Убийство, похожее на месть

Лариса Соболева, 2007

Двадцатилетней Сандре совсем неплохо жилось с мамой и бабушкой. Но они умерли. Зато появился отец, это после двадцатилетнего отсутствия! И вовсе не воскрес после гибели в «горячей точке», как объясняли ей в детстве, а вернулся после отсидки в тюрьме. Правда, бабушка перед смертью призналась зятю, вору в законе по кличке Бельмо, что у него есть дочь. Тот от радости чуть с ума не сошел, решил завязать с преступным миром и кинуть к ногам дочери ворованные миллионы. Только у строптивой доченьки нет никаких чувств к «папе». Так бы и не сошлись никогда два одиночества, если бы Сандру из-за отцовских денег не взяли в заложники… Книга также выходила под названием «Море остывших желаний».

6

«Малина» — недорогое и симпатичное кафе со ступенчатыми площадками, на которых располагались столики. На случай дождя и от солнца над ними пестрели купола разноцветных зонтов, а чтобы создать уют, хозяин поставил растения в больших горшках, повесил корзины с петуниями и маргаритками.

Бельмас и компания прибыли загодя, выбрали место наблюдения и ждали. Она подъехала на старенькой иномарке, вышла из машины, стремительно двинулась к столикам и между ними застряла, высматривая одинокую мужскую фигуру. Бельмас неслышно подошел к ней сзади:

— Здравствуйте, Ксения.

Она оглянулась, как оглядываются люди, внезапно испугавшись, вскользь и с недоверием оглядела его, выжидающе замерла. Он тоже подверг ее изучению, в первую очередь лицо. Если честно, стопроцентной красавицей Ксению не назовешь, скорее, она славненькая, как большинство женщин, ну, может, чуточку фигура получше, чем у большинства, да одета хорошо. А вот глаза заслуживали особого внимания. Именно они делали ее красивой, потому что в них столько неутоленного женского огня пламенело, что Бельмас, отвыкший от дамского общества, невольно проглотил слюну. «С такими глазами завалила двоих? — подумал он. — Даже я на такое не способен, а она… Обмельчал народец». Бельмас быстро освободился от чар, так как спасение собственной шкуры (кстати, не только своей) важнее женских очей, продирающих от мозгов до пяток.

— Прошу вас, мэм, — указал он на свободный столик.

Как и полагается, Бельмас придвинул стул даме, Ксения села на край, положила сумочку на колени. Слегка наклонив голову набок, она смотрела на него вопросительно, а он снова ощутил примитивные позывы физиологии. Кажется, Ксения почувствовала неловкость, подвергшись пристальному изучению со стороны незнакомца, слишком откровенному, чтобы оно ей понравилось. Женщина взяла сугубо деловой тон, отсекающий всякие поползновения на ее счет:

— Вы что-то хотели мне сообщить?

— Да. Что вы будете есть и пить?

— Кофе, — поскромничала Ксения.

Бельмас заказал кофе и пирожные, себе рюмку коньяку, зная, как официанты не любят обслуживать трезвенников с язвенниками.

— Так что вы хотите мне рассказать? — настойчиво повторила она.

— Речь пойдет об Андрее Тимофеевиче… — начал издалека Бельмас, прощупывая Ксюшу глазами и тем, что люди называют биополем.

— Это он вас прислал? — ершисто спросила Ксения.

— Нет, что вы. Он уже никого прислать не сможет.

Сказал невесомо, будто его слова не имели подспудного и весьма большого смысла. А сам исподволь так и поедал Ксению глазами. Она живо отреагировала на его намек:

— Что значит — уже не сможет?

Итак, пора подготовительного этапа исчерпана. Бельмас откинулся на спинку стула, поглядел на Ксению в упор и начал тоже по-деловому сухо:

— Вчера около семи вечера вы были у него.

— Да, была. И что?

Про себя Бельмас отметил, что держится она неплохо, будто трупов в глаза не видела. А ведь видела!

— Мы с вами столкнулись у лифта, — напомнил он.

— Ах, это были вы… Ну, столкнулись. К чему ваш загадочный тон?

— Хм, — усмехнулся Бельмас, зная, что сейчас предстоит нанести главный удар, он готовился к нему. — Я тоже поднялся к Андрею Тимофеевичу и… — Теперь он подался корпусом к ней, положив локти на стол. — Он был убит.

Ее личико заморозилось, а глаза широко распахнулись, да так и остались в распахнутом состоянии. Вовремя принес официант кофе с коньяком, Бельмас взял рюмку, улыбнулся потерянной даме:

— Ваше здоровье.

А Ксения за все время ни разу не моргнула. Черт его знает, что она там себе думала, глядя на Бельмаса двумя сливами? Он выпил коньяк, сунул в рот кружок лимона и даже не поморщился.

— Пейте кофе, — сказал. — А то остынет. Здесь готовят потрясающий кофе.

— Что вы сказали? — вышла наконец женщина из транса.

— Вы заказали кофе, он стынет.

— Нет, постойте… Вы сказали, Андрей Тимофеевич… что?

— Убит. И не только он. Когда мы вошли, его секретарша еще была жива, но умерла прямо у меня на руках. Скажите, почему вы их убили?

Теперь ее глаза приобрели форму квадратов Малевича (кстати, таких же беспросветно черных), подбородок предательски задрожал. Проницательный Бельмас почувствовал панику внутри Ксюши, а паника — плохое подспорье в ее положении.

— Но… когда я уходила… он был жив, — неубедительно выговорила Ксения.

— Возможно, не спорю, — равнодушно пожал плечами Бельмас, словно смерть Японца его не касалась, и продолжил гнуть свою линию, надеясь, что Ксения проколется: — Вы в него выстрелили, потом в секретаршу, и вполне вероятно, что, когда вы уходили, он был еще жив.

— Я не стреляла! — взвилась Ксения.

— Тише, тише, — слегка поднял ладони он. — Не стоит привлекать к нам внимание. Вы не стреляли? А кто же тогда это сделал? Вы выбежали из лифта в весьма возбужденном состоянии…

— Конечно! Я поругалась с Андреем Тимофеевичем. Мое состояние не относится к его… А вы уверены в том, что он…

— Ну, уважаемая, я в состоянии отличить убитого от живого. Это так просто.

Снова пауза по ее инициативе, будто она находилась под воздействием психотропных веществ. Внезапно Ксения достала сотовый телефон, нажала на кнопки, поднесла к уху:

— Здравствуй, Артур. Я не могу дозвониться до Андрея Тимофеевича, ты не мог бы… Неужели? А когда? Прости…

— Убедились? — спросил Бельмас, подметив, что Ксения сильно побледнела. Эдак еще в обморок упадет, что ему тогда делать?..

Она вскинула на него глаза, метнула молнии:

— А почему вы думаете, будто его я…

— Вы последняя, кто побывал у Андрея Тимофеевича. Сразу же после вас вошли в кабинет мы.

— Так вы и убили, — зло прошипела она.

— У меня два свидетеля, — нагло заявил Бельмас. Ей необязательно знать, что и он, и его свидетели совсем недавно глядели на мир из-за колючей проволоки. — А у вас есть свидетели, которые подтвердят, что вы не стреляли?

Ксения опустила голову, на стол закапали слезы. Бельмас, который всегда нежно относился к слабому полу, подумал, что бедняжка, наверное, во время ссоры плохо контролировала себя, поэтому и выстрелила. Но посчитала, уложив и секретаршу, что никто не догадается о ее чудовищном преступлении. Жалко, конечно, Ксюшу, но перспектива сесть за ее красивые глазки на бессрочное содержание государства, извините, Бельмасу не улыбалась.

— Я не стреляла, — всхлипывая, прошептала Ксения. И забубнила, как молитву на одной ноте: — Я не убивала… Боже мой, боже мой… Этого не может быть… Он же был жив… Но подумают на меня… Вы им скажете…

— Пока я никому не сказал, — вырвалось у Бельмаса.

Ее отчаяние было слишком очевидным, чтобы спокойно наблюдать. В конце концов, может, у нее действительно сложились обстоятельства таким образом, что другого выхода не виделось.

— Не сказали? — оживилась она. А затем, словно у нее внутри стоит переключатель, вдруг насторожилась. — Почему? Почему вы не сказали? Будут думать на вас…

— А никто не знает, что я там был.

— Не знает… — повторила Ксения, посмотрев на него с жалостью. — Узнают. Они все узнают. И что вы были там, и что я была…

— Как, простите? — усмехнулся Бельмас.

— Там везде камеры.

— То есть? — невольно съежился он.

— Камеры фиксируют, кто входит и выходит.

Он успокоился.

— Значит, они зафиксировали убийцу и вам нечего бояться, если вы сказали мне правду, будто не стреляли.

— Нет. Камеры находятся с внешней стороны, а также сканируют входы внутри. Андрей Тимофеевич не стал устанавливать видеонаблюдение в самом офисе — он слишком жаден был! — хотя многие бизнесмены у себя в офисах установили.

Он поскреб лоб пальцами и чуть не выкрикнул: будь прокляты все изобретатели мира! Камеры… Значит, его фотокарточка вскоре будет у следаков на столе? Одно дело, когда он должен был прийти за деньгами, а не пришел, и попробуй докажи, что он там был. Другое дело — приходил, что подтверждено документально. Пардон, визуально. И приходил с двумя мальчиками, с которыми на «курорте» парился и к тому же подружился. Плохо, очень плохо. Нет, это не плохо, а хуже некуда! Бельмас достал пачку сигарет, закурил.

— Вы-то чего испугались? — уже надменно заговорила Ксения. — Не вы же убили Андрея Тимофеевича и его шавку, а я. Вам-то бояться нечего. Так ведь?

Ничего себе тон! Вызывающий. Быстро она пришла в себя. А что означает такая смена ее настроений? У дамочки есть некий козырь?

— А почему вы к нему пришли? — осведомился Бельмас. Интересно, что она будет врать.

— Сказать, что он негодяй и что я подам заявление в прокуратуру.

— Сказали?

— Разумеется. А то он думал, ему все с рук сойдет!

— Чем же провинился Андрюша?

— Выманил у меня деньги. Мы оба должны были вложить деньги в производство макарон — фактически купить макаронный цех у одного не очень удачливого предпринимателя. Цех остановился, потому что им надо было заниматься и отвоевывать рынок. Мое участие ограничивалось вложением денег, Андрея Тимофеевича, в общем-то, тоже. Руководить предприятием должен был бывший заместитель. Мы подписали договор, я перечислила деньги на счет Андрея Тимофеевича. Гринько лгал мне, будто бы продукцию не пустили на рынок, инспекции нашли множество нарушений и так далее. Он тянул время! А на самом деле Гринько сам купил цех, без оформления долевого участия, мои деньги он попросту прикарманил. Для кого-то два миллиона мелочи, для меня же огромная сумма. Я отказывала себе во всем, работала сутками, а какой-то мерзавец решил присвоить мои деньги!

— Почему вы мне рассказываете все эти тонкости?

— Потому что мы с вами в равных условиях. Я ушла, когда Гринько был жив, вы пришли, если вам верить, когда он уже был мертв. Значит, его убили в этом временном промежутке, но получается — мы с вами подозреваемые.

— Не в равных, — возразил Бельмас и добил Ксению: — У вас был мотив его прикончить, а у меня его не было.

— Считаете, два миллиона серьезный мотив, чтоб убить?

— Полагаю, прокурор и судья будут считать именно так.

Ксения обхватила щеки ладонями и окончательно упала духом после обрисованной Бельмасом перспективы. Он же, наблюдая за ней, анализировал. Конечно, сейчас полно внешне пушистых, респектабельных, обаятельных, а загляни им в душу — там такое увидишь, что волосы дыбом встанут и больше не опустятся. Бельмас отлично знал преступную породу, сам не кристалл горного хрусталя, однако Ксения с пистолетом в его представление не вписывалась. Безусловно, стержень у нее имелся, характер далеко не сахарный просматривался, только этого мало, чтобы выстрелить в человека, даже если тот человек — последнее дерьмо. Надо перелицевать себя или таким родиться — изнаночным, подобное же чудо природы Бельмас нюхом чуял, как бы оно ни маскировалось. А Ксения… нет, она обыкновенная. И повезло миру, что обыкновенные люди в нем в подавляющем большинстве представлены, иначе апокалипсис, которым так много пугают, уже наступил бы. Стало быть, убила не она?

— Меня кто-то подставил, — сказала Ксения больше себе, чем ему.

Подставили — да. Но не ее, а Бельмаса с Горбушей и Державой. При всем том, если фараоны узнают, что она была в то же время у Японца, и ей придется перейти на казенную баланду.

— А кто знал, что вы идете к Гринько? — подхватил он, используя единственный шанс выяснить, кто же есть истинный спортсмен по стрельбе.

— Никто, — вздохнула она. — У меня желание возникло спонтанно, от злости. Вчера я узнала, что заместитель, который, как мне сказали, должен был стать во главе предприятия, понятия не имеет об этом — с ним никто не договаривался, у него новая работа. Он же и сказал мне, что предприятие купил Гринько, никаких дольщиков-пайщиков вроде меня нет. Ну, я и понеслась к нему… Честно скажу: у меня было одно желание — плюнуть ему в лицо. Вместо этого…

— Вместо этого убили Японца и его секретаршу, — задумчиво произнес Бельмас. Она открыла было рот, чтоб начать отрицать, мол, она не убивала, и Бельмас внес уточнение: — Убили сразу после вашего ухода. Кстати, сколько времени вы пробыли у него?

— Минут пять. Да, не больше. Высказала ему все и ушла. Даже не стала слушать, что он мне скажет.

— Ксения, когда вы уходили от него… вы же прошли приемную, потом коридор со множеством дверей по обеим сторонам, потом…

— Потом я вышла на площадку к лифту.

— Вы ничего не заметили? То есть никого? Или так: вам не показалось что-нибудь не совсем типичным?

— Как будто нет… — Она приподняла плечики, вспоминая вчерашний, роковой для нее и для него день. — Вас интересует, видела ли я посторонних людей в офисе Андрея Тимофеевича?

— Да-да, интересует, — закивал он. — Ну, не посторонних… вряд ли убийца был так неосторожен, что его можно было заметить даже нечаянно. Иначе мы с вами сейчас не разговаривали бы. Но хотя бы что-то необычное было? Вспомните, Ксения, подойдут абсолютно все ваши впечатления.

Женщина вытаращила безумные глаза и едва вымолвила:

— А… он что…. и меня мог… да?

— Если б вы его случайно увидели, он бы и вас застрелил. Это же естественно.

— Естественно? — выдавила Ксения. Казалось, ее больше потрясла несостоявшаяся смерть от руки убийцы, нежели то, что в убийцы прямым ходом попадает она сама. — Какой ужас вы говорите! А он что, был уже там? То есть я уходила, а тот, который стрелял, был уже там… И застрелил вора Гринько и его злющую ведьму… О боже!

Наконец в головке Ксении полностью вырисовалась картина того, что произошло, а ее реакция для Бельмаса стала неожиданной. Ксения вдруг уронила голову на скрещенные руки и разрыдалась. Он придвинулся к ней, оглядываясь по сторонам. Но на них, к счастью, никто не смотрел.

— Ксения, перестаньте, — слегка толкнул ее Бельмас в плечо. — Выпейте кофе… А сигаретку хотите?

— Не хочу-у-у… — тряслась она. — О, меня арестуют… Даже разбираться не станут, а сразу посадят…

— И там люди живут, — неудачно утешил Бельмас.

— Идите вы с такой жизнью знаете куда? — огрызнулась Ксения. Но не от злобы, а от паники и отчаяния.

— Я б пошел, если бы это помогло вам и мне. Послушайте, Ксения… — Он зачем-то понизил голос, хотя слышать их никто не мог. — У вас есть место, где вы можете спрятаться?

— Спрятаться? — кусая губы, спросила она. Идея спрятаться ей наверняка понравилась, потому что Ксения перестала реветь, только хлюпала носом. — Я никому не открою дверь и не буду подходить к телефону.

— Не годится. Нужно более надежное место.

— Надежное… — повторила Ксения, туго соображая. — Не знаю. Может, у друзей… на даче…

— Вы уверены в них? Случается, самыми ненадежными становятся друзья, поверьте мне, — заявил знаток жизни Бельмас. Женщина совсем расстроилась, растерялась. — Ладно, что-нибудь придумаем. Сейчас поезжайте домой, соберитесь, а завтра я позвоню вам.

— А что будет завтра? — нетерпеливо спросила Ксения.

— Перевезу вас в надежное место, где менты не найдут.

— У меня дочь. Ей восемь лет. А ее куда?

— Там места хватит.

Он встал, протянул руку даме — бедняжка поднялась со стула, словно на плечах держала каменную глыбу, — и повел ее к месту парковки. У своего автомобиля Ксения опомнилась:

— А вам-то какая выгода меня покрывать?

— Вы спрячетесь, а я попробую найти убийцу.

— Ха! — горько хохотнула Ксения. — Думаете, его не ищут?

— Мне не нужно, чтоб вас нашли и задержали, потому что тогда я лишусь своих денег. Убийца унес мой долг… то есть деньги, которые был мне должен Андрей Тимофеевич Гринько. Думаю, из-за них его и убили. Если вас под рукой не окажется, господа из органов будут лучше шариками шевелить, авось у них другие версии появятся.

— Много был вам должен Гринько?

— Много. Очень много. Я хочу их вернуть.

— Но искать будут меня, а не другого человека.

— Я позабочусь, чтобы искали настоящего убийцу. Поезжайте домой… Да! Запишите мой номер телефона и звоните в любое время дня и ночи.

Он смотрел вслед машине Ксении, пока та не скрылась, после повернулся к своим парням, махнул рукой — мол, идите сюда. Бельмас заказал обед, ведь с утра все трое ничего не ели. Во время обеда Держава поглядывал на него с немым вопросом. Бельмас пересказал диалог с Ксенией, закончил:

— Завтра перевезем ее в мое родовое поместье.

— А если сбежит? — спросил Держава, не склонный доверять слезливым дамочкам.

— Тогда мы будем знать точно, кого искать. Ее.

Держава, не отличавшийся большим умом, понял, что Бельмо не так прост и доверчив, как могло показаться. А Бельмас на девяносто девять процентов был уверен, что не Ксения убила Японца. Но один процент сомнения оставался. Его просто необходимо оставлять, чтобы не очутиться голеньким перед подлостью. Оказав Ксении услугу, он одновременно брал ее под личный контроль. Вот и вся нехитрая арифметика.

— Он базарил в «Малине» с Зарецкой, только что она уехала, — доложил по сотовой связи тот же, что «подхватил» вчера Бельмаса у офисного здания. — Посадить ей на «хвост» Дьяка?

— Не надо, — последовал ответ. — Ваша задача Бельмо. Кстати, он и Зарецкая случайно там встретились или договорились?

— Похоже, договорились.

— Я хочу знать о нем все. Склиф, сообщай мне о каждом его шаге. Где он сейчас?

— Вернулся за стол с гладиаторами. Официанта позвал, жрать собирается.

— Ну, пусть кушает.

Склиф получил кличку в честь самого Склифосовского, именем которого названа больница в Москве. Так прозвал его один остряк, который два года назад погиб в перестрелке, потому что умная голова дураку досталась. Надумал он в обход шефа деньжат срубить, причем много и сразу, вот и выкрал малолетку да потребовал выкуп, только с выкупом приехали менты. Но речь не о нем, а о Склифе. Как и великий доктор, он умел лечить, но упрямцев, а не больных. Склифосовский — длинно, хотя поначалу его так и звали, позже укоротили прозвище.

Склиф проторчал у «Малины», потом поехал за машиной, в которой ехали Бельмо и его гладиаторы. Затем ждал там, у дома.

И вдруг часов в восемь вечера Бельмо вывалил из подъезда. Склиф его не узнал бы даже по черной бородке, но за ним плелись два приметных бугая, которые тоже видоизменились, приобретя потешный вид. Все дело оказалось в париках, коими компания Бельмаса приукрасилась. Троица села в такси и укатила. Склиф в голос расхохотался и велел водителю ехать за ними. Когда же увидел, куда именно устремился Бельмо, позвонил шефу:

— Он в казино.

— Я приеду. Хочу посмотреть на него.