Бесчеловечная мерзлота или жизнь как идеальное алиби

Наталия Раус, 2022

«…Среди ночи я выпала из медикаментозной полудремы с ощущением, что загнала не пойманную раньше мысль в угол. Я подкралась к ней на цыпочках, рассмотрела со всех сторон и поняла, наконец, что меня мучило. Если, как говорит Маша, тридцать первого декабря было сорок дней со дня гибели Нины, то, проделав нехитрые вычисления, можно определить, собственно, день ее кончины. А это значит, что когда Саша был у нас в гостях в декабре 1982 года, Нины уже не было. Я запоздало заплакала и провалилась в тяжелый сон… Через два дня я улетала в Москву, так и не повидав больше Машу Арбецкую: у нее заболел ребенок и в свою смену на дежурство она не вышла. Она прислала мне смс, в котором была фотография части письма, видимо, того самого, которое оставила дочери моя подруга: «… И еще об одном прошу тебя, моя дорогая, постарайся построить свою жизнь так, чтобы тебе не пришлось использовать ее, как алиби, для оправдания необдуманных, глупых, а порой и просто подлых поступков. Уверяю тебя, это не помогает! Во всяком случае, мне не помогло!..» Да, эта история началась давно. Так давно, что некоторые детали, к счастью, стерлись из памяти…»

Глава 4

которая наполняет историю событиями

МОСКВА, 1981

— Про какой труп, Александр Сергеевич? Я ничего не знаю ни про какой труп, — Сережа Челикин обиженно шмыгнул носом. — Я же просто пересказываю определение «потеряшек». Все, как по учебнику криминалистики.

— Умница ты наша! — Петр Семенович потрепал Сережу по загривку. — Все знает! А теперь скажи, милый друг, есть ли у тебя комфортабельный транспорт, чтобы довести столь уважаемых людей до управления?

— У меня есть. Довезу вас, так и быть, — майор Прохоров уже был готов ехать, но приостановился в дверях и спросил, как бы оправдываясь. — Если, конечно, Виктор Бернхардович и его супруга возьмут на себя доставку потерпевшей домой. Сможете? У меня всего два свободных места в машине…

— Не волнуйтесь, с Ниной мы разберемся, — ты обернулся от окна, в которое наблюдал мои хлопоты вокруг Нины, сидящей, как истукан, на детской площадке. — Надо только понять, куда ее везти — к родителям и к дочке или к нам, чтобы она хоть немного пришла в себя? Как вы думаете?

Ты посмотрел на честную компанию. Честная компания, в свою очередь, посмотрела на тебя четырьмя парами глаз, очень разных, но с одинаковым выражением, описать которое можно только словами «Кто ж знает?». Ничего не ответив, все еще немного потолкались в дверях и потянулись к выходу. Ты, естественно, за ними, понимая, что в этой квартире тебе делать больше нечего.

Проходя мимо гостиной, ты невольно скосил глаза и увидел, что детский диванчик пуст, плед откинут в сторону, как будто хозяин только что встал и вышел на минутку. «Действительно, вышел, только не на минутку, а навсегда!» — подумал ты, закрыв за собой входную дверь, и стал спускаться по лестнице. Навстречу тебе поднимались участковый Сережа и еще один милиционер, которые должны были опечатать квартиру. Так положено!

Во дворе на детской площадке никого, кроме Нины и меня, не было. Дети, словно почувствовав неладное, жались к мамам и бабушкам, которые стояли плотной кучкой у того места, откуда только что отъехала скорая помощь, и громким шепотом обсуждали случившееся. У подъезда стояла милицейская машина, в которую, тихо переругиваясь, пытались взгромоздиться Петр Семенович и Миша. Прохоров, прислонившись к передней дверце и хмуря брови, внимательно слушал, что бубнила ему автомобильная рация. Когда бубнёж закончился, Саша сказал «Понял» и устало опустился на порожек машины.

— Мы поедем когда-нибудь или нет? — усаживаясь поудобнее, спросил Евстигнеев, довольный тем, что отвоевал большую часть заднего сиденья. — У меня еще масса дел в моей епархии.

— Да, сейчас поедем, вот только ребята опечатают квартиру, — Прохоров сказал это устало и как-то обреченно. — Но поедем не в управление. Мне сейчас позвонили и приказали приехать всей компанией, как сказал дежурный, на захоронение.

— Куда? — Миша высунулся из-за Петра Семеновича с вытаращенными глазами. — Братскую могилу откопали что ли?

— Могилу, но не братскую, а скорее сестринскую. Во всяком случае, сразу обнаружили три трупа девочек. И приостановились. Ждут нас. Сейчас ребята спустятся, и поедем, — сказал Прохоров, встал, отряхнул брюки и уже собрался сесть в машину, как увидел тебя, стоящего недалеко от машины и пытающегося прикурить.

Александр Сергеевич похлопал себя по карманам и решительно направился к тебе:

— Сигаретой не угостите? Неизвестно, когда в следующий раз удастся покурить. Вызвали на происшествие…

— Да, извините, но я слышал краем уха, — ты протянул майору почти полную пачку «Кента». — Возьмите все. Судя по тому, что до меня долетело, сигареты вам могут пригодиться.

Прохоров взял пачку, повертел ее в руках и положил в карман, даже не сказав «спасибо». Ты посмотрел на майора с явным участием и спросил:

— Неужели такое возможно, Александр Сергеевич? Это просто какой-то Саласпилс в отдельно взятом районе Москвы. В голове не укладывается…

— Всякое бывает в нашей работе. И вроде мы ко всякому привыкли. Нет, привыкли не то слово. Мы как будто отстранились, смотрим на события чуть-чуть со стороны. Иначе не возможно, нервная система не выдерживает, дает сбой. Но когда целью преступника становятся дети, то ничего не помогает: не чуть-чуть со стороны, не отстранились. Все становятся, как оголенные провода. Вон, посмотрите на них. Они уже искрят, — Прохоров показал на машину, где сидели Пат и Паташон.

Там, действительно, обстановка изменилась. От благостного состояния после хорошо сделанного дела не осталось и следа. Эксперты явно обсуждали план действий на новом происшествии, хотя не очень понимали, что оно им сулит.

— Я могу чем-нибудь помочь вам? — спросил ты. — Не в профессиональном смысле — тут я полный профан — а в человеческом?

— Позаботьтесь о ней, — майор кивнул в сторону Нины. — Сделайте так, чтобы она обязательно пришла завтра в управление. В свете последних событий слова, услышанные ею от неизвестного, не выходят у меня из головы.

В это время из подъезда появились участковый и водитель машины. Они что-то бурно обсуждали.

— Жалко ребят! Вот что значит обстоятельства: вроде никто не виноват, а гибнут все, все страдают, — Сережа явно что-то доказывал своему коллеге, который, видимо, имел другую точку зрения.

— Друзья, вы долго будете ходить? — крикнул Прохоров появившейся парочке. — У нас дел невпроворот, а они лясы точат. Что за ерунду вы обсуждаете?

— Александр Сергеевич, мы про фильм один классный разговаривали. «Тегеран—43» называется. Смотрели? Фильм — просто отличный! — Сережа восхищенно закатил глаза. — А вы что, нас ждете? Так мы готовы. Долетим до управления за пять минут, что тут ехать-то.

— А нам не в управление. Лучше скажи, как быстро мы долетим отсюда до Ворошиловского парка, — Прохоров озабоченно посмотрел на часы. — Нас там ждут.

— Тоже быстро, это ведь недалеко. Правда, Валер? — обратился участковый к водителю машины. — А что там случилось? Это ведь мой участок…

— По дороге расскажу. Давайте грузиться, а то наши эксперты совсем застоялись, то есть засиделись, — майор Прохоров быстро прошел к машине, устроился на переднем сиденье, рядом с водителем и в открытое окно сказал тебе. — Завтра всех вас жду в управлении, как договаривались. Не опаздывайте, видимо, будет много вопросов.

Он махнул рукой, и машина рванула в сторону Мазиловской улицы и дальше к парку. Оставшиеся зеваки стали потихоньку расходиться, и вскоре во дворе остались только ты, Нина и я.

— Надо бы вызвать такси, — ты устало присел на край песочницы. — Может от твоих соседей, Нин?

Нина не отреагировала на вопрос, и я предложила другой вариант:

— Давай поймаем машину. Это быстрее будет, а то такси мы будем ждать до морковкина заговенья. Уже хочется домой. Я правильно поняла, что Нину мы берем к себе?

Ты кивнул, встал и пошел к дороге в надежде быстро поймать хоть что-нибудь…