Очарованная призраками

Лора Себастьян, 2021

Все знают эту легенду. Об Артуре, которому суждено стать королем. О прекрасной Гвиневре, которая предаст его на пару с Ланселотом. О жестокой волшебнице Моргане, что станет их общим врагом. Знает об этом и Элейн – волшебница из Шалота, которая обречена видеть будущее. На мистическом острове Авалон Элейн наконец обретает свободу и узнает о древних пророчествах. О бесчисленных вероятностях будущего, почти каждая из которых трагична. Когда будущее настигает их, Элейн, Гвиневра, Ланселот и Моргана отправляются вместе с Артуром в Камелот, где магия под запретом, повсюду враги, а законы общества сковывают их по рукам и ногам. Но самая большая опасность скрывается среди друзей. Видения сбываются, неизбежная судьба подбирается все ближе, и Элейн решает, как далеко готова зайти, чтобы изменить ее. И чем готова пожертвовать.

6

Через несколько дней после того, как Моргана подожгла гобелен, я спустилась из спальни и нашла ее в зале: она стояла у потухшего камина, одетая в лавандовое платье, которое облегало ее фигуру, но открывало колени и локти. И на нем, в отличие от нарядов Моргаузы, не было ни одного драгоценного камня. Скорее всего, его сшила королевская швея, но Моргана явно чувствовала себя в нем неуютно: она сжимала в руках единственное украшение, которое носила, — огромный круглый черный бриллиант на простой золотой цепочке.

— Ты что здесь делаешь? — выпалила я прежде, чем поняла, что делаю.

К нам в башню никогда не заглядывали гости, но о ее приходе ведь должны были сообщить? Например, прислать письмо? Моргана не могла просто так появиться в нашем зале, подобно призраку.

Она подняла взгляд и заметила меня. И тут же растянула свои кроваво-красные губы в улыбке.

— А тебя нелегко найти, Элейн Астолат, — сообщила она вместо того, чтобы ответить на мой вопрос. — Ты знала, что в королевском дворе Камелота аж шесть Элейн?

Я никогда их не считала, но вроде бы это и правда было так.

— Как ты сюда попала? — Я присела на бархатное кресло с высокой спинкой — от него все еще пахло сладким дымом. Здесь в свой последний визит сидел отец.

Моргана опустилась в такое же кресло напротив меня, изящно скрестив лодыжки, как и подобает леди. Но потом она сгорбилась и облокотилась на подлокотник, подперев подбородок рукой.

— Оказывается, очень удобно быть дочерью короля — можно пройти куда только захочешь. — Моргана пожала плечами. — Я довольно быстро догадалась, что ты не можешь быть Элейн Старой. На Элейн Постную ты тоже мало походишь. После еще парочки предположений я поняла, что ты, должно быть, Элейн Безумная.

У меня заалели щеки, хотя я не впервые слышала это прозвище. Но Моргана произнесла это без капли злобы. И без жалости. Она приподняла бровь, заметив выражение моего лица.

— Прости, я подумала, это довольно старое прозвище.

— Так и есть, — призналась я. — Тебе рассказали, почему меня так называют?

Я до сих пор не могу понять, почему вдруг заговорила об этом. Почему открылась перед незнакомкой. Может, прозвище повлияло на меня гораздо сильнее, чем я думала. А может, я уже тогда знала, что Моргану правда не напугает. Что правда будет для нее предпочтительнее любых слухов, которыми пыталась замаскировать ее моя мать.

— Я слышала разные вещи, — сообщила Моргана, оценивающе меня оглядев. — И каждая была еще нелепее, чем предыдущая. Но про меня ты тоже наверняка многое слышала… Моргана Злая. Темная Моргана. Моргана…

— Моргана Фэй, — продолжила я, не успев прикусить язык.

Ее глаза расширились от удивления, а потом она ухмыльнулась.

— О да, последнее мне даже нравится. Лучше уже так, чем там история с монастырем.

— Так это правда? — спросила я.

И откуда во мне появилась эта дурацкая храбрость? Может, я от Морганы и заразилась?

— А ты вправду Безумная Элейн? — парировала Моргана.

Этого вопроса я и ждала.

Я вспомнила о той ночи, когда с криками бежала по коридорам. С тех пор прошли годы, но я все еще помнила холод камней под босыми ногами — так, словно это случилось только вчера. Горло мое саднило от криков. И за той ночью последовали другие, в которые я просыпалась в ледяном поту, не в силах вспомнить, что мне снилось. Иногда в кошмарах я тонула.

— Да, — наконец произнесла я. — Полагаю, что так.

— Что ж, — ответила Моргана и чуть выпрямилась; улыбка ее была опасной, как лезвие ножа. — Я жду подробностей.

Я не рассказывала об этом никому, кроме матери. Той ночью она отвела меня обратно в комнату и подоткнула одеяло, а я пересказала ей свой сон.

Это был не первый сон, который казался чересчур реальным, но после снов о воде… я помнила только ощущение. Но в ту ночь… В ту ночь я запомнила каждую деталь, и все их вывалила матери, которая молча выслушала меня. К тому моменту, когда я закончила, лицо ее стало почти мертвенно-бледным, но она улыбнулась и коснулась своими ледяными губами моего лба. А потом она смерила меня самым строгим взглядом, какой я только видела в своей жизни.

— Никогда не рассказывай об этом. Никому, — попросила она мягким тоном, совсем не сочетающимся с выражением ее лица.

— Но нужно ведь предупредить короля! — сказала я, вспомнив лицо королевы, которое видела во сне, прекрасное, но бледное, с зеленоватым оттенком и алыми пятнами на щеках.

Я знала, что в тот момент она находилась в шаге от смерти. Пусть это был всего лишь сон, да, я помнила об этом, потому что проснулась и сидела в своей кровати. Но это совсем не походило на него. Видение напоминало мне кошмары о воде — оно казалось невозможным воспоминанием.

— И что мы ему скажем? — спросила мама. — Что королева заболеет? И что он тогда сделает, Элейн?

Я задумалась. Последние одиннадцать лет жизни меня убеждали в том, что честность — лучшая добродетель. И вдруг моя собственная мать говорит обратное! Я не могла понять почему. Но мама ждала от меня другого ответа, и я попыталась его найти.

— Он может подумать, что это моя вина? — медленно произнесла я. — Что это произойдет из-за меня? Что я владею магией?

Я произнесла это шепотом, словно боялась, что из теней моей спальни тут же выпрыгнут вооруженные люди и арестуют меня за одно только упоминание магии. Маме от моих слов тоже стало не по себе: она долгое время молчала, но по выражению ее лица я понимала: я была права.

— В прошлом провидцам жилось очень тяжело, — голос ее задрожал. — Даже до войны… когда другая магия была обычным делом.

— Провидцы? — Мне это слово было незнакомо.

— Так называют тех, кто может заглянуть за завесу настоящего и увидеть будущее. Твой дар — наследный. У некоторых из нас он проявляется как сильная интуиция… остальным повезло меньше.

— Думаю, со мной и раньше такое случалось, — сказала я.

Я и не знала, что на самом деле у меня уже есть все кусочки картины, которая начала потихоньку складываться в голове. Странное чувство, словно я уже что-то видела, где-то была, кого-то встретила. Например, наша башня: когда мама впервые привела меня туда перед одним из моих дней рождения, казалось, будто я уже бывала там. А стоило увидеть мою комнату, у меня перехватило дыхание и слезы потекли сами собой — кто знает почему.

Я хотела рассказать ей об этом, но она приложила к моим губам холодный палец.

— Тише. — В голосе ее одновременно звучали спокойствие и тревога. — Элейн, послушай меня очень внимательно. Никогда об этом не говори. Никому. Даже мне. Если они узнают, что ты такое, то попытаются использовать тебя. А когда поймут, что их действия ничего не изменят, то начнут винить в этом тебя. Такое уже случалось, и я не хочу, чтобы ты это пережила. Понимаешь?

Она не убрала свой палец, и я смогла только кивнуть, хотя на самом деле не понимала. Ведь если мои видения — это магия, то они не будут винить меня. Не будут использовать меня. Они просто меня убьют.

Мать мягко улыбнулась и убрала руку, а потом достала из кармана пузырек размером с мое предплечье… и вложила его в мою ладонь.

— Отныне делай глоток каждый вечер перед сном, и видения оставят тебя в покое. Ты будешь такой же, как все остальные девочки. Поняла?

Я не понимала, но это был бы неправильный ответ, и я снова кивнула.

Она удовлетворенно улыбнулась, а потом поднялась и направилась к двери.

— Мама.

Она не обернулась, чтобы посмотреть на меня, но на мгновение остановилась.

— То, что я увидела, сбудется? С королевой? Это правда?

— Да, — ответила мать после нескольких секунд тишины. — Боюсь, что это правда. Хоть и не знаю, когда это случится и что за болезнь к ней придет.

— Но… разве мы не должны попытаться это изменить? Мне нравится наша королева. Я встречала ее всего пару раз, но у нее такой сладкий голос — как мед! И улыбка добрая. Я не хочу, чтобы она умирала.

Мать вздохнула, все еще стоя ко мне спиной. И когда она заговорила, ее голос дрожал от слез.

— Если к тебе пришло видение… это значит, что уже поздно что-либо менять.

Я никогда не узнаю, лгала она мне или просто рассказывала известную ей правду. И моя мать, и ее мать, и мать ее матери — все они заглушали свои видения, не пытались их использовать, или понять, или манипулировать ими. У них не было Нимуэ, которая могла объяснить им природу видений, рассказать, что некоторые из них словно высечены в камне, но другие переменчивы, как морские течения.

Впрочем, это не имело значения. В тот раз я ей поверила.

— Пей лекарство, Элейн, и постарайся заснуть, — велела мне мать. — Утро вечера мудренее.

С тех пор прошло больше двух лет, но лучше мне так и не стало. Мама отказывалась об этом говорить и после смерти королевы. А я держала слово: никому не рассказывала о том, что видела, даже когда меня начали называть безумной. Как и просила мама, я отпивала из той бутылки каждый вечер и предупреждала ее, когда запасы заканчивались.

Я всегда слушалась маму.

А потом перестала. В тот миг, когда нарушила свое обещание и рассказала обо всем Моргане.

— На Авалоне есть провидцы, — сообщила Моргана, когда я закончила свой рассказ, куда более спокойным тоном, чем я даже могла предположить.

Я только что рассказала ей о моменте, который изменил всю мою жизнь, а она отреагировала так, словно мы с ней говорили о погоде. Словно это не проклятие, а просто любопытная способность.

— Правда, немного. Это редкий дар, — продолжила Моргана. — Видения пришли к тебе вместе с первой кровью?

Вопрос застал меня врасплох, и я покраснела. А потом кивнула.

— Через день или два, — призналась я.

И вспомнила бледно-розовое платье, второй завтрак и боль в животе… я думала, вдруг случайно съела что-то гнилое. Внутренняя сторона бедра была мокрой, но я списала все на пот. Я попросилась на выход, поднялась с места… и комната взорвалась оглушительным смехом при виде красного пятна на моей юбке.

— Так оно обычно и случается. С моей магией, по крайней мере, было так же. Замечала с тех пор какие-нибудь изменения? В своих видениях, в зависимости от цикла? — совсем не стесняясь спросила меня Моргана.

Я пожала плечами.

— Возможно? Сложно сказать. Лекарство работает, как мама и говорила, но… теперь, когда ты об этом упомянула, полагаю, спится мне всегда хуже. Я думала, что только из-за боли.

А не рассказать ли ей о моих снах с водой — они тоже ухудшались в те самые дни цикла, — но я не проронила ни звука. Если я произнесу это вслух, то слова мои лишь добавят кошмару силы. А этого мне не хотелось.

— Ты что, в самом деле принимаешь это лекарство? — в голосе Морганы прорезалась тревога. — Каждый вечер?

Я нахмурилась.

— Мама сказала, это важно.

Моргана чуть наклонилась ко мне.

— Но разве тебе не любопытно? Что, если ты увидишь, как завтра упадешь с лестницы и сломаешь шею?

— Но мама сказала…

— Да-да, знаю я, что сказала тебе мать. — Моргана вздохнула и покачала головой. — Но она ведь не всезнающа, так?

Об этом я никогда не задумывалась. До того момента я и предположить не могла, будто моей матери может быть что-то неизвестно. Разве не поэтому она устанавливала столько правил? Не поэтому всегда осторожничала? Она наверняка знала о том, о чем мне не довелось.

— Ты ведь не во всем ее слушаешься, не правда ли? — продолжила Моргана, внимательно следя за выражением моего лица.

Это звучало довольно безобидно, но уголки ее рта приподнялись, словно на самом деле это был не вопрос, а вызов.

— А ты свою? — спросила я прежде, чем успела об этом подумать. Память о королеве была еще слишком свежа в моей голове.

Улыбка Морганы не дрогнула, но она прищурилась и спокойно произнесла:

— Игрейн была матерью Моргаузы и Артура. Но я никогда не считала ее своей. Она всегда больше любила Моргаузу и никак этого не скрывала. Меня это не особо расстраивало, ведь я была любимицей отца, в тот год, что мы прожили вместе. Так мне рассказывали — сама я не помню. Ты о нем вряд ли что-то слышала — после войны никто не поминает неудачников. Отец любил меня, потому что знал: во мне течет его кровь, — продолжала Моргана. — Мать меня боялась — по тем же причинам, почему и все в этом проклятом месте. Поэтому они боятся и тебя тоже.

Она кивнула в мою сторону, чего я совсем не ожидала.

— Меня никто не боится. — От одной мысли мне хотелось рассмеяться. — Они смеются за моей спиной. Обзывают меня и…

— И почему же они все это делают, как думаешь? — оборвала меня Моргана. — Они знают, что ты другая. Они поняли это той ночью и теперь знают, что ты от них отличаешься. И лекарство матери держит тебя в клетке. Послушная девочка… Но ты другая, и это приводит их в ужас, поэтому они пытаются умалить тебя. Превратить из проблемы в удобство. Они знают: если загнать тебя в угол, ты никогда не поднимешься во весь рост. Они знают, что, если тебе удастся это сделать, ты превратишь их жизнь в руины.

Она говорила так уверенно… хотя сама не знала меня. И я до сих пор не понимаю, почему Моргана это сказала. Я спрашивала ее об этом, но она пожимала плечами и объясняла: ей показалось, будто это пойдет мне на пользу. Она, конечно, была права, но я сомневаюсь, что она сообщила мне всю правду. Думаю, какая-то часть ее узнала меня. Так же, как и часть меня узнала ее. Может, мы обе просто чувствовали себя ужасно одинокими. Может, она тоже во мне нуждалась.

— Совсем на меня не похоже, — пробормотала я. — Ты ведь знаешь, какая я.

— Я вижу лишь девочку, которая боится собственной тени и никак не выйдет на свет. Девочку, которая закрывает глаза на всю несправедливость, которой ее обливают. Девочку, которая во всем слушается маму и никогда не задает ей вопросов.

Ее слова пронзили меня подобно отравленным стрелам. От этого они менее правдивыми не стали.

— До Авалона я была такой же.

Она произнесла название острова как молитву. Как обещание. От одного только слова во мне поселилась странная тоска, которую я не могла понять. Она походила на грусть по отцу, по братьям, по нашему дому в Шалоте. Но как я могла скучать по месту, где никогда не бывала?

— Тебе бы там понравилось, Элейн. — Впервые за все то время, что я видела Моргану, она выглядела по-настоящему счастливой. — В Великом озере есть остров, но с берега ты его не заметишь. Ты не увидишь его, пока не ступишь на его землю, пока не узнаешь его тайны. Там нет замков и башен, только хижины из ветвей и деревьев и небольшие дома в скалах. Там нет дворов, королей и королев, там ты можешь быть свободна. Можешь бежать по лесу, и плавать в озере, и в реке, и делать все, что тебе только захочется, и никто тебя не остановит. Кроме разве что Нимуэ.

Последние слова Моргана произнесла не сразу, чуть задумавшись.

— Нимуэ? — спросила я.

Как странно думать о тех временах, когда Нимуэ была для меня незнакомкой. Когда я впервые произнесла ее имя, я споткнулась о непривычный слог. Ним-уэй.

Моргана улыбнулась.

— Она понимает. Только она понимает. Нимуэ помогла мне осознать, на что я способна. Показала мне, почему меня все боятся. И научила контролировать мою силу. Она — Леди Озера.

Моргана произнесла этот титул так, словно говорила о королеве. Или о богине.

— Я видела, как ты разожгла тот огонь в зале, — заметила я.

Она рассмеялась.

— Что лишь малая толика моих сил. Это все кровь фейри — со стороны отца, — пояснила она. — Полагаю, в твоем случае это сторона матери.

Это повергло меня в шок.

— Но я не… я не фейри. Я — это всего лишь… я.

Моргана одарила меня раздраженным и в то же время жалостливым взглядом.

— Ох, Элейн. Сомневаешься в моих словах?

Самое странное — я ничуть в них не сомневалась. Все эти неведомые, невероятные вещи звучали так, словно я о них уже знала. Где-то глубоко в душе.

— Я тебе верю, — уточнила я.

— Тогда ты понимаешь, — Моргана склонилась надо мной, взяла мои руки в свои и крепко их сжала, — как это чудесно?

Из меня вырвался горький смешок.

— Чудесно? — выдавила я. — Я не только бе-зумна, но еще и немного фейри? Мама была права, если кто-то об этом узнает…

— То тебя убьют, — спокойно закончила Моргана. — Но если ты продолжишь пить свое лекарство, то никто не узнает. Ты сойдешь за свою. Однажды о той ночи и твоем видении забудут, и ты перестанешь угрожать их жизням. Ты вырастешь в прекрасную девушку с богатым приданым. Ну кто не возьмет такую в жены? И потом у тебя родятся дети, и, может, у твоей дочери тоже будет дар. И наступит день, когда ты научишь ее бояться его. Передашь ей зелье. Этого ты хочешь? Превратиться в свою мать?

— Нет, — произнесла я с уверенностью, порази-вшей даже меня.

Разве это мой голос? Такой громкий? Такой яростный?

Моргана улыбнулась и еще крепче сжала мои пальцы.

— Как хорошо, что я нашла тебя. Теперь ты сможешь вернуться со мной на Авалон и познакомиться с Артуром! И с Лансом, и с Гвен, ты им сразу понравишься, как и мне, потому что ты такая же, как мы. И провидцы научат тебя контролировать свой дар, и ты больше не будешь его бояться. Разве тебе этого не хочется? Не хочется найти свое место?

Мне хотелось. Хотелось чувствовать себя как дома и завести друзей. От одной мысли об этом кружилась голова. Звучало волшебно, но… не так-то все это было просто.

— Я не могу вот так уехать, Моргана, — сказала я. — Здесь живет моя мать, и я должна подумать об отце и братьях. Если я уеду…

— Ничего с ними не случится. Все подумают, будто мы быстро сдружились и я практически утащила тебя на Авалон. А это будет значить, что Утер выделит твою семью из остальных. Братьям твоим достанутся титулы и земли, если все разыг-рать как следует.

— Но моя мать… — протянула я.

— Она немного безумна, Элейн, — осторожно произнесла Моргана. — Я бы не удивилась, если бы в этом было виновато лекарство. Ваш дар нельзя заглушать. Это не здоро́во — ни для нее, ни для тебя.

Об этом я никогда не думала. Но мнение свое не поменяла. Однако в ту секунду меня одолели сомнения, и Моргана это заметила.

— Не принимай сегодня свое зелье, — почти умоляюще попросила она. — Через два дня я уеду, сразу после деньрожденческого пира. Не пей лекарство, и, если к тому моменту ты не передумаешь, я пойму. Но это важный выбор, и тебе не стоит делать его так просто.

— Моргана…

— Пообещай мне, — перебила она. — Две ночи. Справишься?

Оглядываясь назад, я понимаю, что выбора у меня на самом деле и не было. Отказывать Моргане я никогда не умела.