Коп из захолустья

Борис Громов, 2020

Будущее некоторой степени отдаленности, маленький шахтерский планетоид, гигантские корпорации, соперничество которых вот-вот перейдет в полноценный военный конфликт. И как это связано с убийством стриптизерши и простым старшим детективом отдела тяжких и особо тяжких преступлений? А таким ли простым? Да нет, коп-то, может, и из захолустья, но с весьма богатым "темным прошлым"… Ну и русские диверсанты, куда ж без них…

Планетоид LV-918 Булыжник, час «Ч» минус 89 часов^[1].

Так, а вот это я не понял! Что за непорядок? Или у меня часы вперед убежали? А, нет, нормально все. Где-то высоко в небе над крышей моей мансарды оглушительно грохнуло, а потом уже значительно тише монотонно «забулькало». Мелко задрожали толстые поликарбонатные панели в оконном переплете, жалобно забренчала в давненько уже не мытой кофе-машине дешевая пластиковая, но весьма успешно пытающаяся изобразить фарфор, кофейная чашка, закачалась бежевая пенка только что сваренного эспрессо. Все четко по графику. Семь пятнадцать утра — идет на посадку грузопассажирский челнок «Дельта Майнинг групп». У шахтеров пересменка. Сегодня в барах и борделях в районе грузового порта и общежитий «Дельты» будет весело. Суббота, чтоб ее… Впрочем, вряд ли патрульные увидят хоть что-то принципиально новое. Пьяные драки, разбитые носы и выбитые зубы, кого-то однозначно увезет с ножевым «неотложка»… «Культурный досуг» господ шахтеров успел стать рутиной еще до того, как я пришел на службу. Управятся. В самом крайнем случае — подтянут дежурную смену Мобильного взвода. У Команданте парни серьезные, живо разъяснят дебоширам, что такое любовь и как с нею бороться. Тут особо переживать не о чем. Но вот чертов челнок…

А он, меж тем, закончил торможение и начал посадку. «Бульканье» сильно поменяло тональность. С одной стороны: вроде как почти бесшумно, но при этом — в ультразвуковом спектре. Ушами и не слышно, но на мозги давит страшно. И хорошо еще, что в инфразвуковой спектр не зашкалило, а то бы тут во всей округе народ в тоске на стены лез и от страха в штаны гадил. Шутка! Не «вещают» корабельные движки в инфразвуке. Зато в остальном жизнь портят — только держись. Пол под ногами ощутимо заходил ходуном. Теперь забренчала не только чашка, но и вся посуда на кухонной полке. Благо, я — холостяк, и посуды и у меня немного. Одним словом, леди и джентльмены, доброго утра и добро пожаловать на Булыжник! Самую глухую захолустную дыру из всех, что только есть в обитаемой Вселенной. И, как это ни странно, одновременно едва ли не самый яркий драгоценный камень в ее же короне… Ага, вот так оно порою и бывает…

Впрочем, будем откровенны, все не так уж плохо. По крайней мере, у меня и сегодня. Я уже встал, принял душ, соскоблил с физиономии щетину и даже кофе себе сварить успел. Ну, как сварить… Скорее — капсулу в кофе-машину зарядить, воды налить и на кнопку нажать. Это, конечно, не молотый земной мокко в бронзовой джезве на раскаленном песке. Ага, с корицей и чем-то там еще, в таких случаях положенным. Но аппарат у меня стоит дорогой, хороший, да и на капсулах я не экономлю. Так что кофе у меня более чем приличный. Собственно, в первую очередь благодаря ему утро можно считать вполне приемлемым. Вторая причина — день недели. По вторникам все гораздо хуже: приходит чисто грузовой рудовоз, доставляющий сырье на обогатительный комплекс. И прибывает он, зараза, без двадцати шесть. Тоже утра. Из-за этого в понедельник вечером я будильник традиционно не завожу — незачем. Побудочка и без него выходит что надо. Скорость у рудовоза меньше, а вот тоннаж — гораздо больше, чем у челнока с шахтерами. Ну, соответственно, и гремит он куда дольше и серьезнее. Спать под такой аккомпанемент не вышло бы даже у Туми, а я — далеко не он, я всего-навсего изнеженный благами цивилизации конфедерат сомнительного ирландского происхождения. Хотя, где он сейчас, Туми? И где я…

В очередной раз мысленно, про себя, горько вздохнул, мол, сколько ж можно, дружище? Все эти утренние принудительные побудки, ночной гвалт, доносящийся от баров Син стрит^[2], прочие-разные неудобства, мелкие и не очень… На кой оно тебе нужно?! Правда потом (и опять же — бог знает, в который раз) вспомнил о ценах на аренду жилой недвижимости в приличных районах Нового Города, прикрытых шумопоглощающими экранами, и только рукой махнул (опять же — мысленно). Тут, в Городе Старом, неподалеку от порта, и ценник более чем гуманный, и до родной «управы» — несколько минут быстрым шагом. Опять же, всегда можно выпятить грудь колесом, бухнуть в нее могучим кулачищем и заявить: мол, я — патриот. В Старом Городе родился и возмужал, тут и буду жить. Ну, и Вики, конечно…

Ладно, довольно лирики! Этак можно даже до совсем рядом расположенного места службы опоздать. Как любил говаривать Влад: «Durnoe delo — ne hitroe». Нет, положительно, в изобретении коротких, но емких афоризмов на все случаи жизни круче русских были, пожалуй, разве что только древние римляне. Большими глотками допиваю, пока не остыл, кофе. Повязываю галстук (знаю, в «управе» многие носят фальшивые, на резинке, вроде форменных у патрульных, но сам предпочитаю собственноручно затянутый аккуратный «виндзорский» узел), надеваю пиджак. На брючной ремень слева от пряжки — полицейский жетон, табельный «Кольт Скат», плоский и компактный, но мощный восьмизарядный пистолет в открытой оперативной кобуре — на правый бок. Перед экраном коммуникатора, который в «спящем режиме» исполняет у меня обязанности зеркала в прихожей, привычным движением поправляю шляпу. Несколько секунд разглядываю свое отражение. Вроде, все в норме. Вот и хорошо, значит — пора на службу.

Уйти от дома не успеваю: на углу меня буквально за рукав ловит хозяин небольшого ателье, расположенного тут же, на первом этаже дома, стоящего точно напротив моего. Мастер он, конечно, от бога, все мои костюмы им пошиты, но до чего же он иногда бывает нудным!

— Добгое утго, детектив!

Вообще-то — старший детектив. Но разве его волнуют подобные мелочи? Кстати, вот честное слово, кажется мне порой, что этот седой тощий старикан натуральным образом комедию ломает, изображая не просто еврея, которым он, собственно, и является, а натурального старого еврея из анекдотов. Зачем? Да кто ж его знает! Для собственного удовольствия, быть может? У стариков не так уж много развлечений.

— И вам доброго утра, мистер Коэн…

— И чего добгого ви таки увидели в этом утге? — тут же переменил пластинку портной. — Ви таки взгляните, как этот молодой шлемазл испоганил опять мое заведение!

«Молодой шлемазл» — это семнадцатилетний лоботряс Стивен Ричардс, сын соседей старого Коэна. Неплохой, в целом, паренек, но с конкретной подростковой придурью в молодой и потому бестолковой голове. Именно сейчас у него, похоже, приключился «заскок» на сопротивлении «жестокости полиции» и мелком бытовом вандализме.

Ох, елки! Вот ведь все-таки талантище у парня! Его бы энергию — да в мирных целях! Морда жирного хряка в форменной полицейской фуражке, нарисованная краской из баллончиков на «слепой» торцевой стене ателье старика Коэна, была настолько неприятна, что аж самому захотелось в нее смачно харкнуть. Ну, и надпись «А.С.А.В.»^[3], разумеется, куда ж без нее? Хотя, вот это — откровенно скажем, зря. Лучше б ты, малыш, опять полуобнаженных длинноногих красоток в чисто символического размера доспехах намалевал. Тех добрая половина патрульных с явным интересом разглядывала, а кое-кто даже на камеру портативного коммуникатора фотографировал. «На долгую и вечную память». За пубертатные фантазии тогда пришлось только из кармана родителей перекраску стены оплатить, а вот такой «гражданский протест» — это уже хулиганство. Влепит тебе судья Хендерсон часов этак сорок исправительных работ, и будешь в компании похмельных шахтеров, карманников и мелких кабацких аферистов мусорные баки на окраинах Старого Города чистить. Ну, и краску, плюс малярные работы твой отец, понятное дело, снова оплатит, не без этого. И штраф.

— Ужасно, мистер Коэн, просто ужасно, — фальшиво посочувствовал я портному. — Поверьте, займусь этим вопросом сразу же по прибытии на службу. Незамедлительно.

— Не забудете? — с подозрением косит на мою каменную рожу старый еврей. Видать, чувствует глубоко скрытую иронию.

— Ну что вы, мистер Коэн, как можно? Первым делом, еще до просмотра оперативной сводки!

— Хогошо, — отпускает меня с миром портной.

С противоположной стороны улицы довольно скалится со здоровенного рекламного щита во все тридцать два фарфоровых зуба Джонас Чейни — самый титулованный игрок в гольф в обитаемой части Галактики. «Минеральная вода «Фурье» — выбор успешных!» Ага, и расценки настолько «конские», что я ту воду, в комплекте с господином Фурье лично, видал в гробу и в белых тапках! Моего месячного жалования, дай бог, чтобы на ящик из двадцати бутылок хватило. И для кого, спрашивается, они этот плакат в нашем районе повесили? Или целенаправленно пролетариат злят и классовую ненависть в нем вызывают? Тогда — не с той стороны зашли: местный пролетариат все больше виски да бурбоном интересуется, самые продвинутые — русской водкой. А минералка «Фурье» им глубоко безразлична.

— Доброе утро сержант! — вежливо прикасаюсь я к шляпе, подходя к стойке дежурного на входе в участок.

Сержант Энгус О’Хара, служивший в полиции вместе с моим отцом еще тогда, когда я в колыбели пытался научиться самостоятельно садиться, приветливо кивнул.

— Приветствую, Нэйтан. Как дела?

Ну, собственно, Нэйтан — это я. Старший детектив отдела тяжких и особо тяжких преступлений Управления полиции Старого Города Нэйтан Райан — к вашим услугам. Пол, как вы уже, надеюсь, догадались, мужской. Возраст — тридцать четыре года по стандартному исчислению. Рост — шесть футов и три дюйма^[4], вес — двести двадцать фунтов^[5]. Друзья зовут кто Нэйтом, кто Натом… Порой, бывает, даже Натти, но это — исключительно для девушек, молодых и привлекательных. Для остальных — старший детектив Райан. Можно просто «сэр», не обижусь.

— Все отлично, сержант. Да, кстати, по поводу хулиганства и бытового вандализма сообщение было уже?

— Нет, — он отрицательно мотнул крупной головой на все еще мощной, совсем не стариковской шее. — Что, снова младший Ричардс шалит?

Да уж, для сержанта Стивен — именно что Ричардс-младший, потому как О’Хара в свое время и его ныне вполне законопослушного отца за ухо в участок приводил за мелкие кражи в магазине. Сам когда-то рассказывал.

— К сожалению, уже не просто шалит, — вздыхаю я. — Там разные надписи для полиции нелицеприятные… Короче, чистая «двадцать пять точка три».

— Даже так? — хмыкает О’Хара. — Надо же, растет наш мальчик! Уже до хулиганства дорос. Опять стене Коэна досталось?

Дождавшись утвердительного кивка, начинает быстро вслепую, не глядя, молотить пальцами по клавиатуре стоящего перед ним стационарного коммуникатора.

— Отправил туда свободный патруль. Думаю, Ричардс-старший в свой офис не уехал еще. Вот пусть и порадуется за сына. Заодно и на повестке в суд распишется.

— Как у нас тут? — смена у дежурного по Управлению начинается на час раньше, чем у остальных, сержант уже принял дела у предшественника и точно в курсе всех событий.

Конечно, можно и журнал регистрации заявлений и учета происшествий на своем служебном «комме» в офисе просмотреть, но с сержантом поболтать — всегда интереснее. Он расскажет и подробнее, и красочнее, да еще и пару «похожих случаев» из своей богатейшей практики припомнит.

— Мелочевка одна. По твоему направлению — спокойно все. Вот завтра утром точно будет чего рассказать.

— У меня сегодня суточное дежурство, — невесело улыбаюсь и развожу руками я. — Завтра утром и сам смогу рассказать кому-нибудь что-нибудь интересное.

— Что есть, то есть, — соглашается сержант. — Суббота — это всегда весело.

Надо же, сегодня я в отдел пришел не первым. За своим рабочим столом уже обосновался Хавьер Бланка. Детектив Бланка у нас в отделе пока ходит в статусе «новобранец необученный, только из Академии». Нет, паренек хваткий и неглупый, но теория в Академии (или даже производственная практика на Новой Аризоне или еще какой-нибудь приличной планете поближе к центру Конфедерации) — это одно. Реальная пьяная поножовщина или разборки мелких уличных шаек в припортовых кварталах — совсем другое. Но, думаю, толк из парня выйдет. Настырный.

Впервые увидев его симпатичную (да чего уж там, будем честными — откровенно смазливую) мордашку и подкачанную в фитнесс-зале фигуру я ему, не стану врать, дал примерно две недели. Видно же — приличный мальчик из небедной столичной семьи. Такие в нашем захолустье долго не задерживаются: Булыжник — это вам не оранжерея для нежных цветочков. Тут все просто и грубо. Домашние мальчики у нас, словно рыбки гуппи в аквариуме с пираньями — долго не живут. Зачем они вообще к нам прилетают? Думаю, дело в льготной выслуге год за два и ореоле фронтира. Ну, да, окраина обжитых миров, форпост человечества. К тому же, до демаркационного пояса с янки — рукой подать. Почти что Техас Старой Земли веке в девятнадцатом. Место, где закону служат отважные, суровые и брутальные рейнджеры, которым сам черт не брат. Служба у нас — такая ступенька, что может стать вполне «прыгучим» трамплином в карьере, если правильно разыграть карты. А голова у Хави, несмотря на внешность главного героя девичьих сериалов, что так любила подростком смотреть Вики, по внутреннему содержанию — явно не кочан капусты…

Так вот, касательно нашего мексиканского мачо я здорово ошибся. Трехмесячный стажерский испытательный срок у него практически истек, а желания бросить все и сбежать назад к богатенькому папе на Новую Аризону он так и не проявил. Хотя вижу, что порой ему от наших реалий несладко. Но — держится. Упорный он, и гордый. Похоже, пытается семье доказать, что способен все сделать сам. По крайней мере, в широком швырянии деньгами Хавьер не замечен. Явно живет на стажерскую зарплату. У нас, правда, хватает разных доплат: за сложность-напряженность, за переработку… Словом, даже новички-стажеры не бедствуют и с хлеба на воду не перебиваются. Но, все равно, особо не пошикуешь. Вот Бланка и не шикует. Хотя видно — привык парень к совсем другой жизни. Так что, толк из него явно выйдет. А там, глядишь, лет через пятнадцать-двадцать и присядет наш Хавьер в уютное кресло начальника полицейского департамента какой-нибудь вполне приличной, давно и прочно обжитой планеты. И, очень может статься, что далеко не самый плохой начальник из него получится.

Сейчас прибывший в Управление раньше всех Бланка сидит в дешевом офисном кресле за своим рабочим столом, листает какой-то журнал и прихлебывает из белого пластикового стаканчика отвратительную бурду, которую вместо кофе впаривает всем желающим здешний кофейный автомат. Лично я с момента приобретения нормальной кофе-машины «казенный» кофе стараюсь не пить вообще. У меня от него изжога. А Хави — по барабану. Молодой, здоровье пока и не такое позволяет. Таким как он — «Na halyavu i hlorka — tvorog». Ага, еще один зубодробительный русский афоризм от Влада, привет из не такого уж и далекого, но все же прошлого.

— Ола, Хави! — приветствую молодого коллегу взмахом руки и закидываю шляпу на свой стол. — Что пишут? Поп-звезда Бамбина все-таки разводится со своим муженьком-наркоманом?

— Странные у вас интересы, господин старший детектив, — ехидно хмыкает Бланка и демонстрирует мне обложку журнала. — Уж не знаю, на кой черт вам сдались та Бамбина и ее наркоша, но лично мне на подобные «новости» — наплевать.

Ого, надо же — «Независимый военный вестник»! Хави продолжает расти в моих глазах! Солидное издание, из тех, что в свободной продаже, а не под грифами секретности самых страшных степеней, пожалуй, наиболее авторитетное.

— Достойно, — абсолютно серьезно выражаю я одобрение коллеге. — Что интересного?

— Янки, чтоб им пусто было, вплотную приблизились к созданию носимого боевого лазера…

— Да брось, Хавьер, к нему все, кому ни попадя, приблизились уже лет сорок как. А толку? — скептически хмыкаю я.

— Прогресс не стоит на месте, — наставительно поднимает указательный палец вверх мой молодой коллега. — Та же тяжелая боевая броня еще сорок лет назад тоже в перспективных разработках числилась. А потом, всего-то за десять лет — раз… И уже у всех на вооружении. Так и лазеры. На линкорах космофлота ведь стоят. И у нас, и у янки, и у русских…

— У линкоров космофлота, дружище, по два атомных реактора на борту. И по двухтонному аккумулятору на каждый излучатель… И при всех этих красотах, напомнить тебе, какая у тех линкоров боевая скорострельность?

— Зато мощь какая! — не сдается Хавьер.

— Ты как ребенок, — улыбаюсь я. — Лишь бы жахнуть как можно сильнее и громче… Все равно, пока не изобретут достаточно мощного источника питания весом хотя бы в полсотни килограмм — старое доброе нарезное со сцены не сойдет. А до этого, похоже, еще очень далеко. Взять ту же тяжелую броню. Ведь, еще в конце двадцатого века над первыми прототипами экзоскелетов для нужд армии работать начали. А до ума довели когда? Сам сказал — три десятка лет назад. И это при том, что броня энергии один черт потребляет чуть больше карьерного проходчика… Что уж говорить про боевой лазер…

Хавьер не ответил, но явно остался при своем мнении. А я в его глазах теперь, точно, законченный старый пер… ретроград. Честно — не понимаю я его в этом вопросе. Кому и на кой черт те лазеры в атмосфере сдались? Пуля пистолета или штурмовой винтовки, отправленная в полет хоть зарядом старого доброго бездымного пороха, хоть более современным ЖМВ^[6] — по-прежнему делает свое дело быстро и надежно. Бронежилеты? Ну, они, во-первых, далеко не у всех есть, а во-вторых, толщину пластины до бесконечности увеличивать невозможно — пределы носимого веса никто не отменял, даже с учетом возможностей только что упомянутой боевой брони. А вот энергия пули патрона с жидкостной взрывчаткой возросла существенно… На мой взгляд, огнестрельное оружие еще долго позиций своих не сдаст. Тот же русский АК-600 взять… Впрочем, что-то отвлекся я.

Хави уже отложил журнал и сидит, упершись локтями в столешницу, с мечтательным видом. Видать, о носимом боевом лазере грезит.

— Спать нужно было дома, Бланка, — с порога, не успев даже толком войти в офис, рявкает лейтенант Рудицки, наш с Хавьером непосредственный начальник.

Вот уж у кого внешность совершенно с должностью не сочетается. Ну, не похож наш лейтенант на копа. Хоть убейте! На кого похож? Не знаю, на какого-нибудь сантехника. Причем, серьезно себя запустившего и во внеслужебное время крепко любящего «заложить за воротник». Вот только внешность, как известно, обманчива. В случае с лейтенантом это утверждение справедливо вдвойне. И в морду он кому хочешь до сих пор зарядить может так, что «оппонента» в сознание вернет только санитар «неотложки», и голова у него светлая и ум цепкий. Вообще ничего общего с поляками из анекдотов^[7]. Жесткий, хладнокровный и чертовски умный мужик. Профи.

— Побежали на брифинг, парни, — энергично дает нам отмашку Рудицки. — Папа лично сегодня ответственный от руководства Управления. А он опозданцев не любит.

Час от часу не легче! Мало того, что рабочая суббота, так еще и капитан Симмонс собственной персоной в ответственных. Та еще, чувствую, будет смена!

Примечания

1

Час «Ч» (в англоязычных странах — Hour «H») — время начала боевой операции. От часа «Ч», как нулевого значения времени, ведется планирование и подготовка действий, когда истинное время их начала ещё не установлено или не разглашается в целях секретности. Час «Ч», как правило, заранее не известен. Время начала сообщается в день наступления. В документах при планировании действий время рассчитывается примерно следующим образом: время подготовки к операции — "Ч"минус XX часов XX минут, а все последующие действия — "Ч"плюс XX часов XX минут.

2

Син стрит — Улица греха, припортовый район увеселительных заведений в Старом Городе планетоида LV-918 Булыжник

3

А.С.А.В. — аббревиатура, расшифровывающаяся как «All cops are bastards» — «Все полицейские — ублюдки»

4

6 футов 3 дюйма — 190,5 сантиметра

5

220 фунтов — 99,79 килограмма

6

ЖМВ — жидкое метательное вещество, жидкостный аналог пороха, значительно превосходящий его по мощности

7

В англоязычных странах анекдоты о поляках занимают ту же нишу, что у нас — анекдоты про чукчей. Разве что в русских анекдотах чукчи добрые и простодушные, а вот поляки в американских — просто идиоты