Тю!

Михаил Шабашов

Сборник рассказов о сценках из жизни простых людей, размышления и воспоминания о доброте и дружбе. Словом, о том, что сейчас в дефиците…

Душ

У Татьяны летний душ с огромной бочкой для воды с метр высотой, а в объеме такая, что в ней можно легко плескаться вдвоем. С крыши этого душа видны все огромные огороды Тани и ее соседей, на которых им есть чем заниматься весной, летом и осенью.

Однажды Татьяна сказала мне:

— Завтра у тебя будэ свободнэ время?

— Для тебя всегда найду! А что такое?

— Ну, тогда мы с тобой воды накачаем в душ!

— Да легко!

Назавтра я к ней пришел.

— Ты давай залазь, а я буду бегать, — буднично сказала она.

— Бегать? — удивился я. — Куда бегать?

— Ты ж не знаешь… Ты шо, тут же у нас система «нипель»!!!

И объяснила: воду из колодца качает насос. Летом каждый

вечер приходится поливать большущий огород (колы вже той дощ будэ?). Поэтому воды уходит много. Так много, что исчерпывается почти весь колодезный запас. И весь следующий день вода снова накапливается. Поэтому днем напор очень плохой.

Насос находится в доме. Дом в метрах в тридцати от расположения душа.

— Сюхай сюда, — начала инструктаж Таня. — Я буду стоять на стреме. Як ото вода уже не будэ иты, ты свистнешь мне.

— Я ж не умею свистеть…

— Тю. Ну тоди крикнешь шо-нибудь. Або рукой махнешь. Я ж тоди побегу в хату выключать насос, шоб он не сгорел же ж… А то у нас було тут… Потом минуток через пять снова включу и прибегу, а ты ж дывысь — есть вода чи нэма. Если опять ее нэ будэ, снова кричи чи махай. Понял?

— Ты опять побежишь выключать?

— Ну а як же? Понял?

— Да куда ж понятнее… — сказал я и с жаждой ожидания будущего действа полез на душ.

Татьяна заняла позицию в метрах 15 от меня — посередине между душем и домом. Я вскарабкался, открыл бочку и обнаружил, что она совершенно пустая. И тогда подумал, что для наполнения такой бочки с такой технологией действительно нужно время. Я направил шланг в емкость и крикнул:

— Вруба-а-ай!

Татьяна побежала в хату. Там еще в хате надо отмахать метров десять, чтоб добраться до кнопки этой. Через пару минут вода потекла. Напор и правда был такой, что струей этот процесс можно было назвать с большой натяжкой.

— Ну шо, идет? — крикнула Татьяна, вернувшись на свою позицию.

— Да идет пока… — выкрикнул я.

— Ну, жди ж…

Я стал ждать, очень ответственно смотря только на конец шланга.

— Ну шо, идет еще? — спросила Таня буквально через минуту, будто сама ждала, чтоб вода скорее кончилась…

— Да, да! — бодро прокричал я.

Первые минут десять вода шла стабильно. Потом стала ощутимо иссякать. Я крикнул:

— Та-а-ань!

— Шо? Все? — всполошилась та.

— Да. Заканчивается, — проорал я.

Она понеслась в хату. Вода перестала идти. Таня выбежала снова и прокричала:

— Во як! В какой Москве ты таке побачишь, да?

— И не говори, — сказал я себе под нос, кивая головой Татьяне.

— Шо?

— Да-а! — опять крикнул я.

— А у вас там горячу воду летом отключають? — прозвучало на весь огород — Татьяна стояла на своем месте и ко мне приближаться не собиралась.

Положительный ответ я сделал кивком головы.

— Ото да! И дэ ж вы тогда моетесь? — крикнула она.

— В баню ходим, — я опять напряг голосовые связки.

— А-а. Ну, давай ще трошки подождем и я включу, да?

Я кивнул.

— Мы на прошлой неделе, — начала она кричать снова, — минут сорок тот бак наливали.

— Да-а?! — зачем-то громко удивился я.

–…Як мыться, так все моются, а як наливать, то оно мне одной надо. Тот так. Ну шо, я пошла. Будь готов! — бодро прозвенела Татьяна и скрылась в хате.

Я снова впился в шлангу. Там в ней что-то забулькотело, заклокотало, затем появилась струйка.

— Ну шо, есть вода? — обнаружила свое появление Татьяна.

— Ма-а-аленькая струя такая.

Я уже «дал петуха». Так, думаю, и голос сорвать можно…

— Оце морока нам… У вас дождей тоже нэма?

В ответ отрицательно кивнул.

— Це ж у вас сплошной асфальт. Ото жара там, да?

Положительно кивнул, не отрывая глаз от шланга.

Тут посередине своего огорода появилась соседка:

— Шо тут у вас такое? — крикнула она.

Татьяна обернулась:

— А, Дементьевна, здрасьте. Та оце ж баню наливаем.

— А-а. А я у летней кухне сыдю, та думаю — чи ты зовёшь кого?

— Та не-е…

Только они стали перекрикиваться между собой, как у меня кончилась вода. Я крикнул Татьяне. Воскликнув «Ой, боже!», она стремглав побежала в хату, оставив соседку в одиночестве.

— Так оце вы из Москвы, га? — подала зычный голос Дементьевна.

«О, Хосподи…» — подумал я и положительно закивал головой, чтоб она могла увидеть мою реакцию.

— Ну и як там, в Москве той? — проорала соседка.

Если этот глобальный вопрос задает рядом сидящий человек, то я как-то теряюсь, а уж на расстоянии метров в пятидесяти от собеседницы… Собрав силы, гаркнул:

— Та гарно!

— Шо?

— Ха-ра-шо!

— А-а. А то у моей сестры дочка…

Видимо, она взялась за длинный рассказ, но тут вернулась Татьяна, крикнув мне:

— Выключила!

И повернулась к соседке:

— Оце ж, Дементьевна, мороки хто зна скоко! Хто зна скоко!

— А-а, да-а… Я оце ж кажу, шо у моей сестры дочка тоже ж у Москве була, — возобновила та прерванное повествование. — У прошлом годе… Чи в этом уже? Та не, у прошлом.

— Хто? — громко заинтересовалась Татьяна.

— Та Светка ж. Ты ж ее должна знать. Помнишь, она помогала мне картошку копать? Ты ще казала, шо помощница у меня яка!

— Тю, не помню я…

— Ну, на базаре мы ще с тобой встретились с ней!

— А-а, — сдалась Татьяна и резко развернулась ко мне:

— Ну шо, включать чи ще подождем?

Я быстро перебрал варианты. Если Татьяна сейчас исчезнет, я опять останусь наедине с Дементьевной и ее рассказом о дочке сестры, на который надо будет как-то реагировать. Набрал воздуха и крикнул:

— Рано еще.

— Рано, да?

— Да!!!

Она повернулась к соседке и, выпростав руку в ее огород, выкрикнула:

— А шо ото вы такое посадили?

— Дэ?

— Да ото шось таке у вас растет. Я все думаю, шо оно такое? И не картошка, и не дерево…

— Та дэ? — соседка крутила головой по территории всего огорода. — А-а, ото? — ткнула рукой в нужную сторону. — Та хто зна! Шось таке из Америки. Це ж дочка сестры из Москвы и привезла. Каже, шо красиво растет. Я и воткнула. Ни цветов, ни фруктов нэма. На следующий год я и сажать не буду. На шо оно надо?

— Та отож! — подтвердила Татьяна.

Они еще что-то кричали друг другу, но что — я уже не разобрал. Ветер относил их слова в другую сторону. Подумалось, что ни их крик сейчас сбегутся остальные соседи, и тоже будут перекрикиваться между собой. Стал осматривать другие огороды. Но больше на горизонте никто не появился.

— Ну, все, я побигла! — услышал я.

Я махнул головой. Татьяна скрылась.

— Ну и я пиду. Надо ж кур нагодувать! — громогласно доложилась мне Дементьевна, но с места не двинулась.

Я ей махнул головой. Мол, разрешаю… Она дала взаимную отмашку и потопала в глубину своего огорода.

В шланге заклокотало и посочилась вода. Татьяна выбежала — вода кончилась. Татьяна снова убежала. Так повторялось уже не знаю сколько раз. В короткие перерывы «бегающая кнопка» успела прополоть свеклу, замочить белье, начать варить борщ, почистить картошку. Светлое пятно ее платья носилось среди буйной зелени огорода туда-сюда. Когда вода заканчивалась, я, изнемогая от немого хохота, из последних сил кричал уже просто «а-а-а-а».

— От, зараза! — комментировала Таня и бросая то прополку, то белье, то картошку, летела в хату.

Где-то через полчаса этой беготни Татьяна не выдержала:

— Хай йому грэць! Скоко там уже воды той?

Воды было чуть больше половины бака.

— Теперь у меня все будут за деньги купаться! Ношусь одна, як угорелая! Все, слазь!

Я спустился.

— Вот спасибо тебе! Сейчас борщ будэ, покушаем. Отдохни пока. Устал же, небось?

Это она-то мне-то!

— Да мне-то что? Вот на твоем месте я б уже давно скопытился…

— Тю! Та у меня еще знаешь, скоко работы? Ты шо-о-о… Мы ж не то, шо неженки оте московские… Прыходь же сегодня купаться!

— А мне бесплатно можно?

— Мы с тобой вдвох будем брать деньги, а потом кутнем! — со смехом сказала она и пошла достирывать белье.

А я действительно почувствовал усталость. Точно — сказывалось изнеженное влияние столицы…