Ангел для кактуса

Мария Евсеева, 2021

Жизнь восемнадцатилетней Лины легко описать двумя словами: работа, учеба. Свое свободное время девушка проводит за прилавком цветочного магазина. Она любит возиться с растениями, обожает суккуленты и семейное дело, однако есть одно маленькое «но» – Лину раздражают люди. Особенно те, которым все достается легко, из ничего, в то время как им с мамой приходится прогибаться под обстоятельства. Но что, если в день переезда их цветочной лавочки под колесами «Рейндж-Ровера» одного самовлюбленного эгоцентрика окажется добрая половина растений? Останется ли Лина верна своим принципам или влюбится в парня без памяти?

Глава 8

Шушин звонок врывается в мое сумасбродное утро и возвращает с небес на землю. Ольга с точностью до секунды знает, когда именно стоит напомнить о себе. Но я в курсе, что ее глупые просьбы и проблемки не несут ничего важного и не требуют экстренного вмешательства. Я бросаю взгляд на свою «помощницу», которая по необъяснимым причинам предпочла прогулку комфортному передвижению на колесах, что так несвойственно всем знакомым мне девушкам, и решаю не выпадать обратно в реальность.

Стебелек чего-то зеленого — сирени? акации? да какая разница! — липнет к ладони, пока я вращаю его между пальцев, спрятав за спиной. Я жду от Лины ответа, но она смотрит так, будто я последний придурок на планете.

Не могу реагировать на нее спокойно: покусываю губу, чтобы не рассмеяться, и разжимаю пальцы. Воображаемый букет из миллиона алых роз падает на тротуар.

— Вот! Ты даже познакомиться нормально не можешь! — фыркает она. Но все-таки улыбается.

Теперь я знаю наверняка, что она одобрила мое предложение. Поэтому останавливаюсь, делаю несколько шагов в обратном направлении, подбираю с асфальта веточку, сдуваю с нее невидимую пыль, возвращаюсь и…

Нет, так я еще никогда не знакомился!

— Алексей.

Протягиваю Лине «букет».

— Алексей? — Она смеется, и ее светлые брови снова становятся домиками. Они как бы спрашивают: «Ну и что изменилось?» — но я игнорирую их посыл.

— Да, это я, — не свожу с нее глаз. — А как насчет тебя?

Сейчас Лина такая милая. Ей идет все это: кеды, джинсовый комбинезон с потертостями, футболка оверсайз, красная тесемка на запястье. Тихая захолустная улочка, майский ветер, играющий с прядями ее волос, и молодые листики на ножке, которые она прячет в карман.

— Лина.

— Просто Лина?

— Просто Лина.

— О’кей. Тогда и ты можешь обращаться ко мне как-нибудь проще, — улыбаюсь в ответ.

— И как, например?

— Например, Алексей Владимирович.

— Алексей Владимирович?

Она смеется еще звонче. Мне нравится, как она это делает: легко и без каких-либо раздумий. Ее смех искрится на солнце и отражается в небе радугой. Так смеются только дети.

— Ладно. Хорошо. — Я перестаю пятиться и пристраиваюсь рядом. — Я готов рассмотреть твои варианты.

Справа от нас закусочная, столики которой расположились в тени аллеи. Недалеко от самого крайнего — холодильник с газированными напитками и кофе-автомат. Но мы проходим мимо.

— Лелик? Леня?

— Н-нет.

— Может, Алеша? — Лина забавно морщится.

— Подозреваю, что ты сама не захочешь меня так называть.

Она кивает.

— Тогда Алекс.

Мотаю головой, на что она бурно реагирует:

— Не-ет?

Лина поворачивается ко мне вполоборота; в ее глазах я читаю неподдельное удивление. Но оно не содержит в себе возмущения или неодобрения, наоборот. И я решаю убедиться:

— Ты считаешь, что это имя мне подходит?

Она спокойно улыбается, и этого вполне достаточно для подтверждения.

Но Лина никогда не призна́ет своего поражения!

— Хм… а как насчет Самовлюбленного Эгоиста?

— Ты видишь меня именно таким?

— Нет. Но ты же согласился рассмотреть мои варианты!

— Я их рассматриваю, но не одобряю.

— Ах, вот как! — Лина деловито складывает руки на груди. — Значит, все-таки Самовлюбленный Эгоист?

Мы оба смеемся, и я театрально прохожусь ладонью по волосам:

— Не так уж и плохо быть самовлюбленным эгоистом…

— Ну уж нет! Самовлюбленный эгоист и зануда, два в одном — это слишком!

— Слишком… для чего? — Я не хочу, чтобы она замолкала.

— Слишком для всего!

Не-ет, меня не устраивает такой ответ.

— Кажется, ты что-то недоговариваешь…

— Кажется, нам пора возвращаться обратно, А-лек-сей! — она произносит мое имя так, будто пропускает его через мясорубку.

Я смеюсь и смотрю на часы, делая вид, что позабыл о причинах этой спонтанной прогулки. Конечно, сразиться с ней в словесной дуэли, сидя друг напротив друга за чашечкой кофе — да хотя бы за стаканчиком суррогата! — было бы неплохо, но раз она сама игнорирует кофе-автоматы…

— Постой! Я, кажется, поняла.

Лина перебивает мои мысли и оживляется. Ее глаза сияют совершенно по-особенному. Они улыбаются. Улыбаются так потрясающе, что я не могу наглядеться на нее.

Ну что в ней такого? Девчонка же еще совсем!

— Стою.

Я останавливаюсь и решаю, что не сдвинусь с места ровно до того момента, пока она сама не потянет меня за руку.

— Я поняла! Ты динамишь. Да! Динамишь свое же предложение!

Она совершает какой-то немыслимый, молниеносный кульбит: потянувшись ладонью к солнцу, подпрыгивает и, оттолкнувшись ногой, поворачивается вокруг своей оси. И что-то еще в том же духе — я не успеваю уследить за всеми ее движениями. Такой пируэт мне даже в теории никогда не повторить.

Я смеюсь:

— Похоже, я динамлю нечто такое, что с удовольствием продинамила бы и ты.

Ее смех звучит как доказательство. Мне самому хочется взять ее за руку, потянуть за собой и бежать, бежать, бежать… с подскоками, вприпрыжку, на «красный», против движения, без оглядки на прохожих и на прочие обстоятельства! Бежать, бежать… и не важно куда.

Но мы возвращаемся обратно. Необходимо сделать то, ради чего мы сюда приехали. К тому же время уже поджимает — я обещал Игоречку, что буду в боксе к обеду.

В оранжерее по-прежнему немноголюдно. Редкие посетители, больше похожие не на покупателей, а на туристов, забредших поглазеть хоть на что-нибудь, создают атмосферу размеренности и неспешности жизни. Хотя нет, это делают не они! Я отрываю взгляд от высокого растения, ветви которого — будто брызги фонтана, а ствол напоминает ананас, и замечаю, что мой шаг стал короче, а движения замедлились. И вот уже внимание приковывают толстокожие блестящие листья массивного гиганта. Они словно ненастоящие, и я дотрагиваюсь до них — палец скользит по жилистой поверхности. Мне мало того эстетического удовольствия, которое я получаю от созерцания. Подключаю свои тактильные ощущения и растворяюсь сам в себе. В другой ситуации мне было бы неловко, но здесь я не думаю об этом: во мне отключаются условные и безусловные рефлексы, а также все то, что годами навязывалось извне.

Теперь я понимаю, почему многим нравится озеленять свои комнаты, строить зимние сады, работать в цветочных лавках, — у этих людей есть свой параллельный мир, далекий от опостылевшей суеты. Быть может, даже в самом центре мегаполиса.

— Ты прикинулся статуей? Тебе идет! — Лина будто нарочно задевает меня локтем. — Но сейчас ты мне нужен в своем привычном обличии джентри.

Она протягивает мне какие-то бумаги. Я смотрю на них и понимаю, что это накладные.

— Когда ты успела?

Мне показалось, я застрял в этом зале всего лишь на пару минут.

Лина морщится.

— Что? — Ее взгляд снова прожигает меня насквозь, как вчера у машины, когда я только-только совершил наезд на коробки с кактусами. — Ты хотел проконтролировать мой выбор? Боишься, я прихвачу с собой что-нибудь лишнее?

Я смеюсь. Смеюсь и улыбаюсь. Ее беспочвенные выводы забавляют меня.

— Ты можешь прихватить с собой все что угодно, если тебе так хочется.

— Даже это? — Лина указывает на одну из морщинистых пальм и усмехается.

— Даже это.

— Ты балабол! — Она выхватывает у меня накладные. — Разговаривать с тобой на серьезные темы не имеет смысла! Оплати то, что уничтожил, и покончим с этим!

Когда она ведет себя так, мне хочется засесть в мягкое кресло, поставить на колени большое ведерко попкорна и с жадностью наблюдать за ее выходками в режиме реалити-шоу. Но такой привилегии у меня нет. Поэтому ничего не остается, как отправиться вслед за Линой, стремительно рванувшей к кассе.

— Вы готовы оплатить? — Девушка в сером фартуке с пурпурным логотипом оранжереи оживляется, едва Лина подходит к стойке. В ее униформу, видимо, входит и фирменная улыбка, про которую она благополучно забывает, но, вспомнив, тут же растягивает на пол-лица. — Давайте, я посмотрю.

Лина отдает распечатанные накладные, которые, как понимаю, ей выдали на складе, где она успела побывать без меня, и встает так, что у стойки теперь невозможно разместиться вдвоем.

Но разве это преграда?

Я беру Лину за плечи, легонько отодвигаю в сторону, вклиниваюсь на отвоеванное место и оказываюсь лицом к лицу с девушкой-администратором.

— Скажите, пожалуйста, если мы включим в заказ еще и это, — я оборачиваюсь и указываю на пальму, — нам организуют доставку «от двери до двери»?

— Да, конечно, — еще более глупо улыбается та. И теряется. Ведь теперь она не знает, к кому из нас обращаться. Девушка смотрит на меня, затем на мою «помощницу», после чего снова переводит взгляд на меня. — Оформляем?

Я киваю. И улыбаюсь, замечая ухмылку на лице Лины. Сейчас она обязательно что-нибудь выдаст.

— Зачем ты смотришь на меня так? — фыркает она.

— Как «так»?

— Так, как ты всегда это делаешь!

Я смеюсь.

— Я не знаю, как я это делаю. Не могу знать, потому что не вижу себя, извини. Просто смотрю на тебя и жду твоей реакции.

Она поднимает бровь:

— Надеешься, что я передумаю?

— Надеюсь, что нет.

— М-м. — Она многозначительно кивает, кладет локоть на стойку и подпирает ладонью щеку. — Бла-бла-бла…

— Оформляйте! — даю команду застывшей в недоумении девушке-администратору. И, склонив голову к Лине, практически шепчу: — Когда ты произносишь это свое «бла-бла-бла», становишься похожа на маленькую вредную засранку.

И сразу же получаю тычок под ребра.

— Превратись обратно в статую!

— Не могу! — Достаю из бумажника карту и машу ею перед ее лицом. — Я пока еще в образе джентри.

Она наконец-то сдается. Смеется, сделав два шага назад.

— Нет, ты невыносим!

— Я слышал это уже как минимум трижды. Или ты пытаешься убедить саму себя?

— Я пытаюсь понять, что мы станем делать с этим растением.

Ее смех подогревает во мне решимость, и я уже ни капли не сомневаюсь.

— Мы подарим его Тамаре.