнув на труп американского спецназовца, — этих всех сжечь, — кивает он на трупы.

— С тачками-то что делать? — спрашивает Кирпич.

Мы все, как по команде, смотрим на три стоящие машины. Майбах — нет морды, вообще, да и снизу там вон какая-то жидкость вылилась, задница вся в дырах от пуль, палили по нему хорошо. Оба Гелика тоже как решето, по ним пацаны от души поливали, там вообще у водителя и пассажиров шансов не было.

Подумав, я громко говорю.

— Вызвать три эвакуатора, машины на них, накрыть брезентом — и в сервис, все машины на запчасти. Я сильно сомневаюсь, что их можно восстановить, особенно Майбах.

— Можно я себе передние сиденья сниму? — тут же подал голос Клёпа.

— На Кайен, что ли?

— Не, домой хочу кресла сделать.

— Снимай, — пожал я плечами.

— Что встали? — вновь заорал на бойцов Туман, — вы не слышали команду?

Бойцы тут же рассосались из зала. Все знали крутой нрав Тумана, а когда он бешеный, как сейчас, с ним вообще лучше не связываться.

— Пошли в лазарет, — устало произносит Туман, — может нас к Сицову пустят, ему, вроде как, не сильно досталось.

— Ничего себе — не сильно, — хмыкает Клёпа, — пуля в боку.

— Пошли, — повторил я и первым направился в сторону лазарета.

Млять, вот это поворот. У меня была куча вопросов. Получается, что Сицова хотели взять? Кто? Хотя это известно частично — пиндосы, эти сраные америкашки, чтоб их. Наверняка начали копать, когда мы стали шурудить на Земле. Мля, как мы и предполагали, умные люди сложили два и два и нашли концы в России. Блин. На Земле же осталось множество наших курьеров. Все эти мысли я и выдал пацанам, они со мной согласились.

В лазарет нас не пустили, сказали, что идёт операция, нам оставалось только ждать. Как обычно бывает в такие моменты, в голову лезут самые плохие мысли. Мы, прям, извелись все в ожидании, но нам обязательно нужно было поговорить с Сицовым или с Погонщиком, только они могут дать информацию по произошедшему, поэтому мы и не уходили из так называемого приёмного отделения. Всё сидели, ломали голову, как и что.

— Док идёт, — ткнул меня локтем Слива.

Наш Док вышел к нам спустя час и вышел он, походу, прямо из операционной, на нём маска, вернее, она на лбу, и какой-то халат, частично заляпанный кровью. Док подошёл к нам и устало произнёс.

— Оба будут жить. Погонщика пока вытащили с того света, состояние стабилизировали, если организм сильный, то выживет. Сицов тоже будет жить.

— Док, нам очень нужно с ним поговорить, — взмолился я, — на Земле остались и наши, и его люди. Нам нужно знать, что произошло, и что нам дальше делать.

— У вас пять минут, — неожиданно ответил Док, — идёте вы двое, — показал он рукой на меня и на Тумана, — и поманил нас за собой.

За Доком мы прошли в палату, правда, перед этим санитарка заставила нас быстро одеть бахилы, какие-то шапки и халаты, переоделись мы мгновенно.

Сицов лежал в отдельной палате, он был в сознании, лежит под капельницей, рядом с ним хлопочет медсестра. Мля, какой он бледный-то, голова перевязана, что там с телом не видно, так как накрыт покрывалом.

— Анатолий Александрович, вы как? — спросил я, подходя к кровати.

Он попытался улыбнуться абсолютно белыми губами, получилось у него это плохо.

— Нормально, Александр, — прохрипел он, и я не узнал его голос.

— Всё будет хорошо, — тут же заверил его Туман, — наш Док и не таких с того света вытаскивал.

Тот только сглотнул.

— Что произошло? — спросил я.

Было видно, как ему больно и тяжело, как он держится из последних сил, чтобы не отключиться. Видимо, он тоже понимает, что нам нужно дать информацию, что без неё, люди, которые остались на Земле, могут погибнуть. Не, мы конечно можем открыть ворота по сигналу, но кто нас будет ждать с той стороны, мы не знаем, если уж вышли на Сицова, то, не исключено, что могли выйти и на курьера, взять его, допросить, а в методах допроса я не сомневался, сам неоднократно видел экспресс-допрос.

Это только в плохих фильмах показывают, как какого-нибудь человека допрашивают, применяя к нему различные методы воздействия, а он молчит, как партизан, и ничего врагу не говорит. Ага, щас, хрен вам по всей морде! Человеку за минуту можно доставить такую боль, причём он будет находиться в сознании, что он вспомнит и расскажет вообще всё, даже то, чего не знал или слышал краем уха.

У нас таких специалистов хоть отбавляй, любого, даже самого стойкого можно разговорить. Какая бы сила воли у тебя ни была, как бы ты не кичился, но жить хочется всем одинаково, и ты точно выберешь своё здоровье, даже если понимаешь, что жить тебе остаётся считанные минуты. Лучше всё рассказать и умереть без адской боли, которую тебе могут доставить люди, очень хорошо знающие, что нужно делать, чтобы человек раскололся как орех.

— Что с Погонщиком? — облизнув пересохшие губы, спросил Сицов.

Медсестра, находившаяся рядом, тут же поднесла ему маленький стаканчик с водой.

— Операция прошла успешно, — ответил я наблюдая, как Сицов маленькими глотками пьёт воду, — Док сказал, что если организм сильный, то выкарабкается; у него три пулевых.

— Спасибо, — поблагодарил олигарх медсестру, — хорошо, с Егором?

— Тем, который был с вами на заднем сиденье? — уточнил я.

— Да.

— Погиб.

Сицов закрыл глаза, было видно, как он переживает.

— Прикрывал он меня до последнего, — не открывая глаз, произнёс он, — и ещё четверо остались в доме. Эх, какие ребята были… У двоих из них здесь их семьи, фамилии — Ильина и Токарева, прошу вас о них позаботиться.

— Обязательно, — пообещал я, — возьмём под своё крыло, выплатим им нашу страховку. Что произошло?

Сицов открыл глаза и посмотрел на нас с Туманом, а затем на медсестру.

— Прошу вас выйти, — тут же сообразил Туман, обращаясь к медсестре.

Та, поняв, сразу вышла из палаты, перед этим она сунула мне в руки стаканчик с водой.

Сицов, проводив её взглядом, продолжил.

— Один из моих людей нас предал. Он дал по вам информацию генералу Матвееву.

— Кто такой? — тут же спросил Туман.

— ФСБ. Как оказалось, он уже давно завербован американцами и работает на них. Как мы и предполагали, некоторые люди заинтересовались бесследной пропажей большого количества автомобилей за океаном и людей в России, начали копать. Кстати, в России это в прессе не освещается, но работа по выяснению, почему пропадают люди, ведётся. А тут этот урод ещё по нам информацию слил!

— Откуда он знает генерала ФСБ? — недоумённо спросил я.

— Крыса завербованная, причём, очень глубоко, — попробовал усмехнуться Сицов, но у него это плохо получилось, — проглядели мы его. Как только мы начали с вами плотно сотрудничать, он, через какое-то время, передал этому генералу информацию, про вас, про ворота, про другие, открытые вами, миры. Ну, а генерал — американцам. Если бы генерал доложил, куда следует у нас, мы бы точно не ушли и, думаю, что уже оба давали бы показания где-нибудь в подвалах Лубянки, или ещё где.

— Почему же он раньше про вас всё не слил?

— Потому что некоторых людей Погонщик держал в охране института, и они не могли никуда выйти, этот был в их числе. Если бы он стал отпрашиваться, то это сразу привлекло бы к нему внимание. Мы с вами знаем, какие средства защиты против утечки информации у нас были внедрены.

Я и Туман синхронно кивнули. Ну да, там даже наш Колун подключался, хотя Погонщик сам, тот ещё жук, перекрыл там вообще всё, что только можно и нельзя. Ни одна бумажка не могла уйти на сторону, даже туалет отдельный сделал, септик, я имею в виду, туда всё и сливалось, потом приезжала машина, выкачивала всю эту гадость, вывозила под охраной в лес, и в другую яму, и там всё это тщательно сжигалось, поливалось какой-то химией, и потом закапывалось.

— Сразу после исчезновения такого количества автомобилей у них там поднялся шум. Информация просочилась в прессу. Там репортёры чуть с ума не сошли, освещая всё это дело. На все эти стоянки набежала и наехала куча идиотов, учёных, уфологов, даже охотники за привидениями припёрлись.

Мы с Туманом негромко засмеялись.

— Ага, — хихикнул Сицов, — было прикольно наблюдать по телевизору, как они там с разными антеннами и приборами ходят-бродят по лесам и полям с ужасно умным видом. Каждый толкает какую-то теорию, делает умное лицо.

Конечно, нашлись и такие, кто говорил, что это всё заговор автомобильных компаний, что чудес не бывает, что никакие машины никуда не пропадали. Сами автопроизводители отмалчиваются. Ничего не комментируют, как сговорились, а может так и есть.

Третьи, как обычно, начали говорить, что всю эту шумиху правительство подняло специально, отвлекая от насущных проблем.

Общество разделилось на несколько лагерей, и вся эта масса с пеной у рта доказывает друг другу свою теорию.

И только некоторые люди, которые действительно поняли, что машины пропали, начали думать, как и что. Их очень заинтересовало, куда делось такое количество машин. Про второй институт помните?

Мы кивнули.

— Вот они и вспомнили про нас. Вспомнили про Матвеева и его крысу. А этот урод, перед этим, когда мы переправили к вам наших учёных и близких тех, кто решил переселиться к вам, вызвался стать закупщиком для вас. Охрана-то в институт больше не нужна, да и института нет, снесли его под фундамент.

И это я помню, Туман ходил на Землю, наблюдал, как два бульдозера снесли это здание, а всю техническую документацию и аппаратуру тщательно упаковали и переправили к нам.

— Тут нам, всё-таки, немного повезло, — Сицов снова усмехнулся, и на этот раз у него получилось чуть лучше, — крыса общалась только с этим генералом, они тоже боялись утечки. Генерал был где-то на отдыхе, и связаться сразу он с ним не мог. Этому Штирлицу пришлось ждать и, как только Матвеев вернулся, он ему всё и выдал. Ну, а после доклада, скорее всего, проверили факты, машины, люди, грузы. Благодаря тому, что Матвеев был на отдыхе где-то в тайге, мы выиграли пару недель. Потом механизм закрутился, и американцы послали к нам группу захвата.

— Вот же, падла! — Туман сжал кулаки.

— Будьте добры, воды, — попросил Сицов.

Я незамедлительно поднёс к его губам стаканчик.

— Благодарю.

— Один из убитых нами пару часов назад, — Туман кивнул головой в сторону, — из американского спецназа. Скорее всего, они все оттуда, обычные наёмники. Как вы узнали про Матвеева?

— Погонщик вычислил крысу, — с гордостью произнёс олигарх, — тот как-то частенько стал пропадать, и пропадать не по делу. Потом, как ни в чём не бывало, появлялся. Установили слежку, увидели их двоих, послушали, обалдели, взяли обоих. Ну и Погонщик со своими ребятами их и тряхнули.

— Я представляю, как они их тряхнули! — не удержался я от комментария.

— Это да, — Сицов улыбнулся, — он умеет развязывать языки. В тот момент-то мы и узнали, что этот Матвеев на крючке у американцев. Оказалось, корни идут глубоко в прошлое. Как вы знаете, раньше я плотно работал с американцами. Мы передавали друг другу наработки по воротам, — он замолчал, снова облизал засохшие губы и продолжил, — какой же я был дурак в то время! Думал, что, открою ворота, и у меня будет ещё больше власти и ещё больше денег. И пещеру ту в горах Урала нашёл и базу из неё сделал. Наивный простофиля. После открытия меня бы сразу отодвинули от ворот, Погонщик меня предупреждал об этом, но я его не слушал. А эти америкашки пудрили мне мозги, прилетали, улыбались, покупали мою продукцию в больших количествах, в общем, всячески затуманивали мне разум. Они-то, как никто, понимали, что один институт по открытию ворот хорошо, а два — лучше, да и наработки у нас были лучше, и люди у нас умнее.

Ну а потом мы открыли ворота, — он снова усмехнулся, — к вам, получили, утёрлись, потом открыли ещё раз, снова получили, только уже круче, потом ещё раз… эх… — он глубоко вздохнул — я вам писал в письме, что я понял, почему вы это делаете и не пускаете нас в свой мир.

Я кивнул.

— Когда я сказал американцам, что у нас ничего не получается, и мы больше не будем заниматься вопросами ворот, они меня долго уговаривали, потом угрожали, было даже несколько стычек. Но вроде отбились, уцелели.

— Почему же американцы не сдали вас, Российскому правительству, например? — спросил Туман.

— Монополия, Валер, — ответил я за Сицова, — одно дело, когда открытием ворот занимаются частные компании, и другое дело — государство. Если бы к открытию ворот подключилось наше государство, то, в случае положительного результата, американцы бы просто утёрлись, им бы ничего не дали и не стали бы с ними делиться. А американцы сами хотели быть монополистами. И думаю, что сейчас их военные понимают, какую штуку они могут получить в свои руки.

— Какую? — не поняв, спросил Туман.

— Мгновенное перемещение войск в пространстве с помощью ворот. Ни одна армия не устоит, когда у неё внезапно в тылу окажутся другие войска.

— Совершенно верно, — подтвердил мои слова Сицов, — американцы не поверили в то, что мы прекратили все исследования. Они стали, банально, за нами шпионить, Погонщик вычислял пару раз тех, кого хотели к нам внедрить, и устраивал им несчастные случаи. Одного машина сбила, второго какие-то гопники в подворотне порезали. В Америке воротами занимается частная компания, и они так же берегут свои секреты. Но если они откроют ворота, то у них никто и ничего не сможет отобрать — законы там другие. Это у нас интересы тех, кто сидит в правительстве, превыше всего, снесут любого, кем бы ты ни был.

А мозгов у них не хватает, вот они и пытались украсть что-то у нас, украсть то, что поможет им продвинуться в исследованиях дальше. А потом выехать на коне и присвоить все лавры себе, как это уже неоднократно подтверждала история.

Матвеева они завербовали давно по другому поводу. Он был этаким спящим стукачом, его не трогали по мелочам. К нему обратились один раз, чтобы он внедрил к нам своего человека, и тот сливал ему, а Матвеев — им информацию. Как мы уже потом узнали, операция по внедрению прошла более чем успешно, только благодаря тому, что Погонщик сначала крысу держал подальше от института, и тот не мог ничего узнать, было тихо. Когда перевели в охрану института, там был жёсткий режим секретности, и он, опять же, ничего не мог слить и узнать, его просто никуда не допускали.

— Надеюсь, этого урода нет в живых! — снова зашипел Туман.

— Нет, конечно, — как-то спокойно ответил Сицов, — ни Матвеева, ни крысы и их тела никогда не найдут.

— Погодите, — встрепенулся я, кое-что вспомнив, — ведь Гера нам неоднократно говорил, что при любом открытии ворот происходят какие-то всплески в пространстве, и в институте в Америке их точно бы засекли. Неужели они чухнулись только тогда, когда стали пропадать в таком количестве тачки?

— Именно, — улыбнулся Сицов, — я же говорю — мозгов у них не хватает. Всплески-то может и были, только американцы не знали куда копать, где искать. Если бы они засекли эти всплески, то наверняка бы начали действовать раньше. А Георгия я хорошо помню. Умнейший молодой человек, благодаря ему мы так сильно продвинулись в исследованиях. Теперь вы понимаете дикий интерес американцев ко всему, что связанно с воротами.

— Дальше всё понятно, — теперь вздохнул уже я, — сложив два и два, — я начал загибать пальцы, — машины, вертушки, самолёты, грузы, люди, полный информационный вакуум вокруг института, потом его разрушение, они решили, что вы открыли ворота в другой мир и готовитесь туда переселиться навсегда, и они пошли ва-банк. Решили вас захватить и вывернуть наизнанку. Да и ещё этот закупщик кучу информации Матвееву выдал, слухи-то наверняка какие-то просочились, а тот — американцам.

— Точно, — слабо улыбнулся Сицов, — я тоже такого же мнения. Сегодня они на мой дом напали, хорошо, что мы ждали нападения, Погонщик сразу нажал кнопку, когда понял, какими силами они нас взяли в кольцо. Я вообще не понимаю, как нам удалось вырваться.

Неожиданно Сицов вытащил свою руку из-под одеяла, взялся за мою и, посмотрев по очереди мне и Туману в глаза, произнёс:

— Мужики, вытащите Погонщика, он должен выжить.

Охренеть, не встать! Я прям обалдел от этих его слов.

— Наши врачи делают всё возможное, Анатолий Александрович, — я накрыл его руку своей второй, — выкарабкается, у нас тут хорошая медицина и лекарства есть, опять же, во многом благодаря вам.

— Хорошо, — он немного успокоился и убрал руку назад, — жаль, только мы из дома вырвались, и это просто чудо, я уж думал — всё, отбегался, — несколько секунд он помолчал и сказал, — это ещё не всё, на Земле остались и ваши, и наши курьеры.

— Мы помним, — ответил я.

Мы наконец-то перешли к следующему интересующему нас вопросу.

— Перед нападением на дом Погонщик сделал всё в соответствии с планом эвакуации, — продолжил Сицов, — если не будут глупить, то никто не попадётся, но, вроде, люди все толковые. Хорошо, что я тоже запомнил этот план, вернее, один из его вариантов. Эвакуация по плану три, там будут все люди, координаты у вас есть. Неизвестно, какие имена назвала крыса.

— Отлично, — хлопнул себя по коленям Туман, — мы их встретим и всех эвакуируем.

— Прекрасно, — снова слабо улыбнулся Сицов, — как же хорошо, что мы переправили к вам всех, кого хотели, сейчас это было бы сделать более проблематично. Будете вы дальше перетаскивать к вам людей, или нет, решать уже вам, тут я уже вам точно не советчик.

— Мы подумаем, — ответил я, — надо просчитать все риски.

— Думайте, это ваши люди.

Я покачал головой, задумавшись, и негромко добавил.

— Влипли мы по самое «не балуйся». Про нас теперь знают очень хорошо, и американцы приложат максимум усилий для того, чтобы выйти на наш след и открыть эти ворота. Это же миллиарды долларов, власть. Анатолий Александрович, насколько они продвинулись в исследовании вопроса ворот?

— Хотите сходить к ним и уничтожить их наработки? — усмехнулся он.

— Не исключаю такой вариант.

— Мы им особо ничего не передавали, — пару раз кашлянув, сказал он, — но вы правы, теперь, когда в узких кругах знают про ваш и другие миры, они подключат всё, что только можно. Не хочу вас пугать, но, думаю, не ошибусь, если скажу, что рано или поздно они найдут способ открыть ворота. А как только они это сделают, сюда хлынет американская армия, вернее, сначала наёмники, а потом, если они не справятся, то и армия. Сами знаете, как за океаном любят нести людям демократию.

Как-то после этих слов у меня конкретно ёкнуло сердечко, тут мы точно не выстоим.

— Значит, сходим к ним в гости и взорвём там всё нахрен! — зло произнёс Туман.

— Как в кино про терминатора? — улыбнулся Сицов, — когда они здание взорвали со всеми наработками.

— Да, так и сделаем, покажем им Сталинград, — продолжал кипятиться Туман, — а нескольких учёных, работающих в этом направлении, вообще можно будет грохнуть. Запарятся всё восстанавливать. Вы знаете, где находится этот институт и имена учёных?

— Конечно, — усмехнулся олигарх.

— Помощников у нас в этом вопросе будет — хоть отбавляй, — снова негромко добавил я, почему-то сразу вспомнив про Мушкетёров. Тех хлебом не корми, дай чего-нибудь взорвать или кого-нибудь пристрелить.

— Так, хватит, — в палату ворвался наш Док, — время, валите отсюда! — из-за его плеча выглядывала медсестра.

— Поправляйтесь, Анатолий Александрович, — вставая со стула, сказал я.

— Мы с вами обязательно съездим на рыбалку, — добавил Туман, — у вас будет другая, более спокойная жизнь в нашем мире.

— Подождите минутку, — остановил нас Сицов.

— Я сказал, хватит, — зашипел, как змея, Док, — сестра, вколи ему снотворное!

Молодая девушка тут же достала шприц и направилась к лежащему и улыбающемуся Сицову.

— Прошу вас, Док, — попросил тот, — одну минуту.

— Ну! — упер руки в боки Док.

— Мы не успели переправить вам ещё один эшелон с грузом, — хитро сказал Сицов, — это вам мой очередной подарок, жаль, что последний.

Мы с Туманом обалдели.

— Как я понимаю, всё то, что осталось у меня на Земле, я потерял; ну что же, как пришло, так и ушло. Но эшелон перетащите.

— Где он, и что там? — спросил я и снова плюхнулся на стул.

— Сегодня с утра был в Бресте, наконец-то его собрали, из разных мест пришли вагоны с грузом. В Бресте крупный железнодорожный узел, и его нужно обязательно оттуда вытащить. По плану эвакуации к вам перейдёт куратор, который отслеживал всех курьеров. Он скажет их точное количество, кто, где, и как раз про эшелон. Там много того, что пригодится в вашем мире, — он закашлялся, — вам, Александр, и некоторым вашим людям небольшие подарки.

А рожа у самого хитрая-хитрая. Точняк, там что-то стоящее. Ха, может там Бугати Вейрон? Всегда мечтал о такой тачке. Буду первый парень на этой планете. Вот же, блин, мысли-то в голову лезут!

— Спасибо вам, Анатолий Александрович, — я подошёл к нему и, вытащив его руку из-под одеяла, крепко её пожал, — спасибо вам за всё. Вы очень многое сделали для нас и нашего мира, поправляйтесь обязательно, а мы уже позаботимся о вас.

— Не стоит, Александр, — прошептал Сицов, — мне было только в радость тратить свои деньги на что-то стоящее, — тут он усмехнулся, — а то знаете, как там было? Как какие выборы — всё, давай денег, и побольше! Про внезапное финансирование того или иного региона я вообще молчу.

— И вы давали?

— Давал, — вздохнул он, — когда тебе звонят сильные мира сего и просят денег, отказать очень сложно, даже если ты не хочешь во всём этом участвовать, и тебя это вообще никаким боком не касается. Откажешь — начнутся проверки и всякие неприятности. Да и тех, кто приходил и просил денег на развитие того или этого, таких тоже хватало. Поэтому я и тратил на ваш мир свои деньги с огромным удовольствием. Я как-то прикладываю руку к развитию чего-то огромного, стоящего, где множеством людей движут общие интересы.

Сначала, конечно, думал про бизнес, ну, про нашу с вами торговлю алюминием. Но потом, когда я снова и снова перечитывал доклады своих людей, то мне всё больше и больше хотелось в ваш мир.

Кстати, ваша мазь для роста волос, очень хорошая штука. Только на ней я мог бы заработать очень и очень неплохие деньги. Но, я вам уже говорил, что все свои миллионы с собой в могилу я не заберу, что я устал от такой жизни, полной интриг и соревнований у кого что круче, в среде себе подобных, — он снова усмехнулся, — вы меня, наверняка, понимаете. Это как женщины, которые пришли на какой-нибудь приём. У кого круче платье, украшения, шубы, машина, кто у неё мужчина, и так далее. Или у кого фигура круче.

Мы кивнули.

— Вот и у нас так же. Надоело, надоело лебезить, ходить на поклон, переговоры, всё надоело. Как у кого юбилей или день рождения — снова дай, и там, простите, обычным подарком не обойдёшься. Да, это всё не дорого, но просто надоело, я устал. Хочу просто сесть с удочкой на берегу и пожить для себя.

— Мы вас понимаем, Анатолий Александрович, — выслушав его, кивнул я, — всё это у вас будет. Поправляйтесь, всё будет хорошо.

Тут я заметил, как он прям, не то что, ушёл в себя, после этих своих слов, но как-то расстроился что ли, грузанулся, в общем. Эк его проняло… Вот тебе и олигарх, вот тебе и сильные мира сего. Видать, мужика действительно достали, да и его самого всё достало.

Есть власть, куча денег, но нет счастья. Нет женщины, нет детей, которые рядом, нет искренне любящих его людей. Вокруг него ширма богатства, успеха и процветания, и большинство его, так называемых, друзей, с ним из-за его денег. Пафос, понты, всё это не стоит обычного человеческого счастья. Многие этого просто не понимают. Очень многие считают, что абсолютно всё можно купить за деньги.

Все мы, те, кто мечтает о такой богатой и сытой жизни, просто не знают всю подоплёку, просто не представляют, что это такое — ворочать миллионами. Ведь там не просто «дом — работа», от которой обычный средний класс стонет. Там — не будешь на коне, не будешь в курсе той или иной новости, правил — тебя снесут. Не успел занести — тебя снесут, не успел первый — проиграл.

Я, конечно, по меркам этого мира очень богатый человек, у меня есть всё. Но у меня нет таких интриг, меня не доят, не говорят, что нужно делать, куда пойти, что принести, и кто тебя вызывает на разговор. Вызвать меня может только Мэр Тауса, всё, больше никто. Мэр Лос с нами не связывается. У нас был с ним разговор, он знает кто мы, откуда, что мы можем и умеем. Мы не наглеем, мы просто ведём бизнес, и за счёт нашего бизнеса кормится очень много народу. Меня не интересуют знакомства в мире Белазов. Мне не надо, что бы у меня в друзьях были политики, чиновники, высокие чины, я просто хочу жить спокойно.

И я, однозначно, считаю, что моя жизнь гораздо интересней жизни Сицова. Пусть у меня нет квартир в Монако, или где там у него они были, я не хожу по казино, девушки толпами не падают к моим ногам, я не ручкуюсь с президентом, премьером, но у меня есть адреналин. Да-да, адреналин, который даёт мне такие эмоции, что этого хватает за глаза. У меня есть команда, друзья, с которыми мы начинали, с которыми мы прошли огонь, воду и медные трубы, и которые, точно так же, как и я, по первому свисту, лезут в самую задницу.

Вот кайф жизни, вот где интерес! С одной стороны, есть деньги и власть, с другой — у меня есть адреналин, риск, где ты полагаешься на себя, на своих товарищей. Где просыпается твое второе «я», которому посрать на твои деньги, власть, знакомства. А у Сицова всего это нет, и уже не будет. А мы же, жители этого мира, получаем это в полной мере и в полном объёме. И мне нравится такая жизнь, я не хочу её менять, я не хочу сидеть в кабинете.

— Спасибо вам, — непонятно за что поблагодарил нас Сицов, — вы дали мне второй шанс. Жаль, что понимание всего этого пришло ко мне так поздно, — он снова начал кашлять.

— Так, всё, — снова психанул Док, — валите отсюда нахрен!

Он буквально вытолкнул нас из палаты. Да уж, с нашим Доком не забалуешь, когда он говорит всё, значит всё. Я ещё не видел людей, которые бы с ним спорили. А подарки я люблю, как и любой человек. Интересно, что там? Эти мысли меня никак не покидали.

Не мешкая, мы с Туманом почти бегом ломанулись в один из кабинетов, там были все данные по плану эвакуации. Увижу Колуна — расцелую. Ведь именно он его придумал и довёл до всех курьеров.

Смысл был такой. Все курьеры, и наши, и Сицова, прекрасно понимали, что в один прекрасный момент нужно будет рвать когти с Земли. И рвать как можно быстрее и без оглядки. Каждый раз, когда кто-то из них нажимал кнопку, и там открывались ворота, эти координаты заносились в память парочки ноутбуков, и мы могли уже без кнопки открыть в этом же месте на Земле ворота.

Каждому такому месту был присвоен свой номер. У каждого из курьеров был спутниковый телефон, который работает на Земле в любом месте, и датчик, показывающий, где он находится. Как только Погонщик нажал кнопку экстренной эвакуации, каждому курьеру на телефон пришёл сигнал, они должны были, бросив всё, как можно быстрее добираться до одной из ближайших точек и перейти в наш мир.

Один из людей Погонщика сидел за ноутбуком и постоянно отслеживал местонахождение курьеров, про этого курьера и напомнил нам только что Сицов. Так как шарик большой, а курьеров много, и они могут быть где угодно, то было сделано несколько таких точек для открытия ворот.

Планов пять штук, и в каждом плане определённое количество точек, в которых мы и будем по графику открывать ворота. Задача курьера просто добраться до одной из точек. Все такие планы они знали наизусть, в принципе, там ничего сложного.

— Вот, — радостно произнёс Туман, открывая журнал, — план три. Так, пять точек в России, одна в Белоруссии, одна в Америке и одна в Канаде. Все откроются в течение суток, первые три точки откроются в течение шести часов, переходит курьер и все наши, потом все остальные люди Сицова. Нужно дождаться курьера и узнать, сколько людей, особенно за границей.

— Пошли к Гере, обрадуем его, — сказал я.