Тю!

Михаил Шабашов

Сборник рассказов о сценках из жизни простых людей, размышления и воспоминания о доброте и дружбе. Словом, о том, что сейчас в дефиците…

Тиха украинская ночь

Особенно летом. С белыми звездами в обнимку посидишь до двух ночи, а потом несешь в хату попытку уснуть.

А в хате матушка с батей. Тоже не спят. Не спят они в разных комнатах, разделенных кухней. Я втекаю в свою, третью, и ложусь. И лежу, вперив зеньки в окно. И тут начинается потеха.

Батя включает ночник. Из комнаты матушки раздается завывание кроватных пружин. Щелкает кнопка настольной лампы. Затем пружины взвизгивают так, что становится ясно, — мама приняла сидячее положение. Секунда тишины сменяется последним аккордом, возвещающим о вертикальном взлете пружин и мамы.

Ненадолго воцаряется тишина. Потом медленно-медленно начинается шаркание. С каждой секундой оно ускоряется — мамуля шествует к папуле. По пути она заглядывает ко мне. Останавливается, зевает, чешет живот, щурится, пытаясь разглядеть, наличествует ли мое тело в койке или нет. Медленно поворачивается и чапает в спальню к отцу:

— Ну, шо, чого не спишь?

— Да нога что-то болит…

— Я тебе мазь принесу.

С этими словами мама разворачивается и начинает идти к себе. На половине пути ее останавливает тихий голос отца:

— Принеси лучше таблетку.

Мама останавливается в кухне и громко переспрашивает:

— Шо ты кажешь?

Отец также тихо повторяет:

— Таблетку принеси лучше.

Опять ничего не расслышав, матушка — чоп-чоп — возвращается к отцу:

— Шо тебе нести?

— Таблетку.

— Яку тебе таблетку?

— Ту, что вчера давала…

— От ног?

— Что — «от ног»?

— Таблетку. От ног чи от сна?

— Та от ног…

Матушка снова начинает идти к себе. Отец догоняет ее тихим вопросом:

— А Миша пришел?

Достигнув кухни, матушка опять замирает:

— Шо ты кажешь?

— Миша, говорю, пришел?

Матушка затихает в размышлениях. Все-таки не разобрав сказанное, она возвращается на исходную позицию:

— Кто пришёл?

Отец, как ни в чем не бывало, повторяет:

— Миша-то пришел?

— Да пришел вроде… — неопределенно звучит ответ. Но чтобы удостовериться, она еще раз заглядывает ко мне, прищуривается и бормочет:

— Та лежит хтось… Миша ж, наверное…

Потом спохватывается и в который раз начинает движение к себе.

Наконец-то достигнув цели, долго роется в ящичке с лекарствами, шуршит всякими обертками, что-то падает, она бормочет, потом кричит из своей комнаты:

— Я вже забыла, шо тебе нести — мазь чи таблетку?

— Что ты говоришь? — на этот раз переспрашивает отец.

Матушка доходит до кухни и оттуда громко произносит:

— Шо тебе нести — таблетку от сна чи мазь от ног? А то забыла я уже…

— Та неси уже что-нибудь… — невозмутимо отвечает тот.

Мамуля шаркает к себе, оттуда — чоп-чоп — к отцу, дает ему что-то, потом шествует восвояси. Посередине маршрута ее опять застает врасплох вопрос отца:

— А Миша уже спит?

Мама снова затормозила. Потом:

— Шо ты опять кажешь?

— Миша спит уже?

— Та хто зна!

Она разворачивается и шествует ко мне. Я ей помогаю:

— Да сплю я, сплю.

— Ну, ось, тут он… И спит… — мама в нерешительности останавливается, не зная, что делать дальше. Зевает, чешет живот и шагает к себе. На кухне останавливается и произносит:

— Ой, я вже так устала ходить, шо сейчас усну!

— Что ты говоришь? — спрашивает отец.

— Та ты ж лежишь себе, а я хожу туды-сюды. Зараз и я засну.

И целеустремленно доплетается до своей кровати. Пружины радостно взвизгивают, свет гаснет…

А у отца горит ночник. Книжка лежит на животе, сам он уже похрапывает. Наверняка, в очках… И кругом тишина. Только в кухне громко тикает будильник…