Убить Саламандру

Лидия Гулина, 2023

Санкт-Петербург. Недалекое будущее. Пять лет мир страдает от Глобальной катастрофы, названной Сломом. Ежедневно сотни людей ломаются и убивают всех вокруг себя. Падают самолеты, сходят с рельс поезда, горят города. Посреди разрухи – молодая девушка, страдающая от амнезии. Весь мир желает её смерти, и она хочет знать – почему.

Глава 6.

20 июля. 09:30.

— Мы прерываем показ художественного фильма для экстренных новостей! Прошлой ночью асфалийский отряд реагирования выехал на срочный вызов в Ленинградскую область. Господин А., обратившийся в экстренные службы по номеру, указанному на экране, заявил, что видел Саламандру на пороге своего дома. Напоминаем, что под именем Саламандра скрывается Рудольская Анна Анатольевна, террорист, обвиняемая в таких преступлениях, как массовые убийства, организация международных терактов, совершение взрывов и поджогов, повлекших гибель множества гражданских лиц и причинение значительного имущественного ущерба в целях дестабилизации деятельности органов власти и подрыва авторитета нашего правительства. Не имея квалификации сдерживания опасных преступников, господин А. тем не менее применил попытку задержать обвиняемую, оказавшейся крайне неудачной. Преступница совершила взрыв, повлекший за собой возгорание и причинение травм господину А. Сейчас господин А. находится в Асфалийском государственном госпитале под надежной охраной. Стоит заметить, что господин А. является близким родственником нападавшей, что может говорить о том, что она может представлять опасность и другим гражданам. Просим всех оставаться спокойными и быть бдительными, не пытаться самостоятельно обезвредить преступника. Если вы располагаете полезной информацией, просьба обращаться напрямую в экстренную асфалийскую службу по номеру, указанному на экране. Будьте бдительны. Для только что подошедших к экранам телевизора: повторяю…

Влад выключил звук. Всё, что можно было услышать, они услышали. В комнате наступила тишина, прерываемая всхлипами девушки. С улицы доносилось пение птиц.

На экране продолжали показывать видео с мест различных террористических актов. Влад знал, что не все из них совершенны Анкой, но большинству было плевать. Мелькали пожары и размытые съёмки людей, пытающихся вылезти из пепелища. Кровавые залы Эрмитажа и крейсера, где горами разлагались трупы людей. Мелькнул стадион Петровский с последним проведённым на нём матчем. Влада передернуло, и он отвернулся, глядя прямо на одного из самых опасных террористов мира, сжавшегося у него на диване и разрывающегося от рыданий.

— Что это значит?

Анка повторила вопрос, все также глядя на притихший экран, не моргая. По щекам текли слёзы. Перед ней возник Влад, перегораживая собой телевизор.

— Я…

Казалось, этот самоуверенный парень растерял весь свой гонор. Он выглядел смущённым и растерянным.

— Я не так представлял начало нашего разговора.

Он умолк, не зная, что ещё сказать. Он всё ещё не хотел говорить слишком много, пока не проверит свою версию, но и молчание теперь не было выходом.

— Это обо мне, так ведь? — Анка подняла взгляд на застывшего перед ней юношей. Тот кивнул. — Рудольская Анна — это я? — снова кивок.

Дрожь в теле девушки усилилась, и она сжала глаза, закрывая руками лицо и принимая позу эмбриона. Она словно пыталась отстраниться от этого мира. Но прятаться было поздно, у Влада тоже были свои вопросы. Он присел на корточки перед ней. Протянул руку и неуверенно потряс плечо девушки.

— Эй, — голос парня сорвался от неуверенности. Стоит ли ещё больше тревожить осиное гнездо?

Анка не откликалась, замкнувшись в себе. Тогда Влад потряс её сильнее.

— Анка, — его голос невольно смягчился, и Влад моментально смутился своей реакции.

Имя возымело эффект, и девушка подняла на него взгляд, пытаясь сосредоточиться на его лице. Влад, откашлявшись, неловко продолжил:

— Послушай, я знаю, что тебе тяжело это принять, но то, что сказали по телевизору — правда. Ты, — парень на мгновение остановился и сморщился. Ему было до ужаса смешно произносить следующие слова прямо в лицо перепуганной девушки, сидящей перед ним, но скрывать правду не имело смысла. — Ты — самый разыскиваемый по всему миру террорист, и тебя обвиняют во всём, в чём только можно: в поджогах, убийствах и заговорах. Так считают все на этой планете.

Слёзы текли из глаз Анки нескончаемым потоком, она не могла сфокусировать взгляд и смотрела куда-то мимо Влада, словно продолжая видеть ужасы на экране. Парень схватил пульт и выключил телевизор с концами.

— Я понимаю, что тебе сейчас тяжело это осознать, но мне надо знать, что ты помнишь за последние пять лет?

— Пять лет? — Анка побледнела ещё больше от таких цифр.

— Давай же, балда, соображай.

Но Анка будто не слышала его вопросов, думая о своём:

— Они сказали, что Анатолий — мой родственник. Кто он для меня?

Влад даже замешкался. Он не подумал, что из всей информации именно эта могла заинтересовать Анку больше всего. Терроризм, полное имя, обвинения, да даже её прозвище. Но Анка спрашивает про её…

— Отец. Анатолий Олегович — это твой отец.

Из бледной Анка начала становится зелёной. Вся еда, которую она только что с радостью проглотила, грозила вылиться обратно вместе с желудочным соком.

— Эй! Не блевать мне тут! — воскликнул Влад и легонько постучал Анке по щекам, приводя ту в сознание.

— Ты вспомнила что-нибудь ещё? Где ты была? Кого видела? Что ты делала? — парень потряс девушку за плечи. Его снова начала наполнять ярость на это непутёвое создание. — Говори же!

Если девушка и хотела ответить, она не успела. Входная дверь резко отворилась, Влад вскочил на ноги, вновь хватаясь за кобуру, но сигнализация, только издавшая первый звук, замолкла, а в дверной проём прошли запах сирени, тепло улицы и очень высокий человек, пригнувшийся на входе. На улице явно властвовала весна или начало лета, а незнакомец, ворвавшийся на сцену, носил объёмный красный свитер с белыми, скачущими по нему оленями, потёртые у карманов джинсы и федору, органично покрывающую волнистые светлые волосы. В руках у парня были солнцезащитные очки идеально круглой формы, диаметром сантиметров десять и необычайного сине-зелёного цвета морской волны. Взглянув на его лицо, Анка забыла, что плакала. Вошедший был, несомненно, красив: светлая кожа без изъянов, огромные голубые глаза со светлыми ресницами, делавшими взгляд ещё выразительнее, неопрятная светлая щетина и пухлые яркие губы, словно подведённые помадой. Он был настолько светлый, что озарял комнату одним своим присутствием. Улыбка только добавляла шарма этому человеку: такие мужчины разбивают сотни девичьих сердец, даже не понимая этого.

— Привет, Влад! — незнакомец снял шляпу и шутливо поклонился, не замечая никого вокруг, затем выпрямился, сдувая невидимые пылинки со своего головного убора, и прикрыл ногой дверь. — Видел новости? Снова повсюду говорят, что Саламандра вернулась. Как я уже устал от этих ложных доносов. — Вошедший наконец посмотрел прямо на Влада. — А у тебя что за новости? Я решил прийти к тебе лично, раз это что-то срочное.

Влад не ответил, а незнакомец перевёл взгляд за его спину, на диван. Улыбка моментально сползла с его лица, сменившись гримасой ужаса. Он отступил на шаг назад, прижимаясь к закрытой двери. Правая рука рефлекторно поднялась к поясу, но затем просто упёрлась о деревянную поверхность позади.

— Чёрт! Так это правда? — изящные брови сошлись у переносицы, а цепкий ледяной взгляд впился в лицо девушки. Таким же холодом сквозил голос.

— И тебе привет, Макс. Поверь мне: прийти лично не всегда лучше. — С приходом друга былое спокойствие вернулось к Владу, оставив вспышку ярости позади. — Как видишь, это не ложь. Саламандра и правда вернулась, а я смог вовремя её перехватить. — Влад был явно очень доволен собой и всем своим видом хотел показать собственный успех. Пришедшего, однако, это не впечатлило.

— Ты в порядке? — Макс перевёл взгляд на друга, осматривая того с ног до головы.

— Всё под контролем, — голос дрогнул, но Влад постарался, чтобы он прозвучал уверенно. — Она говорит, что ничего не помнит. Абсолютно ничего, — парень многозначительно посмотрел на друга. Макс кивнул, показывая, что понял намёк. — Разревелась, когда увидела новости по телевизору, но я не знаю, можно ли ей доверять. — Влад виновато потёр шею: Анка совсем не выглядела опасной и рядом с ней он начинал забывать, что она натворила. — Поэтому я тебе и звонил, хотел попросить о помощи.

Спокойствие в голосе Влада видимо немного передалось Максиму, и он уже более расслабленно опёрся на дверь, скрестив руки на груди.

— О! Правда? — одна светлая бровь взлетела вверх. — И какая помощь тебе от меня потребуется, о Мистер-у-меня-всегда-всё-под-контролем?

Сердце сжалось: прозвище, которое дал ему дед. Влад с укором посмотрел на друга, просил же не называть его так.

«Ну что, Мистер-у-меня-всё-под-контролем, нужна помощь?» — от улыбки глаза дедушки складывались в щёлочки, а по всему лицу расходились морщины. «Или сам будешь выходить из этой ситуации?». Под «ситуацией» дед имел в виду Влада, болтающегося вниз головой и смотанного проводами на подобие кокона. До этого момента мальчик и не думал, что в реальной жизни возможно попасть в такую передрягу. К голове прилила кровь, отчего лицо Влада стало пунцовым, скрывая признаки стыда и смущения. Открыть рот значило выпустить наружу свои эмоции и слёзы, поэтому Влад упрямо вскинул — с точки зрения дедушки опустил — голову и яростно помотал ей из стороны в сторону. Его импровизированный кокон начал болтаться сильнее, а провода всё туже спутывать конечности. «Ну-ну, — цокнул тогда дед. — Зови, если понадоблюсь». И старик ушёл, оставив мальчишку висеть вверх тормашками в разгромленной комнате, пребывающей в самом разгаре капитального ремонта. Голые бетонные стены с остатками обоев, пол, покрытый слоем грязи, инструментов и штукатурки, разбитое окно, впускающее солнце и хоть глоток свежего воздуха сквозь пелену пыли. И, конечно, неудавшаяся попытка шестилетнего мальчика, недавно ставшего сиротой, облагородить новую комнату десятком-другим гирлянд, подвешенных на потолок. Ещё утром Влад отказался от помощи с ремонтом — он ведь не нахлебник, сам всё сделает. После отказался от помощи с установкой освещения, попросил только стремянку и гвозди с молотком. И сейчас у него всё было под абсолютным контролем: просто к гирляндам прибавился ещё один элемент украшения — он сам. С этой мыслью слёзы всё же полились из глаз мальчика, и ворвавшуюся в комнату разъярённую бабушку он увидел уже сквозь пелену воды. Секатор в её руке сверкал словно меч рыцаря, когда она разрезала многочисленные провода. Дед никогда не помогал упрямому внуку, но всегда находил способ оказать эту помощь другими руками.

Вот и сейчас лицо Влада искривила гримаса от воспоминаний, а Макс, осознавший свою ошибку, замер, как в ожидании удара от противника. Возникла пауза, разрушило которую шмыганье носом, раздающееся с дивана.

— Отойдём, — Влад кивнул в сторону кухни. Недалеко, но так они могли продолжать держать пленницу в поле зрения.

С появлением друга Влад стал вести себя увереннее, стараясь не допускать промахов. Максим ни за что не должен узнать, что девушка свободно разгуливала одна по дому. Без присмотра. От такой мысли Влада в очередной раз прошиб холодный пот, заставив содрогнуться. С другой стороны, это событие поселило ещё одного червячка сомнения в его голову.

Переговаривались друзья негромко, но Анка даже если бы захотела, не услышала бы их: в голове барабаном била кровь, заглушая все звуки, перед глазами плясали тёмные звёздочки, нос улавливал запах железа, а к горлу подступала желчь. Девушка бросила взгляд на свои руки. По локоть они были покрыты вязкой тёмной кровью, гулко стекающей вниз. Капли, попадая на старый советский ковёр, вливались в его орнамент, создавая причудливые узоры кричащих людей в огне.

Анка зажмурилась. Дыхание сбилось. Ей послышался далёкий шум толпы и фейерверков. Сначала радостный, он наполнялся ужасом и страхом, становясь всё громче.

Желая отвлечься, Анка направила своё внимание в другое русло.

Анатолий, её отец.

Анка начала вспоминать его, а мысли всё крутились в голове. Оказалось, тяжело соотнести двух таких разных людей: мужчину, что с ненавистью бросился на Анку меньше суток назад, и мужчину, что с любовью обнимал девушку, когда та падала с велосипеда. Эти мужчины разительно отличались друг от друга, как будто два разных брата-близнеца — добрый и злой, любящий и ненавидящий, прощающий и обвиняющий. Одно и то же лицо сейчас смотрело на Анку из глубины её воспоминаний. Одно лицо и разные эмоции, накладывающиеся друг на друга как две полупрозрачные маски.

И только Анка решила, что сейчас сойдёт с ума от этой картины, как перед её глазами появилось другое лицо — с картины в доме. Лицо её мамы. А за этим воспоминанием ниточкой потянулись и другие, расслабляя мышцы Анки и высушивая слёзы.

Елизавета — так звали маму. Тот портрет, похороненный за плотной тканью, Анатолий нарисовал сам, ещё до свадьбы, пытаясь покорить сердце прекрасной дамы. Отец — сын банкиров, перенявший дело от родителей и занимавшийся больше своим хобби, чем работой. А мама — швея из деревни, решившая вырваться в большой город из-под родительского крыла. Такой странный мезальянс объединяла любовь к искусству и красоте. Елизавете было всего семнадцать, когда она поступила в Колледж Петербургской моды на портного, а Анатолию уже двадцать пять, когда он понял, что полотно и масляные краски заполняют его сердце больше банковских счетов. На его первой выставке они и пересеклись, утонув друг в друге на долгие годы.

Анка открыла глаза, снова уставившись на руки. Никакой крови на них не было, только множество старых шрамов и обломанные ногти. Один из шрамов был старее других — её первая отметина, полученная в четыре года, когда она хотела помочь маме на кухне, не зная ещё, что нож — вещь опасная и острая. С тех пор на второй фаланге указательного пальца левой руки виднелся шрам в виде ползущей ящерки: длинное тело, голова — там шрам немного разошёлся — и четыре «лапки» от швов.

«Смотри, Анка, это твоё тотемное животное, и теперь оно всегда будет незаметно защищать тебя!»

Девушка улыбнулась и потёрла правой рукой ящерицу в надежде на помощь. Та не ответила на ласку, и Анка разочарованно вздохнула. Внезапно аромат, преследующий её последние часы, показался отдалённо знакомым. Нахмурившись, Анка ещё раз вдохнула. Дерево и масло. Так пахла квартира, такой аромат исходил от Влада.

Слева послышались голоса — парни возвращались в комнату. Анка вскинула голову, и уже ставшая такой знакомой боль ударила её в затылок.

Они были знакомы с Владом.

— И что, эта штука работает? — голос парня с ароматом опилок и масла сочился сарказмом.

— Цереброметр, Влад. Запомни уже, не такое уж и сложное слово. Машину для выискивания мутантов из комиксов должен ведь знать.

–Макс, в этой комнате ты — больший гик, чем я.

Они подошли уже совсем близко к Анке, и она уловила новый запах. Пряная корица и апельсин, удивительно сочетающиеся со свитером нового знакомого, а также нотка табака, спрятанная за цитрусовыми.

— Сочту это за комплимент. В нашей команде я отвечаю за мозг, так что доверь его дела мне и Алине, — Макс поймал взглядом наручники. — Она же всё время была связана?

— Конечно! Я же не дурак, — даже по голосу было слышно, что Влад покраснел. Врунишка.

Максим с сомнением посмотрел на своего друга, но промолчал. Он двинулся к выходу, поправляя федору на голове.

— Хорошо. Тогда я подгоню машину к гаражу, а вы выходите через двадцать минут. И, Влад, — Макс ткнул пальцем в сторону Анки, — не забудь её хоть немного замаскировать, — с этими словами высокий парень быстро скрылся за входной дверью.

В комнате снова воцарилась тишина, а уверенность Влада ушла вслед за Максом — он стоял, понурив голову и покраснев до кончиков ушей.

— Не говори ему, что я плохо тебя связал и не запер двери. Ладно?

Странная просьба — а это была именно она, а не приказ, — от пленившего к пленнице.

— Не скажу, — плечи Влада расслабились, но сразу же напряглись обратно, когда он услышал продолжение. — Только ответь мне хотя бы на один вопрос.

— Ладно. Какой?

Прежде чем ответить, Анка облизнула пересохшие от волнения губы. Влад не ответит на нечто важное — девушка была в этом уверена, — поэтому она выбрала тот вопрос, который отзывался воспоминаниями о стамеске и гаечных ключах.

— Мы знакомы?

Как рыба в воде, парень открыл рот и сразу же закрыл, пресекая свой же ответ. На лице пробежал спектр эмоций: от сомнения и сожаления до злобы и ненависти. Наконец он промолвил:

— Тебя я не знаю.

И ушёл из комнаты собирать вещи.