Вектор

Никита Владимирович Чирков, 2018

Вектор – это не просто космическая станция по исследованию внеземных объектов. Это шанс для многих людей избавиться от пут рутинной жизни и посвятить себя науке вдалеке от известного мира, в глубине бескрайнего космоса. Прилетев на Вектор после единственного за многие годы письма от старшего брата, Харви рассчитывал на воссоединение семьи. Желание искупить перед братом вину, вынуждают Харви не только адаптироваться под неожиданные реалии станции, где забываются все понятия морали и нравственности, но и лишают его шанса на возвращение, ведь чем дальше он погружается в Вектор, тем больше понимает, насколько само понятие жизни, отныне считается устаревшим.

Запись 17

Нужно понять, куда идти, в этом лабиринте новому человеку запутаться проще всего, а это несомненно приведет к гибели, как и находится на одном месте… Уже собрался уходить отсюда, но увидел в конце слева дверь с надписью над ней: «психиатр». Не знаю, возможно это или нет, но хоть где-то я должен получить ответы или представление о случившемся со мной и со всеми, особенно если в этом есть связь. Дверь не заперта, внутри большой кабинет, прямо посреди кушетка и стул — все как обычно. Справа архивная, множество индивидуальных планшетов на полках в алфавитном порядке. С минуту я рассматривал все: в отличие от остального Вектора, тут спокойно, вся эта обстановка умиротворяет, что в перспективе может мне только навредить. Увидел компьютер — сев за стол, включил его и открыл последнюю запись главного врача, Оливии Бун.

«Это снова Оливия, за последние две недели число пациентов выросло в несколько раз, все жалуются на постоянное нервное состояние, слуховые галлюцинации, недосыпание, легкие провалы в памяти, утомляемость. У многих сильно поменялось социальное состояние, кто-то стал более буйным, кто-то слишком спокойным, причем это не единичные случаи. Доходит до принудительной изоляции людей, причем даже при вводе пронокса. И это я еще не говорю про те убийства, что начали происходить два месяца назад, а убийцу так и не опознали и до сиз пор не нашли. Люди уже не боятся, разумеется, нельзя поддаваться страху и панике, но все словно забывают про это. Если вначале была масса жалоб на фобии, страхи, то теперь это словно поменяло полярность — если вы понимаете, о чем я. Больше сил у меня нет, каждый на этом уровне мною лично опрошен, все данные записаны в карты, и если вы не переведете меня, то я увольняюсь».

Все гораздо хуже, чем я думал: что-то было еще, она говорила про убийцу. Но Вектор — не какой-то городок, где такое легко может произойти: есть специальные службы для контроля насилия, не говоря уже о непростом отборе тех, кого сюда возьмут на работу. Убийства в таком месте — нонсенс. Покопавшись в поиске часок-другой, я узнал, что не только на этом уровне были проблемы, — почти на каждом такое происходило. Тут было все: паранойя, навязчивые идеи, фобии, галлюцинации. А хуже всего было тем, кто пришел с исследовательского сектора: они словно сходили с ума, не хотели никого слушать, лишь погружались в самих себя — и это доктора наук, которых с детства учили ставить разум выше эмоций. Возможно, что-то произошло там, в отделе исследований, на второй половине станции, раз все так резко поменялось. Но что может разом вызвать такой хаос и как это может быть связано с исчезновением стольких людей? Снова вопросы без ответов.

Разузнал заодно про убийства: похоже, около четырех лет назад тут появился серийный убийца, который не просто убивал людей, а делал это с безумной жестокостью еще до того, как все это началось. Надевал орбитальный технический костюм и убивал разными способами, не оставляя улик или примерных мотивов выбора целей. Всего на его счету одиннадцать жертв, и сомневаюсь, что происходящее сейчас вокруг меня — его рук дело. Чем больше я раскапываю, тем более понимаю, насколько давно тут творится немыслимое, и это — пугает еще больше, ведь совершенно непонятно, почему подобное скрывалось так долго от всего мира.

Никакой информации о том, что произошло со мной в той комнате, помеченной крестом, разумеется, нет, было бы странно, если бы я получил сразу все ответы. Видимо, это личное безумие, некий побочный эффект пребывания на Векторе, что оставляет вопрос, когда это может случиться вновь, открытым. Покопался в картах-планшетах, но ничего не нашел, их слишком много, а читать каждую времени нет. Многие просто разбиты и валяются на полу, и среди них карта брата, кто-то явно постарался это сделать, так просто эти древние КПК не разломать. Прямо удача за удачей!

Сара Айсли — это имя привлекло меня, ибо я его уже видел. Открыв планшет, я включил разговор Оливии и Сары:

— Здравствуй, Сара, как ты себя ощущаешь на новом месте? — приятный женский голос доктора.

— Все хорошо, спасибо. Перелет был успешен, из криосна вышла без проблем, меня уже осмотрели и подтвердили это, — голос ее был спокойный и слегка неуверенный, словно она маленькая девочка, что отчитывается перед заботливой матерью.

— Да, я все это знаю. Но меня больше волнуют твои ощущения, твой настрой.

— Я понимаю, о чем вы. Но мое прошлое… — Она замялась. — Я хочу сказать, что здесь я именно для того, чтобы измениться и найти свое место, и я считаю, что иду в правильном направлении. Я хорошо сплю, у меня еще не было приступов паники, и с каждым днем я чувствую себя куда уверенней, чем раньше.

— Это очень хорошо, я рада такое слышать. На работе все хорошо?

— Да, я занимаюсь контролем спутников и получением информации с них. Я долго ждала шанса оказаться далеко от дома и просто жить дальше, наверное. Я поэтому и выбрала это место работы: здесь я далеко от всего того, что мешало мне жить нормально, и, благодаря этому, я могу быть тем человеком, которым всегда хотела быть.

— Каким же?

— Коллективным, я полагаю. Вы, наверное, знаете мою историю.

— Ты про отношения с родителями, я правильно поняла?

— Они… Мои родители считали, что я несамостоятельна и не смогу быть счастливой и успешной, раз отдалась полностью науке и знаниям. Которые, по их мнению, приносят вред. Тяжело жить в семье, где тебя ненавидят за взгляды на жизнь с научной точки зрения, а здесь все мечтатели, которые просто хорошие люди, и все. — Казалось, что Сара сдерживает слезы.

— Так и есть, все мы здесь рады работать на благо мира, вдалеке от всех. Я рада, что у тебя все так складывается, и надеюсь, так и продолжится. Помни, ты достигла этих высот благодаря своему труду и успехам в учебе, и это лишь твое достижение. Отдел кадров заметил тебя не просто так, мы всегда ищем тех, кто мыслит нестандартно и готов на все, ради работы.

— Спасибо, я стараюсь.

— Помни, что ты можешь обратиться ко мне или любому человеку и просто поговорить, мы все здесь большая семья.

— Еще раз спасибо, это очень приятно, и я рада быть частью Вектора.

Все, что она хотела, — это любви и чувствовать себя частью коллектива, простые желания простых людей, которые в итоге вылились в нечто странное и ужасное, а ведь цели были максимально простые и человечные.

Двигаюсь к выходу, в голову пришла интересная идея, и не то чтобы я хотел разобрать все по строчкам и понять произошедшее. Смысл в том, что я хочу посмотреть карту, которая появилась раньше всех, так сказать, первого человека, чьи симптомы как-то связаны с тем, что я знаю сейчас. Маркус Кетчем, первый, у кого появился такой богатый набор симптомов.

— Здравствуй, Маркус. Как ты сегодня?

— Здравствуйте. Я… я сегодня как всегда. Спал часа три, жуткая сонливость. Знаете, иногда сон кажется реальностью, и понимаешь это, лишь проснувшись. Так вот, я вообще не понимаю, что происходит, точнее сказать — где. Вот только вчера часа два искал свою комнату после смены, а потом понял, что вообще в другой части Вектора. Наверное, это ненормально, ведь я хорошо ориентируюсь здесь, — голос сильно усталый, часто делает длинные паузы между некоторыми словами.

— Ты принимаешь таблетки, что я прописала?

— Да, как по часам, если я правильно их воспринимаю. Но знаете, если честно, я вообще не ощущаю изменений. У меня все так же странный аппетит, я иногда ем без остановки, а иногда могу сутки не питаться, не говоря уже о часто появляющихся болях, как мышечных, так и головных. Может, это вирус какой-нибудь, а то кажется, что это все-таки не просто вина местности. — На последней фразе он хотел пошутить, но неудачно.

— На вирусы всех проверяют, тебе известно это. Скажи лучше вот что: у тебя не было ничего подобного во время работы на других станциях, верно?

— Все было отлично.

— Сначала ты работал охранником в исследовательском секторе, но через два месяца ты попросил перевод в жилой сектор — почему?

— Мне там не нравится, не то чтобы я пожаловался, нет — просто из-за всей этой секретности и контроля допуска я словно замкнут в системе и не всегда могу выполнять свою работу. А здесь все просто, двери открыты — свобода, да и только. Я проводил там кучу времени. Все заняты, что-то делают, и ни минуты отдыха или обычных разговоров о доме или новостях. В общем, из-за этого время шло быстро или, наоборот, медленно, понимаете, я только там стал терять счет. Мне кажется, что я мог заразиться там чем-нибудь, поскольку именно там мне стало казаться, что пропадают часы из жизни, будто я теряю память. Может, пропишете мне еще ваших таблеток и я просто уйду?

— Ну, таблетки я пропишу, но также дам тебе на три часа земную комнату, каждый день. Твой дискомфорт, скорей всего, вызван резкой сменой места работы. Думаю, ты просто утомился, и буду рекомендовать тебе срочный отпуск, но это будет примерно через пару недель, так что пока следуй моим указаниям, а там посмотрим.

— И это все — отпуск? Неужели то, что со мной происходит, из-за утомляемости? Мне иногда кажется, что я не узнаю себя в зеркале. Знаете, я ценю вашу заботу, правда, но пока останусь при своем мнении и поищу ответы в другом месте, — последний его монолог был очень напористым и даже злым отчасти.

Имеет ли эта запись отношение к тому, что я увидел здесь, что вирус спровоцировал всеобщее исчезновение или гораздо худшее? Странно, мне показалось, что врач вообще не сильно пыталась помочь ему, скорее, внушала простые объяснения сложных вопросов.