Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь

Лилия Лукина

Маргарите очень нелегко – ведь в ней одновременно живут две разные женщины: Тетушка и Елена. А тут еще у Берлимблоу проблемы, в Париже ее помощь потребовалась, дядя Гриша заболел, в Блэкхилле музей строится, в Саутгемптоне ее замок ремонтируется. Ну, ни минуты покоя! И хотя Маргарита бесконечно устала от всех этих хлопот, наградой ей послужила чуть-чуть приоткрывшаяся завеса над мучившей ее тайной – она узнала, что такое кольцо Крейлара и кто такие Странная Мэри и Лаки Грой.

Глава 3. На круги своя

К так хорошо знакомому ей особняку в районе Хайгейт, испокон веков принадлежавшему герцогам Бэлси, Маргарита приехала на присланном за ней Джорджем автомобиле «Астон Мартин». Не без душевного трепета войдя в холл, она осмотрелась и почувствовала несказанное облегчение от того, что дом выглядел очень достойно. Конечно, во всем чувствовалась некоторая «потертость», но и она была благородной, как трещинки на старой картине или патина на памятнике. Это ведь только нувориши стремятся, чтобы все вокруг блестело и сверкало, и сами одеваются «с иголочки», а хороший тон подобного не допускает. Джордж очень радушно встретил ее и проводил в кабинет отца, и Маргарита с радостью отметила, что там ничего не изменилось. Герцог сидел в кресле-коляске и, несмотря на изможденный вид, не оставлявший сомнений в диагнозе «рак», взгляд его был фамильным: цепким и властным.

— Оставь нас вдвоем! — потребовал он слабым голосом, но непреклонным тоном, даже не дожидаясь, когда Маргарита будет ему официально представлена.

Джордж недоуменно посмотрел на него, потом на нее, но послушно вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и тут Бэлси сказал:

— Присаживайтесь, герцогиня!

— Ваша светлость заблуждается — у меня нет титула, — спокойно ответила Маргарита.

— Сядь! — приказал он. — Мне трудно смотреть вверх.

Она пододвинула стул так, чтобы, сев, видеть лицо герцога, а их глаза были на одном уровне.

— Я знаю все, — тихо начал он. — С самого начала.

— О чем вы, ваша светлость? — шепотом удивилась она.

— Я нашел дневники твоего отца, и знаешь где? — он усмехнулся. — На чердаке, в старых вещах его сестры Хильды, твоей тети, которая забрала их после его смерти. Да, я пытался отсудить твое состояние, перерыл все возможные документы, относящиеся к тому времени, и наткнулся на них совершенно случайно. Они мне не помогли, да и предать их гласности я не мог — моего предка сочли бы выжившим на старости лет из ума. Или ты не знала, что твой отец всю жизнь вел дневник?

— Благоволите выражаться яснее, ваша светлость, — попросила Маргарита. — Я пока мало что понимаю.

— Маргарет, у меня нет ни сил, ни времени, чтобы играть с тобой в дипломатию, — устало сказал он. — Счет идет на дни, а, может, и на часы, поэтому просто выслушай меня, не перебивая. Я все знаю о том, как Берлимблоу превратили дочь мельника в дворянку-француженку, но не это главное. Твой отец не скупился на дифирамбы, описывая твои сверхъестественные способности, и, вообще, называл маленькой ведьмой, способной играть людьми, как куклами, подчиняя их своей воле. Он написал также о том, как ты очень успешно лечила его травами. После его смерти ты уехала во Францию, где якобы умерла. Я стал искать твои следы и нашел их при дворе Карла Второго, где графиня Холворд, твоя точная копия, всячески опекала леди Маргарет Белсайд, урожденную Уинхилл. А это, между прочим, фамилия твоей матери по второму мужу. Или тебе ничего не говорят эти имена?

— Они жили тогда, я живу сейчас. Или вы верите в бессмертие? — спросила Маргарита.

— Твой родной отец называл тебя ведьмой, а у них возможно все. Самое главное — портрет! Ты не могла ни от кого о нем услышать, потому что о нем просто никто не знал кроме меня. И, как выяснилось, тебя! Но ты же никогда раньше не была в Англии, а уж, тем более, в нашем Саутгемптонском замке. После того, как там остался Джон, я сам бывал там считанные разы, а моя остальная семья — никогда, так что и от Джорджа ты о нем услышать не могла. Вот и получается, что ты жива! И Берлимблоу состряпали тебе новую и неплохую биографию — на это они мастера.

— Я не понимаю, к чему вы ведете, — спросила Маргарита, хотя уже заглянула в мысли герцога и отлично знала это сама, но еще не решила, как к этому относиться.

— Все ты понимаешь, — губы герцога чуть дернулись в усмешке. — Ты же умеешь читать мысли!

— Хорошо, я все понимаю, но почему? — спросила она.

— Видишь ли, Маргарет, я прекрасно знал, что произошло, как в моей семье, так и у Бенсона, но не подозревал, что этим стоит Джон, будь он проклят.

— Дети боялись вам все рассказать, думая, что это вас убьет, а вот Бенсон, значит…

— Это его работа! — жестко сказал герцог. — Мне приходилось выносить удары и посильнее. Но сейчас! — он невольно застонал. — Будь я хотя бы здоров, я бы нашел возможность решить эту проблему, но я прикован к коляске. Поручить это посторонним людям и отдать себя в их власть? Так верить в наше время нельзя никому! Уж, если при дворе Ее Величества нашлись подлецы, способные ради денег опубликовать свои мемуары, полные всяческих гнусных измышлений, то… Куда катится мир, Маргарет? Былые времена тоже не были святыми, но понятие чести было незыблемым!

— Негодяев во все времена хватало, — возразила Маргарита. — Но мы отвлеклись.

— Да-да! — вздохнул он. — Ты права! Так вот, скажу тебе откровенно, я впервые не знал, что мне делать. Я мучительно искал выход из положения, когда Бенсон доложил мне, что ты решила эту проблему с блеском, но… Ты попросила портрет! И тогда я занялся тобой вплотную, а три дня это очень много, когда стоишь на краю могилы. Тебя опознали в казино! Я послал в Неаполь человека, чтобы он выяснил подробности гибели мерзавца Джона, и ему сказали, что тот умер от сердечного приступа после разговора с тобой. Это при его-то бычьем здоровье! Это ты его убила?

Хитрить Маргарита не стала и просто ответила:

— Да! Я совершила то, на что в свое время не решились вы. А ведь, сделай вы это, никаких проблем сейчас не возникло бы.

— И ты еще спрашиваешь, почему? — тихо воскликнул герцог. — Ты Бэлси, Маргарет! Как писал твой отец, ты больше Бэлси, чем всего его остальные дети вместе взятые! Будь иначе, ты бы просто вывела из-под удара эту девочку Берлимблоу, а нас предоставила нашей несчастной судьбе. Но ты не могла допустить, чтобы наше имя было покрыто бесчестьем, пусть и невольным! Ты нас спасла!

— Но это еще не повод, — возразила она.

— Маргарет! Тебе нужно имя, титул и положение при дворе, хотя в наше время возле трона крутится свора ничтожеств, которых раньше не пустили бы туда, даже чтобы чистить нужники!

— Согласна, сброда там хватает, и титул мне нужен, но я решу эту проблему сама, — заявила она.

— И я даже знаю, как ты собралась это сделать! Да, я не выхожу из дома, но это не значит, что меня держат в неведении! Бэлси никогда и ничего не просили у королей! В былые времена мы сами дарили им замки! — возмущенно воскликнул он.

— Знаю, но те времена давно прошли, — напомнила ему Маргарита. — Что вы хотите взамен?

Немного подумав, герцог сказал:

— Маргарет! Я безумно любил свою вторую жену — она была ангелом. Я обожал своих детей, но после ее смерти моя любовь к ним превратилась в манию. Я изо всех сил скрывал ее, я старался быть строгим, но страх за них был сильнее меня. Я их слишком опекал и теперь с сожалением вижу, что в них нет ни капли самостоятельности. Ладно бы дочь! Судьбу Норы я постарался устроить, и ее жених был человеком во всех отношениях достойным. Выйди она за него замуж, я умер бы спокойным за нее, но ты сама знаешь, что случилось. Джордж? Он добрый и честный, но во всем пошел в мать, и в нем нет ни капли нашего характера. Дай-то бог, чтобы он проявился хотя бы во внуках. Я безуспешно искал для него достойную жену с большой и крепкой родней, которая стала бы ему опорой, но я уже не успею. Я боюсь, что в погоне за титулом его окрутит какая-нибудь плебейка — этих случаев сейчас столько, что я прихожу в ужас. Но, самое главное, что это ведь не станет гарантией его счастливой семейной жизни. Я хочу оставить их на тебя. Ты Бэлси! Ты защитишь их, ты не допустишь, чтобы они стали несчастными или наделали непоправимых ошибок. Кроме того, Бенсон стар и у него нет преемника. Я очень рассчитывал на Берлимблоу — они всегда были преданы тебе, значит, были бы преданы и моим потомкам, но я слышал, что у него какие-то неприятности.

— Вы всерьез полагаете, что я это допустила бы? — удивилась Маргарита и успокоила его: — Не волнуйтесь, у него все в порядке.

— Тогда я жду твой ответ, — сказал Бэлси.

Маргарита встала и подошла к окну. Довольно долго она стояла, обдумывая услышанное и взвешивая все «за» и «против». Наконец, она повернулась и сказала:

— Хорошо, ваша светлость! Я согласна выйти за вас замуж! Я обещаю, что буду оберегать не только Элеонор и Джорджа, но и весь наш род, сколько бы он ни продлился.

— Спасибо, Маргарет! Теперь я могу умереть спокойно — они в надежных руках. Можешь звать меня Ричард, — Бэлси тряхнул колокольчиком — видимо, звонков в этом доме не признавали, и спросил у появившегося Бенсона: — У тебя все готово?

— Да, ваша светлость, все, что исключит любые возможные недоразумения: врачебное заключение о вашей дееспособности, высочайшее разрешение заключить брак в обход предписанных законом порядков и проект брачного контракта, — сообщил тот.

— Тогда отдай его Маргарет — пусть Берлимблоу ознакомится с ним, чтобы вы могли обсудить все пункты, но времени у вас для этого — только до сегодняшнего вечера. А теперь пригласи моих детей, — приказал Бэлси.

Бенсон отдал Маргарите папку с документами и позвал Элеонор с Джорджем. Те, явно ждавшие под дверью, появились мгновенно и, когда услышали новость о том, что их отец решил жениться на Маргарите, то растерялись настолько, что потеряли дар речи. Да, с характерами у них было неважно, никто даже слова возражения не смог произнести.

— Мои дорогие и горячо любимые дети! — с нежностью в голосе начал объяснять Бэлси. — Вы ошибочно полагали, что я ничего не знаю, но я был в курсе всего, только сделать ничего не мог, — с горечью сказал он. — А Маргарет спасла нашу семью, нашу честь, будущее вас и ваших детей. Она обещала мне и впредь заботиться о вас, но, чтобы ей было легче это делать, она должна вращаться в том же обществе, что и вы. Она очень богата и могла бы легко купить титул, но я предложил ей более достойный путь, и она согласилась. Маргарет уже доказала своим поступком, что чувствует к вам самое искреннее расположение, а ваше не менее искреннее чувство благодарности к ней поможет вам сблизиться и стать настоящими друзьями.

За время его речи Джордж с Норой несколько пришли в себя, и девушка спросила:

— Нам нужно готовиться к свадьбе?

— Никакой свадьбы не будет, в моем состоянии я ее просто не перенесу. Церемония бракосочетания и подписания брачного контракта пройдет здесь, в доме, в семь часов вечера — для этого уже все готово, а потом будет небольшой ужин для своих, — объяснил герцог.

— Папа! Наверное, следует распорядиться, чтобы приготовили мамины апартаменты? — дрогнувшим голосом спросил Джордж.

— Нет! — опередив герцога, твердо ответила Маргарита. — Туда в свое время войдет только ваша жена, — четко выговорила она. — А мне будет достаточно и гостевой комнаты.

Брат с сестрой не могли не оценить ее деликатность и благодарно улыбнулись, у Норы даже глаза заблестели от слез, да и сам герцог растрогался и невольно вздохнул.

— А вот фамильные драгоценности герцогинь Бэлси мне сегодня надеть придется, их-то и надо почистить, — продолжила Маргарита.

— Они уже готовы, — заверил ее герцог.

— Ричард! Вы были так уверены в моем ответе? — удивилась она.

— Я был уверен в твоем благоразумии, — выразительно произнес он и спросил: — Тебе хватит времени, чтобы подготовиться и выглядеть вечером достойно?

— Конечно, — спокойно подтвердила она.

— Ты хочешь кого-нибудь пригласить? — спросил он.

— Берлимблоу должен быть на церемонии как мой опекун, а потом он останется на ужин и у вас, Ричард, будет возможность поговорить с ним о делах. В Лондоне же я пока знакома только с лордом Кертоном и его сестрой, их-то я и хотела бы пригласить. Вы не возражаете?

— Я знавал отца нынешнего Кертона, прекрасный был человек, — соглашаясь, покачал головой герцог.

— Его сын и дочь тоже очень достойные люди, впрочем, ваши дети с ними уже знакомы и могут подтвердить это, — добавила Маргарита.

При упоминании имени Кертонов Элеонор слегка покраснела и опустила глаза, да и Джордж, выглядевший очень довольным, поспешно сказал:

— Я согласен с Марджори. Это замечательные люди, — но тут же смутился под взглядом отца и заторопился: — Ну, мы пойдем — надо же все приготовить.

Он с сестрой и Бенсон вышли, а герцог, внимательно посмотрев на Маргариту, задумчиво сказал:

— Маргарет! Я очень хорошо знаю своих детей. Ты уже что-то затеяла?

— А что, Ричард? — удивилась она. — Прекрасная партия!

— Род древний и уважаемый, — согласился он. — Но ни гроша за душой.

— Это временно! — успокоила она его.

— А-а-а! Решила родственников подкормить! — усмехнулся он.

— Так из своих же денег! — возразила она.

— Ну-ну! Посмотрю я сегодня поближе на своих потенциальных зятя с невесткой, — хмыкнул он. — А они-то хоть догадываются о твоих намерениях?

— Ни сном, ни духом, — честно сказала Маргарита. — Только куда они денутся? Я же вижу, что это наилучший выход из положения!

— Да-а-а! — одобрительно протянул герцог. — Ты истинная Бэлси!

— Эта истинная Бэлси пока не обзавелась машиной, так что распорядитесь, пожалуйста, чтобы меня отвезли к Берлимблоу, — попросила она.

— Маргарет! Это такие мелочи, что я ими не занимаюсь, — поморщился герцог. — Скажи Джорджу, что я отдаю тебе свою машину с водителем, он же телохранитель — его зовут Роберт, и он все устроит.

Выйдя из кабинета, Маргарита очень легко нашла брата с сестрой — еще бы ей этот особняк было не знать. Теперь ей нужно было обеспечить Джозефу и Джоан не только максимально теплый прием в этом доме, но и заинтересовать Джорджа с Норой в них настолько, чтобы больше не волноваться за развитие событий — проблема Берлимблоу была решена, и она собралась вплотную заняться благосостоянием Кертона. Передав Джорджу слова герцога, она обратилась к девушке:

— Нора! Вы сами понимаете, что у Джоан не может быть подходящего для сегодняшнего случая платья. У вашего брата есть ее телефон, так что созвонитесь с ней, пожалуйста, и купите вместе достойный наряд для нее и все, что к нему полагается. Вот это кредитка, а вот PIN-код к ней, — она написала его на листке из блокнота и все вместе протянула девушке. — Я уверена, что она будет отказываться и отбиваться, поэтому объясните ей, что стоимость покупки я потом вычту из полагающей им части наследства.

— Какого наследства? — удивилась Элеонор.

— Марджори! Вы и раньше говорили что-то об их деньгах, но каких именно? — спросил Джордж.

— У меня сейчас времени вам все в подробностях рассказывать. Вы фильм о том, как я нашла сокровища в Блэкхилле, видели? — спросила она и оба синхронно и при этом обалдело кивнули. — Часть их будет принадлежать семье Кертона, потому что он наследник супруги лорда Блэкхарта, последнего законного владельца замка. Только пока… — она поднесла палец к губам. — Об этом никому ни звука! Договорились?

Они снова кивнули, но уже с совершенно другим выражением лиц. Да, им очень понравились Джоан с Джозефом, но их несомненные достоинства: древнее и благородное происхождение, красота, прекрасное воспитание и скромное поведение девушки, мужественность и успешная военная карьера Кертона тускнели на фоне их откровенно небогатой жизни, но каким же блеском эти же качества засияют на фоне больших денег! И Маргарита нимало не осуждала Джорджа и его сестру за такие мысли — они были так воспитаны, это была их жизнь, их менталитет. Но, главное, с этой минуты она была твердо уверена в том, что они приложат все усилия, чтобы закрепиться на завоеванных позициях, а потом развивать наступление дальше. А уж в том, что они никому ни слова не скажут о будущем благосостоянии Кертона, можно было даже не сомневаться — ну, кто же выпустит из своих рук такую добычу? Увидев, что ее собеседники уже о чем-то грезят, Маргарита грубо сдернула их на грешную землю:

— Нора! — позвала она девушку и напомнила: — Джоан! — а потом, повернувшись к ее брату: — Джордж! Машина!

Оба тут же встрепенулись, Джордж отдал сестре свой сотовый, чтобы она позвонила Джоан, а сам, подхватив Маргариту под руку, проводил будущую мачеху до теперь уже ее автомобиля, которым оказался все тот же «Астон Мартин».

— Отец уже давно им не пользуется, — грустно сказал Джордж. — С тех самых пор, как заболел. Так что распоряжайтесь им по своему усмотрению.

По дороге в особняк Берлимблоу Маргарита, пользуясь тем, что у нее есть немного времени — неизвестно ведь, насколько она задержится у Саймона, позвонила Кертону.

— Поздравь меня, Джо! Я сегодня выхожу замуж! — сходу заявила она.

Ответом ей было растерянное и довольно долгое молчание, потом нервный смешок, кашель и, наконец, раздался неуверенный голос Джозефа:

— Марджори! Ты же говорила, что никогда не выйдешь замуж, — напомнил он.

— Ах, Джо! Есть причины и причины! — небрежно бросила она. — Только мое замужнее состояние никак не отразится на моей жизни, — успокоила она его.

— Кто же этот несчастный, согласившийся связать свою судьбу с такой непредсказуемой и взбалмошной особой, как ты? — с деланным сочувствием поинтересовался Кертон.

— Герцог Бэлси, — невинно сообщила она.

— Ап! — звук захлопнувшегося чемодана свидетельствовал о том, что готовое сорваться словцо осталось намертво запечатанным — не то это было имя, над которым можно шутить. — Ну, что ж! Поздравляю, конечно, твоя будущая светлость, — растерянно сказал Кертон.

— Не волнуйся, Джо, я не собираюсь долго оставаться только в этом качестве, — пообещала Маргарита.

— Учитывая преклонный возраст герцога, твоим следующим титулом будет, видимо, ваше высочество? — ехидно спросил Джо.

— О, нет! С меня и этого довольно! Просто я хочу себя попробовать в роли вашей, милорд, тещи и свекрови для Джоан, — сообщила она.

— Чего?! — заорал Кертон. — Ты с ума сошла?

— Ничуть! Я сегодня имела возможность убедиться, что вы произвели на Джорджа и Нору самое благоприятное впечатление и его нужно только закрепить, а потом всячески развивать. Или ты хочешь сказать, что они сами вам не понравились? А ну отвечай! Только честно! — потребовала Маргарита.

— Они очень милые, симпатичные и порядочные люди, такие не могут не нравиться! Но мы им не ровня! Или ты забыла, кто мы и кто они? — взорвался он.

— А вот со стороны своего будущего супруга я неодобрения своим планам как-то не встретила, — заявила она. — В свете изложенного прошу тебя с сестрой прибыть сегодня в дом герцога к восьми часам вечера для участия в торжественном ужине по поводу моего бракосочетания. К сожалению, Артура с собой вы взять не сможете. И только попробуйте не прийти! — с угрозой предупредила она. — Ты меня знаешь, но даже не представляешь, на что я способна в гневе. Лучше не рискуй!

— Хорошо! — промолчав, буркнул он. — Только из уважения к тебе. До вечера! — и бросил трубку.

«Да куда же ты денешься?» — усмехнулась Маргарита. На улице начался дождь, но это было не страшно, потому что в машине был водитель, который — а слухи среди прислуги в больших домах разносятся со скоростью звука — уже знал, что везет не кого-нибудь, а будущую хозяйку. Он вышел из машины с зонтом, раскрыл сначала его, потом дверцу машины и на вышедшую Маргариту не попало ни капли. Они направились к двери особняка, когда из стоявшего неподалеку автомобиля выскочили Энтони и Вики и побежали к ней.

— Ах ты, гадина! Это из-за тебя нас из дома выгнали! — кричала ей Вики, а вот парень явно был готов не только к словесной перепалке.

Водитель, высокий крепкий мужчина лет тридцати — видимо, из бывших военных, мгновенно заслонил Маргариту собой, но ему мешал зонт.

— Не беспокойтесь, Роберт, — хладнокровно сказала ему она и направилась навстречу этим двум подонкам.

Руку замахнувшегося на нее Энтони она перехватила и, выкрутив, заставила его согнуться вдвое, а потом пинком под зад отправила на мокрый асфальт с такой силой, что он проехал по нему несколько метров. Вики же она просто, отклонившись от ее удара, подсекла ноги и та во весь рост упала на землю.

— Зря ты не запомнила мои слова. А я ведь предупреждала, что не размениваюсь на такие мелочи, как кусаться, а сразу бью, — напомнила она и усмехнулась: — Вы оба чудно смотритесь в грязи, где вам самое место!

Насчет грязи она, конечно, преувеличила — в Найтсбридж, одном из самых фешенебельных районов Лондона, ее не было, и быть не могло, асфальт был просто мокрым. Спокойно вернувшись обратно к двери, она увидела, что та уже распахнута — наверное, водитель успел позвонить, а, может, наблюдавшая за происходящим в окно прислуга сама открыла ее.

— Подождите меня, Роберт, — попросила она водителя. — Не думаю, что я задержусь здесь надолго.

— Есть, мисс, — ответил тот, подтвердив догадку Маргариты о его военном прошлом.

Возле кабинета Саймона орала и скандалила Мирра, безуспешно бившаяся о его закрытую дверь, как рыба об лед. Перепуганная прислуга потихоньку наблюдала за происходящим, но никто и не думал вмешиваться, хотя Мирра требовала принести топор и выломать дверь.

— Зачем же выламывать, если можно просто попросить и ее откроют? — с притворным удивлением спросила Маргарита.

— Ах, ты, дрянь! — взвилась та. — Тебя, как порядочную, в этом доме приняли, а ты…

Продолжить ей Маргарита не дала, а отвесила полновесную и звонкую оплеуху, заставившую Мирру мгновенно заткнуться, и громко сказала:

— Открывайте, Саймон! Это я!

Дверь тут же открылась, но, как ни пылала Мирра гневом, получив по физиономии, она сочла за лучшее больше не орать, а возмущенно спросила:

— Как ты мог выгнать наших детей из нашего дома?

Саймон, который выглядел сейчас именно таким, каким его привыкла видеть Маргарита, то есть жестким и собранным дельцом, ей ничего не ответил, и тогда Маргарита предложила:

— Пожалуй, теперь можно пригласить для разговора и этих ублюдков, но только сюда. И скажите прислуга, чтобы застелила чем-нибудь стулья — вид у них не слишком опрятный.

Берлимблоу распорядился и через несколько минут в кабинете появились мокрые Энтони и Вики, которым Саймон жестом показал на стулья и сказал:

— Ну, вот теперь можно и поговорить. Мирра, ты спросила меня, как я мог выгнать наших детей из нашего дома. Вопрос сформулирован неверно. Я выгнал твоих детей из своего дома.

— Папа, я понимаю, что мы не всегда вели себя… — начал, было, Энтони, но Саймон не дал ему продолжить:

— Отныне и навеки я для вас обоих «мистер Берлимблоу», потому что вы не мои дети, что подтверждено экспертизой ДНК, — холодно произнес он. — По некоторым причинам я много лет хранил эту тайну, но теперь оказалось, что она известна столь многим, что я больше не намерен терпеть ваше присутствие, как в моем доме, так и в моей жизни.

— Как не твои? А чьи? — опешила Вики и спросила у Мирры: — Мама, кто наш отец?

Но та, обессилено рухнув в кресло и закрыв руками лицо, молчала и отвечать явно не собиралась, так что за нее это сделал Саймон:

— Двоюродный брат вашей матери Рональд Олборн.

— Он же был придурок! — обалдело воскликнул Энтони. — И это еще мягко сказано! Настоящий психопат!

— Но это же инцест! — потрясенно воскликнула Вики.

— Надеюсь, теперь вы понимаете, почему получились такими уродами? Потому что оба пошли в него, — жестко заявил Берлимблоу. — Я женился на вашей матери против воли своей семьи. Отец убеждал меня, что я совершаю ошибку, что семье Мирры нужны только наши деньги, но я не хотел никого слушать и поступил по-своему. Я знал, что Мирра не любит меня, но ожидал, что она, по крайней мере, будет мне верной женой. Я надеялся заслужить ее любовь, а если нет — то моей любви хватило бы на двоих. Именно поэтому мы всегда жили отдельно, а сюда нас и на порог не пускали.

— А Мэри? Она же с детства воспитывалась здесь? — возразил Энтони.

— Потому что она точная копия своей бабушки, — объяснил Саймон. — Но отец все равно сделал анализ ДНК и, только убедившись в том, что она действительно моя дочь, под угрозой лишения наследства заставил меня отдать ее им на воспитание. И она выросла в этом доме, и мои родители нашли для нее блестящую партию, а еще заранее выделили причитающуюся ей часть состояния. Я виделся с отцом только в банке, а с дочкой и мамой — по большим праздникам, когда приходил сюда поздравить их, но за стол меня не приглашали, — с горечью в голосе рассказывал он. — Потом подряд родились вы, и я очень обрадовался — у меня ведь появился наследник. То, что вы были совершенно не похожи на меня, Мирра объясняла тем, что вы пошли в ее родню.

— Это действительно так. Дело в том, что старшую сестру вашей бабушки по материнской линии выдали замуж из самых меркантильных соображений, а то, что мистер Олборн был психически нездоров, ее родителей нимало не волновало, — добавила Маргарита. — От этого брака и родился Рональд, внешне похожий на мать, а скорбной головушкой он пошел в отца. А ваша недалекая мамаша втрескалась в него по уши! Первая любовь и все такое! Но кто бы поженил Рональда и Мирру — они же двоюродные брат и сестра, да и мистер Берлимблоу был более выгодной партией, вот Рональда заботливые родственники и отправили подальше, чтобы он не смог сорвать свадьбу.

— А ты откуда знаешь? — взорвалась Вики.

— Так, это всему Лондону известно, — усмехнулась Маргарита, которая, на самом деле, узнала об этом из воспоминаний Уолтера и Клэр.

— Вы росли, и я все больше убеждался, что вы не похожи на меня не только внешне, — продолжал Саймон. — Вы уже тогда вели себя так омерзительно, что не могли быть настоящими Берлимблоу. Вы с самого раннего возраста были совершенно неуправляемыми детьми. Я очень переживал разлуку с Мэри, а вот Мирра относилась к этому совершенно спокойно. С тем большим удивлением я наблюдал, как она безгранично баловала вас, бросаясь на меня, как бешеная, если я пытался призвать вас к порядку. Все это навело меня на определенные мысли, и я встретился с одной из подруг вашей матери, которая и рассказала мне о неземной любви Мирры к своему кузену, который довольно долго отсутствовал, а потом вдруг появился. Ты помнишь, как он не постеснялся прийти к нам на твой день рождения? — спросил Саймон у жены.

А та, все так же продолжая сидеть в кресле с закрытым лицом, глухо спросила:

— Зачем же ты столько лет ждал?

— И это попозже объясню, — пообещал Берлимблоу. — А тогда я увидел то, чего раньше не замечал — как вы заговорщицки переглядываетесь и улыбаетесь друг другу. Я снял несколько выпавших волос с его пиджака и пальто, и, изо всех сил надеясь на то, что ошибаюсь, сделал анализ ДНК. И он показал, что я не имею к появлению на свет Энтони и Вики никакого отношения, а их истинный отец Рональд. Каким же дураком я себя почувствовал и как же возненавидел тебя за мою растоптанную любовь! Но я вынужден был молчать, чтобы родители ничего не узнали. Как бы я смог смотреть в глаза отцу, который часами убеждал меня не связываться с твоей подлой семьей. К счастью, Рональд вскоре погиб, попав пьяным в автомобильную аварию.

— Как ты можешь так говорить о человеке, кем бы он ни был! — впервые с начала этого тягостного разговора возмутилась Мирра.

Но вот только ответ она получила не от Саймона и такой, что жизнь ей в тот момент явно показалась не в жизнь, потому что Энтони заорал:

— Ты бы лучше помолчала! Надо было раньше умной быть и думать, под кем ноги раздвигаешь!

— Или хоть предохранялась бы, если уж так передок зудел! — поддержала брата Вики.

— Как вы можете так говорить? — в ужасе воскликнула Мирра. — Я хотела иметь детей от любимого человека! Разве я была вам плохой матерью?

— Да, пошла ты! — отмахнулся от нее сын.

Но тут Берлимблоу хлопнул ладонью по столу и все замолчали.

— Я еще не закончил, — веско сказала он. — Я очень надеялся, что после гибели Рональда Мирра все-таки родит мне сына. Моего сына, — подчеркнул он. — Но родилась Дебора, а больше детей Мирра иметь не захотела. Доба по-настоящему моя дочь, но, к несчастью, отец ее уже не увидел. Он ушел раньше срока, потому что, как перед своей смертью рассказала мне мама, все знал и переживал не только за меня, но и за будущее нашего дела, которому, как и его предки, посвятил всю свою жизнь. Я возглавил банк, но сюда мы переехали только после смерти мамы, которая, слава богу, успела порадоваться на Дебору. А я продолжал молчать, потому что, какое доверие может вызывать банкир, который не способен управлять собственной семьей? Кто доверит ему управление своими финансами? Вот в таком аду я и жил, и был очень рад, когда вы разъехались по частным школам — хоть какая-то передышка была, потому что на все каникулы я отправлял вас с Миррой отдыхать подальше. Но, окончив школы, вы вернулись домой. Я готов был оплатить ваше обучение в любом университете, лишь бы подальше от дома, но вы не захотели учиться и пустились во все тяжкие. Попытки образумить вас ни к чему не привели, а, когда я сказал вам, что вы позорите честь нашего рода, вы в ответ рассмеялись. Весело. В голос. Но самое отвратительное в этой истории то, что Рональд, этот законченный мерзавец, даже не счел нужным сохранить свои похождения в тайне.

— Неправда! Он не мог! Он не стал бы! — бросилась защищать своего покойного любовника Мирра.

— Тогда кто? — с интересом спросил у нее Саймон. — Я молчал, ты, полагаю, тоже — не в твоих интересах было, чтобы правда вышла наружу, остается только он. И слухи поползли, хотя никто и никогда не решился не то что сказать мне что-нибудь в глаза, а просто даже намекнуть на это. Люди перешептывались у меня за спиной и, наверняка, смеялись. Если бы я только раньше узнал, что в обществе все известно, я бы не стал терпеть ни секунды. Но я, к сожалению, не знал. А вы двое позорили меня, как только могли! Более того, я ведь знаю, что это ты, Энтони, тогда разгласил конфиденциальную информацию, а сейчас ты через своего дружка Райна втянул меня в очень нехорошую историю. Но теперь моему терпению пришел конец! Уходите отсюда навсегда и живите, как хотите и на что хотите, потому что больше вы не получите от меня ни пенни. У тебя, Энтони, есть квартира, так что без крыши над головой вы не останетесь, а ваше дальнейшее будущее меня не касается!

— Но ты не можешь вот так выгнать нас из дома совсем без денег! — воскликнула Вики.

— Уже выгнал! — ответил Саймон. — Идите и зарабатывайте себе на жизнь, как сможете — кормушка закрылась раз и навсегда!

— Ну, это мы еще посмотрим! — угрожающе воскликнул Энтони.

— Да, чуть не забыл! — спохватился Берлимблоу. — Я изменил завещание. Теперь в случае моей смерти никому из вас троих не достанется ни-че-го! Энтони, ты ведь мое убийство имел в виду? Так, знай, что оно вам не поможет! Уходите! Сюда вам отныне вход закрыт, да и в банк вас теперь никто не пустит! Ну, чего ждете?

Энтони и Вики переглянулись и, поняв, что ждать им здесь действительно больше нечего, направились к двери.

— Завязывайте с кокаином, — сказала им вслед Маргарита. — Хорошим это для вас не кончится.

— Да, пошла ты! — бросил ей через плечо Энтони.

Они вышли и тогда Саймон обратился уже к Мирре:

— Иди и собирай вещи — тебе здесь больше нет места.

— Куда же я пойду? — испугалась она.

— Куда хочешь, — пожал плечами он. — Знаешь, у меня не осталось к тебе даже ненависти, одно только брезгливое презрение. Сообщи моим адвокатам, где ты остановишься, чтобы они могли начать процедуру развода.

— Я не дам тебе развод, — решительно заявила она.

— Дашь! — уверенно возразил ей Берлимблоу. — В противном случае вся эта гнусная история станет достоянием гласности, и твое грязное белье будет развешено на страницах всех до единой «желтых» газет. Твои дети опозорили меня так, что еще один ушат грязи мне уже не повредит. Только есть существенная разница: меня будут просто жалеть, но после того, что мне пришлось пережить, это я уж как-нибудь вытерплю. А вот ты и твои горячо любимые ублюдки станете изгоями! От тебя отвернутся родственники, а от них — даже их подонки-друзья, потому что у них больше не будет денег. Если же мы тихо разведемся, я куплю тебе квартиру или домик — на твое усмотрение, но подальше от Лондона, и буду выплачивать достаточное для скромной жизни ежемесячное содержание.

— Хорошо! Я уйду! Но Дебору заберу с собой, — сквозь зубы согласилась Мирра.

— О чем ты говоришь?! — гневно воскликнул Саймон. — Теперь ты вдруг вспомнила о Деборе! Да ты была так занята своей ненаглядной Вики, что даже не заметила, что ее со среды нет в доме! А сейчас спохватилась единственно, чтобы сделать мне больно! Нет уж! Дебору ты не получишь ни-ког-да, она останется со мной! Мои дети — мне, а твои — тебе, и это будет справедливо. Если же ты попытаешься мне воспрепятствовать… Впрочем, я уже говорил, что с тобой будет в этом случае, и не вижу смысла повторять. А теперь уходи — ты здесь больше не у себя.

Натыкаясь на мебель, она вышла. Берлимблоу плотно закрыл за ней дверь кабинета и, вернувшись, рухнул в свое рабочее кресло за столом.

— Ну, вот видите, Саймон, вы бы и без меня справились, — сказала ему Маргарита.

— Боже! Как же я сегодня напьюсь! — простонал он. — Какое счастье, что этот ежедневный кошмар закончился!

— Не получится — у нас с вами еще есть дела, — разочаровала его она.

— Да, извините, — вздохнул он. — Дела — прежде всего. Как прошел ваш визит к герцогу?

— Очень продуктивно — я сегодня выхожу за него замуж, — небрежно ответила Маргарита.

Все еще погруженный в свои мысли Берлимблоу машинально покивал ей:

— Это хорошо, — но потом до него дошел смысл сказанного, он уставился на нее во все глаза и растерянно спросил: — Чего?

— Саймон! Вот это проект брачного контракта между мной и герцогом Бэлси, — она протянула ему бумаги. — Просмотрите его и обсудите с Бенсоном все позиции. Но предупреждаю, что они должны быть согласованы до семи часов вечера, потому что именно на это время назначена церемония нашего бракосочетания в особняке Бэлси, на которой вам надлежит быть как моему опекуну, — четко и раздельно говорила Маргарита, видя, что Берлимблоу пока еще не совсем отправился от такой шокирующей новости. — А после таковой будет званый ужин для узкого круга, во время которого мой уже супруг хотел бы с вами поговорить на небезынтересную для вас тему: он планирует передать вашему банкирскому дому управление своим состоянием. Конечно, оно не настолько велико, как у других ваших клиентов, но имя! — многозначительно произнесла она.

— Марджори! Вы не перестаете меня удивлять, — покачал головой до глубины души потрясенный Берлимблоу. — Конечно, такой клиент — это величайшая честь, и я готов обсудить с герцогом этот вопрос. Тем более, что никакой угрозы репутации моего банка больше не существует. А то, знаете, у меня даже была мысль продать банк — преемника-то нет. Для кого все сохранять, развивать бизнес, создавать филиалы?

— Ой, Саймон! — поморщилась она. — Вот только передо мной не надо ничего изображать! Вы думаете, я не знаю, что у вас уже давно есть близкая женщина и сын, который в этом году заканчивает Итон, то есть ему около восемнадцати лет? Знаю! И зовут его так же, как и вашего деда — Майкл! А о чем это нам говорит? О том, что ваша матушка успела порадоваться не только на Дебору. Она и ваш отец еще и внука настоящего, родного успели увидеть, потому что у евреев никогда не называют ребенка именем живого родственника. Если бы мальчик родился после смерти вашего отца, то вы, чувствуя свою вину перед ним, назвали бы сына его именем — Аарон.

Берлимблоу, потупившись, молчал, а потом смущенно спросил:

— Вы-то об этом откуда знаете? — и тут же спохватился: — Ах, да! От вас же ничего нельзя скрыть.

Маргарита в ответ просто улыбнулась. Ну, не объяснять же ей было ему, что всю эту информацию она получила из воспоминаний спавшего Уолтера, который прослужил в доме Берлимблоу всю свою жизнь и досконально знал печальную историю Саймона. Считая его доверенным слугой, чья преданность никогда не подвергалась сомнению, хозяева вели при нем самые сокровенные разговоры, да и собственные родители ему многое рассказывали. И поделился он этими тайнами с Маргаритой не по своей воле.

— Неужели вы думали, что я буду вас осуждать? — покачала головой Маргарита. — Ведь совершенно естественно, что вам хотелось хоть иногда, пусть и ненадолго вырываться из того кошмара, в котором вы жили. Наоборот! Я очень рада за вас! А теперь вы сможете жениться на любимой женщине и дать сыну свою фамилию. Но даже если у молодого человека не будет склонности к банковскому делу, у Иосифа Берлимбера в Швейцарии двое сыновей. Старший, Франц, естественно, останется там, чтобы продолжить бизнес, а вот младший, Карл, произвел на меня в свое время самое приятное впечатление. Если мне не изменяет память, он года на четыре старше Деборы. Он-то и может стать очень достойной партией для нее, а уж фамилию свою он ради такого дела переделает на английский манер и не задумается. Вот и продлится династия банкиров Берлимблоу, — сказала она, поднимаясь. — Я пойду, потому что у меня еще много дел. Кстати, после моей свадьбы у вас самого их появится немало, потому что надо, в конце концов, разобраться с финансами Кертона. Ну, все! Встретимся у Бэлси.

Саймон проводил ее до входной двери, которую собственноручно открыл перед ней, и напоследок сказал с улыбкой:

— До скорого свиданья, Марджори! — и с усмешкой добавил: — А ведь вы все-таки стали герцогиней Бэлси, ваша светлость!

По дороге к себе на Парк-лейн она позвонила Берлимбле.

— Здравствуйте, дядя Гриша, — сказала она. — Поздравьте меня, я сегодня замуж выхожу.

— Мазалтов! — машинально ответил тот, но тут до него дошло, что она сказала, и он всполошился. — Девочка! То есть, как это замуж? За кого? За того мальчика, с которым ты летала в Неаполь? А ты не торопишься? Зачем тебе выходить замуж так срочно? Ты, что, беременна?

— Дядя Гриша! И вы туда же! — укоризненно сказала она. — Я ни с кем в Неаполь не летала! Я просто была там одновременно с одним своим знакомым и не более того. И, конечно же, я выхожу замуж не за него! Мой будущий муж — герцог Бэлси.

— Зачем тебе это? — обалдело спросил Берлимбле.

— Титул, дядя Гриша, — объяснила она.

— Девочка моя! Какой титул? Да кому он сейчас, вообще, нужен? — недоуменно воскликнул он. — Родная моя! Подумай сама, зачем еврею попугай? — он вольно процитировал Лиона Фейхтвангера. — Неужели тебе мало денег и той власти, которой ты обладаешь?

Маргарита вкратце объяснила ему, как обстоят дела, и Берлимбле немного воспрянул духом:

— Слава богу! Значит, навсегда ты там оставаться не собираешься. Поженишь этих детей и уедешь.

— Ну, еще пригляжу за ними немного, чтобы быть окончательно спокойной за них, и домой, — пообещала она.

— И еще раз, слава богу! — с облегчением произнес Григорий Борисович, а потом осторожненько так начал: — Девочка! До меня тут дошли слухи, что Джина очень страдает. Она так…

— Мучается? — гневно перебила его Маргарита. — Так за дело! Нечего было обо мне сплетни распускать! Ладно бы еще они действительности соответствовали, так ведь нет!

— Родная моя! Ты ее уже наказала, — вкрадчиво говорил Берлимбле. — Джина все поняла. Может быть, ты все-таки простишь ее?

— Я вижу, Марко вас в адвокаты нанял? — язвительно спросила она.

— Девочка! Все хорошо в меру, — серьезно и уже совсем другим тоном сказал он ей. — Не надо перегибать палку. Ты уже щелкнула кнутом и напомнила всем, кто в доме хозяин. Умей вовремя остановиться и не превращай своих давних друзей в новых врагов. Ты не знаешь, что тебя ждет впереди, вот и будь благоразумной.

— Хорошо, — вздохнув, согласилась Маргарита. — Передайте там по цепочке, что на Рождество она заговорит, пусть это будет ей подарок от меня. Но, если вдруг кто-нибудь еще…

— Девочка, все хорошо усвоили урок, — заверил ее Григорий Борисович и, тут же перейдя на свой обычный тон, попросил: — Ты мне потом позвони и расскажи, как все прошло — мне же интересно. Как жаль, что я в этот день не могу быть рядом с тобой! — в его голосе слышались слезы.

— Не расстраивайтесь, дядя Гриша, — растроганно сказала она. — Там ведь обязательно будет вестись съемка всего происходящего, вот я ее вам на компьютер и вышлю — хоть посмотрите пока. А вот, как вернусь, тогда и расскажу все в подробностях.

Отключив телефон, Маргарита, глядя в окно машины, невольно усмехнулась: «Как же хорошо честная дура Елена научилась теперь врать, кому бы то ни было! Эх, это бы умение ей да в свое время! Только нет ее больше, так что нечего об этом и думать!». Но вот автомобиль заехал во двор ее особняка и остановился у ступеней. Маргарита вышла и позвала водителя с собой, чему тот очень удивился. В холле ее, как и положено, встретил дворецкий.

— Поздравьте меня, Уолтер, я сегодня выхожу замуж, — сказала она ему.

— Поздравляю вас, мисс, — чуть склонившись, ответил тот, потому что рядом был посторонний человек.

— За герцога Бэлси, — мысленно посмеиваясь, уточнила она.

Дворецкий замер, переваривая эту новость, и, когда она окончательно дошла до него, на глаза у него навернулись слезы, и он дрожащими губами во весь голос крикнул:

— Поздравляю вас, ваша светлость! — и поклонился почти в пояс.

— Ну-ну! Не увлекайтесь! — всполошилась она. — Уолтер, это мой водитель, его зовут Роберт. Распорядитесь, чтобы его накормили обедом. А теперь по делу. Уолтер, я думаю, состояние здоровья его светлости ни для кого не секрет? — спросила она, и дворецкий скорбно покачал головой. — Значит, вы понимаете, что я ненадолго переселяюсь в его особняк, а потом вернусь сюда, так что скажите прислуге, чтобы не расслаблялась. И что вы решили относительно моего предложения?

— Я буду счастлив работать у вас, ваша светлость, — торжественно и с поклоном ответил он.

— Я рада, — искренне сказала она. — Значит, все формальности с Берлимблоу я обсужу в самом ближайшем будущем. А пока пришлите ко мне горничную порасторопнее — надо же мне собраться.

— Я пришлю к вам Речел, ваша светлость, она здесь самая шустрая. Во сколько вы желаете обедать? — спросил дворецкий.

— Пока не знаю, так что пусть все держат наготове, а потом я уеду.

Маргарита поднялась к себе и почти вслед за ней в спальню вошла невысокая, стройная брюнетка с острым носиком и смышлеными темно-карими глазами.

— Ваша светлость! Поздравляю вас с замужеством, — робко сказала она.

Маргарита хотела ей сказать, что «светлостью» она станет как раз после замужества, которое еще не состоялось, но промолчала — она уже поняла, что запугала прислугу до смерти, да еще и Уолтер от себя добавил. Она не планировала перевозить все свои вещи в особняк Бэлси — это была бы напрасная трата сил и времени, потому что герцогу были отмеряны считанные дни земной жизни, но кое-что нужно было взять с собой, а за остальным — приехать завтра. Пока горничная собирала сумку с косметикой и прочими мелочами, она выбрала для самой церемонии бракосочетания строгий костюм со всеми полагающимися к нему аксессуарами, к которому изумительно подходил гарнитур из изумрудов, тех самых, колумбийских, с тем, чтобы потом, во время ужина уже предстать во всей красе.

И тут дело застопорилось — не было у Маргариты подходящего наряда, хотя закуплено в Милане было немало! Да, все платья были роскошными и безумно дорогими, но сегодня, когда в доме герцога соберутся люди, для которых подобные наряды — вещь совершенно обычная, она их надеть не могла. За этим ужином она должна была выглядеть не просто блестяще! Она должна была быть ослепительна! Она должна была подняться надо всеми на такую недосягаемую высоту, чтобы никто даже мысли не допустил попытаться сравниться с ней. И неважно, что ее триумф продлится относительно недолго — она же не собирается оставаться в Англии навсегда, но он должен был врезаться в память людей так, чтобы и через многие годы они говорили о ней с восторгом и восхищением.

В магазинах ничего подходящего она купить не смогла бы, и оставалось одно — найти нечто потрясающее среди старых платьев. И она его нашла! В самом конце гардеробной! Под чехлом, сняв который невольно ахнула от восхищения! Красота была неописуемая: белое платье с открытыми плечами из матового шелка с вышивкой атласной гладью, белый длинный плащ с высоким жестким воротником из валансьенских кружев и кружевные же перчатки до локтя. Какое счастье, что материя от времени не пожелтела! И тут Маргарита вспомнила, что заказала этот наряд незадолго до отъезда в Америку, но не успела получить, и его привезли уже в ее отсутствие. Вот он с тех пор и висел в гардеробной, а она его так ни разу и не надела. Да, поняла Маргарита, это было именно то, что требовалось для такого торжества. Она вынесла его в спальню и сказала хлопотавшей там горничной.

— Помогите мне примерить платье, потому что оно не на «молнии», а на крючках.

Одевшись, она с огромным удовольствием осмотрела свое отражение в зеркале — платье сидело на Маргарите, как влитое. Когда Речел набросила на ее плечи плащ, то ахнула и восхищенно сказала:

— Ваша светлость! Вы сегодня будете выглядеть, как настоящая сказочная принцесса!

Глаза девушки светились таким восторгом от сопричастности к перевоплощению хозяйки в нечто совершенно невероятно прекрасное, что готовые сорваться с губ Маргариты слова о том, что принцессы бывают или сказочными, или настоящими, так и не прозвучали. Сняв платье, она велела горничной снова убрать его в чехол, но та смущенно спросила:

— А погладить?

Маргарита поняла, что девушке хочется еще хоть чуть-чуть продлить это восхитительное мгновенье, и сказала:

— В дороге оно все равно помнется, так что подгладите мои наряды уже на месте.

— Ваша светлость, вы хотите, чтобы я поехала с вами? — сама не веря своему счастью, спросила Речел.

— Конечно, должны же вы помочь мне там одеться, — ответила Маргарита, чем покорила девушку окончательно, бесповоротно и навсегда.

— Ваша светлость, у нас тут есть очень большие коробки, разрешите, я ваши наряды туда положу, а то на улице дождь — вдруг что-то намокнет или испачкается? — предложила девушка.

— Так будет действительно лучше, — согласилась Маргарита.

Горничная убежала, а она, тем временем, достала из тайника с драгоценностями гарнитур с изумрудами и, поскольку плащ нужно было чем-то скрепить у горла, брошь с одним единственным, но в 16 карат бриллиантом. Маргарита прекрасно знала фамильные драгоценности Бэлси, которые ей предстояло сегодня одеть: диадему, колье, браслеты, серьги и кольца, но вот броши там не было. Положив драгоценности в сумку, она представила себе свой облик на ужине полностью и довольно улыбнулась — фурор будет сокрушительным, Лондон еще очень нескоро забудет свадьбу герцога Бэлси!

Речел вернулась с несколькими коробками, которые умудрилась непостижимым образом не растерять по дороге и Маргарита сказала ей:

— Когда вы все уложите, идите и пообедайте, потому что потом времени на это у вас уже не будет.

Горничная с такой готовностью закивала, так засуетилась, что Маргарита тут же отказалась от мысли попросить ее отнести коробки с вещами в машину — глаза девушки горели восторгом, грудь взволнованно вздымалась, она рвалась бежать во все стороны сразу, чтобы услужить хозяйке и та не передумала брать ее с собой. «Еще уронит, чего доброго, от полноты чувств, — подумала Маргарита. — Пусть уж лучше это Роберт сделает, а то Уолтер тоже бывает порой излишне сентиментален».

Маргарита взяла сумочку, чтобы потом снова не подниматься к себе — время поджимало, и пошла обедать. Она ела с аппетитом, не испытывая ни малейшего волнения от предстоящего события — великое Небо! У нее этих свадеб, и безумно роскошных, и очень скромных было столько, что невозможно сосчитать, так стоило ли теперь волноваться из-за еще одной? Закончив, она вышла в холл, где ее уже ждали водитель, одетая для выхода горничная и дворецкий.

— Роберт, вы пообедали? — поинтересовалась она.

— Да, ваша светлость, благодарю вас, — ответил он, явно поддавшись общему настроению.

— В таком случае, отнесите, пожалуйста, в машину коробки и сумки из моей спальни, Речел вас проводит, — попросила Маргарита и, когда горничная с водителем ушли, сказала дворецкому: — Уолтер, сегодня у меня праздник. Так, пусть он будет у всех, устройте здесь какое-нибудь нешумное и небуйное застолье.

— Все будут счастливы выпить за ваше здоровье и благополучие, ваша светлость! — с чувством сказал старик. — Дай вам бог счастья!

— Спасибо, я никогда не сомневалась, что вы искренне желаете мне добра, — улыбнулась ему она.

Тут со стороны лестницы послышались голоса, и Маргарита повернулась в ту сторону. Водитель легко нес коробки, а вокруг него суетилась с сумками в руках Речел и, как заведенная, повторяла:

— Осторожно! Только не уроните! Осторожно! Только не уроните!

Увидев Маргариту, Роберт не сдержался:

— Ваша светлость! Очень вас прошу, прикажите этой пигалице не вертеться у меня под ногами, а то я ведь действительно могу споткнуться об нее и упасть.

Под строгим взглядом хозяйки Речел присмирела и, хоть и замолчала, но бдительности не утратила и сторожила каждое движение водителя. Вот под таким конвоем он и покинул особняк. Уолтер держал наготове большой черный зонт, чтобы раскрыть его над Маргаритой, когда она пойдет к машине, и она, увидев, что он собирается выйти налегке, почти со скандалом заставила его надеть пальто:

— Вот только заболеть вам еще не хватало! — бушевала она.

Дворецкий покорно сходил за пальто, и Маргарита в его сопровождении вышла из дома. Коробки и сумки были поставлены в багажник автомобиля, Речел сидела впереди рядом с водителем, и прослезившийся Уолтер, открыв перед Маргаритой дверцу машины, тихонько сказал:

— Храни вас бог!

Вот с этим, так хорошо знакомым ей напутствием, Маргарита и отправилась в свою новую жизнь.