Наследник пепельной собаки

Мария Барыкова, 2017

Сказка о детстве и взрослении щенка ирландского сеттера – лауреат премии ЗООарт-2017 – написана для того, чтобы любой ребенок мог понять: детство собаки немногим отличается от его собственного, оно ставит перед ним такие же сложные вопросы, заставляет выбирать между добром и злом, и каждое правильное решение делает его взрослее и лучше. Кроме того, прочитав эту сказку, маленький читатель научится разбираться в породах собак и их особенностях, немного узнает собачий язык и уже никогда не обидит того, кто «одной крови» с ним самим.

Глава восьмая

Зловещие хердеры

Родя и Ёжа справились с задачей совсем неплохо, чему очень помогли удивительный нюх первого и трудолюбие второй.

Все трое уже весело обедали на свежей травке, как Родя вдруг забеспокоился.

— Но как же я открою тайну, когда там теперь охрана будет стоять?

Алекс Мудрый спокойно проглотил последнюю мышку.

— Путь к тайне никогда не бывает явным, — наконец, мудро произнес он. — Чтобы разгадать ее, тебе придется для начала семь раз одержать победу над самим собой.

— Как это — над самим собой? — не поверил даже своим длинным, шелковым, золотым ушам Родя. Поймать добычу, не послушаться родителей, подраться с врагом — это понятно, но как же драться с самим собой?!

— В этом-то и вся штука. Впрочем, одну победу уже можешь на свой счет записать.

— Это когда мы с ним обдурили Бурана и стражников? — блеснула глазами-бусинами Ежевика.

— Нет, когда Рёдмиран Ибсен, дрожа от страха перед неизвестным зверем, все-таки впился ему в ляжку. И этим он победил в себе страх. Страх — это первый наш враг. А впереди еще жадность, глупость, обидчивость, ложь, лень… Эх, кутёнок! — И Алекс, потянув к себе рыжее Родькино ухо, ласково пожевал его. — Учись, пока хвост прутом.

Родя даже зажмурился от удовольствия. Но вдруг даже сквозь эту блаженную ласку, которой Родя не видел от родителей уже несколько месяцев, он учуял, что в воздухе повисло что-то неприятное. Он глухо, почти неслышно, заворчал.

— Что с тобой? — хором спросили Ёжа и Алекс.

Эх, как же объяснить им необъяснимое? С них, конечно, спроса мало. Ёжка — такса, у ее добычи запах такой, что за километр в глазах мутится от вони, а Алекс — собака служебная, ему гораздо больше нюха нужен слух… Где же им понять тонкий запах, нет, даже просто странное волнение, от которого напрягаются мускулы и зорче становится глаза!

— Тихо! — отмахнулся он прутом и весь погрузился в нюх.

А пахло с каждой секундой все отчетливей. Пахло злобой и опасностью. Причем, и то, и другое было направлено на него, на Родю.

Он ткнулся мордой в складки на огромной голове Алекса и прошептал так, чтобы не услышала Ёжа:

— Это за мной. Это даже не стражники, это — хердеры.

Алекс на минутку прикрыл глаза. Хердеры были своеобразной полицией Хундарики. Эти остроухие родственники немецких овчарок, с полосатой короткой шерстью отличались усердием и непримиримостью. Исполнение закона было для них превыше всего, и уж если за малышом послали их, значит, дело действительно серьезное. Что же такого мог раскопать этот задиристый юный ирландец?

Любопытство и смелость Роди понравились Алексу с самого начала, и он решил, что мальчишке надо дать возможность добиться своего.

— Спокойно, дети мои, — пробасил Алекс Мудрый. — Здесь недалеко есть одно местечко, где никому и в голову не придет искать ирландского сеттера. Идем!

И они, не теряя достоинства, двинулись в лес. Впереди шел величественный Алекс, похожий на льва и носорога одновременно, за ним семенила Ежевика, и замыкал процессию легкой поскачкой Родя.

Лес становился все темнее и гуще. У Роди уже просто кружилась голова от обилия тяжелых и неизвестных лесных запахов. Но в то же время он явственно чуял и запах хердеров, не отстающих от них ни шаг. И хотя расстояние между ними было никак не меньше трех километров, надо было торопиться.

Иголки кололи глаза, лапы проваливались в бочаги с водой, но троица упрямо продвигалась вперед. Только уже совсем уставшую Ёжу пришлось перекинуть через мощную спину Алекса, и она лежала там, как длинная коричневая тряпочка.

Конец ознакомительного фрагмента.