Незнакомцы

Маргарет Петерсон Хэддикс, 2019

В Аризоне пропали трое детей. Такие новости доносились с экранов в тот день, когда жизнь Чеза, Эммы и Финна круто изменилась. Их мама сильно встревожилась из-за этого известия и начала вести себя очень странно. А на следующий день она и вовсе неожиданно уехала. Ребята подозревают: всё это непроста. Ведь исчезнувшие дети родились в тот же день, что и они, носят такие же имена и очень на них похожи. Это совпадение не случайно… Кто на самом деле эти незнакомцы?

Глава 9

Чез

Чез не должен был ложиться спать. Ему нужно было спуститься по лестнице в подвал, включить свет и объявить: «Мама, я слышал, как ты говорила по телефону. Что ты имела в виду, когда сказала, что именно этого и боялась? И что значит “пока не мои”? Ты думаешь, что меня, Эмму и Финна тоже могут похитить? Что вообще происходит?»

Он почти сделал это. Даже коснулся ногой следующей ступеньки. А потом услышал, как мама шмыгнула носом. И это совершенно точно означало, что она сейчас заплачет.

Чез застыл на месте. «А вдруг это как-то связано с папой?» — подумал он.

Ни по какой другой причине мама не плакала. С того самого дня, как к ним приехала полиция, Чез часто просыпался по ночам и слышал мамин плач. Он, четырёхлетний, прижимался к ней и вытирал её слезы. Но однажды мама сказала: «Чез, мне легче, но тебе это вряд ли на пользу. Пожалуйста, если загрустишь или захочешь поплакать, приходи когда захочешь. Но только не надо постоянно утешать меня. Тебе ведь всего четыре!»

После этого Чез начал притворяться, что ничего не слышит. Всякий раз, когда до него доносился мамин плач, он заставлял себя оставаться в постели. Не потому, что он сам этого хотел. А потому, что знал, что мама расстроится ещё сильнее, если он тоже будет грустить.

Всё это случилось восемь лет назад — но маме было достаточно один раз шмыгнуть носом, чтобы Чез тут же убрал ногу со ступеньки. Он решил: «Я всё выясню завтра. Когда она перестанет плакать. Первым же делом. Я встану раньше Эммы и Финна».

А потом он случайно проспал дольше, чем Эмма и Финн. И вот мама уезжает. И точно так же, как минувшей ночью, Чез понял, что не должен её расстраивать: теперь он понимал, что она рассчитывает на старшего сына. Его задачей было не дать Эмме и Финну испугаться мысли о том, что несколько дней им предстоит провести с незнакомым человеком.

— Госпожа Моралес — та женщина, которую Финн всегда называл «тётя с духами», — отчаянным тоном произнесла мама. — Помните? Он говорил, что от неё вкусно пахнет.

— А, точно, — кивнул Чез, хотя даже он этого не помнил.

У Финна и Эммы тоже был озадаченный вид.

— Значит, у нас дома теперь будет пахнуть духами? — с сомнением спросил Финн.

— Нет, вы втроём поживёте у неё, — ответила мама.

Раньше они никогда не жили у няни.

— У неё дочь. Нехорошо ставить жизнь госпожи Моралес с ног на голову, в то время как она оказывает нам большую услугу.

«Значит, вдобавок мы должны приспосабливаться к какому-то чужому ребёнку?!» — захотелось крикнуть Чезу. Он не сомневался, что у Эммы и Финна проблем не возникнет. Финн со всеми ладил, а Эмму не волнует, как к ней относятся окружающие. Но Чезу в присутствии посторонних всегда казалось, что он обязан вести себя как можно лучше. Не то чтобы его обычное поведение было ужасным — но постоянно быть паинькой тяжело.

— Госпожа Моралес заберёт вас сразу из школы, — сказала мама. — Вы ведь понимаете, что это значит, да?

— Что мы не будем переодеваться и чистить зубы, пока ты не вернёшься? — сверкнув глазами, спросил Финн. — Потому что после уроков мы поедем не домой, а к ней и будем там жить до твоего возвращения?

«Да уж, Финн точно переживёт, — с удивлением подумал Чез. — Он ведёт себя так, как будто это весёлое приключение».

Ну понятно. Ведь Финн не слышал, как мама сказала вчера ночью в подвале: «Именно этого я и боялась».

— Нет, вам не придётся ходить в грязной одежде и с нечищеными зубами, — заверила мама. — Я соберу ваши вещи и отдам их Сюзанне. — Она посмотрела на часы — уже, кажется, в пятый раз с тех пор, как Чез пришёл на кухню.

— Значит, госпожа Моралес заберёт нас сразу после школы, — повторила Эмма.

Чез знал, что нехорошо говорить таким угрюмым тоном. Может быть, они вместе сумеют добиться от мамы объяснения, что же происходит. Нужно просто выманить Финна из кухни, чтобы расспросить её…

— Это значит, что вам придется использовать кодовое слово, — сказала мама. — Помните его?

— Минестроне!^[2] — крикнул Финн. — Я скажу госпоже Моралес, что я люблю минестроне!

— Нет, глупыш, — возразила Эмма. — Ты всё перепутал. Это ОНА должна упомянуть минестроне первой. Что проку в кодовом слове, если ты сам его назовёшь?

Пару лет назад мама побывала на специальном родительском собрании, посвящённом детской безопасности, и вернулась домой с убеждением, что дети должны знать кодовое слово, которое назовёт им взрослый, чтобы доказать, что он не преступник. Дети (ну, в основном Эмма и Финн) решили, что лучший вариант — это «минестроне».

— Потому что, — объяснила Эмма, — ни один нормальный похититель не предложит: «Эй, малыш, хочешь, я угощу тебя минестроне?» И никакого ребёнка не украдут из-за того, что он обожает овощи!

В тот вечер семья всласть повеселилась. Финн решил, что минестроне — самое смешное слово на свете. Они с Эммой начали по очереди изображать похитителей. Они даже написали поддельное письмо с требованием выкупа в миллион долларов, а потом, просто чтобы подурачиться, ещё одно — с требованием минестроне на миллион долларов.

— Преступник должен быть совсем ненормальным, чтобы думать, что у нас хватит денег заплатить выкуп! — смеялась Эмма.

Она была права: Грейстоуны жили небогато.

«Но вчера ночью в подвале мама сказала “Пока не мои”, как будто боялась, что нас действительно могут похитить, — подумал Чез. — Что нам грозит опасность из-за того, что украли тех, других детей с такими же именами…»

В животе у него забурлило, и он опустил кусок тоста на тарелку.

Два года назад, хотя Финн и Эмма смеялись без умолку, мама пыталась объяснить, что вообще-то она не очень беспокоится насчёт похитителей.

— Это просто предосторожность, — уверила она. — Вдруг у меня сломается машина и мне придётся попросить кого-нибудь другого забрать вас из школы. Я хочу, чтобы вы понимали, кому можно доверять, а кому нет. Вот и всё.

«Потому что, кроме мамы, у нас никого нет, — подумал Чез. — У других детей двое родителей, мама и папа. Ещё у них есть бабушки, дедушки, тёти, дяди, двоюродные братья и сёстры, ну или родные, которые уже взрослые».

Кроме мамы — и друг друга — у Грейстоунов-младших родственников не было.

Во всяком случае живых.

У Чеза совсем пропал аппетит, и он отодвинулся от стола.

— Так, — сказала мама. — Ну, теперь вы знаете про госпожу Моралес, ваши чемоданы, кодовое слово и…

— А Ракету мы возьмём с собой? — спросил Финн.

Кошка как раз неторопливо зашла на кухню. Она дважды дёрнула хвостом, словно говоря: «Что? Вы обо мне чуть не забыли?»

— Ой… Э-э, у Сюзанны аллергия на кошек, — сказала мама. Она прищурилась и поджала губы, как будто только теперь задумалась, что же делать с Ракетой. — Наверное, я оставлю ей побольше еды и попрошу Сюзанну через день привозить сюда кого-нибудь из вас, чтобы сменить наполнитель в лотке.

Эмма подхватила Ракету на руки, хотя кошачий хвост из-за этого оказался в опасной близости к сиропу на тарелке.

— А вдруг Ракета заскучает? — простонала она. — Мы будем приезжать каждый день, чтобы она не грустила!

— Нет, — строго сказала мама. — Не надо требовать от Сюзанны слишком многого. Она и так оказывает нам большую услугу. Мы же не хотим причинить ей ещё больше неудобств?

Эмма зарылась лицом в серую шерсть Ракеты. Финн наблюдал, как у него с вилки стекает сироп. Поэтому Чез оказался единственным, кто заметил, как дрогнуло мамино лицо.

Мама поймала взгляд Чеза, и выражение её лица смягчилось.

— Я просто хочу, чтобы вы вели себя тактично, — объяснила она. — Я знаю, вы будете убирать за собой, и помогать по дому, когда потребуется, и…

— Похоже, неудобства будут у нас, — произнёс Финн.

Мама повернулась к детям спиной. Чез внимательно смотрел на неё — не задрожат ли мамины плечи. Но она просто стояла неподвижно целую минуту, а затем открыла кран.

— Так, пять минут до автобуса, — крикнула она сквозь шум льющейся воды. — Давайте уберём со стола и постараемся не опоздать!

В обычное время мама помогла бы им. В обычное время она бы заметила, что Чез съел всего два кусочка, а Финн только слизал со своего второго тоста весь сироп. В обычное время она бы увидела, что несколько непослушных прядей уже выбились у Эммы из-под резинки и она начала рассеянно накручивать их на палец. Через несколько минут её волосы должны были бы приобрести такой же хаотический вид, как у Альберта Эйнштейна, — как будто Эмма пыталась решить задачу по квантовой физике, или разгадать тайну путешествий во времени, или разобраться с ещё какой-нибудь сложной проблемой.

Чезу захотелось крикнуть: «Мама, посмотри на нас!»

Но он молчал, и она не обернулась.

Дети быстро убрали со стола, сложили тарелки в посудомойку и побежали за рюкзаками.

По крайней мере, мама проводила их до прихожей. Она поправила лямку рюкзака на плече Финна, а потом обняла всех по очереди.

— Хорошего вам дня в школе, — сказала она, прижав к себе сначала Финна, затем Эмму. — Слушайтесь учителей и госпожу Моралес.

Она вела себя как самая обычная мама, которая прощалась с детьми, отправляющимися на занятия.

А потом она подошла к Чезу и обвила руками его плечи, обхватив одновременно Чеза и рюкзак. Приблизив губы к правому уху сына, она шепнула:

— Ничего не забывай.

Чез отстранился.

— Подожди… Что? — смущённо спросил он, глядя на маму. — Ты сказала…

Но мама уже развернула его лицом к двери. Финн распахнул её и поскакал по ступенькам. Эмма придерживала дверь открытой для Чеза.

Мама слегка подтолкнула старшего сына.

— Иди, — сказала она. — И не волнуйся.

— Мама… — начала Эмма.

Но мама покачала головой и взялась за дверную ручку.

— Всё будет в порядке, — произнесла она таким тоном, словно пыталась убедить саму себя. — В полном порядке. Вы навсегда есть друг у друга. О! Автобус! Скорей!

Чез взглянул на сестру; казалось, они одновременно поняли одну и ту же вещь: «Мама не хочет, чтобы мы задавали вопросы. Мама ничего не хочет объяснять».

Чез, спотыкаясь, спустился с крыльца и зашагал по дорожке к автобусной остановке. Он не поднимал головы, как будто сомневался, что ноги приведут его куда надо, если оставить их без присмотра. А может быть, боялся, что голова потянется к маме, а за ней и всё тело.

Дойдя до автобуса, Чез сел на самое заднее сиденье — и лишь тогда повернулся, чтобы посмотреть на дом и на маму.

Мама по-прежнему стояла в дверях, и на её лице застыло подобие улыбки. Она всё махала, махала и махала, словно прощалась с Чезом, Эммой и Финном навсегда.

Примечания

2

Минестроне — блюдо итальянской кухни, суп из свежих овощей (прим. ред.).