Тепло твоих рук

Наташа Айверс (2024)

Можно ли начать с нуля, если прошлое не отпускает? Тайны, оставляющие шрамы, страхи, которые парализуют, и чувства, от которых не спрятаться, — всё это переплетается в истории, где любовь сталкивается с болью, а выбор становится испытанием. «Тепло твоих рук» — это книга о второй попытке, о силе, рождённой из слабости, и о прикосновениях, которые способны изменить жизнь.

Глава 14

Дома Марина только успела принять душ и переодеться в спортивный костюм, когда раздался дверной звонок.

— Кто там? — спросила она, подходя к двери.

— Это я, — раздался голос Михаила.

Она застыла, нахмурившись. Времени, чтобы переварить услышанное, не хватило, поэтому она медленно повернула ручку и открыла дверь. На пороге стоял Михаил с двумя пакетами в руках.

— Что ты здесь делаешь? — недоумённо спросила она, скрестив руки на груди.

— Ужин принёс, — спокойно ответил он, будто всё происходящее было абсолютно естественным. — Мы сегодня забегались. Ты же сегодня весь день ничего толком не ела. Пирожки из ларька — не в счёт.

Марина хотела возразить, но только открыла рот, а он уже прошёл в квартиру, уверенно направляясь в сторону кухни.

— Михаил, напомню, это вообще-то мой дом, — наконец произнесла она, стараясь звучать строго, закрывая за ним дверь.

— А я твой гость, — невозмутимо ответил он, оглядывая её с добродушной усмешкой, окидывая взглядом кухню. — Где у тебя открывашка для бутылки? Где тарелки?

— Непробиваемый, — пробормотала она, качая головой. Подавив улыбку, Марина пошла за ним и всё же указала на ящик.

Пока Михаил раскладывал ароматную пасту с морепродуктами и свежий салат, Марина уселась за стол, не сводя с него взгляда. Его уверенные, спокойные движения притягивали. Высокий, с широкой спиной и сильными руками, он заполнял собой всё пространство её маленькой кухни.

Михаил достал из пакета бутылку Chablis Premier Cru, быстро отыскал два стеклянных стакана и, разлив вино, поставил один перед ней.

— Без бокалов, но, думаю, мы справимся, — сказал он с усмешкой, — Так даже уютнее.

Она вдруг поймала себя на том, что любуется им: как свет мягко очерчивает его лицо, как играют блики на его скулах. Пространство, казавшееся тесным с его появлением, неожиданно стало уютным.

— И часто ты вторгаешься в чужие дома без приглашения? — спросила она, скрестив руки на груди.

— Только если знаю, что меня там ждут, — ответил он, оборачиваясь с лёгкой усмешкой.

Она закатила глаза, но не удержалась от улыбки.

За ужином Михаил неожиданно раскрылся. Его голос, глубокий и ровный, звучал тепло, почти по-домашнему. Он делился историями из детства, то забавными, то трогательными.

— Помню, дед как-то оставил меня одного чинить трактор. Я, конечно, всё починил, но потом умудрился этим же трактором снести половину забора. Дед сначала смеялся, а потом заставил меня его чинить и красить.

Марина смеялась, представляя маленького Михаила — уже тогда упрямого и решительного.

Но когда разговор зашёл о его родителях, голос Михаила вдруг стал тише, словно затих под тяжестью воспоминаний.

— Они умерли год назад, — произнёс он негромко, опустив взгляд.

Марина замерла, почувствовав, как что-то сжалось в груди.

— Прости, — только и смогла сказать она.

— Всё случилось так быстро, — продолжил он, словно говорил не с ней, а сам с собой. — Сначала отец… В мае, внезапный инфаркт. Он был здоровым, всегда следил за собой. Я до сих пор не могу в это поверить.

Он замолчал, пытаясь справиться с охватившими его эмоциями.

— А через пару месяцев мама, — продолжил он, выдыхая. — Инсульт. Врачи говорили, что это из-за стресса… Она тяжело перенесла смерть отца. После него всё, будто… сломалось.

Михаил говорил ровно, почти отстранённо, но она видела, как напряжённо он держится, будто боялся ослабить броню.

— После них остался дом, — продолжил он спустя паузу. — Дедов дом. Тот самый, где я вырос. Сейчас он пустой… слишком пустой. Иногда кажется, что они просто вышли на минуту, что я снова услышу мамин голос или увижу, как отец возится с инструментами на крыльце. Но тишина в этом доме… она просто оглушает.

Он замолчал, глядя куда-то в сторону. В этой тишине было больше боли, чем в любых словах.

Марина не знала, что сказать. Все привычные фразы звучали бы пусто. Вместо этого она осторожно накрыла его руку своей, стараясь передать, что она рядом. Михаил медленно перевернул ладонь и мягко сжал её руку, проведя пальцем по её ладошке. Его жест был почти неуловимым, но таким тёплым словно он черпал из её прикосновения силу.

— Прости, не хотел грузить, — пробормотал он, опуская взгляд. — Просто… иногда это слишком тяжело держать в себе.

— Не нужно извиняться. Я рада, что ты поделился, — мягко ответила она, заглядывая ему в глаза. — Вдвоём груз всегда легче, даже если он кажется неподъёмным.

И она сама не заметила, как начала говорить. Сначала робко, сдержанно, а потом всё свободнее. Она вспомнила, как бегала на рыбалку с младшим братом и спорила с ним о том, кто поймает больше рыбы, как с мамой пекли яблочные пироги на выходных. Эти воспоминания наполняли её каким-то тёплым светом.

Марина вдруг она поняла: последнее время она была словно заморожена. Работа, дом, сон — и снова работа. Её жизнь превратилась в замкнутый круг, где отдыхала она только тогда, когда возвращалась домой к маме и брату. Но здесь, с Михаилом, она вдруг почувствовала себя вновь… живой.

Они засиделись за полночь, даже не заметив, как пролетело время. Разговоры перетекали один в другой, а смех часто сменялся задумчивыми паузами. Это был вечер, который заставлял забыть о тревогах. Она невольно подумала, что впервые за долгое время чувствует себя не одинокой. С каждой минутой напряжение последних недель медленно уходило. Это был простой, но уютный вечер, и она невольно радовалась, что Михаил так настойчиво «вторгся» в её пятничное одиночество.