Сектант

Михаил Борисович Земсков

Остросюжетный иронично-философский триллер Михаила Земскова «Сектант» рассказывает о поисках «подлинного» Евангелия от Иоанна, согласно легенде спрятанного в степях Центральной Азии ранними христианами. Компания молодых людей, возглавляемая чудаковатым «гуру», в поисках приключений отправляется в путешествие, которое перевернет жизнь каждого из них. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 8

Из гостиницы мы выписались только в пол-десятого. Сергей и Виталик, оба хмурые и несчастные, со свеженалепленными пластырями — у одного на подбородке, у другого на фалангах указательного и среднего пальцев — стояли у входа в гостиницу. Мы ждали Олю, которая зашла в гостиницу «пописать» — как она сама сообщила всем с невинной непосредственностью.

— Видишь, — уже спонтанно начались практики, — подмигнул Давид Айгуле, стоявшей здесь же, — драчки пошли первыми. Правда, Витек почему-то в ответ не ударил. Но ничего, мы это еще отработаем.

— Т-ты м-меня извини, — заикаясь, проговорил Сергей. Он резко поднял руку, потер лоб и порывисто повернулся к Виталику, — извини. Не говори только ничего. Ничего не говори! Извини! Я не должен был.

Виталик пожал плечами:

— Извиняю.

— С-спасибо. Я не могу судить…

— А ты говоришь «еще отработаем», — усмехнулась Айгуль, глядя на Давида, — по-моему, отменяются драчки.

Давид усмехнулся и молча пожал плечами. Потом подбросил монетку, поймал ее и посмотрел, что выпало.

К нам подошла пожилая сухощавая казашка в платке:

— Вы на экскурсию по городу?

— Нет, мы сами по себе, — ответила Айгуль. Казашка с подозрением нас оглядела и вошла в здание гостиницы.

— Знаешь, что такое грех? — Давид посмотрел на Сергея. — Грех — это все, что отвлекает нас от пути к Богу.

— Н-но т-ты же сам говорил, что Бог присутствует во всем, во всех частицах Вселенной… Получается, что нет ничего, что может отвлечь нас от пути к Богу?

— Вот именно… — Улыбнулся Давид.

— Ну что, по коням? — Из гостиницы вышла Оля.

Мы долго выезжали из города по нескончаемым пробкам, объездам. По машинам разделились так же, как по дороге из аэропорта: Давид с Олей в «Ниве», Сергей, Виталик и я — в «Порше».

— Хуже, чем в Москве… — Задумчиво проговорил Сергей, разглядывая людей в стоящем на перекрестке странном автобусе, похожем на ПАЗик, только импортном, более современном и комфортном. Впрочем, его комфорт не спасал пассажиров — салон был настолько переполнен, что из окон наружу высовывались руки, плечи и даже голова какого-то озорного мальчишки, который, в отличие от остальных пассажиров, получал явное удовольствие от невольного экстрима.

— Угощайтесь, — Айгуль достала из холодильника пакет со светлыми шариками.

— Что это такое? — Спросил Виталик.

— Курт. Засушенный творог. С пивом классно.

— А пива нет? — В голосе Виталика послышалось воодушевление.

— Нет, — рассмеялась Айгуль.

— Может, остановимся, возьмем? — Неуверенно предложил он.

— Сам же знаешь — четвертый пункт.

— Какой еще четвертый пункт?

— Ты не был на Давидовских семинарах? Мораторий на алкоголь во время практик.

— Сейчас же не практика… — Недовольно протянул Виталик. — И когда уже начнутся практики? А то Давид только обещает да обещает…

— Давид говорит, что каждая секунда нашей жизни должна стать практикой.

В ответ раздался только приглушенный нечленораздельный звук, похожий одновременно на вздох и на мычание.

— Практики — это имеются в виду тренинги? — Спросил я.

— Ну… Типа… — Кивнула Айгуль.

— Расскажи о них. А то все говорят «практики, семинары», а что это такое, никто не признается.

— Ну… — Айгуль замялась, — об этом не расскажешь. Через них нужно просто пройти. Наша жизнь полна историй слабых людей, их потерь и поражений, разрушенных мечтаний и разочарований. Жизнь полна слабых людей. Сильный человек в ней — аномалия. Практики делают тебя сильнее, дают возможность вырваться из этого болота слабости.

Виталик отвернулся к окну.

Наконец мы вырвались из города. Справа от трассы, совсем рядом, в двух-трех километрах, поднимались к небу холмы, предгорья, а за ними — массивные, поросшие елями, горные хребты и величественные снежные вершины.

Айгуль вставила в магнитолу диск и прибавила громкость. Зазвучала бодренькая песенка «Мумий Тролля». Педаль акселератора под Айгулиной ногой устремилась вниз. С нашей машиной поравнялась белая «Нива». Давид с улыбкой смотрел на нас, а Оля сосредоточенно следила за дорогой, положив руки на руль. Айгуль опустила окно и высунула наружу левую руку. Показала Давиду два вытянутых вверх пальца — «Victory» — и рассмеялась. В ответ Давид тоже выпрямил указательный и средний пальцы, но превратил их не в вертикальную «V», а в горизонтальные ножнички и сделал вид, будто срезает Айгулины пальчики. Айгуль рассмеялась еще громче.

— Юу-ху! — Прокричала она и утопила гашетку в пол. «Нива» словно осталась стоять на месте, а «Порше» пошел на взлет. Моя спина мягко вдавилась в кожу сиденья.

— Юу-ху! — Снова прокричала Айгуль в такт музыке.

«Начинается веселенькое приключение», — усмехнулся я про себя. Виталик и Сергей тоже невольно улыбнулись.

— Громче музыку! — Крикнул Виталик.

Айгуль повернула ручку до максимума. Низкие басы ударили по барабанным перепонкам так, что они словно продавились внутрь и задрожали. Появилось ощущение, что окружающий мир неуловимо меняется.

— А-а-а, чертова шаманская вибрация, — Сергей поднес к ушам ладони с широко растопыренными пальцами и с улыбкой посмотрел на меня. Я закрыл глаза.

— Колу будешь, из холодильника? — Айгуль протянула мне красную баночку.

Я взял холодную, с капельками осевшей воды, банку «Кока-колы» и приложил ее к щеке. Посмотрел в зеркало заднего вида на Айгуль. Она не замечала моего взгляда.

— Айгуль, а у тебя таблеток от головной боли нет? — Спросил Виталик.

— Нет… Ты что… — С удивлением, смешанным с возмущением, ответила Айгуль. — Я не употребляю медицинские препараты.

— Почему? — Удивился Виталик.

— Не позволяю системе управлять мной.

Виталик пожал плечами и натянуто усмехнулся. Я сдвинулся к нему, чтобы увидеть в зеркале заднего вида себя, осмотрел прическу, поправил волосы.

В небе парили крупные птицы.

— Орлы? — Спросил я у Айгуль.

— Фиг их знает. — Она рассматривала свои ногти. — Может, соколы. Может, беркуты. Да, точно, беркуты, — Айгуль подняла голову и одарила меня изучающим взглядом.

Машины были припаркованы у обочины. С обоих сторон трассы простиралась желтая степь. Справа километрах в десяти степь перерастала в горы. Пейзаж там менял цвет от желтого к зеленому. Оля открыла капот своей Нивы, одела рабочие перчатки и, взяв в багажнике два гаечных ключа, начала что-то подкручивать.

— Что-то сломалось? — Спросил Сергей.

— Ерунда, — негромко ответила Оля и после паузы добавила:

— Башмак цепи разбалтывается. Приходится подкручивать.

— И часто?

— Нет. Нормально, — подкрутив что нужно, она закрыла капот, — километров двести без проблем ходит. А вообще менять надо.

Айгуль скучающе оглянулась по сторонам, потом снова посмотрела на меня, сощурив глаза:

— У тебя знакомое лицо. По-моему, я тебя где-то видела.

Наконец-то… А то уже почти отвык от этого «я вас раньше где-то видел…»

— Возможно, — пожал я плечами, — я снимался в рекламе.

— Понятно, — улыбнулась Айгуль, — наверное, прикольно…

— Да, в чем-то прикольно. А ты где работаешь?

— В ООН.

— Нравится?

— Это тоже прикольно, — усмехнулась она, тряхнув головой. Прядь вьющихся темных волос упала на лицо.

К нам подошел Давид, вернувшийся из оврага, куда все по очереди ходили справлять нужду. Айгуль с блаженной улыбкой протянула к нему руки. Закрыв глаза, они замерли в нежном объятии. Через минуту к ним присоединилась Оля. Из оврага вышли Виталик с Сергеем.

— Где ночевать будем? — Спросил Виталик.

Я пожал плечами.

— Жрать охота, — он прислонился к двери «Кайенна».

— Неужели проголодался? — Усмехнулся я. В дороге его мутило, он отказывался от любой еды, которую предлагала Айгуль, и только пил воду.

— Ага, — Виталик взял из машины бутылку «Бонаквы» и присосался к горлышку.

— Я б-бы тоже съел чего-нибудь горяченького, — задумчиво проговорил Сергей, глядя в землю.

Не разрывая объятий, Давид открыл глаза и посмотрел на нас:

— Может, в степи заночуем? — Мягко проговорил он, — костер, печеная картошечка, звездное небо.

— Да, да, давайте в степи, — подхватили Айгуль и Оля.

— Где в степи? — С опаской поднял голову Сергей, — здесь, что ли?

— Да где угодно, — подмигнул ему Давид, — хоть здесь, то там. Только не у дороги желательно.

Мы расселись по машинам, и наш маленький караван снова двинулся в путь — с дороги прямо в степь, через овраг, по буеракам. Оля задорно глянула на нас, сидящих в «Порше», включила полный привод и надавила на газ. «Нива» козленком перемахнула через овраг и понеслась по пересеченке в степь.

«Кайенн» по ямам двигался гораздо более осторожно и медленно. Айгуль выбирала колею, объезжала кустики жесткой травы. Через овраг мы перебрались скорее, как гусеница, нежели как козлик. Впереди постепенно рассеивалось облако пыли, оставленное «Нивой», оторвавшейся от нас метров на пятьсот.

«Костер, печеная картошечка, звездное небо…» Для меня было загадкой, где в степи мы сможем найти дрова для костра. Но я недооценивал Айгуль и Олю. Мы остановились в абсолютно пустынном месте, в нигде. Вдалеке в полупрозрачной дымке еле виднелись горы.

— Распаковываемся? — Айгуль открыла дверь багажника.

Кроме палаток и прочего скарба там оказалось два ящика с саксаулом и коробка сухого горючего.

Мы скинули вещи на землю. Оля, скрестив по-турецки ноги, села на землю разводить костер. Виталик с Сергеем взялись за установку палаток.

— Поможешь? — Обратился ко мне Давид, копаясь в своей сумке. Я подошел к нему. Он достал компактные аудиодинамики, протянул мне.

— Здесь и без музыки классно, — заметил я.

— Это не для музыки, — с улыбкой возразил Давид.

— А для чего?

— Позанимаемся практиками немного. Кто хочет, конечно.

— С чего играть будешь? — Спросил я.

— У меня МП-3 плеер есть, маленький, но удаленький. На него помещается все, что мне нужно; абсолютно все.

Мы подключили колонки к плееру и к аккумулятору машины. Давид проверил звук, удовлетворенно хмыкнул и отошел к своей сумке. Достал из нее так заинтриговавший меня ящичек из красного дерева, задумчиво огляделся по сторонам и тихо проговорил:

— Нет, здесь — смысла нет… — Убрал ящичек обратно в сумку.

Палатки были установлены, костер разведен. Мы с Виталиком сели к огню. Сергей лег на каремат и уставился в небо.

Оля приготовила быстрый ужин — разогрела консервы, нарезала овощи. Среди консервов не оказалось ни одной тушенки — только каши и овощные рагу.

— Че, мяса нет? — Разочарованно оглядел продукты Виталик.

Оля молча посмотрела на него, потом — на Давида.

— А ты тушенку не взял? — Спросил тот Виталика.

— Я думал, что мы централизованно…

— Можно будет завтра в деревне купить. Но если ты хочешь эти дни позаниматься практиками — я тебе не советую. Мясо забирает много энергии.

— Практиками заниматься конечно хочу. Только и мяса хочется…

К костру подошла Айгуль и села рядом со мной. Оля разложила по тарелкам еду. Я заметил, что «по кухне» в основном хозяйничала Оля. Айгуль же только немного помогла ей в начале, после чего ушла в свою машину, где занималась чем-то в одиночестве. Неожиданно она прижалась ко мне и положила голову на мое плечо. Но, взяв тарелку с едой, выпрямилась, посмотрела на меня и усмехнулась:

— Так быстро отвыкаешь от тактильного восприятия. Самое простое начинает казаться сложным… Хорошо, на работе ко мне привыкли — уже не удивляются. Правда, зам однажды начал приставать, а он урод такой, и внешне, и внутренне. Но я его быстро на хуй послала.

— Прямо так сразу? — Удивился Виталик.

— Конечно. Так и сказала «иди на хуй, старый мудак! Охуел что-ли вообще…» Он и отвалил быстро.

Мы рассмеялись.

— Тебе ничего потом не было? — Недоверчиво посмотрел на нее Виталик.

— Нет, конечно. Они же боятся все.

— Почему? У тебя крутая крыша?

Айгуль усмехнулась:

— Люди боятся не этого. Они боятся, что я свободная. Боятся, что езжу на «Кайенне». А про мою крышу придумывают уже сами, в меру своих способностей.

Мы поужинали. Оля собрала грязную посуду. Давид хитро посмотрел на Сергея, потом на Виталика:

— Ну что, после сытной еды, пока все добрые и довольные, самое время хорошо поругаться. Давайте, парни, докажите, что вы мужики…

Давид поднялся, посадил их друг напротив друга:

— Каждому дается по минуте. Один ругает другого, который молча слушает и все осознает. Потом меняетесь ролями.

Сергей с готовностью повернулся к Виталику — было видно, что он участвует в подобном не первый раз.

— Зачем это? — Неуверенно спросил Виталик.

— Помнишь, на одной лекции ты спрашивал у меня о психологических барьерах?..

— Да, что-то было.

— Как раз на эту тему… Ты это упражнение раньше не делал, поэтому лучше Сережа начнет.

— Но я…

Давид посмотрел на часы:

— Раз, два — поехали.

— Сука, гандон! — Неожиданно громко и с невероятной агрессией выкрикнул Сергей, — Блядь, к-как т-ты… — Он начал заикаться.

Оля и Айгуль покатились со смеху. Давид обернулся к ним, нахмурил брови и приложил палец к губам. Они продолжали беззвучно смеяться, катаясь по земле.

На лбу Сергея выступил пот:

— Т-ты или д-дебил, или спец-циально… Чтоб т-ты сдох! Еще раз… И с-сам т-тебя урою, — медленно, с трудом, но не сбавляя напора и агрессии, продолжал он.

— Прошла же минута, — шепнула Давиду Айгуль. Тот снова приложил указательный палец к губам.

Сергей, покрываясь потом, продолжал исступленно и медленно, с паузами заиканий, изрыгать из себя ругательства. Так прошла вторая минута, третья. Сергей затравленно посмотрел на Давида, потом на Виталика:

— Н-не м-могу б-больше. Да пошел ты вообще на хуй, педераст вонючий, — вдруг избавившись от заикания, легко выдохнул он последнюю фразу и замолчал.

Давид подождал несколько секунд, потом хлопнул в ладоши:

— Минута прошла. Витек, ответь теперь этому говнюку-заике и скажи ему все, что о нем думаешь. А то он даже нас уже достал.

— Да, достал ты. Всякую фигню говоришь. Вообще ты со странностями какими-то, то святоша, то злой, — неуверенно начал Виталик.

— Тебе че, больше нечего сказать, что ли? — Недовольно вмешался Давид, — тебя заика трехэтажным матом покрывает, еще чуть-чуть — и по морде бы тебе надавал, а ты ему ответить не можешь… Отпусти себя, пока можно! Порви его!

— Да, козел ты, сука! Мне еще указывать будешь, что делать, а что не делать! — Смелее продолжил Виталик, но по сравнению с рычанием Сергея его ругань нельзя было назвать иначе как лепетом.

Виталику Давид тоже дал добавочное время, но только одну минуту. Затем снова хлопнул в ладоши:

— Сережа, ответь Витьку. А то он вякал там что-то. Задави его окончательно, чтобы больше не возникал.

Сергей поднял голову, громко промычал что-то нечленораздельное, потом посмотрел на Виталика и чисто, без заикания и малейшей запинки, начал ругаться:

— Говно ты, пустое место. Строишь из себя что-то, базаришь без умолку, а внутри громе говна ни хуя нет. Только страх и комплексы. Обычное говно, которое смоют в унитаз и забудут…

Давид хлопнул в ладоши ровно через минуту:

— Витек, давай.

Виталик опять скорее делал вид, что ругается, нежели ругался на самом деле.

Давид выдерживал время. Прошла минута, вторая.

Конец ознакомительного фрагмента.