Королевская награда

Мила Дрим

В одночасье я лишилась всего.Мой отец убит, замок – как награда – отдан чужому человеку.А я, Розалинда, стала всего лишь узницей рыцаря.Мужчины, про которого говорят, что он потерял свою душу в Крестовом походе.Я боюсь его.Но только рядом с ним я в безопасности.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Толпа гудит от услышанного.

Гудит и в моей голове.

Я смотрю на лорда Ральфа и не могу поверить, что сказанное им — касается меня.

Облегчение переплетается вместе с сомнениями. Надежда быть оправданной и страх, что это не случится, терзают мою душу.

Она бьется меж ребер, и я чувствую тупую боль.

Лишь испуганный крик приводит меня в чувства. Я поворачиваюсь на него, и вижу, как Мелинда падает в обморок. Её служанки, а так же некоторые из прислуги, бросаются ей на помощь.

В моей груди все больше разгорается презрение к этой женщине. Видимо, все это отражается на моем лице, потому что когда я вновь сталкиваюсь взглядом с лордом Ральфом, я вижу, каким холодом наполняются его глаза.

— Сопроводите леди Розалинду в её покои, — приказывает он.

Стража тот час подступает с обеих сторон, но лорд властно взмахивает рукой и добавляет:

— Не вы. Мои люди.

Следом двое его воинов спрыгивают с коней и подходят к помосту, на котором я по-прежнему все еще стою. Лорд Ральф кивает головой, и я понимаю, что это — приказ мне.

Осторожно, ибо ноги уже совсем ослабли, иду в сторону ступеней. Половицы под моими стопами все так же скрипят, но звук их мне уже не кажется скорбным. Скорее — предостерегающим.

Затаив дыхание, спускаюсь на первую ступень. Прислушиваюсь к себе. Хоть ноги и трясутся, но все еще держат меня. Я преодолеваю остальные ступени и оказываюсь меж двух рыцарей.

Они огромные. И смотрят почти так же сурово, как их господин.

Рядом с ними я ощущаю себя ребенком.

Хотя я уже давно не ребенок.

Я — девушка, которую давно пора было выдать замуж.

Последний год отец частенько твердил об этом.

Мой покойный отец. От этой мысли к глазам подступают слезы. Сердце ноет от тоски и ощущения утраты.

Мне даже не позволили взглянуть на него! Сразу же уволокли в темницу. Я кричала, я умоляла дать мне посмотреть на моего отца, но никто будто не слышал меня.

Я иду в сторону главной башни и ощущаю на своей спине осуждающие взгляды толпы. Мне хочется снова обернуться и крикнуть, что я не виновна, но понимаю, что это ничего не изменит.

Ветер становится порывистее. Он нагло хватает меня за голые щиколотки. Кусает за игры, и кожа жжет так, будто я обожглась. Я все время придерживаю ладонями юбку, все так же боюсь, что ветер обнажит мои ноги. Одна только мысль об этом — и стыд обдает меня своим удушливым дыханием.

Впереди — приставная деревянная лестница, по которой мне предстоит взобраться в главную башню. Это неудобно и требует внимательности, но подобная конструкция — необходимость безопасности для всех тех, кто живет здесь.

Отец говорил, что в случае нападения лестница сбрасывается, дабы враги не смогли проникнуть внутрь.

Благодарение Господу, за свои недолгие годы я ни разу не сталкивалась с осадой замка, но до меня доносились слухи про соседние земли, и какие бесчинства творились с людьми.

От этих рассказов по коже бежит мороз.

Когда деревянная лестница оказывается позади, я делаю шаг в темноту. Некоторое время мои глаза пытаются привыкнуть к полутьме в башне. Узкие, маленькие оконца впускают внутрь лишь немного солнечных лучей, и потому здесь всегда мрачно.

Впереди — узкая винтовая лестница, которую тоже необходимо преодолеть. Сырость щекочет мне горло, и из моей груди вырывается кашель. Я кашляю столь долго, что у меня кружится голова.

Я заставляю себя идти.

В поисках опоры я прикасаюсь ладонью к стене. Камень приятно царапает мою кожу и будто напоминает мне, что я всё еще жива.

Каждая ступень дается мне с трудом.

Когда я оказываюсь на нужном этаже, то чувствую, как по моей спине стекает пот.

Я устала. Я хочу пить и есть.

Но еще больше — справедливости.

Ноги едва держат меня, когда я останавливаюсь возле двери моей комнаты. Один из воинов, что сопровождает меня, рывком открывает дверь и проходит внутрь. Его быстрые, громкие шаги отдают глухими ударами в моей голове. Мне хочется попросить рыцаря, чтобы он перестал шуметь, но вместо этого я лишь до скрипа в зубах, сжимаю челюсти.

— Леди Розалинда, — обращается он ко мне, — вы можете пройти.

Еще два дня назад мне не нужно было разрешение для того, что пройти в свою комнату. Теперь же все изменилось. Я киваю головой и захожу в спальню. Дверь за мной закрывается и я облегченно выдыхаю.

Сейчас мне хочется побыть одной.

Обвожу медленным взглядом свою спальню. Комнату, в которой я выросла. На полу валяются мои шерстяные шали, все сундуки открыты, и часть одежды вывалена наружу. Я с сожалением смотрю на свое платье цвета василька — оно безнадежно испорчено, потому как на его юбке масляные пятна.

Я тяжело вздыхаю и присаживаюсь на край кровати.

Все это сделали те, кто искал у меня доказательство того, что именно я убила своего отца.

И они нашли его.

Только я вот не убивала.

По коридору раздаются тяжелые, уверенные шаги.

Так может ходить только хозяин. От понимания этого мне становится не по себе. В тот момент, когда я перевожу взор в сторону двери, раздается стук.

Я хотела бы промолчать.

Я устала и ощущаю себя слабой.

Но не имею права проявиться трусливой.

— Да! — отвечаю и поражаюсь, каким хриплым мне кажется собственный голос.

Дверь распахивается, и я вижу высокую мужскую фигуру. Серо-белые волосы бросаются мне в глаза, и я невольно поднимаю взгляд на лицо рыцаря.

На меня смотрят властные, пронзительные глаза цвета драгоценного янтаря. От силы этого взгляда я снова чувствую страх, но вовремя напоминаю себе, что самое ужасное — быть трусливой и слабой.

Лорд Ральф решительно направляется в мою сторону, и я приказываю себе подняться на ноги.

Каждый его шаг отдает болезненным ударом в моём сердце. Взгляд лорда пронизывает меня сквозь, но я изо всех сил стараюсь не показать насколько я напугана.

— Я здесь, чтобы допросить тебя, — холодно сообщает мне рыцарь.