Предначертание. Том I

Наталья Антарес, 2017

Первое серьезное чувство, отсутствие понимания со стороны родителей, отчаянная борьба за свое счастье и мучительная горечь неминуемой разлуки… На первый взгляд история шестнадцатилетней Ноябрины до боли напоминает банальную подростковую мелодраму, но в свою семнадцатую весну юной девушке предстоит не только окунуться в бушующий водоворот страстей и побывать на волосок от смерти, но и внезапно столкнуться с загадочными явлениями, далеко выходящими за рамки привычной реальности и заставляющими задуматься о существовании параллельной вселенной. А когда настанет день проститься с иллюзиями и резко повзрослеть, Рина вдруг четко осознает, что какой бы путь не был предначертан ей судьбой, она должна продолжать движение вперед, пусть даже скрепя вдребезги разбитое сердце и бесконечно терзаясь оставшимися без ответа вопросами.

ГЛАВА XVI

Колебалась я, в сущности, недолго: Игорь предоставлял мне уникальный шанс возобновить свидания с Эйнаром с минимальной угрозой быть пойманной за руку разгневанными родителями, и я просто не имела права бездарно распорядиться подвернувшейся возможностью. Несмотря на то, что откровения Маркелова оказались для меня сродни удару обухом по голове, в глубине души я была только рада текущему положению вещей — теперь по крайней мере можно было не волноваться о чувствах Игоря, продолжая и дальше придерживать его во френдзоне, да и у меня появилось реальное основание извлечь из образовавшейся ситуации максимум пользы. Жизнь без Эйнара была настолько невыносима, что я медленно теряла рассудок в череде одиноких дней, а благодаря Маркелову у меня появлялась призрачная надежда хотя бы изредка видеть своего любимого, и, хотя я прекрасно осознавала достаточно высокую степень риска, страстное желание утонуть в бездонном омуте зеленых глаз значительно перевешивало страх разоблачения. В конце концов, Игорь Маркелов — это не проштрафившаяся Симка, начисто лишенная доверия после инцидента с липовыми курсами английского, его репутация безупречна, над головой сияет ангельский нимб, а любая попытка парня со мной сблизиться неизменно воспринимается мамой с благоговейным трепетом. Как ни крути, Игорь был идеальным союзником в моем опасном предприятии — он и сам ходил по лезвию бритвы, тщательно скрывая наличие у него однополых отношений, и в надежном прикрытии он нуждался не меньше моего. Учитывая, что у меня отродясь не было привычки лезть к окружающим в трусы, парень определенно мог рассчитывать если не на понимание, что во всяком случае на толерантность, и нашему потенциальному тандему изначально светили неплохие перспективы. Единственной загвоздкой, заставляющей меня терзаться сомнениями, оставалась реакция Эйнара на мой отчаянный поступок — мне было сложно предсказать, какие эмоции вызовет у него заключенный между мной и Игорем договор, и меня по пятам преследовало постоянное ощущение смутной тревоги.

В тот вечер мы с «Гариком» все-таки отправились на прогулку. Мама проводила нас умиленным взглядом, а когда я минут через сорок благополучно вернулась домой, всем видом продемонстрировала свое безграничное одобрение, не иначе как для того, чтобы закрепить эффект. Вслух мама мои действия не комментировала, но по ее довольному лицу так явственно разливалось победное ликование, что мне стало даже слегка не по себе за очередной наглый обман, на этот раз принявший куда более изощренную форму. По всем признакам, маму неимоверно подмывало пристать ко мне с расспросами, а еще лучше выдать реплику из серии «я же говорила», но она помнила рекомендации фельдшера Скорой помощи и изо всех сил старалась держать язык за зубами. По-моему, Игорь слегка переигрывал, но его поздний звонок с пожеланиями спокойной ночи растрогал маму едва ли не до слез, я бы не удивилась, если бы узнала, что она трижды постучала по дереву, а для пущей уверенности еще и плюнула через левое плечо, дабы ненароком не сглазить наметившийся прогресс.

Я собиралась уже сегодня связаться с Эйнаром и взахлеб поделиться с ним радостной вестью, но мной внезапно овладела странная нерешительность, будто я мало того, что сама готовилась совершить нечто противозаконное, так еще и планировала втянуть парня в свою преступную схему. Я прекрасно знала, в каком негативном ключе Эйнар воспринимает обман родителей, но уже второй раз наступала на одни и те же грабли. Для меня не составляло ни малейшего труда предугадать, что в случае «провала операции» все шишки прежде всего полетят в Эйнара — именно его, а не Игоря, и даже, скорее всего, не меня родители посчитают автором хитроумного плана. Скажи я кому-нибудь, что Игорь-тайный гей, мне недвусмысленно покрутят пальцем у виска, да и сам он наверняка примется отпираться до последнего, если обстоятельства нашей сделки внезапно выплывут наружу, а вот Эйнару никогда не отмыться от всей той грязи, в которой его на моих глазах изваляли отец с мамой. Эйнар был виновен по умолчанию, для него словно не существовало оправдания, и я не сомневалась, что родители не замедлят воспользоваться удачным поводом, чтобы раз и навсегда избавиться от неудобного кандидата в зятья.

Мы с Эйнаром не созванивались и не обменивались сообщениями со дня последней встречи, честно соблюдая режим молчания, однако, мама регулярно проверяла мой телефон, хотя я и старалась не оставлять мобильник без присмотра. Никогда раньше мама не копалась в моих смс-ках, не изучала мессенджеры и не требовала детальному отчета по каждому имени в списке контактов, но отныне тотальный контроль стал для меня нормой жизни. Мама интуитивно предчувствовала, что однажды апатия меня отпустит, и я начну лихорадочно искать возможность если не увидеться с Эйнаром, то по крайней мере с ним поговорить, и первым делом она заставила меня сменить номер. Таким образом я автоматически стала для Эйнара «недоступным абонентом», и я могла лишь предполагать, пробовал ли парень позвонить мне в течение прошедших недель. Номер Эйнара я по распоряжению мамы тоже удалила, но при этом заучила заветные цифры наизусть — мне ничего не стоило позвонить ему или написать, но я боялась навлечь на его голову беду и ценой невероятных волевых усилий останавливала периодически охватывающие меня порывы. Безопасность Эйнара находилась для меня во главе угла, но чем дольше мы пребывали в разлуке, тем заметней притуплялся у меня инстинкт самосохранения. Мое сердце изнемогало без Эйнара, нам оставалось меньше двух месяцев до расставания, а я вхолостую растрачивала драгоценное время, притом, что должна была бы наслаждаться каждой секундой.

Слова Игоря упали на благодатную почву, и холодный голос разума не сумел оказать достойного сопротивления стремительно разгоревшемуся внутри меня огню. Я хотела видеть Эйнара, я мечтала провести ним эти чертовы два месяца и проводить его в армию, я остро жаждала его прикосновений, объятий, поцелуев. Моя любовь заполнила собою необъятную вселенную, она ураганом смела страх, спалила здравый смысл и гигантской волной накрыла логику. Я понимала, что действую необдуманно, понимала, что всё может закончиться вовсе не так удачно, как в предыдущий раз, и родители реализуют свои угрозы на практике, но моя душа рвалась к Эйнару, меня тянуло к нему магнитом, а мысль о том, что следующие полтора года мы проведем друг от друга вдали, невольно ввергала меня в совершенно иррациональную панику. Я клялась, что буду вести себя осторожно, что не допущу ни единого просчета, что никому и ни за что больше не дам повода снова заподозрить себя во лжи, но бесчисленные кошки ожесточенно скребли у меня на душе, а взбудораженный на ночь глядя мозг кипел от противоречий. Я вертела в руках многострадальный телефон, настороженно прислушивалась к доносящимся из-за двери маминым шагам и никак не могла подобрать нужных слов. А, возможно, я всего лишь до смерти боялась, что Эйнар либо откажется участвовать в авантюре Маркелова, либо и вовсе не ответит на мое сообщение, чтобы уберечь нас обоих от последствий необдуманного решения.

Чтобы не вызывать подозрений у мамы, я разделась и проскользнула под одеяло, но затем почти до двенадцати проворочалась в кровати, безнадежно проигрывая в неравной схватке с неуемно подтачивающим мое сознание червем сомнения. Побудительным стимулом стало сообщение от Игоря: парень просил меня подтвердить, что вопрос с Эйнаром улажен, и с завтрашнего дня мы можем смело приступать к активной фазе реализации нашего плана. Обрадовать своего сообщника мне пока было абсолютно нечем, и данный факт подстегнул меня к роковому шагу в неизвестность. Я быстро набила короткое смс и торопливо нажала кнопку «отправить». Мгновение спустя мне пришел отчет о доставке — Рубикон был перейден, и обратного пути не было. Теперь оставалось только дождаться согласия Эйнара, набрать в легкие побольше воздуха и с головой окунуться в манящий океан сладостного безумия.

«Позвони мне, когда будешь одна». Эйнар отписался только через полчаса: то ли не сразу увидел мое сообщение, то ли предусмотрительно решил не бежать впереди паровоза и для начала получить более подробную информацию. Я переслала смс Игорю, стерла все следы компрометирующей переписки, отложила мобильник в сторону и зарылась лицом в подушку. Утром мне предстоял ранний подъем, и я надеялась созвониться с Эйнаром перед уроками, но для этого мне надо было предварительно отделаться от Симки, которую я принципиально не намеревалась посвящать в курс событий. Обычно мы с подругой встречались на школьном дворе, минут пятнадцать болтали, и лишь потом заходили в здание. Последнее время я была мало расположена к обмену сплетнями, и трещала без умолку в основном Симка, тогда как я чаще всего слушала ее вполуха, но укоренившийся за годы учебы ритуал мы все равно не нарушали. Можно было бы набрать номер Эйнара по дороге в школу, но большую часть пути меня сопровождала мама, с которой мне по досадному совпадению было по пути на остановку. Если раньше мама позволяла себе выйти из квартиры чуть позже, то с недавних пор она жертвовала личным временем, только бы убедиться, что я иду в правильном направлении, а принимая во внимание расположение гимназии в непосредственной близости от дома, наедине с собой я находилась от силы пару минут. Я полночи прикидывала, как бы усыпить мамину бдительность и выкроить момент для телефонной беседы с Эйнаром, но толковые идеи ко мне на ум упорно не шли. Проснулась я с тяжелой головой и разламывающимися висками, кое-как заставила себя проглотить завтрак, и умудрилась на пустом месте нахамить маме, всего лишь выразившей обеспокоенность отсутствием аппетита. Однако, утренний скандал выступил в качестве отличного предлога для того, чтобы схватить рюкзак и выскочить на лестницу, душевно хлопнув на прощание дверью прежде, чем мама успела ринуться вдогонку.

В восьмом часу на улице было особенно морозно, ветер пробирал до костей, а ноги то и дело проваливались в сугробы. Я знала, что мама приникла лбом к оконному стеклу и пристально наблюдает, куда я иду, поэтому сразу же уверенно двинулась в сторону школы, а как только покинула зону видимости, озябшими пальцами извлекла из кармана телефон.

Голос у Эйнара был необыкновенный — мелодичный и звонкий, но в то же время твердый и мужественный, он звучал музыкой для моих ушей и бальзамом проливался на истерзанное нескончаемыми сомнениями сердце. Я так давно не слышала этот волшебных интонаций, что у меня перехватило дыхание от счастья, и я долго не могла сказать ни слова в ответ на многократно повторяющееся в трубке «Алло».

— Эйнар, это я, Рина, — справилась с оцепенением я, — тебе удобно сейчас разговаривать?

— Рина! — судя по всему, парень был тоже охвачен волнением, и мне вдруг стало невероятно тепло на душе от осознания всей глубины его чувств, — Рина, ты точно одна?

— Конечно, одна, Эйнар! — воскликнула я, — говори свободно, нас никто не слышит. Эйнар, как я по тебе соскучилась! У нас появилась возможность встречаться, я написала тебе в смс…У меня есть друг-гей, и он готов нас прикрывать… Эйнар, ты понимаешь, что мы можем увидеться уже сегодня вечером?!