Сказка о квартире-избушке, Ленке-старушке, Бабе-яге, Кощее, Иване и его «харлее»

Мария Мартова

Реальная история, написанная по мотивам русских народных сказок и былин, повествует о том, как в наши дни можно легко оказаться в сказочном мире. Похождения героев, потерявшихся там волею случая, оборачиваются поисками истинных ценностей.

Глава 4

Иван, добрый молодец,

в детстве был послушным мальчиком,

учительницы своей строгой боялся,

потому учиться старался,

чтением книг не гнушался,

сказок-былин премного читал

и крепко их запоминал.

И знал наперед,

что лес колдовской

нечистью поганою

полон бывает.

И потому, страхом лютым обуреваемый,

скоро мчался по лесу,

покуда из сил не выбился.

Видит, посередь рощи сосновой

пенек стоит,

мал пенек, невысок.

«Дай, — думает, — сяду, посижу,

об жизни потужу».

А пенек невысок,

не будь деревяшкой зазряшной,

скок — и вскочил неваляшка.

Чудище лесное,

страшное, ужасное

предстало перед очи Ивана:

столетний дед,

в шкуру звериную одет,

заместо кожи — кора тополиная,

заместо ног — копыта козлиные,

на голове — рога,

на копытах — лапти,

правый с левым перепутанные.

На Ивана глядит,

очами зелеными блестит,

рогами-ветвями бодает,

голосом хищным завывает.

Задрожал Иван,

закричал Иван

да и деру побыстрее дал.

Долго бежал он куда глаза глядят,

из сил выбился.

Видит, стоит дерево посередь поляны —

осина горбатая,

ветвями богатая.

«Дай, — думает, — к осинке-то прислонюся,

силушки наберуся».

Только подумал,

как услышал смех девичий

звонче колокольчика.

Поднял голову, а на суку девица сидит,

очами зелеными блестит.

И ни во что девица не одетая,

заместо волос — листья осиновые,

заместо ног — хвост рыбий.

Дева рукою молодца манит,

хохотом колдовским разум дурманит.

Но не таков был Иван,

чтоб неведому соблазну поддаться,

а мудро порешил самому спасаться.

Только и видала его русалка длиннохвостая.

Долго несся Иван,

ломая ноги,

обдирая руки,

набивая шишки.

И примчался он на болотце топкое,

тиною подернутое,

кочками усеянное.

Чуть не увяз заживо,

да вовремя образумился,

зацепился обеими руками

за кочку с корнями

и смекает себе:

«Не уйду отсюдова, покуда не отдышуся,

хорошенько не осмотрюся».

Но не успел и подумать,

как кочка сама собой выросла

и чудищем поганым, кикиморой болотной, сделалось.

Глядит Иван, а это старуха зеленая,

водорослями увешанная,

руками-плавниками шлепает,

очами зелеными хлопает.

— Заманю, утоплю, —

говорит кикимора голосом булькающим, —

захочу — замочу.

Не стал дожидаться Иван своей участи

и рванул напрямик по болотине,

то по кочкам скачет,

то по трясине,

а то просто так — по воздуху.

Как добрался на берег другой,

самому неведомо.

А только увидал перед собой

бел камень огромный,

камень каменный, стопудовый.

Лишь вздохнул Иван тяжелехонько,

да зевнул Ванюша сладехонько,

да прилег на камешек беленький,

да уснул тотчас сном мертвецким,

крепким сном молодецким.