Гирей – моё детство

Николай Дмитриевич Попов, 2018

Воспоминания о детстве. Суть характера и жизни людей многонационального поселка Гирей.

Воспоминания из будущего

Воспоминаниями живу спокойно и тихо по годам детства своего, будто обтекаю памятью себя.

В прошлом вижу Гирей особенным и неповторимым, подобно моему детству.

Гиреец выстроен из множества частей.

Какие‑то части — для внутреннего употребления их всякий их увидит и поймёт.

Какие‑то для наружного потребления — все должны его понимать и восхищаться его достоинствами. Но главное — уметь удивляться.

Таинственный и неподвижный мир прошлого высвечивает в памяти «героев» и «кумиров» гирейского разлива.

Ваня Рубцов… Когда тарахтел его мотоцикл, пацанва сбегалась на «чёртов бугор» посмотреть на его трюки: езду на заднем колесе, езду без рук на руле, управление задницей… «волну между ног», когда вертикаль мотоцикла склоняется вправо, затем влево, а Иван стоит на опорах мотоцикла; езду на корточках на сиденье и множество других трюков. Особенно восхищало зрителей его умение ставить «моцик» на дыбок, и все преживали за Ваню, когда он нечаянно въезжал в забор.

Выбегал хозяин с криками, воплями к всевышнему и проклятиями «рубцовскому отродью»…

Иван глушил «моцик» и спокойно объяснял хозяину, что забор был с гнильцой и не вынес лёгкого прикосновения, а починить его — «два пальца об штакет», и через час всё будет на «мази». Заводил «моцик», прыгал на сиденье, выкручивал до предела газ и исчезал вместе с пылью за поворотом.

Через несколько минут появлялся с бруском, с пятью шаткетниками, гвоздями и молотком… и мы, пацаны, помогали.

Через пятнадцать минут забор исправлен. Хозяин восхищённо почёсывает задницу — оставшиеся две штакетины пригодятся в хозяйстве.

Жека, Ванькин брат, но с фамилией Никольский — любитель тишины и сидячего образа жизни. Его увлечения — журналы «Юный техник», «Радио», транзисторы, микрофоны, паяльник… и «Орёл! Орёл! Я — Сокол из Гирея» — «Орёл из Гулькевичей» — «Есть дальше?» — «Меридиан из Отрадо‑Кубанки» — «У‑у!» — «Армавир тебя уже не слышит» — «Буду работать над аппаратом».

Через неделю: «Я — Сокол, Гирей, кто дальний слышит меня» — «Тихорецк» — «У‑у» — «Армавир» — «У‑у!.. но буду работать над аппаратом».

Через две недели: «Сокол из Гирея, кто есть дальние?» — «Новороссийск» — «У‑у» — «Таганрог» — «У‑у!.. но работаю над аппаратом».

Через месяц: «Сокол! Кто слышит?» — «Тюмень» — «У‑у! Чё у вас?» — «32» — «Чё 32?» — «Мороза!» — «У‑у!.. у нас плюс 12» — «Африка!» — «Кто ещё?» — «Котлас» — «Бухара» — «Красноярск» — «Львов». «У‑у‑у! Работаю в эфире!»

Витя Гуров — универсал!

Восхищал пацанву, взбираясь по стволу дерева, будто по лестнице, словно папуас по пальме за бананами. Многие пробовали, понимая механику такого передвижения, но для меня, конкретно, был сбой в последовательности перемещения одной из четырёх конечностей, тренировки до автоматизма не моя стихия — высушивает мозги.

Любопытство заставило Витю изучить анатомию человека и стать просветителем впо этому вопросу среди невежественных дядек и тёток… Правда, от некоторых стариков получал костылём в лоб, но это были естественные издержки применения знаний на практике.

Виртуозно владел велосипедом, который слушался его, как конь под джигитом… От скуки был радиолюбителем — увлечение многих того времени: мечтали поймать сигналы спутника. Был опытным пловцом, изобретателем своего стиля плавания «гуровский винт»; к сожалению, Олимпийский комитет не принял этот стиль, посчитав его не от здравого ума, но для стремительного потока Кубани «винт» позволял переплывать на тот берег практически под прямым углом.

Боря Лобченко… Семьянин и патриот своей малой родины… После армии его могли оставить в любом московском футбольном клубе — он был классным вратарём, но он вернулся в Гирей, к матери и двум братьям, к хозяйству, которое надо было подымать — пусть он не доучился, но братья должны закончить школу и продолжатьобазование.. Боря учил меня вратарскому искусству, и оказалось, что главное — поймать мяч и приземлиться с опорой на него, а тело аккуратно уложить на место падения… Не поймал мяч — сам виноват, ляжешь костями на твёрдую землю.

Боря был энциклопедией футбольного мира, знал биографии, способности и возможности именитых и перспективных футболистов и тренеров… мог часами комментировать виденные им воочию или по телевизору матчи — это был завораживающий рассказ, после которого ощущалось, что футбол — самое прекрасное, что есть на свете.

Не помню ни имени, ни фамилии парня, старшего по возрасту, но он восхищал меня тем, что ругался и матерился одним приличным словом в любых обстоятельствах: «утварь» — различные эмоциональные звучания и введение слова в нужный контекст… от простого: «Ты, утварь!», до: «Мелкотравчатого желания утвари!» Других ругательных слов он не применял.

После моего девятого класса он пропал из моего поля зрения, и судьба его мне неизвестна, но «утварь» запомнилась.

Особенности и достоинства каждого гирейца принадлежали ему самому и Гирею. За пределами Гирея прорастало в профессиональной деятельности или увлечениях души.