DRAMA

Лиза Шашукова, 2023

Психологический роман – драма о тончайших гранях в нездоровых отношениях. Основана на реальных событиях. Опьяняющая сила партнёра, которая периодически перетекает в агрессию, затем даёт возможность реабилитироваться в сладком ощущении обиды, позволяет пафосно вознестись в своей жертвенности и чувстве вины обидчика, чтобы через мгновение снова рухнуть в ноги агрессора. Агрессия. Нежность. Сила. Слабость. Абьюз. Манипуляции. Вторичная выгода жертвы. Любовь.И главное: кто на самом деле жертва в таких отношениях? Кто выигрывает в конечном итоге? Сами герои пытаются разобраться в этом в течение нескольких лет. Первая книга трилогии.

ГЛАВА 8

На следующее утро Дима везёт меня в институт. Я прогуляла уже четыре дня, решила, что нужно показаться. Я молча тыкаю кнопки в поисках какого-то музыкального сопровождения для нашего сериала «Ничто не забыто. Почти» — Т9 на Love Radio. Это идеальный аккомпанемент к нашей драме. Делаю громче. Смотрю на Диму и кричу ему эту песню в лицо, только чтобы не дать ему сказать то, что он хочет сказать.

Вдох-выдох и мы опять играем в любимых…

Дима делает тише:

— На протяжении всего времени, что мы вместе, Лиза, меня не покидает ощущение, что я должен оправдываться и извиняться. Оправдываться и извиняться.

Он легонько бьёт тыльной стороной ладони по рулю каждый раз, когда произносит «оправдываться» и «извиняться». Я согласна с тем, что он именно должен оправдываться и извиняться. Он обязан это делать, да, я так действительно считаю. До конца своих дней.

Ловим сладкие грёзы на сказочных склонах…

— Ты спрашивал, почему я бросила тебя? Ты просто забыл, каким мудаком ты был! Я хотела, чтобы ты тогда умер. Вот как сильно я ненавидела тебя тогда, Дима. А ты просто ударился головой, сломал пару костей и забыл. Ну просто замечательно!

Пустой покинуть мир, забыть пустые лица

Я сознательно пытаюсь умалить серьёзность аварии. Удар пришёлся на сторону водителя, левый край капота был полностью вдавлен в салон. Когда я открыла глаза в машине после удара, я не смогла увидеть его из-за кусков искорёженного металла и надутых подушек безопасности. Я увидела только часть его неестественно сложенной правой руки.

Я не верю, что произношу эти слова. Я знаю, что было. Я звонила в больницу. Я узнавала у друзей. Они сдавали для него кровь. Я — нет. В его правой руке установлен металлический штифт и сдерживающие винты можно легко нащупать под кожей. На его теле, от груди до пупка, белый тонкий шрам от разреза. Ему удалили разорванную селезёнку.

На его голове, под волосами, чувствуется след от удара о стойку. Тяжёлая закрытая черепно-мозговая травма, повлёкшая за собой генерализованную посттравматическую амнезию. Он две недели был в коме. У него есть степень инвалидности.

Иногда я заслуживаю, чтобы меня захотели убить.

Прости меня, Дима.

Я ненавижу тебя, Лиза.

Я делаю громче и кричу:

Жить без бед нельзя, да я и не хочу!

И если что случится, то ты прижмёшь к плечу,

Залечишь раны…

— Да? Серьёзно хотела, чтобы я умер?! Что ты такое говоришь, Лиза?

Дима кричит, не сбавляя громкости. Думаю, слышать такое — не самое приятное. Но и нестись с оторванным от реальности галлюцинирующим придурком на скорости сто тридцать километров в час тоже так себе удовольствие, знаете ли. Я несу свою жертву как олимпийский огонь. Я лелею свои обиды как долгожданного младенца. Я знаю, что так жить нельзя. Я не знаю, как это прекратить.

Цилиндры его BMW взвывают. Он смотрит на меня дольше, чем кажется безопасным. Он не смотрит на дорогу. Самоповреждающее поведение. Это игра, в которую он снова меня втягивает. Он не помнит, что я не проиграю. Аня завизжала бы, хватаясь за свои чёрные волосы из рекламы Head&Shoulders, завязанные уродской резинкой в конский хвост. Потому что она омега. Я не произнесу и звука. Мне приходится утверждать свои границы заново. Мне приходится рассказывать ему историю о себе заново. Я хотела избавиться от этого, в итоге я попалась в эту ловушку снова. Я ненавижу историю о себе.

Пройдёт боль, и счастье утопит меня.

Счастье быть с тобой, только тебя любя²

— Давай закончим это прямо сейчас, — я беру его за руку. — Мне с тобой ничего не страшно. Даже если ты меня убьёшь. Однажды ты это почти уже сделал.

Дима сбрасывает скорость. В его глазах больше нет тьмы. Он старается начать всё с чистого листа. Тот придурок погиб в синей BMW на набережной, как я и хотела. Проблема в том, что я любила того придурка. Он был поставщиком моих страдательных коктейлей.

— Не можешь? Вы все одинаковые, не можете закончить начатое! Я ненавижу тебя!

Внутривидовая агрессия. Аутоагрессия. Вторичная выгода жертвы. Любовь.

Дима останавливается, и я выхожу из машины. Он открыл пассажирское окно и едет рядом со мной.

— Лиза, сядь в машину! О чём ты вообще говоришь?!

Дежавю. Это больше не работает.

Я сворачиваю во двор между домами, чтобы избавиться от него. Избавиться от него. Избавиться от него. Я избавилась от него девятнадцать месяцев назад, пока его мозг не смог восстановить цепочку из событий и людей, предшествующую повреждению коры головного мозга. Но он до сих пор не смог выстроить из этих хронологических цепочек причинно-следственную. Любая случайность — это закономерность, если рассматривать её в глобальном масштабе. Любая случайность — это часть статистики. Если на дороги города выехало сто машин, то три из них попадут в аварию. Для трёх конкретных неудачников эти происшествия — случайность. Для управления ГИБДД — это закономерная статистика. Когда астероид покинул свою орбиту, то динозавров уже можно было считать вымершими. Когда Дима послал мне воздушный поцелуй, несколько жизней уже были потеряны.

Вечером того же дня я вернулась в ад. Я снова стою на краю танцпола и жизней в ужасном филиале ада, который забирает души. Я пью виски с колой. На мне чёрный кроп-топ с имитацией лифа из плотной курточной ткани и объёмная юбка из той же ткани, нашитая на обтягивающий трикотажный подъюбник и выглядит будто держится на весу. Как и моё моральное равновесие. Я не выгляжу хорошей девочкой. Я снова курю.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — ко мне подходит Серёжа.

— А у тебя ничего в жизни не меняется, да? — грубо отвечаю я.

Он не рассказывал обо мне Диме. Не напомнил о моём существовании. Будто меня никогда и не было. Все его друзья хотели бы забыть меня. Я нарушила их идиллию.

Я ненавижу тебя, Серёжа.

Я допиваю свой виски и иду к бару, где стоят парни с нарушенным обратным нейрональным захватом. Один из них оплачивает мою следующую порцию анестезии. Серёжа достаёт телефон и пишет. Я вырываю телефон из его рук:

— Тебе нравится быть его шестёркой? Пошли лучше танцевать.

Я обнимаю его за шею и пою вместе с Рианной. Знаю, что он расскажет это Диме.

Будто я нахожусь в рехабе,

Детка, ты моя болезнь

Он отталкивает меня и вырывает телефон. Я знаю, что он уже написал Диме.

— Боишься его? — я пафосно смеюсь, пытаясь вызвать в нём хоть какое-то сопротивление своей роли омеги. Но его всё устраивает. Не все омеги хотят стать альфой.

Я выпиваю следующую порцию виски, отдаю пустой стакан Серёже и теряюсь в толпе оболочек, чьи души уже забрал дьявол. У меня сегодня карт-бланш на самоуничтожение. Алкоголь и наркотики — это виды самоповреждающего поведения. Я танцую с закрытыми глазами и поднятыми наверх руками в толпе бездушных оболочек. У каждого из этих людей, наверное, была веская причина, чтобы уйти от этой реальности, расплатившись за это своей жизнью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Цитата из песни «Ода нашей любви». Исполнители и авторы текста Владимир Солдатов и Марина Иванова (группа «Т9»). Текст взят из открытых источников.