Очарованная призраками

Лора Себастьян, 2021

Все знают эту легенду. Об Артуре, которому суждено стать королем. О прекрасной Гвиневре, которая предаст его на пару с Ланселотом. О жестокой волшебнице Моргане, что станет их общим врагом. Знает об этом и Элейн – волшебница из Шалота, которая обречена видеть будущее. На мистическом острове Авалон Элейн наконец обретает свободу и узнает о древних пророчествах. О бесчисленных вероятностях будущего, почти каждая из которых трагична. Когда будущее настигает их, Элейн, Гвиневра, Ланселот и Моргана отправляются вместе с Артуром в Камелот, где магия под запретом, повсюду враги, а законы общества сковывают их по рукам и ногам. Но самая большая опасность скрывается среди друзей. Видения сбываются, неизбежная судьба подбирается все ближе, и Элейн решает, как далеко готова зайти, чтобы изменить ее. И чем готова пожертвовать.

12

Мерлин позволил нам отдохнуть неделю перед путешествием в Лионесс с армией из пятидесяти рыцарей. Когда он назначал правила испытания, я заметила: Мордред тоже улыбается. Он напоминал змею, приготовившуюся к удару. Пятьдесят рыцарей должны будут сделать то, что не удалось сотням, даже тысячам. В его глазах это задание было непосильным.

Это нечестно: Артуру нужно сдвинуть горы, чтобы унаследовать трон, а Мордреду это право досталось просто так. И хотя Артуру суждено править Альбионом, мало кто в это верит. Для большинства здесь он — незнакомец, вылепленный руками врагов. Мордред потратил годы на то, чтобы обрести союзы и умаслить нужных людей. У Артура такого преимущества нет.

Но это неважно, ведь, когда мы с Артуром, Морганой и Ланселотом остаемся одни в детской спальне принца, мы позволяем себе расслабиться и отпраздновать победу. Всего неделя отдыха, но мы могли бы отправиться и завтра, если бы это потребовалось. Вот только это нам не нужно, и рыцари тоже не понадобятся: осталось только отправить письмо Гвен и дождаться их свадьбы. И тогда Лионесс примкнет к Альбиону.

— Так не пойдет, — замечаю я, пока Артур разглядывает комнату, которую совершенно не помнит.

Я думала, он давно из нее вырос, но это не так: его кровать настолько большая, что на ней могла бы уместиться целая семья, и места здесь очень много. В углу расположился большой дубовый шкаф с отделкой из белой кости. Широкие окна смотрят на восток, и света здесь тоже предостаточно. На отполированных мраморных полах лежат алые шерстяные ковры. Единственное, что стоит заменить, это стол и стул, которые слишком малы: если бы Артур попытался сесть, то его коленки достали бы до плеч.

— Это испытание должно показать твой ум, да, но никто не сложит сказаний о том, как ты героически написал письмо. Никто не споет песен о том, как ты смело попросил свою нареченную спасти тебя.

— Хотя Гвен и так частенько спасала тебя на Авалоне, — радостно фыркает Моргана со своего места на бархатной кушетке.

— Уверен, мы с ней сравняли счет, — с негодованием бормочет Артур, а потом переводит взгляд на меня. — Говоришь, мы должны устроить шоу? Съездить в Лионесс? Сделать вид, что мы с Гвен не знаем друг друга? Разве это… не нечестно?

Я пожимаю плечами.

— Пусть так, но история из этого получится хорошая. Поверь, это будет куда интереснее правды. Одно лишь то, что ты отправишься в Лионесс, сделает тебя в их глазах храбрецом. Большинство рыцарей не посмели бы.

— Потому что у них есть голова на плечах. — Моргана чуть приподнимается на локтях. — Я знаю, что Гвен любит свой дом, но вы ведь слышали истории… этой страной управляют монстры и дикари. Волки, которые ходят на задних ногах. Дети с клыками, воющие на луну. Я с вами точно не поеду.

— Предпочтешь остаться здесь? — спрашиваю ее я. — Одна, при дворе?

Моргана молчит, а потом закатывает глаза и снова откидывается на мягкую спинку кушетки.

— Хорошо, — отвечает она. — Поеду с вами. Лучше уже встретиться с монстрами, которые знают о том, что они монстры, чем с теми, которые скрываются за масками.

— Можем по дороге заглянуть в Шалот, — предлагает Артур. — На ночь, если твой отец примет нас.

Мой отец. Еще будучи в Камелоте, я не видела его месяцами. Я не жила с ним под одной крышей долгие годы. Он превратился для меня в незнакомца. И братья мои тоже. Они уже в том возрасте, когда люди думают о женитьбе… может, у них уже и дети есть. Я пытаюсь вспомнить их лица, но у меня плохо получается.

— Ты ведь король Камелота и всего Альбиона тоже, — отзываюсь я. — Они почтут за честь принять тебя в своем доме.

Артур, наверняка прочитав то, что я недосказала, между строк, несмело мне улыбается.

— Встреча с ним пойдет тебе на пользу. Я вернулся домой, когда мой отец умер… у меня даже не было шанса его узнать. А твой еще жив.

Я киваю и сосредотачиваюсь на столе и стуле. Не хочу думать об отце. Артур прав, у меня все еще есть шанс узнать его получше, построить между нами мост. Но мысли о нем заставляют меня вспоминать и о матери тоже, а тот мост я сожгла, уничтожив в процессе и ее. Артур не знал своего отца, он скучает по нему абстрактно. Но я знала свою мать, я любила и ненавидела ее, я никогда не смогу ее простить или попросить прощения, которое мне так нужно.

Ланселот молча подходит ко мне: его плечо задевает мое, хотя в комнате полно места, ему не обязательно стоять так близко. Он косится на меня, и я вижу в его глазах вопрос, на который не желаю отвечать.

Через мгновение он откашливается и переводит тему.

— Поверить не могу, что ты был когда-то настолько маленьким, чтобы поместиться на этот стул, Артур, — произносит он с улыбкой. — Нужно их, пожалуй, убрать и найти что-нибудь более подходящее по размеру.

Артур переводит взгляд на книжную полку у шкафа, и его рука ложится на корешок одного из томов.

— Это нам тоже вряд ли пригодится, — вздыхает он. — Едва ли я буду проводить здесь столько времени, чтобы хватило на чтение.

Он смотрит на меня, словно ищет подтверждения своим словам.

— Пожалуй, — соглашаюсь я. — Когда ты пройдешь все испытания Мерлина, еще останутся люди, которым ты придешься не по нраву. Нужно расчистить путь к трону. У Мордреда много союзников… стоит перетянуть их на нашу сторону.

Я замолкаю и провожу рукой по маленькому стулу — его вырезанная из вишни спинка доходит мне бедра.

— К тому же не нужно их заменять. — Мои пальцы скользят по деревянному дракону, который обвивается вокруг того места, где когда-то были плечи Артура. — Можем просто избавиться от них и устроить твой кабинет в другом крыле замка. Зная тебя, не сомневаюсь, что ты будешь проводить там много времени. И остальные будут видеть, как усердно ты трудишься: они наверняка будут к тебе заглядывать, чтобы убедиться в этом.

Артур фыркает и берет с полки тонкую книжицу. Отсюда слишком сложно разобрать, как она называется, но на обложке красуется выцветший от времени лев.

— Я что, танцующий медведь, который исполняет трюки для толпы? — В голосе Артура слышится нотка неподдельной горечи.

— Ты — король, — мягко напоминаю ему я. — Ты будешь принимать решения для своей страны и своих людей, которые, скорее всего, даже не заметят изменений, настолько незначительными они порой будут. И если придется танцевать, стараясь заверить их, что ты работаешь…

— То я буду танцевать, — обреченно заключает он, а затем открывает книжку и пробегает глазами по первой странице. — В детстве я ее очень любил.

— Что это? — спрашивает Ланселот и подходит к Артуру.

Тот качает головой.

— Всю историю не помню… что-то о львенке, который очень хотел быть ягненком.

Мне известна эта история.

— И стал им, — подаю голос я. — Его принимает семья овец, но он взрослеет, не может бороться со своей природой и съедает их.

Моргана садится и приподнимает бровь.

— Но ведь это ужасно, — замечает она, хотя глаза ее сияют.

Я пожимаю плечами.

— Таковы большинство детских историй, насколько я помню. Море косвенных предупреждений и зловещих посланий, спрятанных за говорящими животными.

— Не думаю, что я слышал эту версию. — Артур листает страницы. — Ты права, тут так и написано, но я помню историю, в которой все закончилось не так печально. Кажется, моя мать выдумала для меня сказку с другим концом.

Моргана тут же отводит взгляд.

— Похоже на нее. Она не особо ладила с мрачностью.

За десять лет моего общения с Морганой она говорила о своей матери так мало, что я помню каждый случай. И даже тогда ее слова были недобрыми. Но на этот раз в ее голосе слышится нежность. Наверное, Артур тоже это замечает: он перестает хмуриться и ставит книгу на место, словно призрак матери, которую он почти не помнит, можно так же просто оставить позади.

Но от призраков трудно избавиться. Это я знаю как никто другой. Поэтому выпрямляюсь и одариваю Артура улыбкой.

— Сегодня освойся тут. Ланселот пусть остается с тобой. — Я киваю в его сторону. — Мордред вроде бы доволен таким сложным испытанием Мерлина, но вдруг он решит не полагаться на случай и избавиться от тебя раз и навсегда.

— Думаешь, он правда попытается убить Артура? — удивляется Ланселот.

Моргана смеется.

— Он сам? Да ни в жизнь. Вы его руки видели? Ни одной мозоли. Но я согласна с Элейн: нанять кого-нибудь он всегда может. Если посчитает Артура угрозой, конечно.

Артур и Ланселот переглядываются.

— Поставлю-ка я стражу за дверьми, — покорно сообщает Артур. — Я ведь официально — кровь королевской семьи. Стражи-то мне положены.

Ланселот выглядит оскорбленным.

— Ты что же, думаешь, я не справлюсь с убийцами в одиночку?

Артур пожимает плечами.

— Не во сне же. А ты спишь так крепко, что убийцам нужно будет вогнать в тебя меч, чтобы разбудить.

Даже Ланселот не сдерживает смеха.

— А как же ты? — спрашивает он меня.

Я закусываю губу.

— Проверю семейную башню. Не думаю, что кто-то был там, с тех пор как…

Слова застревают в горле. С тех пор как умерла моя мать. Прошло уже три года, и вести наконец добрались до Авалона в ракушках Аретузы, но я до сих пор не произносила этого вслух. Кажется, я даже не верила до конца. Мне нужно было посмотреть на опустевшую башню собственными глазами.

— Я пойду с тобой. — Моргана поднялась с кушетки и расправила шелковую фиолетовую юбку. На ней все еще остаются складки, но Моргане, похоже, все равно.

— Ты не обязана этого делать, — отвечаю я, но она наверняка уловила облегчение в моем голосе, потому что растянула губы в улыбке, взяла меня за руку и сжала ее.

— Конечно, обязана, — произносит она так, словно это само собой разумеется.

Мы выходим в коридор и почти сразу же налетаем на обладательницу знакомого лица. У Морганы такое же лицо, и волосы черные, и нос орлиный, и челюсть квадратная… но в Моргаузе нет ни капли теплоты. Она — отражение Морганы во льду. Когда Моргауза улыбается, улыбка получается острой и насмешливой. Она наверняка практиковалась перед зеркалом до тех пор, пока в ней не осталось ни капли радости.

Мне вдруг снова тринадцать, и я подпрыгиваю от каждого ее слова, словно от ударов. Резкий щипок до крови, толчок в темноте, выдранные волосы. Каждый раз, когда Моргауза задевала меня, в ее холодных глазах зажигался огонек, а губы растягивались в настоящей, пусть и хрупкой улыбке.

Я не сразу поняла, что некоторым людям просто нравится причинять боль, физическую и эмоциональную. И я не встречала никого, кто преуспел бы в этом так, как Моргауза.

Но на этот раз она на меня даже не смотрит: все ее внимание сосредоточено на сестре. И Моргана не спешит капитулировать.

— Привет, Моргауза, — спокойно произносит она.

Моргауза окидывает ее оценивающим взглядом — как генерал, ищущий слабость в стане врага. Проходит вечность, а потом Моргауза берет Моргану за плечи и целует ее в щеки. Вокруг никого нет, но это все равно похоже на представление. Может, она считает меня зрителем, но если так, то она ошибается: я прекрасно вижу, как ее пальцы впиваются в плечи Морганы, наверняка оставляя синяки. Как ее губы даже не касаются щек. И как фальшива и холодна ее улыбка.

— Прошло столько времени, дорогая сестрица, но ты выглядишь… — Моргауза выдерживает паузу и оглядывает Моргану с ног до головы.

Она подмечает дикие, неуложенные волосы, созвездия веснушек на щеках и носу, платье, обнажающее плечи и добрую часть груди, и вытоптанные муслиновые тапочки. Моргауза приподнимает бровь, и улыбка ее становится еще шире.

— Хорошо, — заканчивает она, и в этом безо-бидном слове кроется океан оскорблений.

Моргауза обучена языку двора: она говорит одно, но ее жертва слышит другое. Я так часто была ее целью, что научилась все прекрасно понимать. В отличие от Морганы. Она покинула Камелот совсем юной и оставалась на Авалоне слишком долго. Она видит, что Моргауза ощетинилась зубцами, но не знает, как отбить их так же изящно. Зато она умеет говорить в лоб. Это эффективно, но причиняет больше урона ей самой, чем кому-то еще. Она открывает рот, и я почти вижу жестокие слова, готовые оттуда излиться. Моргауза только этого и ждет, желая рассказать всему двору, какая дикая у нее сестра, и Артур, должно быть, такой же, ведь его растили фейри. Она наверняка использует это, чтобы расколоть броню Артура еще до того, как он сможет пройти испытания Мерлина. И я делаю шаг на линию огня.

— Тебе идет супружество, Моргауза. — Я хищно улыбаюсь. — Должна признаться… не думала, что бастард короля отыщет себе такую высокородную жену, но с твоей стороны было очень благородно предложить свою кандидатуру. Партий получше не представилось?

Я сдвигаю брови в притворном беспокойстве.

Моргауза моргает, не в силах отыскать слов. Мне хочется хорошенько насладиться выражением ее лица, но я продолжаю.

— А это платье… — добавляю я, оглядывая ее темно-зеленое бархатное одеяние с рукавами-трубами и расшитым золотом корсажем.

Она была в нем на коронации своего мужа и наверняка долго подбирала наряд для такого случая. В конце концов, если Мордред станет королем, она воспарит вместе с ним. Ей нужно одеваться как королеве. Это прекрасное платье — других у Моргаузы не бывает, — но тем проще отыскать ее сомнения и надавить.

— Оно, ну… такое смелое, не правда ли? — спрашиваю я с улыбкой.

Моргауза смотрит на меня так, словно учуяла какой-то странный запах и теперь не может определить его источник.

— Безумная Элейн. — Голос ее сладок, как сироп. — Я почти тебя не узнала. Неужели ты все еще играешь в тень моей сестры? Хотя чему я удивляюсь? Вы ведь с ней так похожи.

Я отвечаю такой же сахарной улыбкой.

— Ты ведь не Артура ищешь, правда? — Я встаю между ней и дверью его комнаты. — Боюсь, он занят, но если хочешь с ним увидеться, то, уверена, мы сможем найти для тебя подходящее время. Приходи завтра ко мне в башню, посмотрим, что я смогу сделать.

Улыбка сползает с лица Моргаузы, как масло с горячей сковороды.

— Он — мой брат. Почему я не могу увидеть его прямо сейчас?

Я театрально цокаю языком, хотя внутри все ликует. Конечно, я считала ее опасной, но Моргауза, как и Мордред, не будут делать грязную работу сами. И я уверена: при встрече Артур обнимет ее и будет говорить с ней по-доброму. Но я все равно преграждаю ей путь. Есть в этом что-то: обладать силой, которой прежде тебя душили.

— Мне так жаль. Но он и вправду очень занят. И к тому же скорбит. Сегодня никак не получится, но если ты придешь завтра…

— А каким правом обладаешь ты? — прерывает Моргауза меня, и голос ее переходит на октаву выше. — С чего ты не даешь мне пройти к брату?

Я сохраняю спокойствие, хотя мне очень хочется рассмеяться прямо ей в лицо. Зато Моргана не сдерживается, и улыбка ее становится почти злой.

— Дорогая сестрица. — Она берет меня за локоть. — Разве ты не знаешь, с кем говоришь? С леди Элейн Шалот, ближайшим советником Артура. Он безоговорочно доверяет ее суждениям, и если ты попытаешься ее обойти… что ж, я бы не стала этого делать.

Глаза Моргаузы метают молнии. Кажется, она в самом деле планирует обойти меня и прорваться в комнату Артура. Но, сделай она так, история эта разлетится по дворцу, а она не хочет таких слухов. Вместо этого она улыбается, но улыбка эта хрупка, как паутинные трещинки на холодном стекле.

— Что ж, хорошо. — Моргауза склоняет голову, и ее полные ярости глаза останавливаются на мне. — Мы поговорим завтра.

Но, прежде чем уйти, она замирает и окидывает меня взглядом.

— Как радостно видеть тебя снова, Элейн. — Голос ее опять сочится патокой. — Власть тебе не идет, но не волнуйся, надолго она у тебя не задержится. Когда ты окажешься при моем дворе, я прослежу, чтобы к тебе отнеслись по справедливости.

Угроза повисает в воздухе, а Моргауза уходит. И я напоминаю себе, что ее слова пусты. Артур обязательно пройдет все испытания Мерлина. Он обязан. Но ничто не высечено в камне — даже бесчисленные видения, в которых Артур надевает корону. Он может оступиться. И если он оступится, на трон взойдет Мордред. Но, что хуже, Моргауза станет его королевой.