Коллекционер женщин

Марина Серова

С азартом берется частный детектив Татьяна Иванова вести дневник очередного расследуемого дела. По часам и минутам фиксирует она в тетради все происходящее – встречи с подозреваемыми, работниками милиции, случайными свидетелями загадочного убийства. В собственной квартире убит отец двух малолетних девчушек. Кто-то ударил его по голове старинным чугунным канделябром, который с незапамятных времен стоял в прихожей и достался этой семье в наследство от прабабки. Подозреваемых много, но неопровержимые факты и четкая логика Татьяны отметают их одного за другим. И вот остается один. Но не по ложному ли следу пошла Татьяна на этот раз? Ведь от ошибок не застрахован никто, даже самый лучший сыщик…

12 часов 45 минут

Вышла из лифта — и передо мной сейчас же распахнулась дверь королевской квартиры. Открыл хозяин: хмурый, встревоженный, но безукоризненно одетый.

У Королева в холле настенные часы; глянула мельком — без пятнадцати час. Надо же, тютелька в тютельку!

— Проходите в комнату. — Вадим Сергеевич указал рукой, в какую именно. — Рита вас ждет.

Рита — в кресле — цвет лица совершенно сливается с бледными обоями за ее спиной; неподвижная, замороженная какая-то, с остановившимся взглядом. Только слезы непрерывно текут по щекам.

— Здравствуйте, — я присела на краешек кресла напротив. — Как мне лучше вас называть?

Женщина молча махнула рукой: мол, все равно!

Если она и старше меня, то года на два, не больше. В счастливую пору, скорее всего, была ухоженная, веселая. Сейчас каштановые волосы больше напоминают паклю, чем предмет женской гордости. Уголки губ скорбно опущены… Дочь Королева в таком виде скорее страшна, чем красива. Горе никого не красит…

— Рита — можно просто Рита? Знаете, мне необходимо с вами поговорить, — осторожно начала я.

Она кивнула.

— Пожалуйста, возьмите себя в руки и попробуйте связно рассказать, что вы увидели в своей квартире тринадцатого числа.

Мой призыв возымел обратное действие: у Маргариты началась истерика. И вокруг сейчас же забегали неизвестно откуда взявшиеся люди со стаканами воды, с нашатырем, одеколоном, уксусом и чем-то еще. Пару раз споткнулись о мои ноги, хотя я уж и так поджала их насколько могла, но, по-моему, они даже не заметили этого.

Господа, кто-нибудь хоть раз ощущал себя предметом мебели? Чувство — прямо скажу — не из приятных. Эдакая никчемная моргающая статуэтка в деловом костюме с короткой юбкой.

Однако любая ситуация имеет как плохие, так и хорошие стороны. Пока меня откровенно игнорировали, я получила возможность рассмотреть хлопочущих вокруг Баргомистровой родственников. Ну, с главой семьи я уже имела счастье свести знакомство. А эта матрона в пестром халате — нет слов, красива, но какая-то утомленная, измученная, — видимо, жена Королева. А растрепанная голубоглазая блондинка, вызывающе накрашенная, — скорее всего, младшая дочь. С ней я позже тоже должна поговорить… больше для очистки совести. Пару раз со склянкой в руках промелькнула какая-то бледная моль; судя по одежде, нянька или домработница. С особой сей тоже не мешает побеседовать: эти скромницы, не имеющие возраста, обычно видят и знают гораздо больше, чем им полагается видеть и знать. В уголке, тихонько прошлепав в комнату во время суматохи, замерли, держась за руки, две крохотные белокурые близняшки в одинаковых коротких платьицах. Наверное, дочки Баргомистровых. Хаврошечки, испуганно тараща огромные голубые глазенки, уже собирались дружно зареветь, но их вовремя заметила бледная моль: подхватив обеих на руки, она выпорхнула из комнаты и больше не появлялась.

Минут через двадцать с помощью лекарств и ласковых уговоров Рита наконец пришла в себя. Она заморгала, закивала и замахала руками, утверждая, что ей уже лучше и что такое больше не повторится. Мать облегченно вздохнула, погладила ее по голове и, извинившись, вышла вместе с мужем, дабы нам не мешать.

Младшая сестрица, напротив, попросила разрешения остаться. Я не отказала, но почему-то эта девица при ближайшем рассмотрении вызвала у меня глухое раздражение. В принципе в ней не было ничего особенного: девушка как девушка; может, не в меру накрашена, экстравагантно, с моей точки зрения, одета, но современная молодежь словно вся из инкубатора: одинаковые прически, одинаковая одежда… Просто девочка не нашла еще свой стиль… И все-таки чем-то она была мне неприятна.

Но это уже, как говорится, — личное. Не следует поддаваться эмоциям. Тем более что, удобно устроившись с ногами на диване, она, кажется, не собирались нам мешать.

А я тем временем продолжаю изображать манекен: молчу, опасаясь повторения истерики.

Однако Рита заговорила первой и, на удивление, спокойно:

— Я была в парикмахерской — у нас в доме внизу парикмахерская, — делала прическу. Мы собирались вечером в театр… Олю и Таню еще накануне отвезли сюда, к родителям…

— В какое время вы вошли в парикмахерскую и когда вышли оттуда?

— Время? Я была там примерно с час… Где-нибудь минут десять восьмого пришла домой… значит, часов в шесть — в седьмом вошла туда.

— А где вы были до парикмахерской?

— Прошлась по магазинам…

— Вы можете это доказать? Простите, я спрашиваю не из недоверия к вашим словам. У вас должно быть алиби.

— Я могу доказать, — подала голос сестра Риты. — В пять или около того мы столкнулись в дверях «Чародейки». Поболтали. Потом я пошла домой, а Рита — в очередной магазин.

— Да-да, Ксюша права, — подхватила молодая женщина. — Мы встретились в «Чародейке» — мне нужны были кружева, — потом я зашла в «Искусство», затем в «Подарки», затем… А после встретила Володю, Витиного напарника, и он угостил меня кофе с пирожными. А потом была парикмахерская.

— Значит, между пятью и шестью вы общались с напарником вашего мужа — как, кстати, его зовут?

— Володя, Владимир Александрович Гришин. Вы не думайте на него, Володя славный человек, добрый, чуткий. Он был лучшим другом Вити… Звонил уже… спрашивал, не нужна ли помощь… — У Риты задрожали губы.

Чтобы дать ей время взять себя в руки, я повернулась к младшей сестре.

— Ну а вы, сударыня, — где вы были после встречи с Маргаритой Вадимовной?

Ксения пожала плечом. Ответила надменно (эта девчонка еще смеет разговаривать со мной в таком тоне!):

— Я же сказала: пошла домой. Пешком. По дороге никого из знакомых не встретила; дома была без десяти семь. Вечер провела с родителями, тихо и мирно. Вернее, провела бы… Но часов в восемь позвонили Ритины соседи, сообщили о… случившемся. Отец сразу поехал туда, привез Риту. Ну и… вот…

— Рита, скажите, когда вы вошли в свою квартиру, как вам показалось: все ли предметы стояли на своих местах?

Женщина чуть улыбнулась:

— Вы имеете в виду канделябр? Папа говорил, он пропал. Но я не знаю… Когда открыла дверь, стояла такая странная тишина… Витя не вышел встречать… А потом в комнате… Я не могу, не могу так больше! Я все время вижу его голову и кровь вокруг!.. — Рита опять разрыдалась.

— А вы полагаете, что Виктора… что — как это? — орудием… был канделябр? — зло спросила Ксения.

Судя по тону, похоже, я тоже ей не приглянулась.

— Полагаю, да. Если, конечно, преступник не принес орудие убийства с собой. — Тут меня посетила удачная мысль: а почему бы не узнать, что сестры думают об официальной версии убийства?

— Вы, конечно, уже слышали, что преступник арестован, — начала я.

Ксения сморщилась, как от оскомины; Маргарита, смахнув со щеки слезу, покачала головой.

— Слышали, — тихо произнесла старшая сестра. — Только Василий Семенович не мог убить. Он и мухи не обидит, напрасно его арестовали. Понимаете, я думаю… я надеюсь, мне будет легче… когда вы найдете настоящего убийцу… когда он будет наказан… — Рита всхлипнула и судорожно сжала руки.

Ксения подбежала, обняла, стала что-то шептать ей, утешая. Затем повернулась ко мне:

— Смолин звонил нам. Этот алкаш вроде взял всю вину на себя, что-то там подписал… У него наверняка выбили это признание! Отец не верит, да и мы тоже. Просто искать не хотят. А с Василия что взять — алкаш, он и есть алкаш. Испугался…

Как у этой девчонки все просто получается! Тот ленив, этот напуган до полусмерти… Хотя, впрочем, тут она права. Ведь и я считаю, что проще повесить вину на несчастного алкоголика, чем искать настоящего убийцу.

И все-таки странное предубеждение сложилось у меня против Ксении. Может, тому виной ее взгляд — тяжелый, исподлобья? Или что-то еще? Есть в ней какая-то звериная настороженность. Интересно, она со всеми так держится или только со мной?

Мои размышления прервала бледная моль, с подносом в руках бесшумно проскользнувшая в комнату. На подносе стояли кофейник, молочник, чашки и вазочка с печеньем. Мой бедный голодный желудок довольно заурчал. Фу, неудобно получилось: я заметила, как Ксения, принимая у домработницы поднос, отвернулась, чтобы скрыть улыбку. С той же торжествующе-ехидной усмешечкой девушка принялась разливать по чашкам кофе.

Я поинтересовалась, как зовут эту болезненного вида безмолвную особу, что принесла нам «напиток богов».

— Настя, — ответила Маргарита. — Мы зовем ее просто Настя.

— Анастасия Белова, — вставила младшая сестра. — Ей очень идет ее фамилия, правда?

Действительно, идет.

— Она помогает маме по хозяйству и присматривает за девочками, — продолжила Рита.

–…и при этом вечно сует нос не в свои дела! — раздраженно перебила сестру Ксения.

Так я и думала! Обязательно надо побеседовать с этой Настей. Но — наедине.

А сейчас, пожалуй, пора откланяться. Вот только допью кофе.

Я попросила разрешения еще раз — если понадобится — встретиться с Маргаритой и перед уходом оставила Насте свой телефон, как говорится, на всякий случай.

Однако меня ждал сюрприз: на время расследования Королев предоставил в мое распоряжение одну из своих машин вместе с шофером — веселым лихачом Мишей. Стоит ли говорить, как я обрадовалась.

Пообещав известному бизнесмену держать его в курсе всех новостей, я распрощалась с этим суетливым семейством.