Звёздная пыль в их венах

Лора Себастьян, 2023

Софронию, Дафну и Беатрис с самого рождения готовили лишь для одной цели: уничтожить государства. Их мать, императрица Маргаро, намерена править целым континентом. А дочери – оружие в ее руках. Еще до их рождения Маргаро решила использовать девушек как приманку и выдать замуж за принцев других королевств. Но даже императрице не подвластны заветы звезд. Принцессы избрали свой собственный путь, полностью нарушив планы матери. Софрония предпочла любовь и поплатилась за это жизнью. Дафна и Беатрис полны решимости отомстить за смерть сестры. Пока звезды предупреждают их об опасности, девушки осознают, что в их венах течет особая магия. Сестры должны совладать со своим волшебством как можно скорее. Иначе Маргаро сделает все ради желанной цели. Даже если это означает – убить собственных дочерей.

Беатрис

Гостиница «Этельдейс Инн» находится у самой границы с Темарином, объяснил Найджелус, хотя, если они и пересекли какую-то границу, Беатрис этого не заметила. Может, она сумела бы узнать больше, но, несмотря на то, что на протяжении их часовой прогулки Найджелус говорил почти без умолку, зубы Беатрис стучали так громко, что она едва его слышала.

Паскаль продолжал обнимать ее за плечи, но к тому времени, когда они наконец достигли огромных дубовых дверей гостиницы, Беатрис уже почти не чувствовала своей кожи. Она смутно осознает, что Найджелус заказывает им комнаты и горячие ванны, что Паскаль помогает ей подняться наверх, что незнакомая горничная раздевает ее и помогает залезть в воду, такую блаженно горячую, что от нее поднимается пар.

Должно быть, в какой-то момент она засыпает, потому что следующее, что она помнит, — это то, что она зарыта под гору одеял, в кровати, намного большей, чем ее койка в Сестринстве, но все же меньшей, чем кровать, которую она делила с Паскалем во дворце. Пас.

Беатрис садится, оглядывая темную комнату, но она одна. Девушка шевелит пальцами на руках и ногах, с облегчением обнаруживая, что прогулка по снегу не причинила ей вреда. Но часть ее задается вопросом, была ли в этом заслуга магии Найджелуса и, соответственно, увеличился ли долг, который ей предстоит ему выплатить. Но об этом она подумает позже.

Беатрис встает на ноги, полная решимости найти Паскаля. Пока они шли сюда, едва ли смогли обменяться парой слов. Она уверена, что им есть что обсудить, но больше всего ей хочется убедиться, что он в безопасности.

Словно по зову ее мыслей, дверь открывается, и внутрь заходит Паскаль. Их глаза встречаются, и он делает долгий вдох.

— Я думал, мне все это приснилось, — говорит он, прислоняясь к дверному косяку. — Я был в своей камере в Братстве, выковыривал личинок из каши, которую они мне дали. А потом вдруг оказался там, в снегу, рядом с тобой.

Он не задает вопроса, но Беатрис знает, что все равно должна дать ответ. После всех секретов, которыми они поделились, это не должно даваться ей так тяжело, но Паскаль родился и вырос в Селларии, и другой жизни он не знает. Однажды он сказал ей, что, в отличие от большинства селларианцев, не считает магию богохульством. Но одно дело — просто говорить об этом, и совсем другое — столкнуться напрямую.

— Закрой дверь, — мягко говорит она ему, снова садясь на кровать.

Паскаль делает так, как она просит, и неуверенными шагами подходит к ней.

— Я не идиот, Триз, — говорит он ей, прежде чем она успевает заговорить снова. — Я знал, что ты что-то скрываешь, — и я догадываюсь, что ты использовала магию, чтобы помочь лорду Савелю сбежать.

— Желание, — говорит она ему, качая головой. — Моя мать дала мне его перед отъездом, на случай крайней необходимости. Магия, да, но не моя. По крайней мере, не в тот раз.

Он обдумывает это.

— А звездная пыль на нашем подоконнике? — спрашивает он.

Беатрис вспоминает, как ее притащили к королю Чезаре, обвинив в использовании магии. Тогда она все отрицала и даже сама готова была себе поверить. Хотя теперь, конечно, все это предстает перед ней в ином свете. Она вспоминает служанку, которую казнили вместо нее.

Она кивает.

— Это было впервые. Тогда я даже не собирался этого делать. Мне потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что у меня есть дар. Когда я говорила тебе, что это была не я, то и сама верила, что говорю правду. Но в этот раз я действовала осознанно.

Она думает о звезде, которой загадала желание. О той, которую она сняла с неба. Из-за нее на одну звезду теперь стало меньше. Еще меньше, добавляет она, если учесть те две, у которых она загадала по ошибке.

— Это была чрезвычайная ситуация, — говорит она ему и самой себе. — Я должна была это сделать.

Она ожидает, что он осудит ее, но юноша лишь кивает.

— Я рад, что ты сделала это, Триз, — говорит он, прежде чем взглянуть на закрытую дверь за его спиной, а затем снова на нее. — А эмпирей? Найджелус? Ему можно доверять?

— Звезды! Нет, — говорит Беатрис с усмешкой. — Он был комнатной собачкой моей матери еще до моего рождения, и я, конечно, ни капли ему не верю.

Она рассказывает ему про смерть Софронии и про слова Найджелуса о том, что это все было спланировано императрицей, которая собиралась убить и саму Беатрис.

— Но зачем тогда спасать тебя? — спрашивает он. — Если твоя мать хочет твоей смерти…

Он замолкает, нахмурив брови.

— Возможно, в Сестринстве тебе было безопаснее. Это может быть ловушкой.

— Я думала об этом, — говорит Беатрис. — Но смерть Софронии была публичной, прилюдной, и это дало моей матери возможность вторгнуться в Темарин. Если бы меня убили где-то в Ольховых горах, это не помогло бы в достижении ее цели. Да, у нее может быть план, но его пока не привели в действие. А к тому времени, как она решит это сделать, мы будем готовы.

Она делает паузу.

— Он хочет научить меня контролировать свою силу, и мне это нужно. Быть эмпиреем непросто.

Он кивает, но все еще выглядит встревоженным.

— Соболезную по поводу Софронии, — говорит он, спустя мгновение.

Он добр, но его слова ножом вонзаются в сердце Беатрис. Она коротко кивает.

— Она не была глупа, — говорит она ему. — Моя мать всегда говорила, что она глупая, но Софрония была умной. Просто она была добра, слишком добра, и это ее убило.

Паскаль должен услышать предупреждение в ее последних словах — она надеется, что он все понял. Она не знает, что будет делать, если потеряет и его тоже.

Она прочищает горло.

— Нам нельзя забывать о Нико и Джиджи. Не думаю, что они будут в восторге, узнав, что мы сбежали.

Паскаль издает что-то похожее на смех.

— Я бы все отдал, чтобы увидеть их лица, когда они обо всем узнают, — говорит он.

Беатрис тоже улыбается, но она все еще чувствует себя опустошенной. Даже мысли о красном от ярости лице Жизеллы или виноватых глазах Николо недостаточно, чтобы наполнить ее душу радостью или хотя бы чем-то похожим.

Улыбка сходит с лица Паскаля, и он отводит от нее взгляд.

— Ты не спрашивала меня, что было в Братстве.

— О, — говорит Беатрис, хмурясь. — Я думала, что там примерно так же, как и в Сестринстве. Одиноко и скучно. Хотя, признаюсь, какой бы пресной ни была еда, которую они подавали, у меня в тарелке никогда не было личинок.

— Личинки были наименьшей из проблем, — говорит Паскаль, качая головой.

Он не вдается в подробности, и Беатрис не давит на него. Когда он снова заговаривает, его голос звучит мягко:

— Но в самые трудные моменты я думал о том, что буду делать, когда выйду на свободу. И, честно говоря, я не думал о Нико и Джиджи, не думал о мести, не думал о Селларии или о том, чтобы стать королем. Я думал только об Эмброузе.

Он делает паузу, обдумывая свои следующие слова.

— Пусть Нико будет королем. Я никогда не мечтал о троне.

— Они предали нас, Пас, — говорит Беатрис, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. — Они сослали нас в горы умирать — они бы казнили нас, если бы могли.

— Я не уверен в этом, — говорит Паскаль мягким голосом. — Если я правильно помню, Нико пытался заставить тебя выйти за него замуж.

К щекам Беатрис приливает кровь. Николо так вскружил ей голову, что за это заплатили они оба — и она, и Паскаль.

— И я ответила «нет», — говорит она.

Паскаль долго и пристально на нее смотрит.

— Мы никогда это не обсуждали, — говорит он. — То, что именно между вами было.

Беатрис не хочет отвечать на этот вопрос. Не имеет значения, что между ними было и что она теперь об этом думает, потому что даже до того, как он ее предал, у них не было будущего. Она знает, что Паскаль не поверит ей, если она заявит, что не скучает по Николо или даже по Жизелле, поэтому она прячет свое разбитое сердце в шипах гнева.

— Единственное, что было между Нико и мной, — это ложь, — огрызается она.

— Триз, я не заинтересован в том, чтобы защищать его, но ты тоже ему лгала, — отмечает Паскаль.

Беатрис не хочет это признавать, но он прав.

— Моя ложь никогда не подвергала его опасности, — отвечает она.

— Нет, — соглашается он. — Только меня.

Она прикусывает губу.

— Что теперь? Ты хочешь просто… простить его? Простить их обоих?

Паскаль пожимает плечами.

— Не простить, нет. Но я не хочу тратить свою жизнь на попытки отомстить людям, которые забрали то, чего я не желал. Честно, Триз? Если я больше никогда не окажусь в Селларии, то умру счастливым. Я не хочу возвращаться.

Это резкое заявление, но Беатрис и не удивляется, услышав его. Паскаль никогда не хотел быть королем, и, откровенно говоря, эта роль ему не подходит. Но если он отказывался от Селларии и трона, то они лишались того единственного, что их связывало.

— Куда же ты тогда пойдешь? — спрашивает она, пытаясь игнорировать беспокойство, скручивающее ее внутренности. — Я уверена, что ты хочешь найти Эмброуза.

Он обдумывает ее слова.

— Если бы я знал, где он, то ушел бы сию же минуту, — говорит он. — Но это не так, и я прекрасно понимаю, что не смогу путешествовать в одиночку.

Он колеблется.

— Кроме того, Эмброуз сейчас во мне не нуждается. Чего нельзя сказать о тебе.

Беатрис ощетинивается — ей не нужен ни он, ни кто-либо еще. Сама мысль об этом унизительна.

— Если ты вдруг забыл, это я тебя спасла, — говорит она ему.

— Я не забыл, — говорит он. — Но мы обещали присматривать друг за другом, помнишь? Это работает в обе стороны. Если ты собираешься в Бессемию, я буду рядом с тобой. Научись использовать свою магию, разгадай планы своей матери. И когда придет время нанести удар, я тебе помогу.

Грудь Беатрис сжимается, и все, что она может сделать, — это быстро кивнуть.

— Тогда мы ударим вместе, — говорит она.