Вектор

Никита Владимирович Чирков, 2018

Вектор – это не просто космическая станция по исследованию внеземных объектов. Это шанс для многих людей избавиться от пут рутинной жизни и посвятить себя науке вдалеке от известного мира, в глубине бескрайнего космоса. Прилетев на Вектор после единственного за многие годы письма от старшего брата, Харви рассчитывал на воссоединение семьи. Желание искупить перед братом вину, вынуждают Харви не только адаптироваться под неожиданные реалии станции, где забываются все понятия морали и нравственности, но и лишают его шанса на возвращение, ведь чем дальше он погружается в Вектор, тем больше понимает, насколько само понятие жизни, отныне считается устаревшим.

Запись 12

Ничто не изменилось. Минут десять я ходил вокруг тела, то смотрел на него, то пытался найти выход, пока мои мысли блуждали в потемках и догадках о причинах происходящих событий. Но я задал себе вопрос, что сдвинул мое неопределенное состояние с мертвой точки: «Должен ли был я его убивать? Что если смысл в том, чтобы освободить его?» — и если так, то я, получается, все испортил. Поэтому мне не выбраться, он должен был помочь найти путь отсюда или нечто иное… стоп, это какое-то безумие. Я убил себя, став проектировщиком своей гибели. В очередной раз бессмысленно посмотрел на тело, заметил, что его левое плечо расцарапано, как и у меня, но ведь это значит, что его путь также прошел через все это, — конечно, если все это вообще реально. В чем большой вопрос, ведь я сам в невероятном смятении, голова кругом, весь потею и меня вот-вот настигнет бешеный тремор и лишь чудом, я все еще могу как-то мыслить и действовать. Как бы противно ни было, но пришлось проверить карманы. И первая находка была единственной важной. Включив диктофон, я замер, услышав собственный голос.

«Сколько времени мне потребовалось понять, осознать и почувствовать свою смерть. И все это жалкое, ненужное скитание в одиночестве привело меня сюда, выбор был не в жизни или смерти — его уже сделали. И остается лишь выбрать способ, но, к сожалению, понял я это, как и ты, слишком поздно. Зачем я только прилетел сюда, зачем! То, чего ты так ожидаешь, не произойдет, ведь если ты слушаешь эту запись, то выбор твой уже сделан, смерть того, кто был перед тобой, — смерть тебя самого. А запись эту делаю я, за той самой дверью, где ты сейчас находишься. А хочешь знать, что там будет впереди твоего пути, — или, точнее, чем он закончится, хочешь узнать будущее? Там то, что невозможно убить, от чего не спрячешься и не убежишь, — и это заставит, как бы ты этого ни избегал, занять место убитого. Я слышу их, мне осталось немного, но я-то давно смирился и советую тебе то же самое. Совсем скоро ты займешь мое место, точно так же, как и я когда-то, и примешь себя таким, какой ты есть на самом деле, без масок и обмана».

Прицел пистолета не опускается ниже уровня глаз, рассекая темноту светом фонарика, я ждал появления. Что же там в темноте дальше, какой-то монстр, или охотник, или что — оружие? Нет, все это глупость. Понимание того, что информация всегда ценилась больше всего, пришло только сейчас, и запись уже сказала мне о многом, и ожидать этого следует только отсюда, из этого помещения — а значит, пора уходить. На полпути между лампами я услышал какой-то звук, еле заметный, словно что-то скребет металл. Сначала это было еле уловимо для уха, но вскоре с каждым моим шагом, что становились медленнее из-за него, шум увеличивался. Все громче и громче — и кажется, что везде, медленно, но уверенно он начинает заполнять помещение, и ничего не остается, как идти назад к двери, не спеша, спиной вперед. Несколько шагов — и вот я у двери, осталось немного, просто закрыть ее и попытаться найти выход. Левой рукой потянулся к панели, но правой все целился в темноту, и когда я почти нажал на нее, словно небольшой ветерок повеял оттуда. В этот маленький промежуток промедления рядом с выходом, почти у края, по стене что-то ударило. Настолько сильно, что осталась небольшая конусообразная вмятина. Обе руки сразу вцепились в пистолет, и, немного откинувшись в сторону, я выстрелил пару раз. Неужели это оно — то, о чем я говорил? И через пару секунд после выстрелов из пистолета последовал новый удар — и опять рядом со мной, на этот раз уже с другой стороны, и снова та же вмятина. Тем, что я увидел, были цепи — те цепи, на которых я видел себя, на которых висел он… Длинные, с острыми крюками на концах, три штуки, может, четыре. Они парили в воздухе, словно живые змеи, готовившиеся напасть, убить меня или, что еще хуже, затащить во тьму и подвесить, как уже когда-то было. Другая их сторона уходила во тьму и была невидима, если ими и управляли, то желания знать больше не было никакого. По инерции выпустил несколько пуль в надежде попасть. За это время получил пару царапин, но все же сумел закрыть дверь.