Лялин и Женя

Магдалина Шасть, 2022

Евгения Чёрная, семнадцатилетняя школьница из посёлка Лесное, хорошо учится и быстро бегает, но убежать от судьбы всё равно не получается. Запретная, неудобная, стыдная страсть к женатому, годящемуся ей в отцы, мужчине ставит будущее быстроногой Женьки под сомнение. А что же Лялин? Любит или тешит самолюбие? В день своего совершеннолетия маленькая школьница готовится оборвать порочную связь, но согласны ли с её взвешенным решением высшие силы? Пронзительная история о любви и предательстве, о семейных тайнах и запретных удовольствиях. Рассказ об обычных, сбившихся с пути людях, с их сомнениями, страхами и надеждами.Содержит нецензурную брань.

Витёк

Старший брат маленького лентяя и прогульщика Максима отличался и вовсе крутым нравом. Работать Витёк не хотел, а в армию низкорослого, больного псориазом бездельника не брали по состоянию здоровья. Сбегать из дома он начал раньше, чем научился ходить, потому что сидеть на месте было выше его сил. Принимая и понимая Витьку, мать, рожавшая год через два, вполне смирилась с периодическим отсутствием девятнадцатилетнего сына дома и радовалась тому, что одним ртом в их многодетной и малообеспеченной семье становится меньше. Хотя б на пару месяцев. Но сегодня одичавший и оголодавший Витёк вернулся.

Пристроившись за низеньким, как и он сам, молодым деревцем, по малой нужде, Витёк не сразу понял, что за пара деревенских сумасшедших потревожила его приятное уединение. Едва успев застегнуть штаны, он торопливо пригнулся и затаился, опасаясь снова получить по едва отошедшим от прошлой потасовки почкам. Ой, ё! Неужели так повезло? Да эти двое трахаются!

Как назло, тёмная ночь не давала разглядеть будоражащих фантазию подробностей, но возбужденный сладострастными стонами прошмандовки (в мире Витька существовали только такие девицы), пацан почувствовал, как в его вонючей, годами не стиранной мотне оживает горячий, неутомимый, страшный и сильный зверь. Рука сама потянулась к ширинке. Вдруг девчонка закричала особенно громко и, едва сдержавший мычание, Витёк щедро выстрелил из своего давно не стрелявшего ружья, проливая нечаянное блаженство на обоссанный ранее куст. Хотелось ещё.

Перед горящими от возбуждения глазами немытого и голодного Витька вероятнее всего разыгрывалась какая-то драма, но малохольные тёрки влюбленной парочки были пацану до лампочки. Витьку хотелось порева, вонючего самогона и снова горячего порева, а эти двое слюнтяев принялись выяснять отношения. Разочарованию не было предела!

Наконец, мужик куда-то ушел… Витёк выглянул из кустов, жадно облизывая пересохшие губы. Вернётся? Девчонка осталась одна, уходить не торопится. А что, если…? Мужик всё еще не возвращался.

Вряд ли это законная жена бросившего её посреди темной рощи чела, со своими жёнами на муравейниках не сношаются, значит какая-нибудь шалава, а за шалаву чё ему будет? Да ничё! Шалаву не проводил — считай, подарил. Витёк всё никак не мог решиться, его трусоватое нутро холодила возможная вероятность расплаты. Но беззащитная, сладкая и слабая девичья плоть, едва прикрытая хлипкой одеждой, все сильнее и сильнее будоражила его извращенное воображение, манила, звала, ранила, причиняя невыносимо сладкие страдания.

Девчонка встала и, отряхнувшись, повернулась к Витьке спиной. Сейчас или никогда. Как же страшно! Не помня себя от охватившей всё его существо похоти Витёк кинулся вперёд и повалил нежное, тёплое женское тело в траву, жадно ощупывая его мокрыми от выступившего пота ладонями. Он не имел в этом деле достойного опыта, и маленькая шалава, ловко извернувшись, вероятнее всего случайно, со всей дури врезала ему в нос ребром ладони, тут же вцепившись тонкими острыми пальцами в ноздри. Из глаз потекли слёзы. Он ещё сильнее придавил девчонку всем своим коренастым телом, пытаясь подмять под себя. Она была совсем слабенькая и явно проигрывала, продолжая неумело барахтаться, и вдруг громко и заливисто закричала.

— Мишка! — обезумевший от слабеющего женского сопротивления Витька тут же зажал её крикливый рот левой рукой, а правую запустил под джинсы. Прикосновение к бархатисто — нежной коже на девичьем животе прошибло его жаркой волной вожделения, пробило мелкой похотливой дрожью. Он задрожал. Ткань девичьей кофты податливо затрещала. Пацан грубо задрал бесполезно сопротивляющейся девке кофту и стал бесстыдно ощупывать её везде, где мог залезть. Да она без лифчика! Забывшись, он убрал руку от её рта и стал торопливо стаскивать брюки.

— Мишка! Мишка! — орала она неистово, но Витьку было уже всё равно, он почти стащил с незнакомки штаны вместе с трусами. Сломанный в драке нос отчётливо ощущал запах её страха и чего-то ещё невозможно приятного. Сейчас-сейчас, моя хорошая… сейчас-сейчас, моя родная. Он уже почти любил свою нечаянную маленькую жертву, удивляясь, почему не делал этого раньше. Оказывается, справиться с самочкой так легко! А Витьку, с его вечными вшами и немытыми яйцами, даже за сиську бесплатно подержаться не давали! Суки! Знает он теперь, КАК…

Внезапно ненастная, сумрачная ночь осветилась миллионами жёлтых искр, а по лбу потекло что-то тёплое… Витёк почувствовал легкое головокружение и… отрубился, навалившись на перепуганную, отчаянно молящую небо о помощи Женьку.

— Женя! Пойдём домой, холодно!

— Мама-мамочка! — вовремя подоспевшая Ирина стояла с лопатой в руке, гордо возвышаясь над поверженным душегубом, а внезапно выглянувшая из-за туч молодая луна слегка освещала её красивые, сурово сдвинутые брови, придавая лицу грозный вид.

— Ничего, Жень! Всякое в женской судьбе случается. Нечего тут валяться, посреди леса. Мало ли кто шляется. Вставай — простудишься!