Москва. Автобиография

Группа авторов

Этот город за восемь веков своей истории повидал немало. Об этом городе говорили, что он стоит, подобно Риму, на семи холмах, что церквей в нем сорок сороков, что он хлебосолен и радушен – а еще не верит слезам... Именно с этого города после избавления от татаро-монгольского ига началась история государства Российского, и именно этому городу было суждено стать столицей. В этом городе жива память о прошлом, и все же он всегда современен. Этот город – Москва.

Новые деньги и Медный бунт, 1654–1662 годы

Беляевский летописец, Григорий Котошихин

Тем временем выяснилось, что государственная казна вследствие затяжной войны с Польшей и Швецией опустела, поэтому в оборот ввели медные деньги, приравняв медь к серебру. В итоге это привело к финансовому кризису, поскольку медные деньги очень быстро обесценились.

Беляевский летописец сообщал:

О медных деньгах. В лето 7162 (1654) по государеву указу ради служивых людей деланы деньги медные. И от тех медных денег в Московском государстве великое воровство учинилось, и те медные деньги недороги стали, рубль серебряных купили в 15 руб., и в 17 руб., и в 20 руб. И неустроение в Московском государстве стало быть великое от тех медных денег, и дороговь хлебная: ржи четверть (6 пудов) купили в 20 и больше, и бедных и маломощных нужда бе большая.

И видя неустроение, великий государь указал, и бояре приговорили медными деньгами не торговать. И откликали их во 171 (1663) году июня в 15 день, а деньги медные указал государь приносить в свою государеву казну. А за рубль медных (денег) указал государь брать по 10 (коп.) серебряных, а сроку в том дано на неделю. А будет кто принесет деньги после сроку, и те деньги указал государь брать без мены. И как теми деньгами торговать перестали, и была ржи четверть по четыре гривны (40 коп.), также и всякие товары подешевели.

Всего год спустя, когда Москву переполнили «воровские» (фальшивые) монеты, в городе вспыхнуло восстание, вошедшее висторию как Медный бунт. Его очевидцем был подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин.

Да в то ж время делали деньги полтинники медные с ефимок, и крестьяне, увидев такие худые деланые деньги, неровные и смешанные, перестали в города возить сено и дрова и съестные запасы, и началась от тех денег на всякие товары дороговизна великая. А служилым людям царское жалованье давали полное, и они покупали всякие запасы и харчи и товары вдвое ценою, и от того у них в году жалованья не доставало, и скудость началась большая. Хотя о тех деньгах был указ жестокий и казни, чтоб для них товаров и запасов никаких ценою не повышали, однако на то не смотрели. И увидел царь, что в тех деньгах нет прибыли, а смута началась большая, и велел на Москве и в Новгороде, и во Пскове делать на дворах своих деньги медные, алтынники, грошевики, копейки, против старых серебряных копеек, и от тех денег меж крестьян была смута; а прежние деньги, и алтынники, и грошевики, велел царь принимать в казну и переделывать в мелкие копейки. И деланы после того деньги медные и мелкие, и ходили те мелкие деньги многое время с серебряными заодно; и возлюбили те деньги всем государством, что всякие люди их за товары принимали и выдавали. И в скором времени на Москве и в городах объявились в тех медных деньгах многие воровские, и людей хватали и пытали всячески, где они те деньги получали; и они в денежном воровстве не винились, а сказывали, что от людей принимали, в деньгах не знаючи. И потом стали домышлять на денежных мастеров, и на серебряников, и на котельников, и на оловянщников, и на иных, потому что до того времени, как еще медных денег не было, жили они небогатым обычаем, a при медных деньгах поставили себе дворы, каменные и деревянные, и платье себе и женам поделали с боярского обычая, также и в рядах всякие товары и сосуды серебряные и съестные запасы начали покупать дорогою ценою, не жалея денег, и их хватали, и воровские деньги у них вынимали; также и в домах своих делали деньги в погребах, тайным обычаем, ночью, и у них те воровские деньги и чеканы, чем делали, вынимали, и их пытали. И с пыток те люди винились и сказывали, что они денег своего дела выдали на всякие покупки немалое число, и чеканы продавали многим посадским, и попам и чернецам; и крестьянам, и нищим, и тех людей, кому продавали, указывали, а иных не знали; и тех людей, по их сказке, ловили и пытали, и они винились, и кого казнили смертной казнью, а кому отсекали руки и прибивали у Денежных дворов на стенах, а дома их и имущество забирали в казну. А которые воры были люди богатые, они от своих бед откупались, давали на Москве посулы большие боярину, царскому тестю, Илье Даниловичу Милославскому, да думному дворянину Матюшкину, за которым была прежнего царя царицына родная сестра. <…>

Также на Москве и в городах, на Денежных дворах, учинены были верные головы и целовальники для досмотра и приема и расхода меди и денег, из гостей и торговых людей, люди честные и пожиточные. Возмутил их разум диавол, что еще не совершенно богаты, и они покупали медь в Москве и в Свейском государстве, и привозили на Денежные дворы с царскою медью вместе, и велели делать деньги и свозили с Денежного двора с царскими деньгами вместе, и царские деньги в казну отдавали, а свои к себе отвозили. И на них о том доносили стрельцы, и денежные мастера, и те люди, кто видел, как отвозили; и по тем доносам тех людей всех пытали, и они винились и сказывали с пыток, что со многих людей, воров, тесть его царской боярин, да думный дворянин, и дьяки и подьячие, имели посулы большие и от бед и от смертей избавляли… И тех дьяков и подьячих допрашивали порознь; и они о посулах винились, что имели с боярином и думным человеком вместе. И на того боярина царь был долгое время гневен, а думного человека отставили прочь от Приказа, а казни им не учинили никакой; а дьякам, и подьячим, и головам, и целовальникам, и денежным ворам учинили казни, отсекали руки и ноги и пальцы рук и от ног, и ссылали в ссылку в дальние города. И тех воров товарищи, видя, что тому боярину и думному человеку за их воровство не учинено ничего, умыслили написать на того боярина и на иных воровские листы, чем бы их извести и учинить в Москве смуту для грабежу домов, как и прежде сего бывало: будто те бояре ссылаются листами с польским королем, хотят Московское государство погубить и поддать польскому королю; и те воровские листы прибили в ночи, на многих местах по воротам и по стенам, а царь в то время был в походе, со всем своим домом, и с ним бояре и думные и ближние люди, в селе Коломенском, от Москвы 7 верст. И наутро всякого чину люди, идучи в город, те письма читали; и на площади у Лобного места, у рядов, стали те письма читать вслух. И собралось к тому месту всякого чину людей множество, и умыслили идти в город к царю и просить тех бояр, чтоб царь выдал их головою на убиение; и уведали, что царя в Москве нет, и, скопясь все вместе тысяч с пять, пошли к царю в поход, а из Москвы в то время бояре послали к царю с вестью, что на Москве учинилась смута и стали дома грабить. А в то время царь был в церкви у обедни, праздновали день рождения дочери царской; и увидел царь из церкви, что идут к нему в село и на двор многие люди, без ружья, с криком и с шумом; и велел царь тем боярам, которых люди у него спрашивали, сохраниться у царицы и у царевен, а сам стал дослушивать обедню; а царица, и царевичи, и царевны запершись сидели в хоромах в великом страхе и в боязни. И люди пришли, и били челом царю о сыске изменников, и просили у него тех бояр на убиение: и царь их уговаривал, чтоб они возвратились назад, а он как отслушает обедню, будет к Москве и в том деле учинит сыск и указ; и люди говорили царю и держали его за пуговицы: «Чему-де верить?», и царь обещался им Богом и дал им на своем слове руку, и один человек из тех людей с царем бил по рукам, и пошли к Москве все, а царь им за то не велел чинить ничего.

И послал царь к Москве ближнего своего боярина князя Ивана Ондреевича Хованского и велел на Москве уговаривать, чтоб смуты не чинили и домов ничьих не грабили… А в Москве в то время грабили дом одного гостя, Василия Шорина, которой собирал со всего Московского государства пятую часть денег; и сын того гостя, лет 15, устрашась убийства, скинул с себя доброе платье, надел крестьянское и побежал с Москвы в телеге, и те воры, которые грабили дворы, поймали его и повели в город и научили говорить, чтоб он сказывал, что отец его убежал в Польшу вчера с боярскими листами; и собралось воров больше 5000 человек, и пошли из Москвы с тем Шориновым сыном к царю в поход. А которых грабили отца его дом, тех послали бояре в приказ стрельцам и велели их сечь и ловить и водить с поличным в город, и наловили тех грабителей больше 200 человек; и от того унялся грабеж. А как те люди с Шориновым сыном из Москвы вышли, бояре Москву велели запереть по всем воротам кругом, чтоб никого не пускали в город и из города, и послали к царю стрельцов и надворный полк. И как те злые люди, которые от царя шли к Москве, встретились с теми людьми, которые шли к царю с Шориновым сыном, собрался вместе пошли к царю. <…>

Царь, видя их злой умысел и проведав, что стрельцы к нему на помощь в село пришли, закричал и велел стольникам, и стряпчим, и дворянам, и жильцам, и стрельцам, и людям боярским, которые при нем были, тех людей бить и рубить до смерти и живых ловить. И как их стали бить и сечь и ловить, а им было противиться нечем, потому что в руках у них не было ничего, начали бегать и топиться в Москве-реке, и потопилось их в реке больше 100 человек, а пересечено и переловлено больше 7000 человек, а иные разбежались. И того ж дня около села повесили со 150 человек, а остальным всем был указ, пытали и жгли, и по сыску за вину отсекали руки и ноги и у рук и у ног пальцы, а иных били кнутьем и клали на лице на правой стороне признаки, розжегши железо докрасна, а поставлено на том железе «буки», то есть бунтовщик; и, чиня наказания, разослали всех в дальние города, в Казань, и в Астрахань, и на Терки, и в Сибирь на вечное житье, и после жен их и детей за ними разослали; а иным пущим ворам в ночи учинен был указ: завязав руки назад, посадили их в большие суда и потопили в Москве-реке. <…>

А были в том смятении люди торговые, и их дети, и рейтары, и хлебники, и мясники, и пирожники, и деревенские, и гуляющие, и боярские люди; а поляков и иных иноземцев, хотя на Москве множество живет, не сыскано в том деле ни единого человека, кроме русских. И на другой день приехал царь в Москву, и тех воров, которые грабили дома, велел повесить по всей Москве у ворот человек по 5 и по 4… И увидел царь, что в деньгах учинилось воровство великое и много кровопролития, а те медные деньги год от году дешевели, и в государстве с серебряными деньгами скудость, а на медные все дорого и многие помирали с голоду; и умыслил царь, чтоб еще чего меж людьми о деньгах не учинилось, и велел те медные деньги отставить и не торговать, и приносить те медные деньги в свою царскую казну, и за рубль медных денег положено было платить серебряными по 10 денег. <…>

А людей… казнено в те годы смертной казнью больше 7000 человек, да которым отсекали руки и ноги и чинено наказание, и сосланы в ссылки, и домов и имущества лишились, таких больше 15 000 человек, московских, и городовых, и уездных много от того погибло честных и знатных и богатых людей.