Тю!

Михаил Шабашов

Сборник рассказов о сценках из жизни простых людей, размышления и воспоминания о доброте и дружбе. Словом, о том, что сейчас в дефиците…

Татьяна & k

Она скорее была похожа на молдавскую цыганку, чем на хохлушку — по красоте, по бойкости. По всему. Губа не дура была у моего сводного брата, ее мужа. Потом губа его стала дурой, и он развелся.

Татьяна сама не понимала, какое она чудо! В ней наверняка были подмешаны какие-то одесские гены.

Ее нетленки я стал фиксировать, когда стал студентом журфака МГУ:

— Ну, рассказуй, як там вы там живете? Общежитие у вас там чи шо? — спросила она в мои первые каникулы.

— Да-а! Общежитие у нас роскошное! 16 этажей из стекла и бетона! — хвалился я.

— Скоко этажей?!?! — изумилась она.

— 16.

— О-го-го! А ты був на 16-м этаже?

— Ну а как же?! Конечно, был.

— М-м-м. Сюхай, а мухи там литають?!

Я оторопел. Даже вспомнить не мог, чтобы возле меня очень отчетливо пролетала муха именно на 16 этаже…

— Ну конечно летают! Что же им еще делать? — сам себя убеждал я.

— О-о-о-го! — неожиданно воскликнула Татьяна.

— А что тут такого? — удивился я.

— Ото так высоко воны литають?!! — голос, вспорхнувший до фальцета, говорил об ее громадном изумлении.

Я был обескуражен. И действительно. Надо же? Я и сам задумался. Лифтом, наверное…

— А преподаватели у вас яки? — без перехода продолжала она. — Профессора, наверное, есть?

— О, да! — расцвел я. — Есть уникальные личности!

И стал рассказывать о гениальной Кучборской — «маме» зарубежной литературы всяких веков; о профессоре Ковалеве, об импозантной Татариновой… И получалось так, что я произносил: «Она потрясающая старушка… А этот — удивительный дедушка… Преклонные года ее только украшают…»

Тю, — воскликнула Татьяна, — сюхай, а преподаватели у вас мрут?!!..

…Только за одну ее фразу Татьяну можно занести в антологию сатиры и юмора: «Ой, Ми-и-иша, столько денег, сколько нэма сейчас, у меня никогда не было!»

…Какой-то «новый украинец» строил огромный дом. Весь город наушничал: «Вы бачили отэ чудо? Ото людям деньги девать некуда…» Идем с Татьяной мимо чуда этого. Окна большие, стекла — зеркальные. Рамы — сплошные, без перегородок. «Тю! Окна як в овощном магазине!» — мгновенно оценила этот дизайн моя спутница.

…В закуске на Украине никогда недостатка не испытывали. Все ж свое. От свинины и курятины до фруктово-овощного разнообразия. А вот в выпивке… Водка — по большим праздникам. На свадьбу, проводы в армию или похороны. Да и то только в начале. Для затравки. Основным напитком служит самогонка. Одни ее сами изредка гонят. А на всякий пожарный случай всегда есть соседи, у которых это дело поставлено на поток.

Я же физиологически не переношу даже запах самогонки. Самым лучшим моим напитком там было восхитительное виноградное вино, которое делала матушка. Эксклюзивное. Виноград-то там есть везде… Но все спрашивали: «Женя, як же ты ото его робышь? Як? Так и я ж так. Но у тебя такое вкусное!»

…Как-то приехал в Лиман очередным летом. Во дворе у Татьяны растут слива, вишня, груша, яблони, абрикосовое дерево. Дима, ее второй сын, тогда уже учился в ПТУ. Парень безотказный. Я его попросил:

— Диментий, нарви мне, пожалуйста, вишен! Они наверху такие спелые…

Он тут же полез и наполнил пол-литровую банку этой вкуснятиной. Я поблагодарил:

— Ой, спасибо огромное! Пусть твоей женой станет принцесса Монако!

— А хто це? — удивился Дима.

— Как кто? Ты что, не знаешь, кто такая принцесса?!

— Та не. Це я знаю. Монако — шо то такое?

Меня понесло:

— Ди-и-ма! Ты что?! У вас в школе географии не было?

— Та… — отмахнулся племянник. — Ну, скажи, шо це таке — Монако то?

Мимо проходила Татьяна.

— У мамы спроси! — посоветовал я.

— Шо мама? Шо опять мама?! — сходу атаковала та.

— Тань, твой сын не знает, что такое Монако!

— Тю! — опешила она. — А я почем знаю?!

Разум этих добрых людей СВОБОДЕН от ненужной им информации. С другой стороны, спросите у кого угодно в том же Монако — знают ли они, что такое Красный Лиман?!!

…После развода Татьяна жила одна. Был период, когда повадился к ней ходить женатый слесарь из того же вагонного депо, в котором Татьяна, кстати сказать, после окончания школы и до конца своей жизни работала аккумуляторщицей…

Как обычно говорят в таких случаях, — неизвестно, что она в нем нашла. Жену он не бросал, к Татьяне приходил то на день, то на неделю… Звали его Коля. Года три он пудрил ей мозги, а потом, наконец-то отстал. Но не об этом речь…

Еще в разгар их синусоидных отношений Татьяна позвала меня, чтоб похвастаться, какой ремонт она сделала в доме. Все побелила, переставила мебель, повесила новые шторы… Я, как госприемка какая, положительно оценил наведенный марафет… Потом спросил:

— Ну, альков-то твой как теперь выглядит?

— Та хто зна! Завиявся дэсь. Уже три недели нэма!

— У тебя что, кровать украли?! — опешил я.

— Тю. Яку кровать? Я тебе про Кольку отвечаю!

— На фиг он мне… Я сказал — альков.

— Як?! Альков?! А шо це?

— Ну, где ложе…

— Хто ложе? Кого ложе?

— Ну, как тебе сказать… Это место, где муж ложит жену, если уж на то пошло… Или наоборот…

— Ну тебя! — кокетливо улыбнулась Татьяна. — Так бы сразу и сказав! Кажи вже по-русски! Мы ж университетов не кончали…

Повествовать о ней сложно одним сюжетом. Все время приходится перемежать словом «как-то».

Как-то вечером сидим, переговорив уже почти обо всем. И тут меня осенило:

— Тань, как ты думаешь, что сейчас делает София Ротару?

— Тю, прыдумав! Я откуда знаю? — справедливо удивилась она.

— Ну, все-таки… — не отставал я.

— Та мабуть же ж с детьми сидит, с мужем…

— А Эдита Пьеха?!

— Пьеха? — подхватила игру Татьяна. — Песню, можэ, новую учит…

— А Пугачева?

— О-о-о, та фифа в ресторане сидит! Це ж Алла…

Частенько первый вопрос о Москве у нее такой: «Ну, шо там Пугачиха? С Филей все? А то я на базаре чула, шо уже они развелись…»

(Через несколько лет они и правда развелись!)

…Зашел однажды к Тане и застал в гостях подружку и соседку.

— О, наш москвич пожаловал! — радостно приветствовала меня хозяйка.

Мое появление вспугнуло содержание их разговора, но потом оно вернулось на свою орбиту. Гостьи рассказывали о каких-то знакомых им тетках и дядьках… Получалось, что характеристики были не ахти. Кто-то забор новый поставил («Из шифера! Це ж яки деньги надо иметь?»), кто-то загордился («Прошла на базаре мимо и не поздоровкалась! Я ее окликнула, а вона — ой, не увидела! Ага, як же…»), кто-то одевается черт те как («Напялила на себя красну кофту и зеленые босоножки. Як попугай!»)…

Татьяна не участвовала в этой словесной голгофе. Она только изредка и наигранно вставляла: «Та вы шо? О-о, ото да!..» Когда ей (уж не говоря обо мне) надоел этот базар, она подвела черту:

— Та хай живут люди…

Глобальная фраза, если вдуматься…

Словом, Таня сама не понимала, какое она чудо!