Падает снег

Марьяна Куприянова, 2015

Девушка по имени Вера находится в затяжной депрессии.Ей сложно общаться с людьми, эмоции угасли, как и тяга к жизни. Она с трудом влачит существование, не в силах бороться с тем, что на нее обрушилось.Жизнь проходит мимо, пока она обсессивно прокручивает в памяти обрывки прошлого – единственное, на что хватает сил.Возможно ли избавиться от этого состояния? Разве способны помочь новые люди и новые чувства? Решительный ответ главной героини – нет. И почему-то с этим не хочется спорить.«Падает снег» – медитативный любовный роман М. Куприяновой 2015 года.

V. Треугольник

Оставив «влюбленных» наедине, я, поправляя одежду, к которой успел приложить руки Птица, ушла быстрым шагом и закрылась в своей комнате. Криков и пощечин слышно не было. Разумеется, я торжествовала. Я давно в глубине души мечтала расстроить эти несправедливый по отношению ко мне союз. Я давно хотела, чтобы произошло подобное, и Вике стало все известно, якобы случайно. А тут — такое!

Нет, я не желала Вике зла, скорее наоборот. Я хотела, чтобы у Вики открылись глаза, а Птица получил по заслугам. Ведь он девчонку совсем не любит — развлекается. Не знаю, что там у них происходило после моего побега, но через полчаса ко мне в комнату постучали.

— Войди, — сказала я громко, внутренне приготовившись к скандалу, и тут же подумала, что это, по крайней мере, странно — начинать разборки с вежливого стука в дверь.

Вика медленно вошла. Красное лицо — пятнами, мокрые глаза, шмыгающий нос. Печать великого ненастья на челе, вот, как я это насмешливо называю. Вика не знала, с кем связывается. Птица очень изменился с тех пор, как мы хорошо общались. Случилось очень важное. Он вышел из своей депрессии и теперь готов был гадить в души другим людям. И многим ли я от него отличаюсь? Брызжу ядом. По-своему.

Оправдываться я и не думала: это не я распустила руки, а Птица. Но я позволила ему себя поцеловать — в память о прежних близких отношениях и потому, что в тот момент мне этого хотелось. А хотелось лишь по причине наличия в соседней комнате его девушки.

— Я его прогнала, — сказала Вика дрожащим голосом. — Я сяду. Можно?

— Ну, разумеется, — ошарашено произнесла я и тоже села на кровать напротив нее.

— Послушай, прежде всего… — начала Вика, прикрыв глаза и повышая голос, и тут я не сдержалась.

— Он не любит тебя.

Она проглотила эту мою скоропостижно высказанную истину, застывшую в воздухе между нами, словно острая сосулька.

— Я знаю. И знала. Догадывалась.

— Постой. Так ты пришла не ругаться со мной?

— Зачем мне с тобой ругаться? Ведь ты не виновата, — Вика шмыгнула носом, заправила курчавые волосы за маленькие ушки крошечными ладонями. Она вся такая — миниатюрная и изящная, как точеная куколка.

И все же… вот это поворот.

— Я… удивлена. Собиралась отбиваться от обвинений, — призналась я.

— Виноват только он, — сцепив зубы, процедило это маленькое обиженное создание. — Скажи мне честно. Он приходил сюда только из-за тебя? Вы давно вот так… за моей спиной?

Я отшатнулась, выкатив глаза.

— Клянусь, все не так, как ты решила! — я всей душой хотела ее разубедить. — Дай мне собраться с мыслями… Там все очень сложно и долго объяснять. Мы с ним давно знакомы, и корни у этой истории еще годовой давности…

— Давно знакомы? Но почему вы не сказали мне?!

— Вика, спокойно. Думаю, он сам этого не хотел, а я в свою очередь не хотела его подставлять, полагая, что у вас все серьезно. Но все по порядку. Теперь я тебе все расскажу.

И я действительно поведала ей все, что связывало меня с Птицей, вплоть до настоящего момента.

— Но, поверь мне, — в сердцах заканчивала я свой рассказ, — я была уверена, что он больше знать меня не хочет, а с тобой встречается, потому что, ну… вылез из депрессии и захотел отношений. Может, ты помогла ему оклематься. Я так считала. И уж точно я не ожидала того, что он сегодня вытворил.

Вика глубоко и спокойно вздохнула.

— Я рада, что пришла к тебе поговорить. Правда. Я очень рада, что так многое выяснилось в этом разговоре. Я еще больше убедилась в твоей непричастности. А еще в том, что он меня использовал, чтобы встретиться с тобой.

Я скривилась. Вслух эта версия звучала еще более неприятно.

— Ой, не выдумывай. На фиг бы я ему сдалась? Смотри, если бы его целью была я, он бы просто возобновил со мной прежнее общение — он знает, что я была бы не против. Я же постоянно все ему прощала. К тому же, до прошлой недели, пока он был у нас, он даже не взглянул на меня и не заговорил, причем не только в твоем присутствии. Он приходил именно к тебе.

— Тогда как объяснить то, чтобы было сегодня?!

— Этого я не знаю, — осеклась я. — Но я тебе ни в чем не вру. Я не знаю, что на него нашло: для меня все это было так же неожиданно, как и для тебя. Ты мне веришь?

— Д-да… — поразмыслив, ответила Вика. — Я тебе верю.

— Правильно. Потому что он мне не нужен. Ты же помнишь того мужчину, который приезжал ко мне долгое время? Я бы никогда не променяла его ни на [Птицу], ни на кого-либо еще.

— А может быть, [Птица] просто приревновал тебя?

— К кому? — не поняла я.

— К тому мужчине. Он видел вас вместе. Мы тогда у подъезда стояли, прощались. Я не заметила злобы или какой-то перемены в нем в тот миг, когда вы, смеясь, вышли из-за угла, но это не значит, что он ничего не почувствовал. Возможно, именно в тот миг, увидев тебя с другим, он вспомнил то, что когда-то между вами было. И пережил это заново.

Я долго думала. Почему-то эта версия казалась еще менее правдоподобной.

— Не знаю, — я с сомнением покачала головой. — Как-то за уши притянуто. А не лучше ли спросить у него самого?

— Да я его видеть не хочу, — судорожно выдохнула Вика. — Может, лучше ты? Ведь он точно к тебе что-то чувствует, раз…

— Мне это безразлично, — мрачным голосом прервала я ее. — Мне не нужны его чувства, есть они или нет.

— Ты… ты ведь все еще любишь… ну, Его? — последнее слово сказано с такой интонацией, что без надобности уточнять, кого она имеет в виду.

Я живо вспомнила Его седины на висках, ярко-голубые глаза, родинку над вопросительно-приподнятой бровью, шепот моего имени… Все это было вчера, не иначе. И мужской парфюм, которым пахла моя кожа после каждого свидания. Самый родной в мире запах.

— Вижу, что да, — ответила за меня Вика, утирая глаза и успокаиваясь. — Вечно мы, бабы, влюбляемся не в тех, в кого стоило бы… А потом страдаем.

— Угу, — еще мрачнее согласилась я, хотя была в корне не согласна с ее мыслью. — Да. Все так. И есть.

— И сколько уже прошло?

— Четыре, — отворачиваясь, ответила я.

— И как ты?

— А по мне что, не видно?

Она долго смотрела на мое лицо, каждый мускул которого трепыхался, словно в агонии. Наверное, сравнивала свои ощущения с моей болью. Хотя моей боли ей не понять. Пока что.

Понимая, что сейчас скажу лишнее, я все же не смогла промолчать:

— С каждым месяцем становится только хуже. А должно быть наоборот. Внутри все гаже. Снаружи — все более привыкаю притворяться, будто все прошло. Иначе от меня все отвернутся.

— Прости, что задеваю тебя за живое. Просто… вы были такая странная пара. Со стороны как отец и дочь.

«Заткнись, — чуть не вырвалось у меня, — просто помолчи».

— Вика. Иди. Решай свои проблемы и оставь меня. Надеюсь, ты убедилась, что я не собиралась отбивать у тебя парня.

— Еще как убедилась.

Девушка поднялась и направилась к выходу.

— Вика, а ты любишь его?

— Теперь уже нет, — твердо ответила она и вышла.

«Так не бывает, — усмехнулась я. — Чтобы любовь прошла вмиг — так не бывает. Либо это не любовь, либо она просто врет себе, желая возненавидеть Птицу за измену. Но не может. Ненависть — ключ к последующему хладнокровию. Точно так же и я не могу возненавидеть… Его. Мне просто не за что его ненавидеть».

Этот любовный треугольник не мог быть случайностью: я, Птица и Вика учимся в одном вузе. А экс-влюбленные — вообще однокурсники. Это не может не веселить. Птица удивил меня своей безрассудностью, а Вика — здравомыслием. Но я испугалась сама себе, ощутив, что рада их расставанию. Рада больше даже тому, что все, наконец, прояснилось. Для всех, в особенности для Вики.

Теперь мне все больше становилось ясно, почему Птица продолжал столь нагло наносить нам визиты: из-за меня. А мне-то было обидно, что он приходит к Вике, особенно когда я осталась одна. Теперь ситуация безмерно тешила самолюбие. Хотя все это такие гадкие мелочи.