Река времени. История одного оператора

Михаил Пинский

Герой повести Виктор – оператор Института времени из будущего. Виктор перемещается в прошлое, в различные его века и эпохи, и везде его ждут приключения. Иногда смертельно опасные. Но Вик не «слепой искатель приключений». И рискует жизнью он не ради «минутной славы». Оказавшись в параллельном мире лицом к лицу с фашистами, Виктор, не дрогнув, принимает сторону борющегося с фашизмом планетарного сообщества. Он может остаться в это мире, но дома его ждёт ЛЮБОВЬ. Её имя Елена.

2.7

— Батюшки, никак стреляют!? Точно стреляют. Истинный крест, стреляют. Ваше сиятельство да не уж-то сюда супостат добрался. Спаси и

сохрани нас Господь Всемогущий! — Старый Филипп испуганно ёрзал на козлах, вертел головой во все стороны точно ворон почуявший опасность и настороженно прислушивался к приглушённым расстоянием звукам выстрелов.

— Полно Филипп, вздор. Представь где теперь французы, а где мы. — Пресёк стенания слуги князь, тоже настороженно прислушиваясь к перестрелке, держа на изготовке кавалерийский мушкет.

Крестьяне тоже тревожно вслушивались, спешно заряжая оружие. Выстрелы доносились из глубины леса впереди по ходу движения. Не минутой не колеблясь, князь приказал двигаться вперёд.

Через короткое время дорога вывела отряд на поляну. Им открылась ужасная картина.

На спине в дорожной пыли лежал мужчина, по виду из чиновных.

Залитого кровью лица было не разобрать. Его разворотила картечь

крупного калибра.

В шагах пятидесяти от убитого лежал ещё один человек. Лет около

пятидесяти, по платью провинциальный помещик. Ни документов, ни каких других вещей у покойных обнаружено не оказалось. Скорее всего разбойники — а что это дело их рук не вызывало сомнение — успели всё почистить до появления князя.

На взгорке в ельнике крестьяне отыскали ещё одного убитого — мужика в потрёпанном старом армяке, одетом поверх грязной армейской рубахи, в армейских таких же поношенных и грязных штанах, заправленных в щеголеватые, почти новые сапоги французского офицера-артиллериста. Судя по всему разбойника, коих немало шатается по лесу в эту лихую годину.

В глубине леса, недалеко от места драмы крестьяне обнаружили брошенный лагерь разбойников: рассыпанный порох, пули, остатки нехитрой крестьянской снеди, свежий табачный порох. По-видимому, разбойники напуганные приближением неожиданных свидетелей предпочли скрыться, бросив своего убитого товарища.

Недалеко от места перестрелки отыскалась коляска, а в ней убитый возница и раненный молодой человек, судя по платью, чиновник из мелкочинных. Молодой человек находился без сознания. Он тяжело, прерывисто дышал и изредка стонал.

— Ваше сиятельство Илья Ликсеич оставим его здеся, чего возиться, всё одно не жилец. Нешто с такой раной выживешь. — Предложил один из крестьян. — Вон и жар ужо начался. Помрёт он скоро, а мы с ним проваландаемся, только время потеряем.

— Думай Егор что говоришь. — Резко осадил мужика князь. — Как можно человека, точно зверя лесного бросать. С собой забёрем. А коли преставится, хоть похороним по-христиански.

Раненого молодого человека аккуратно уложили в телегу, соорудив из веток и лапника высокий упругий и одновременно мягкий топчан. Присматривать за ним вызвался Филипп и мальчонка — сынок одного из крестьян, увязавшийся в поездку за тятькой. Убитых дворян и возницу похоронили недалеко от дороги, отметив могилу общим крестом, дабы в дальнейшем отыскать её. Разбойника зарыли в глубине леса. Князь написал записку, в которой кратко изложил происшествие и отправил с ней молодого, резвого крестьянина к старосте близлежащего села.

Завершив скорбную миссию, снова двинулись в путь.

К вечеру, пройдя вёрст тридцать, вышли на берег реки Болвы к

небольшому уездному городку Спасову.

Несколько сотен одноэтажных деревянных домишек, спрятанных среди густой зелени садов живописным каскадом сбегали с высокого взгорка к берегу реки. Оставив свой отряд на постоялом дворе, князь отправился разведать переправу. Вверх по течению, недалеко от городского рынка он обнаружил большой надёжный паром. Но паромщика при нём не оказалось. Пришлось князю подниматься по извилистой крутой тропе на вершину холма, где рядом с деревянной пожарной каланчёй располагалась канцелярия городничего. Двухэтажное кирпичное, оштукатуренное и покрашенное сине-зелёным колером здание, с приземистыми бочкообразными грузными колонами по фасаду и аляповатыми скульптурами невзрачного купидона и пышнотелой похотливого вида Венерой-кариатидой выкрашенными отчего-то ярко-жёлтым кадмием — подарок родному городу местного негоцианта*:

большого ценителя изящного искусства….

***

— Всё сделаем, Ваше сиятельство. Не волнуйте-с.

Градоначальник Иван Константинович был не высок, малоподвижен, чрезвычайно тучен и бочкообразен как его колонны, и краснолиц, словно какой индеец. Город держал почти пятнадцать лет. Управлял не шатко не валко. Придерживаясь принципа «золотой середины», квинтэссенцией которого могла стать известная народная поговорка «и волки сыты, и овцы целы». За время властипридержания много врагов не нажил, но всё же…. Начальства боялся. Везде видел козни врагов. К появлению такого высокого гостя готов не был, а посему робел, изрядно волновался, отчего сильно потел и ежеминутно вытирал пот огромным батистовым платком.

— Сегодня не обессудьте, Ваше Сиятельство. Никак не смогу переправить. Тишка, скотина пьян, а другого паромщика нет-с. А завтра, по утру, извольте. Всё сделаем в лучшей форме…. И о происшествии доложу в уезд. Нынче человека и пошлю. Не сомневайтесь.

Распрощавшись с городничим, князь отправился на постоялый двор. Там он обнаружил Филиппа в обществе нескольких офицеров-фуражиров смоленского драгунского полка. Старый слуга пребывал слегка навеселе и с изрядной долей красноречия рассказывал о происшествии и об раненом молодом чиновнике. Офицеры тепло и любезно пригласили князя «поддержать честну компанию». Илья Алексеевич охотно согласился.

— Ваше Сиятельство, я вам вот что скажу, рана у молодца так себе — пустяк-с. Бывают и поинтересней. Вот случился у нас казус. Служил в полку капитан Пятаков. Большой, знаете ли, оригинал. Свинцовые пули на дух не переносил, а только железные. Рубака отчаянный. Бывало, только битвой за сто вёрст запахнет, а он уже в седле. Глазищи горят, что эти ваши свечи. Сабля наголо. А коли месяц, другой дела нет, с ним такая меланхондия случается, что и не описать пером никаким…. Так вот, будучи однажды в изрядной меланхолии и крепком подпитии, умудрился всадить себе пулю в голову. Прошла пуля снизу, через подбородок, прошила мозг, и вышла через череп. А пуля, как я упомянул, железная была. Мы думаем всё — представился молодчик. Ан, нет, выжил. Провалялся в лазарете с пол годика и вполне здоров остался. Только после случая этого стал голоса ангелов слышать. Со службы ушёл, в монахи подался…. Вот такие казусы в

жизни случаются…. А тут ранка пустяшная….

Князь, размышляя о своём, слушал драгуна в пол уха.

— Да нешто такое возможно сударь? — Усомнился Филипп.

— Вот вам истинный крест. — В подтверждении своих слов драгун энергично перекрестился.

— Ежели позволите Ваше Сиятельство совет дать. Молодца надобно к

нам в Смоленск, али в Калугу, там тоже лазарет отменный. Вмиг на ноги поставят.

В Калугу не по пути — крюк приличный. Ничего в усадьбе старина Гюнтер почище лазаретов станет. Решил князь.