Эмма Дженкинс

Елена Добрынина, 2023

Думаете, магия – предел мечтаний любого жителя Бретонии? Как бы не так! Эмма Дженкинс не просила о волшебном даре, который никак себя не проявляет. Ей хотелось мирной и спокойной жизни в кругу семьи, собственную кондитерскую и верных друзей. Но теперь девушка вынуждена отправиться в магическую академию, из которой, по слухам, возвращаются не все, и, кажется, Эмма испытывает симпатию к своему наставнику! Что за невезение… Однако на этом проблемы не заканчиваются. Теперь она связана странной и необъяснимой клятвой с четырьмя незнакомыми людьми. А еще Эмма повсюду сталкивается с обаятельным, но раздражающим Эвертом Диксоном, который, впрочем, может помочь девушке разобраться с неприятностями, свалившимися ей на голову.

© Елена Добрынина, 2023

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Глава 1

— Эмма! Эмма! Эмма-Эмма-Эмма, скорее на осмотр! Я уже все, благословен будь Источник. Доктор  — душка! Магсестра, правда, грымза,  — в комнату влетел ворох голубых кружев и оборок, в центре которого при желании можно было обнаружить мою сестру.  — Ты же помнишь, что у нас на сегодня большие планы?

Помню, конечно, как не помнить. С тех пор как стало известно о приезде очередной комиссии, у Лиззи все разговоры только о том, что в этот день не будет занятий и мы, наконец, улизнем из школы. И планы у нас грандиозные. Сначала пикник на берегу озера. Обаятельная Лиз уже выпросила у сердобольных кухарок сэндвичи для «голодных девочек». В качестве одной из них Лиз, недолго думая, предъявила меня: и худа, и бледна, и глазки в пол, и трепет ресниц, и горестный вздох, давно отрепетированный. Составить нам компанию для завтрака на природе решили еще две одноклассницы, но у Джейн вечером поднялась температура, а Тереза без подруги струсила. После пикника мы хотим искупаться, а затем пробраться в сад барона Степлтона: его усадьба, расположенная по соседству со школой, давно заброшена, но яблоки и сливы в саду на диво вкусные. А в самом конце весны, вот как сейчас, весь сад утопает в ароматной нежно-розовой пене яблоневого цвета, и гулять там  — одно удовольствие.

— Эмма, очнись,  — цепкие пальцы Лиз легко встряхнули меня за плечо.

— Слышу, помню, готова.

Я поднялась из кресла.

— Сэндвичи уже в сумке, смена белья там же,  — заговорщицким тоном прошептала ей на ухо.  — Только как ты собралась протиснуться через дыру в заборе в этом воздушном… Хм… Торте?

Я показала на платье сестры.

— Сходи переоденься.

— Во что-нибудь скучное,  — продолжила та.  — Нет уж, может, я всю ночь мечтала, как буду гулять по цветущему саду в этом платье.

— Или торчать посреди забора.

–… но обязательно в нем,  — не сдавалась сестра.

— Хорошо-хорошо, я поняла: вытряхнуть тебя из платья невозможно.

Человек, плохо знающий Лиззи, мог бы заподозрить ее в том, что она недалекая, легкомысленная и неосмотрительная. Но я знаю ее с рождения и понимаю, что, во‐первых, подобного рода капризы Лиз позволяет себе, когда речь идет о чем-то маловажном. А во‐вторых, раз упрямится, значит, на это есть причины.

— Так-то, Эм. Как по-твоему, что подумали бы мэтрисс Шульц и эта зануда Вилма, если бы в первый же свой свободный день я вырядилась в дорожное платье?

— Что ты что-то затеваешь,  — пришлось признать мне.

— По-моему, кузины Барнет и Дженкинс опять что-то затевают!  — раздалось так неожиданно, что я вздрогнула.  — Все время шепчутся, это не к добру.

Ну вот, стоит вспомнить зануду Вилму, она тут как тут, выскочила, словно демон из коробочки.

— Вилма, ты нас раскусила,  — не стала юлить Лиз.  — Как раз сейчас я пытаюсь подговорить Эмму…

Сестра перешла на заговорщицкий шепот и поманила чересчур догадливую одноклассницу пальчиком.

— Позаимствовать у милого доктора несколько пакетиков с желудочными порошками. Подсыплем их мэтрисс Глогг на следующей неделе, может, получится избежать опроса по рионскому.

— Я не в восторге от этой затеи,  — не слишком убедительно пробормотала я.

— Хм, ну да, ну да,  — многозначительно потянула мисси Заноза и неторопливо поплыла к своим приятельницам, поглядывая в нашу сторону.

— По-моему, не поверила.

— Зато запомнила. Пусть считает, что мы заняты чем угодно, но здесь, в школе,  — проговорила Лиз, посылая улыбку Вилме.  — Ну где же мэтрисс Шульц?

Последняя словно только и ждала вводной реплики. Тотчас же дверь открылась, причем открыли ее очень уверенно и авторитетно (мэтрисс Шульц все делала уверенно и авторитетно, даже очки она поправляла так царственно, что хотелось сделать книксен). Тихий шорох: это все ученицы в зале обернулись на звук. И мэтрисс Шульц показалась на пороге  — незыблемая, как многотомная энциклопедия по истории родного государства,  — дисциплины, которую мэтрисс Шульц изволила нам преподавать.

— Мисси Дженкинс, Диккенс, Донован, Дрискол и Загорски, будьте добры проследовать за мной на осмотр.

Понадобилась пара мгновений, чтобы стряхнуть с себя оцепенение, вызванное внушительным голосом нашей наставницы, и еще пара, чтобы осознать: прозвучало и мое имя. Немного суеты, и вот уже мы впятером спешим по коридорам школы за мэтрисс Шульц, как утята за мамой уткой.

Пока мы шли в лечебницу в западное крыло школы, я успела наметить план действий: быстро пройти осмотр (как хорошо, что наши с Лиз фамилии в начале списка, нам не надо ждать), забрать сумки, отправиться на прогулку по школьному саду, найти заветную дыру в заборе, скрытую дощечкой,  — мы все руки занозили, пока прилаживали ее обратно…

— Мисси Дженкинс, прошу вас.

Передо мной распахнулась дверь медицинского кабинета. Я первая в списке из нашей пятерки, мне и заходить…

В кабинете кроме доктора Алистера, благообразного старичка, похожего на Снежного Деда и наружностью, и добродушным характером, расположилась магсестра. «Грымза», как говорит Лиз. Ну что ж, похоже: желчное худое лицо с уже наметившимися морщинами, слишком внимательные, глубоко посаженные глазки, черные волосы, скрученные в тугой узел, серая форма Магконтроля.

— Мисси Эмма Дженкинс, стало быть. Проходите за ширму, голубушка, готовьтесь к осмотру,  — голос дока, чуть насмешливый, успокоил меня. Не на меня одну он так действует, у нас даже уколов никто из девочек не боится.

Осмотр проходил как обычно: доктор Алистер пощупал пульс («немного слабоват, голубушка, и щеки бледноваты, вам надо лучше питаться и больше гулять на свежем воздухе»), прослушал легкие и остался доволен, осмотрел язык и горло и одобрительно хмыкнул, задал стандартные вопросы о самочувствии. Потом настал черед магсестры.

Я легла на кушетку. Грымза подошла с постным лицом, жестко надавила прохладными тонкими пальцами одной руки на солнечное сплетение, а пальцем другой ткнула меня в лоб чуть выше переносицы. Сейчас она скучающим голосом скажет «нулевой уровень», и я смогу одеться и пойти к Лиз. Вместо этого магсестра продолжала давить пальцами все сильнее. Я уже хотела попросить мистресс Грымзу быть поаккуратнее, но внезапно уловила в склоненном надо мной лице какое-то беспокойство.

— Полтора уровня,  — наконец произнесла магсестра.  — Направление и ось дара не определяется.

Что? Я не ослышалась? Это невозможно! У меня же нет…

— Можете одеваться.

— Нет никакого дара. Это ошибка.

— Мисси Дженкинс! Одевайтесь. Попрошу вас не отлучаться надолго. Вас вызовут для беседы, когда осмотрят остальных.

Одевалась я машинально и заторможенно. Пальцы то и дело путались, застегивая мелкие пуговицы, а в голове мелькали обрывки фраз и мыслей.

«Надо быстрее идти к Лиззи. Пикник. Сад. Полтора уровня. Как? “Попрошу не отлучаться надолго. Ось дара не определяется”. Бред, бред. Какой же бред».

Обратной дороги я не заметила. Зато увидела, как изменилось выражение лица Лиззи. От радостно-нетерпеливого «Ну наконец-то!» до встревоженно-серьезного «Эмма, что случилось?». Казалось, Лиз мгновенно повзрослела: вместо розовощекого ребенка я увидела перед собой заботливую матушку.

В том, что я не разревелась позорным образом, заслуга одной Лиз. Она усадила меня в самое дальнее кресло и так строго цыкнула на любопытных девчонок, что никто не посмел подойти ко мне с расспросами, пока я рассказывала ей обо всем.

— Не хочу никуда уезжать,  — закончила я.

— Эмма, подожди паниковать,  — сейчас сестра уже походила на па: то же деловитое выражение лица, те же сложенные на груди руки. Па точно таким же тоном вел сделки и так же старался отбросить эмоции, когда речь шла о важном.  — Возможно, ничего ужасного и не случилось.

«Не случилось». На самом деле для тревоги были все основания. Это только в старинных романах благородные юноши и прекрасные девы, обнаружив у себя внезапно проснувшийся дар, становились великими магами, свободно совершали чудеса, жили долго и счастливо и в финале уезжали в закат на прекрасном единороге. В реальности же ничего хорошего такие новости не предвещали. Любого мало-мальски одаренного магической силой человека сразу ставили на учет в отделе Магического Контроля. За сокрытие таких способностей приговаривали к выжиганию дара или даже к смертной казни.

Дар чаще всего проявлялся в юном возрасте, и служащие Магконтроля раз в год вызывали на обязательную медкомиссию школьников и воспитанников интернатов и приютов. Очень удобно: и здоровье можно проверить, и новые дарования зафиксировать. И уж если выявлен у ученика дар, то тут два варианта: если он совсем мал (меньше двух единиц), то ученика не трогают, только осмотры он должен проходить чаще, чтобы все видели: уровень не растет. Но если дар значительный, то его обладателя переводят в особое заведение  — школу-распределитель Магресурса, где развивают и исследуют возможности дарования и решают, что с ним делать.

Более способных и сильных направляют в академии и университеты, а потом на службу на благо государства. Отказ не принимается, понятное дело. Тех, кто послабее, отпускают на вольные хлеба, взяв согласие содействовать государству с помощью своего дара, если возникнет необходимость. А среди простых людей ходили страшные истории о том, как из распределителя неизвестно куда пропадают юные маги, которым не посчастливилось привлечь к себе особое внимание Магконтроля. И о том, что дети возвращаются из этих распределителей сами на себя не похожими. Неудивительно, что в эту школу не рвется никто, кроме сирот и бедняков, для которых это шанс выбиться в люди. А вот если есть достаток и планы на жизнь, внезапное открытие способностей только мешает. У меня есть и первое, и второе.

— Слушай,  — Лиз снова спасла меня от моих мрачных мыслей,  — если твой дар уже стабилен и не будет больше расти, ты только в плюсе. Ну будешь пару раз в год комиссию проходить, невелика печаль. Зато какие возможности открываются! Знать бы еще, какая именно у тебя способность. Ты ее совсем не чувствуешь?

— Совсем,  — я покачала головой.

— Вот бы целительство или эмпатия… Иллюзии тоже неплохо, тут есть где развернуться. Как бы проверить?

— Джейн еще болеет,  — вдруг пришло мне в голову.  — Можно ее навестить.

— Отлично!  — Лиззи с готовностью вскочила с кресла, словно игрушка на пружинке.

Снова идти в лечебницу совсем не хотелось. Но любопытство не давало сидеть на месте, да и делать пока было нечего. По пути мы успели шепнуть Терезе, что идем навестить Джейн, чтобы остальные знали, где нас искать.

В лечебнице нас встретила мэм Чейни  — дежурная медсестра, похожая на строгую, но добросердечную бабушку.

— Подружке вашей уже получше. Еще денек-другой полежит и вернется к вам,  — рассказала она, провожая нас к кровати Джейн. Та полулежала на подушках и читала книгу.

— Лиззи? Эмма?  — удивилась она и, убедившись, что медсестра прикрыла за собой дверь, прошептала:  — Я думала, вы уже на пикнике.

— Тут такое дело,  — присаживаясь на стул рядом с кроватью, начала Лиззи,  — пикник отменяется. У нас новости поважнее. У Эммы открылся дар. Только пока не ясно, пока не ясно. Даже ось нельзя определить.

— Вы меня не разыгрываете?  — Джейн смотрела во все глаза.

— Точно говорю.

— Эмма?

Я кивнула.

— И мы тут подумали… может, Эмма попробует тебя исцелить?

— Ну-у,  — неуверенно протянула подруга,  — а если у Эммы магия смерти?

— Она тихонечко.

— Ладно,  — отложила книгу Джейн,  — пробуй, но на следующую вылазку вы берете меня с собой.

Она смиренно вытянулась в кровати и прошептала «готова». Я подошла к Джейн и повторила действия нашего семейного целителя в Эрквуде: возложила левую руку на лоб, а правую на сердце и представила, как из моих рук течет целительная сила.

— Апчхи! Апчхи!

От неожиданности я отпрянула.

Вдребезги разбилась опрокинутая мною чашка.

— М-да,  — хмыкнула Лиззи и принялась деловито собирать осколки. А я расспрашивала свою подопытную:

— Как ты? Чувствуешь что-нибудь?

— Нет, ничего. Даже не вспотела,  — развела руками Джейн.  — Эмма, а ты сама ощущаешь в себе изменения? Может, ты вдруг полюбила растения, начала ухаживать за ними или возиться с животными?

Я отрицательно покачала головой.

— Тогда ты точно не маг жизни. И не огневик: ты не буйная совсем.

— Давайте рассуждать логически,  — присоединилась к нам Лиззи,  — кто еще остался? Эмпаты умеют всем нравиться,  — тут я поймала на себе два критических взгляда,  — маги земли питают слабость к металлам и камням и копят все, что считают полезным,  — мне сразу вспомнилась весенняя уборка, когда я хотела избавиться от львиной доли ненужных вещей, и сестра, снова рассовывающая «такие красивые платьица» по шкафам.  — Огневики вспыльчивы. Воздушники легкомысленны и не любят сидеть на месте. Водники?

— Водники чувственны и меланхоличны,  — жеманно изрекла Джейн, прижав к груди дамский роман, который вытащила из-под подушки.

— Ну, не знаю, как насчет чувственности,  — заметила я,  — но мист Ворт, владелец рыбных лавок в Брэдфорде, водник. И он вполне бодр и весел.

— А еще лыс, толст, невысок, и у него такие премиленькие рыжие усы щеточками. Можешь представлять его, когда читаешь свою книжку.

— Фу,  — надулась было Джейн, но не удержалась и захохотала вместе с нами.

— В общем, Эмма, я думаю, ты или маг воздуха, или воды, или…

— Менталист,  — закончила Лиз.  — Про этих вообще ничего нельзя сказать наверняка.

Мы болтали, пока в коридоре не раздались тяжелые шаги. Дверь открылась, явив нам мэтрисс Шульц во всем ее великолепии.

— Девочки,  — едва заметный кивок то ли в качестве приветствия, то ли в подтверждение своих догадок,  — мисси Дженкинс, вас ждут в кабинете доктора Алистера.

Мне оставалось только встать и проследовать за нашей директрисой навстречу своему туманному будущему.

* * *

Ночь выдалась пленительной и идеально романтической. Во всяком случае, в романах, которые давала мне почитать Джейн, что-то такое упоминалось: «Воздух замер, окутывая теплой прозрачной вуалью». И аромат сирени тоже «пронизывал» и «окутывал». И соловьиные трели тоже присутствовали. И все это ужасно мешало спать. Я вертелась с боку на бок, то скидывала одеяло, то натягивала его по самые уши. Из головы не шли события прошедшего дня. Я снова оказывалась в кабинете доктора Алистера, снова сидела на жесткой кушетке, док смотрел на меня с едва заметным беспокойством, а магсестра неспешно пролистывала мою карту. Снова я слышала жалобный скрип кресла после того, как мэтрисс Шульц царственно расположилась в нем, предварительно закрыв дверь кабинета.

— Итак, мисси Дженкинс, думаю, вы уже поняли, что у вас открылся дар,  — начала Грымза. Дождавшись моего кивка, она продолжила.  — Пока мы не знаем его направления, но можем зафиксировать его уровень  — полторы единицы. Нужно понять, что его спровоцировало. Подумайте и расскажите, какие изменения произошли с вами за этот год, физические и эмоциональные: болезни, потрясения, несчастные случаи?

И она принялась сверлить меня взглядом.

Потрясение в моей жизни было, но давнее и всего одно: гибель родителей. А этот год спокойный и счастливый. Травм и болезней, кроме легкой простуды зимой, не могла припомнить, а вот с физическими изменениями… Я покраснела и пробормотала:

— У меня начался женский цикл…

Однако ответ, как ни странно, вполне устроил магсестру.

— Да, это могло спровоцировать процесс,  — кивнула она, немного подумав.  — Какие-нибудь изменения в привычках, увлечениях, характере?

Глаза-колючки снова впились в меня.

— Нет.

— Мэтрисс?  — теперь вопрос относился к директрисе.

— Нет, Эдна. Ты знаешь, как серьезно я отношусь к своей работе,  — внушительный голос мэтрисс Шульц, казалось, заполнял пространство кабинета.  — Я бы сразу увидела, если бы что-то было не так. Я же не упустила тебя в свое время. У Эммы нет никаких внешних признаков. Это я могу гарантировать. Она все так же старательна, вдумчива, спокойна, озорничает не больше, чем положено девице в ее возрасте. Тем удивительнее наличие у нее дара. Какой, говоришь, у нее уровень?

Грымза Эдна быстрыми шагами подошла ко мне, требовательно надавила пальцами на те же точки  — солнечное сплетение и лоб чуть выше переносицы.

— Четкое расширение ауры до одной с половиной единицы. Но ни направление, ни ось установить невозможно,  — произнесла она, изучая мой лоб.  — Очень нехарактерная картина. Я собираюсь рекомендовать ее для перевода в Распределитель.

Кажется, на моем лице отразился ужас, потому что директриса наклонилась ко мне и ободряюще похлопала по руке.

— Мистресс Глостер, голубушка, так ли это необходимо?  — включился молчавший до этого доктор Алистер.

Магсестра поджала губы.

— Действительно, Эдна,  — поддержала дока мэтрисс Шульц,  — для девочки это такой стресс, дар неясен, уровень пока не так критичен. Я могу наблюдать за ней и при первых тревожных признаках сразу сообщу в Контроль. Эдна, я прошу.

Только мэтрисс Шульц могла упрашивать об одолжении с таким достоинством.

— Ну хорошо,  — наконец процедила сквозь зубы Грымза.  — Пока я оставляю мисси Дженкинс в школе под вашу ответственность. Но через три месяца она будет обязана пройти полный осмотр. Если уровень увеличится, то она немедленно будет переведена в распределитель.

Я выдохнула. Оказывается, все это время я почти не дышала. Три месяца… Даже в худшем случае у меня есть отсрочка, а там, глядишь, и дар расти не будет, я закончу школу с Лиззи, мы будем помогать па в его деле…

— Эмма, ты можешь быть свободна,  — ворвался в мои мысли голос директрисы.  — Да, не пиши пока мастеру и мэм Барнет, я сама поставлю их в известность.

— Да, мэтрисс, до свидания, доктор, мистресс,  — я пулей вылетела из кабинета, спеша поделиться новостями с Лиззи. Остаток дня прошел в приятных повседневных делах. И спать я легла с легким сердцем. Но вот заснуть не смогла. И теперь ворочалась, пряча голову под подушку от соловьиного пения. И только когда начала вспоминать прочитанный параграф из учебника истории, сон все-таки пришел.

Это мой любимый сон. Мне лет двенадцать, и я играю со своими друзьями-мальчишками. Сегодня мы стреляем из луков, а потом скачем на лошадях наперегонки. Ощущение полета, бесшабашного веселья, приятной усталости и радость от того, что рядом друзья  — те, кому можно доверять. Я пеняю парням на то, что они поддавались, не пуская лошадей в полный галоп, а ведь я уже могу быстрее. Они хохочут, отнекиваясь, призывают в свидетели Источник, но пальцы за спиной держат в отвращающем знаке. Я люблю эти сны, они такие живые и намного лучше книг о приключениях, которые я читаю. Ма говорит, что мне не хватает приключений в обычной жизни, и мое подсознание посылает такие сны. Наверное, она права. Но это к лучшему: пусть такие авантюры мне только снятся. Так безопаснее: я всегда могу проснуться. Жаль только, я не знаю, как зовут друзей из моего сна…