Тайна Босса

Лина Мур

Каждый мой шаг оставляет кровавый след. Как бы я ни пыталась бороться с этим, следов становится больше. Насилие, жестокость, похоть и боль, – новые составляющие моего мира. ОН ведет меня по темному коридору, открывая одну дверь за другой в его смертельные тайны. Готова ли я узнать их, а потом безразлично забыть? Нет. Меня утягивает всё глубже и глубже мир Лазарро, и я задыхаюсь в нем. Но удушение становится мне ближе, чем что-либо. Я продолжаю свой путь. К чему он меня приведет? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 8

Покатавшись по городу, как предполагаю, больше двух часов, потому что слишком часто Симон предлагал мне посетить магазины и развлечься, ища новые и новые поводы, чтобы я вышла из машины и откровенно убила время, мы, наконец-то, возвращаемся в пентхаус. Симон и другие мужчины вносят покупки, а я устало оглядываю серые стены. Ноги гудят.

— Оставьте всё на полу, я потом разберу. Спасибо, — натягиваю улыбку, предназначенную Симону и остальным. Теперь у меня склад пакетов на полу. Потрясающе.

Лазарро сбегает вниз, и я поднимаю на него взгляд.

— Надо же, ты до сих пор ещё не пьян, — усмехаюсь, замечая, что его глаза совершенно ясные и при виде меня сверкают удовольствием. Хорошо, это приятно.

— Я работал, пришлось быть относительно трезвым. Как поездка? — Он приближается ко мне и кладёт ладони мне на талию.

— Нормально, если бы меня не катали кругами по всему Манхеттену и не забивали голову всякой ерундой. Но зато я побывала в супермаркете и купила средства для уборки, а также новый гель для душа. Насколько я помню, ты его весь использовал.

— Меня тошнит от того, что ты покупаешь мне гель для душа, Белоснежка. — Лазарро не может сдержать улыбки, и моё снова сердце тает.

— Тебя будет тошнить больше, когда мы оба начнём вонять. Так что с гелем для душа мыться куда приятнее, чем без него. Мне было несложно. — Пожимаю плечами и провожу ладонями по его груди.

— Закрой глаза, Белоснежка.

Удивлённо вскидываю брови, смотря на Лазарро.

— Зачем?

— А ты не спрашивай, выполняй приказ.

Цокая, делаю так, как он сказал.

— И не подглядывай. Не лишай себя наслаждения. — Лазарро обходит меня и оказывается позади.

— Надеюсь, что ты никого не распял в одной из комнат. Или не покрасил стены. Или что-то ещё. У тебя слишком извращённая фантазия, я даже придумать не могу, что ты хочешь мне показать.

Он ведёт меня по лестнице на второй этаж, постоянно придерживая за талию.

— Не волнуйся, Белоснежка, скоро твоя фантазия тоже расширит свои границы, и тогда ты будешь угадывать, что у меня на уме, — шепчет Лазарро, подталкивая меня дальше.

— Почему-то мне не хочется знать, что у тебя на уме. Если я буду знать это наверняка, то пропадёт вся интрига.

— Ты, наконец-то, поняла смысл интриги, Белоснежка, но не волнуйся, тебе никогда не стать лучше меня.

— Ты слишком самоуверен в себе, Босс, — хмыкаю я, когда мы останавливаемся.

— Пахнет краской. Сильно воняет, — кривлюсь я.

— Ты сегодня очень капризная, Белоснежка. Тебе ничего не нравится, — цокает Лазарро, отпуская мою талию.

— Почему же ничего? Мне понравилось, когда ты поранился, — пожимаю плечами.

— Ещё вчера ты говорила, что не хочешь причинять мне боль.

— Я нет, а вот когда ты сам с собой это делаешь, то это довольно приятно. Не одной же мне страдать из-за тебя, — широко улыбаюсь от смеха Лазарро.

— Открывай глаза, Белоснежка, и утихомирь уже свои капризы.

Быстро распахиваю глаза, и мою улыбку стирает напрочь. Сердцебиение в груди усиливается. Испытав шок от увиденного, я закрываю рот рукой.

— Лазарро, — шепчу я.

Не могу поверить в то, что я стою в словно совершенно новой только окрашенной и заново обставленной спальне. Она изменилась. Стены стали светлее, чем были раньше. Они со странным мерцанием. Новая кровать шире предыдущей и с невероятной красоты бархатным высоким изголовьем, выполненным в серо-голубом цвете, шкафы тоже на месте и зеркала. Тумбочки обиты тканью того же цвета, что и постель, как и банкетка, стоящая у изножья кровати. На полу мягкое белое ковровое покрытие.

— Боже мой… — Я не могу отойти от потрясения и обхожу спальню, изучая дизайнерские торшеры с серебряным декором. Удивительный в своей красоте потолок кажется словно покрыт звёздами, переливающимися в свете, струящемся из приоткрытого окна.

— Тебе нравится?

Бросаю взгляд на Лазарро и в знак согласия киваю несколько раз.

— Это потрясающе. У меня нет слов. Никогда не видела ничего красивее. Боже… Лазарро, это просто удивительно красиво. — Присаживаюсь на корточки и смотрю на переплетающиеся друг с другом металлические ножки банкетки.

— Я просто в шоке. — Подскакиваю на ноги и прыгаю в руки Лазарро. Смеясь, целую его в губы и обнимаю за шею.

— Стены изумительные. Никогда не видела такого цвета. Они словно мокрые и выглядят так, будто находятся под водой, или…

— Жемчужные, Белоснежка, — подсказывает Лазарро, и я киваю.

— Невероятный оттенок, и он и не тёплый, и не холодный. — Отпуская его, подхожу к стенам и разглядываю их.

— Неповторимый, — раздаётся голос Лазарро за спиной, и я вновь киваю.

— Как твоя кожа, — добавляет он.

Я резко оборачиваюсь.

— Жемчужная. Лаконичная. Аристократичная. Роскошная. Бесценная. Дорогая.

Чувствую, как краснеют мои щёки.

— Почему не бриллианты? Ведь они самые дорогие в мире, разве нет? — спрашиваю, склоняя голову набок.

— Бриллианты вычурны, и их легко подделать. Порой даже самый осведомлённый человек не может отличить фальшивку от чистого камня. Для этого требуется экспертиза. Жемчуг иной. Его можно имитировать или культивировать, но это легко установить. Это самый удивительный минерал, который я видел. Он меняет своё свечение в зависимости от времени суток и освещения, словно демонстрируя характер. Как ты. Жемчуг не всегда ровный, зачастую у него есть естественные углубления, и от этого он становится ещё дороже. Он не идеален, как бриллиант, но говорит о богатстве не в кошельке, а в том, что бьётся у тебя в груди. Жемчуг камень вечной невинности и чистоты.

Лазарро замолкает, и видно, как он горд собой, а меня переполняют эмоции от того, что он сделал для меня и что при этом сказал. Только для меня. И теперь становится понятно, зачем меня так долго катали по городу. Это просто невероятно, ведь Лазарро был очень романтичен, сравнивая меня с жемчугом. Таких слов мне ещё никто не говорил.

— Но спать тебе всё равно придётся на моём матрасе.

Закатываю глаза, сразу же понимая, зачем он всё портит. Он не хочет, чтобы я видела в нём кого-то большего, чем просто убийцу.

— Да, здесь воняет. Тебе не поставили кровать? Почему?

— Ребята полностью были заняты этой спальней. И ещё кое-что… — Лазарро берёт меня за руку и толкает дверь гардеробной. Она снова забита одеждой.

— Надеюсь, что всё это проживёт дольше, — замечаю я.

— Умеешь обосрать настроение, Белоснежка, — усмехается он.

— Констатирую факт, но только не думай, что я недовольна. Мне всё нравится и очень, я просто прошу тебя потом не испортить всё это. Я, правда, красивее этой мебели ничего не видела, как и цвета стен. Ты всё это заказывал, да?

— Хм, да. Мебель сделали по моей задумке.

— Так ты ещё и дизайнер? Сколько талантов пропадает, — смеюсь я.

— Белоснежка, не переходи границы, — предупреждает он, и тембр его голоса понижается.

— А ты не устанавливай их, — отвечаю, передёргивая плечами, и отхожу от Лазарро, разглядывая стены.

— Я Босс.

— Это ничего не меняет, Лазарро. Ты Босс для них, но для меня ты просто мужчина. Тебе всегда нужно доминировать, да? — спрашивая, бросаю на него взгляд через плечо.

— Всегда.

— Но при этом ты ждёшь ласку и искренность.

— Это плохо?

— Нет, но доминирование не означает давление. Не будем о плохом. Итак, каковы дальнейшие планы? Банкет. Мы едем туда вместе, или ты отправишься со своей спутницей? Она приедет сюда или ты заедешь за ней? Я бы попросила тебя оставить мне Симона. Мне он нравится больше Итана, — быстро меняю тему.

— Тебя не касается, откуда и когда я заберу свою спутницу, — теперь он рычит.

— Хорошо. Не злись, я просто интересовалась. Ты прав, это только твоё дело, — спокойно произношу, пожимая плечами.

Лазарро прищуривается, словно не верит мне. Пусть не верит, но я не дам ему повода снова обвинять меня в ревности. Хотя я ревную. Сильно.

— Насчёт Карла… Он ещё не уверен, сможет ли поехать…

— Хватит, Лазарро. Карл поедет, ты не убедишь меня в том, что он откажется от встречи со мной и обязанностей, которые на него возложил Сэл. Так что сейчас ты выглядишь глупо, считая, что это как-то заденет меня, и я передумаю. Нет. Я еду. С Карлом. — Вот теперь мне хорошо видна промелькнувшая в его глазах злость. Он сам виноват.

— Предупреждаю тебя, Белоснежка, держи свои мысли при себе. И не дай бог, я замечу, что ты позволила ему большее. Поняла меня?

— Что ты подразумеваешь под большим, Лазарро? Я только уточняю. — Складываю руки на груди, начиная очередную бессмысленную войну.

— Ты знаешь, что я подразумеваю.

— Нет. Абсолютно не знаю. У тебя постоянно меняется настроение, так что ты лучше скажи, что конкретно мне запрещено делать с Карлом. — Хожу по тонкому лезвию. Я уже ощущаю прилив адреналина в крови, и мне так нравится это чувство. Оно возбуждает.

— Прикосновения…

— Прости, но мне придётся прикасаться к нему, как и ему ко мне. Мы не можем идти на расстоянии друг от друга. Это будет выглядеть ненормально, — быстро вставляю.

— Белоснежка, не провоцируй, — рычит Лазарро, приближаясь ко мне.

— Договоримся иначе. Всё, что ты позволишь себе, я скопирую. Всё просто, Лазарро. Хочешь обладать мной, так умей держать свой член в штанах. Я не приемлю грязи, ведь и тебе она тоже противна. Почувствуй, как это неприятно, — произношу и с вызовом вскидываю подбородок.

— Ты переходишь границы, Белоснежка. Выставишь меня перед всеми мудаком, я тебя накажу. В этот раз больнее. Не провоцируй, — цедит он, пытаясь подавить меня своей мощью.

— Ты сам с этим прекрасно справляешься, мне даже делать ничего не нужно.

Издав рык, Лазарро грубо хватает меня за подбородок и стискивает его пальцами.

— Ты, блять, нарываешься, Белоснежка, — шипит он.

Отворачиваюсь, и его губы скользят по моей щеке.

— Повторяю, я не шлюха. Заруби это себе на носу, Лазарро. Если ты окружил себя ими, то это не моя проблема. Если считаешь, что все женщины готовы на секс с кем попало, то ты ни черта не знаешь женщин, — шепчу я.

— Я тебя предупредил. — Он отталкивает моё лицо от себя, и я, охая, оступаюсь. Ища поддержку, облокачиваюсь ладонью о стену и кривлюсь.

— Чёрт, — щиплю, смотря на отпечаток моей ладони на стене.

Лазарро приглушённо смеётся.

Обиженно поворачиваюсь к нему и резко провожу пальцем по его носу.

— Ты охренела? — орёт он, толкая меня в сторону. Теперь моя очередь смеяться. Я оставила краску на его лице.

— Теперь ты точно найдёшь, как её смыть. Это лишь моя уверенность в том, что не одна я буду ходить испачканной, — хихикая, пожимаю плечами.

— Сука, — шипит Лазарро, пытаясь рукавом пиджака оттереть краску с носа, но лишь сильнее размазывает её.

— Запомни, я буду всегда повторять то, что делаешь ты. Не знаю почему, но с тобой я падаю в грязь. И это лишь начало. Прежде чем схватить меня и причинить боль, подумай, чем я отвечу тебе…

— Я тебя урою, — рычит он.

— Ты можешь, но не сделаешь этого. Ты мог убить меня, насильно взять или просто связать, подвесить и лупить, но ты знаешь, что границу никогда не переступишь. И я знаю об этом. Ты ничего плохого мне не сделаешь, разве что оттрахаешь так, чтобы я это запомнила. Я запомнила, и теперь вряд ли обычный секс меня удовлетворит. Точнее, секс без адреналина. Итак, как будем решать эту проблему? — спрашиваю, показывая на свою ладонь.

— Тебя несёт не в ту сторону, Белоснежка. Тебя заносит. Сильно. Ты сама не замечаешь этого?

— Тебе не нравится? Я думала, что ты в восторге, — криво усмехаюсь.

— Всему есть предел. И сейчас ты уже близка к тому, чтобы меня начало тошнить от тебя.

— Тогда определись, где тебя будет тошнить, потому что это моя комната, и ты её только что отремонтировал для меня. Не гадь здесь, иначе мне снова придётся оттирать твоё дерьмо. Поэтому лучше выйди…

— Белоснежка!

Знаю, что говорю гадости.

Лазарро подскакивает ко мне и хватает меня за плечи. До боли. До хруста костей.

— Прости… я взвинчена и… не знаю уже, что сказать. Тебе не нравилось, когда я была вежлива. Тебе не нравится, когда я ругаюсь и спорю с тобой. Хотя ты именно этого добивался. Тебе ничего не нравится. Так что я капризна именно из-за тебя. Ты избалован, Лазарро, и меня всё это пугает. Остановись дай мне передышку. Я больше не хочу копировать тебя, но делаю это неосознанно, — шепчу, тяжело вздыхая.

— Ты меняешься, ищешь себя, и я не трогаю тебя, потому что знаю об этом. Я видел это часто, но другим людям требуется больше времени, чем тебе. Ты должна учиться контролировать себя, Белоснежка, и понимать, как и с кем ты говоришь. — Лазарро приподнимает мой подбородок и придвигает моё лицо ближе к себе.

— Это не остановить?

— Нет. Чем дольше ты находишься в моём мире, тем сильнее он тебя затягивает. Ты привыкаешь к плохому, а это самое сладкое и запретное в обычном мире. Контролируй себя и свои глаза. Поняла?

— Что не так с моими глазами снова? — раздражённо спрашиваю, глядя на него.

— Ты опять меня имеешь прямо сейчас, у этой стены, оставляя на ней отпечатки наших тел. И я устрою тебе это. Позже. Мы создадим искусство. Я обещаю, но сейчас угомонись. Твоя задача выжить. Твои принципы сегодня могут завести тебя в очень неприглядную сторону. Я говорю про Карла…

— Лазарро, прекрати. Он мне нравится, как человек, и только. Не выдумывай того, чего нет, — фыркаю я.

— Ты просто боишься себе в этом признаться, Белоснежка. Есть. И много. Я это видел. Мне пришлось поскорее вернуться из Италии, потому что на тех фото я заметил больше, чем просто дружескую встречу для совместной стрельбы по мишеням. Твой взгляд был полон огня и интереса, но я не потерплю подобного. Так ты будешь смотреть только на меня. — Наклоняясь, он грубо целует меня и отпускает.

И ведь он прав. Я помню тот момент в лесу и теперь точно могу сказать, что тогда Карл привлекал меня, как мужчина. Я не шлюха и не буду поддаваться этой грязи. Нет. Мне противно от самой себя.

— Лазарро, — тихо зову его.

— Да?

— Я могу тебя кое о чём попросить? — Бросаю на него напряжённый взгляд.

— Попробуй.

— Пообещай мне, что если я зайду слишком далеко, потеряю сердце и саму себя, то ты исчезнешь из моей жизни, чтобы дать мне свободу и не позволить сойти с ума. Мне страшно от своих мыслей. Страшно от того, что я говорю. Страшно иногда в зеркало смотреться. Страшно от странных эмоций. Я не хочу стать убийцей. Хладнокровной убийцей. Поклянись, что если ты заметишь во мне подобные признаки, то оттолкнёшь и напомнишь, что я не твоя, и этот мир не мой. Прошу тебя, — медленно подхожу к нему. — Не хочу этого. Я знаю себя и то, что делаю сейчас, как отвечаю тебе, порой желая тебя придушить, убить, отомстить, меня пугает. Я не причиню тебе боль. Я. Не то, что ты видишь сейчас перед собой, а я… настоящая. Я никогда не заставлю тебя идти против себя. Поклянись, что ты не дашь мне уничтожить вот это внутри меня. Иначе я потеряю всё. Лишусь сердца, а без него это буду уже не я, — с горечью произношу, вглядываясь в его глаза.

— Клянусь, Белоснежка. Я сделаю так, что мой мир навсегда исчезнет для тебя, — серьёзно произносит он.

— Спасибо, — натянуто улыбаюсь ему. — И мне, правда, очень нравится то, что ты для меня сделал. Это лучший подарок в моей жизни. Не цена этой мебели, а цена времени, которое ты потратил на мысли обо мне.

Лазарро, удерживая меня за талию, притягивает к себе и обнимает.

— Когда-нибудь ты научишься балансировать между этими состояниями, Белоснежка. Ты будешь и злой королевой, и невинной принцессой в одном лице. У тебя получится, если будешь тщательнее за мной наблюдать. — Он отклоняется немного назад и касается ладонью моей щеки.

— Зачем мне это уметь, если моё будущее никогда не будет связано с твоим? — шепчу я.

— Ты сама отказалась от этого шанса, — напоминает он.

— Ты этого хотел. Не обманывай, что не через силу просил меня в ту ночь стать твоей любовницей. Я видела боль в твоих глазах, Лазарро.

— Ты права. Я никогда не захочу этого. Дело не в тебе, а в том, что я выбрал одиночество для безопасности тех, кто меня окружает. Не хочу и не буду тратить время на отношения с женщиной. Для меня это бессмысленно. Она всё равно умрёт. Рано или поздно. Она умрёт внутри, как ты и говорила. Я видел это. Моя мать умерла. И я знаю, что делает мой мир с женщинами. Он превращает их в шлюх для удовлетворения потребностей, злости, обиды и мазохизма. Я не могу так поступить с тобой. Ты моя только на определённый срок. — Он вновь гладит мою щёку, а сердце уже в осколках. Страх Лазарро мне очень понятен, и я не виню его в том, что не собирается, даже в своих мыслях, сделать меня кем-то большим, чем просто женщиной, с которой он просто развлекается.

— Мне этого достаточно. Я знаю, что всё это когда-нибудь закончится, тебе не нужно мне напоминать. Но прошу, не отвергай то, что я могу и хочу тебе дать в это время. Получай удовольствие, ты так говорил?

Лазарро приподнимает уголок губ и кивает.

— Именно.

— Значит, всё в порядке. Поможешь смыть краску? — спрашивая, поднимаю ладонь.

— Ты испортила стену, Белоснежка, — обвиняет он меня.

— Знаешь, пусть так и останется. Как напоминание о том, что порой отсутствие человека может быть намного громче, чем его присутствие. Однажды наступит день, когда ты не будешь знать, как поступить. Приди сюда, в эту комнату, и вспомни, что ночь никогда не может быть вечной. Всегда наступает рассвет, а ты ведь уже научился его искать.

Глаза Лазарро темнеют, и в них я различаю грусть, одиночество, горечь, печаль. Это всё проносится в его взгляде за несколько секунд, а потом зрачки сужаются.

Он хлопает несколько раз меня по щеке.

— Пойдём, смоем краску, а потом я уеду. Тебя заберёт Симон, и мы встретимся на банкете. Надеюсь, что твоё принципиальное платье не заставит меня никого убить сегодня. — Лазарро улыбается, но это механическая улыбка. Ничего не значащая. Неискренняя. Он на что-то переключил свои мысли, чтобы не поддаться чувствам, которые, уверена, ощутил так же сильно, как и я. Только вот проблема заключается в том, что Лазарро умеет абстрагироваться от боли и быстро забывать о ней, а я всегда буду искать в этой боли искренность и ласку.