Убийство, похожее на месть

Лариса Соболева, 2007

Двадцатилетней Сандре совсем неплохо жилось с мамой и бабушкой. Но они умерли. Зато появился отец, это после двадцатилетнего отсутствия! И вовсе не воскрес после гибели в «горячей точке», как объясняли ей в детстве, а вернулся после отсидки в тюрьме. Правда, бабушка перед смертью призналась зятю, вору в законе по кличке Бельмо, что у него есть дочь. Тот от радости чуть с ума не сошел, решил завязать с преступным миром и кинуть к ногам дочери ворованные миллионы. Только у строптивой доченьки нет никаких чувств к «папе». Так бы и не сошлись никогда два одиночества, если бы Сандру из-за отцовских денег не взяли в заложники… Книга также выходила под названием «Море остывших желаний».

5

Горбуша нажарил картошки с яйцами. Вот человек — тут такое случилось, а он в заботах о желудке погряз! Ели прямо со сковородки, ели в гнетущем молчании. Держава с Бельмасом приняли по сто тоже молча, Горбуша даже в этой страшной ситуации пить отказался. На диване лежал «вспоротый» кейс Японца, куда время от времени бросал задумчивый взгляд Бельмас. Денег там не оказалось, а лежали какие-то бумаги-документы, органайзер, паспорт, водительское удостоверение и всяческая ерунда. Между бровями Бельмаса пролегла глубокая вертикальная впадина. Он думал, как быть, о чем догадался Держава и выступил с предложением:

— Отрываться надо, таково мое мнение.

— Куда? — скептически хмыкнул Бельмо. — Думаешь, никто-никто не знает, что именно в семь часов мы должны были прийти к Японцу за бабками? Но кто-то нас опередил.

— Будто не знаешь, кто! Та баба, с которой столкнулись в лифте. Она приходила к Японцу прошлый раз, значит, была у него и сегодня.

— Считаешь, она прикончила его и секретаршу? — будто не понял Бельмо.

— А кто? — возмутился Держава. — Их положили перед нашим приходом, тетка еще жива была. А эта…

— Ксения, — подсказал Бельмо.

— А эта Ксения вылетела из лифта, как ошпаренная кошка.

— Но тот, кто убил, унес мои деньги, — возразил Бельмо. — У Ксении же в руках была только сумочка, она ее выронила…

— Не только. На плече полотняная сумка висела под цвет костюма. Большая, но не очень. Ты не заметил, потому что тащился от нее.

— Значит, надо найти Ксению, — сказал Бельмас.

— Пока будем искать, нас и повяжут. А мне неохота опять сидеть за того парня, один раз я за него отмотал срок.

Бельмас сложил локти на столе, свесил голову:

— Если б можно было решить проблему побегом… Думаю, Японца кокнули из-за моих бабок. Сейф-то был открыт, а бабок в кейсе нет. Значит, убийца знал, что Японец должен отдать мне бабки. И подгадал под наше появление, ни раньше ни позже…

— Подгадала! — поправил его Держава, подняв указательный палец вверх. — Их замочила Ксения.

— Женщина? — покривился Бельмас, выражая тем самым несогласие. Но, видя, как Держава начал закипать, упредил взрыв: — Возможно. Только лучше не торопись с выводами, Держава. Ты же тоже стал жертвой скоропалительного вывода и ошибки следаков.

— Ну-ну… И что ты хочешь этим сказать?

— Неизвестно, кто еще знал, что Японец должен был отдать мне бабки. А кто вызвал милицию?

— Ксения, — упрямо заявил Держава. — Вызвала, чтоб нас сцапали.

— Допустим, — пожал плечами Бельмо. — Тем более нас будут искать. И найдут. Тогда точно повесят убийство на нас. Двойное убийство. Нет, Держава, побег нам не поможет, а положить голову на эшафот — запросто. Дядя мирошкин (то есть судья) впаяет немало за двойное убийство в составе банды. Учтут наше прошлое… Нет, Держава, это как раз тот случай, когда спасение утопающего в его руках.

— А что ты собираешься делать? Доказывать, что не мы их пришили? Ха-ха! Ну, как, как докажешь, что не мы положили Японца с теткой, а Ксения? Хорошо, если ее видели, когда она приходила… — На секунду Держава замолчал, потом вздохнул с безнадежностью, да и рукой махнул, будто отрубал нечто ненужное. — Видели или не видели — не играет роли. Наверняка она чистенькая, а у нас судимости. Ты кому бы поверил?

— Конечно, ей, — честно сказал Бельмо тоном полного упадка.

Положение было крайне тяжелым. Он прекрасно знал статистику: большая часть преступлений раскрывается, и это факт, как бы ни отмахивались от него граждане, ругая правоохранительные органы. Но если Бельмас с ребятами попадется, невиновность свою им не доказать, потому что долго разбираться не станут, это тоже факт. Судьба подставила подножку, когда Бельмас вскочил на коня и размечтался о начале жизни с чистого листа. Сдаться? Ни за что! И он сказал:

— Нам придется добыть доказательства, а для начала встретиться с Ксенией.

— Как с ней встретишься? Ни фамилии, ни адреса не знаем.

И тут вдруг Горбуша положил на середину стола мобильник.

— Где взял? — спросил Держава, беря в руки слишком дорогую, на его взгляд, игрушку, чтобы использовать ее в качестве средства связи. Горбуша указал глазами на кейс. — У Японца? Ну, даешь! Иногда от тебя есть польза. Только пока мы его изучим…

— Да тыкай на кнопки, и все дела, — посоветовал Бельмо.

Остаток вечера посвятили мобиле. Имени «Ксения» не нашли в записной книжке телефона, а женских фамилий полно. Наверняка есть и ее фамилия, судя по тому, как она обошла секретаршу в приемной Японца. Малознакомые люди так в кабинет не входят, следовательно, ее номер должен быть.

В доме Андрея Тимофеевича давила атмосфера скорби. Да только как бы ни было плохо родственникам, а допросить их необходимо по горячим следам.

Беседовал с семейством в полном составе следователь Виктор Серафимович Сербин, длинный и худой стручок лет пятидесяти с гаком, с невыразительным лицом, сутулый, с нездоровым цветом кожи, что давало право думать: либо его подтачивает болезнь, либо он закладывает за воротник. В общении он оказался приятным и тактичным человеком, который не лез в душу грубым образом, вопросы задавал осторожно, стараясь не причинить дополнительной боли. Второй представился оперуполномоченным по фамилии Оленин. Он помоложе Сербина лет на пятнадцать, ниже ростом на голову, с круглым неумным лицом, полноват и медлителен, со скучающим выражением глаз.

— Когда Андрей Тимофеевич снял деньги со счета? — спросил Сербин.

— Вчера после обеда, — ответил Артур. — Мы с Вадимом сопровождали его до офиса. Папа не хотел нанимать охрану, ведь такая огромная сумма — это всегда соблазн. Он положил деньги в сейф, после чего мы ушли.

— А кто еще знал, что у вашего отца в сейфе крупная сумма?

— Думаю, больше никто, а как на самом деле… — Артур пожал плечами.

— Извините, — вступил муж Риты Никита. — В нашей семье не всех посвятили. Лично я только сегодня услышал о деньгах и так далее.

Сербин украдкой, чтоб не заметили родственники покойного, разглядывал всех, давая собственную оценку каждому.

Никита, зять убитого. У него безвольное лицо, несвойственное мужской половине человечества. Хотя последнее время все чаще встречаются молодые люди с безвольными лицами, и это удручает. А в общем, он весьма недурен, как говорили в старину, и, кажется, обижен, что от него в семействе есть тайны. Небольшие глаза с плутовским огоньком тоже работают не в его пользу, вместе с тем он подкупающе обаятелен, когда с ним ведешь диалог.

Артур… Старший сын, явно достойное продолжение отца — от него за версту несло: бизнесмен. С успехом явно дружит, отсюда надменен. Правда, на папу не похож. Лик римского воина, да и фигура не хилая, не хватает только шлема, меча и щита.

Вадим — противоположность брату. Не ах с точки зрения женской оценки, скорее как большинство. Наверняка ни разу не качал бицепсы на тренажерах, слегка сутул, капризные губы.

Рита хорошенькая, одета со вкусом и дорого. Она еще учится, готовится руководить.

Наконец мама… О ней трудно судить из-за ее состояния, но вне всякого сомнения — это волевая женщина.

— Во сколько должен был прийти к Андрею Тимофеевичу Бельмас? — спросил Сербин.

— В семь.

— Разрешите дополнить? — подал голос Вадим. — Отец боялся Бельмаса. Он говорил нам об этом.

Вадим, ища поддержки, посмотрел на брата, сестру, мать. Кроме матери, все закивали, подтверждая его слова.

— Простите, чего именно боялся? — не понял Сербин.

— Ну как… — подыскивал подходящие фразы Вадим. — Бельмас недавно откинулся с зоны, уголовник, явился к отцу с двумя гладиаторами. Отец воспринял их как угрозу.

— Не понимаю страхов Андрея Тимофеевича, — сказал Сербин. — Он ведь не отказался вернуть деньги.

— Ну, не знаю, — развел руками Вадим. — Мы говорим то, что нам известно, а вы уж сами решайте, в чем истина.

— В вине, — вяло пошутил Оленин.

(В отличие от следователя он показался семейству недружелюбным, отчасти неприятным.)

— А трения на почве бизнеса у вашего отца были? — поинтересовался Сербин.

— Нет-нет, — заверила на сей раз Агата. — Андрей осторожный… был. — При слове «был» она заплакала, дочь обняла ее за плечи. — Когда возникали проблемы у его приятелей, он говорил, что им не следовало на рожон лезть.

Главное Сербин выяснил, поэтому поднялся:

— Что ж, до свидания. — И ушел вместе с Олениным.

Он оглянулся на дом, а садясь в автомобиль на место водителя, чему-то усмехнулся. Оленин покосился на него с недоумением, Сербин заметил и пояснил свою усмешку:

— Ну и забор выстроили — до небес. Когда смотрю на такие заборы, понимаю: люди боятся. Итак… На сегодняшний день у нас есть мотив убийства — большие деньги. О сумме знали члены семейства и Бельмас с гладиаторами.

— Думаете, Бельмас пулю выдал?

— Черт его знает. В кабинете могло произойти все что угодно. Сейчас поедем и отсмотрим пленки. Поглядим, кто входил в здание и когда. Работу большинство офисных служащих закончили в шесть, следовательно, толчеи на входе не было. Если Бельмас входил, то камеры должны зафиксировать его.

— Вы знаете, как он выглядит?

— Думаю, узнаю его, хотя прошло много лет. Конечно, «отдых» на нарах меняет внешность, поэтому для подстраховки попрошу разыскать в архиве фотографии Бельмаса анфас и в профиль.

В это же время в гостиной большого дома Андрея Тимофеевича, который он строил несколько лет (а прожил в нем всего два года), домочадцы сидели на тех же местах. Один Артур нервно ходил и бушевал:

— Я сам найду Бельмо, сам! И прикончу! Я уничтожу его собственными руками!

— Он уже далеко, — сказал муж сестры Никита. — За ночь можно всю страну пересечь на самолете.

— Все равно найду! Хоть на Сахалине, хоть на Камчатке найду!

— А я помогу тебе, — поддержал Вадим.

— Перестаньте говорить глупости! — прикрикнула на братьев Рита. — Тоже хотите трупами стать?

— А с чего вы решили, что отца прикончил Бельмо? — пожал плечами Никита. Он постоянно возражал братьям, за что те недолюбливали его. — Андрей Тимофеевич отдал ему деньги. Зачем было убивать его? Нелогично.

— Уголовники не имеют логики, — привел веский, как ему казалось, аргумент Артур. — Это сделал Бельмо, больше некому.

— И все же, Артур, — поднялась Агата, — убийством отца пусть занимаются прокуратура с милицией, а не вы. Может, ты ошибаешься. Твой папа и Бельмо когда-то дружили, я почему-то думаю, он не мог выстрелить в отца. И тем более в женщину.

— А кто, мама, кто выстрелил? — взревел Артур.

— Не знаю, — повысила и она голос. — Бельмо вор, а не убийца.

— Не идеализируй всякую шваль, которая называет себя ворами в законе, — вступил Вадим. — У них психология дикарей: пожрать, отнять, украсть, убить.

— Тебе напомнить, как кое-кто совсем недавно тоже хотел стать на позицию дикарей? — Мать намекнула ему на семейный совет в ресторане. — Не смейте вмешиваться, если не хотите, чтобы я умерла. Дайте мне слово, что вы этого делать не будете.

Нехотя, но Вадим дал слово. Артур молчал дольше, Агата не сводила с него строгих глаз. В конце концов, он тоже буркнул неразборчивую фразу, мать приняла ее за обещание не совать носа к Бельмасу.

— Вот и хорошо. Я верю вам, — сказала она и ушла с Ритой к себе.

Никита потоптался по комнате, но, видя, что братья не имеют намерений продолжить разговор с ним, уехал. Артур рухнул на диван рядом с братом, прикрыл веки.

— Ты уверен, что это сделал Бельмо? — тихо спросил Вадим.

— Я не стал следователю говорить… — в тон ему заговорил Артур. — Полагаю, отец в последний момент передумал и решил не отдавать деньги.

— А сейф? Он же был открыт.

— Или Бельмо заставил отца открыть путем угроз…

— Тогда у него не было причин убивать, — возразил Вадим, перебив брата. — Забрал бабки и…

— Или, — прервал его Артур, — Бельмо сначала застрелил отца и свидетельницу, а потом открыл сейф. Для него это пара пустяков, а сейф там — одно название.

— Ну… — протянул Вадим возражающим тоном, но вдруг согласился: — Может, ты прав. Будем искать Бельмо?

— Естественно. Только никому ни слова.

С утра Держава смотался в магазин и купил дешевенький телефон той же фирмы, что у Японца. Покупка была сделана ради зарядного устройства, ну и запасную трубу не помешает иметь. Дождавшись часа, когда звонки не вызовут негативной реакции, Бельмо начал вызванивать всех с женскими фамилиями. Вызубренная фраза звучала с одной и той же интонацией:

— Здравствуйте. Это вы, Ксения?

— Нет, — звучало в трубке.

— Извините, я ошибся.

И набирал следующий номер. И получал тот же ответ — нет. Бельмо устал, налил себе чаю, пил, разглядывая Державу, листавшего органайзер Японца, и Горбушу, изучавшего документы, будто он в них что-то смыслил.

— Ну и чего ты пялишься? — буркнул Держава, даже не взглянув на шефа.

— Думаю, нам надо афиши изменить.

— Как? — поднял изумленные глаза Держава.

— Хотя бы парики приобрести.

— Бабские? — поморщился тот. — Не, не надену. Ни за что.

— Наденешь, — сказал Бельмо, отхлебывая чай, — никуда не денешься. Как вспомнишь про трупы, не нами заделанные, так и наденешь. Да и новые ксивы добыть надо. Тачку тоже поменять следует, а то на ней прямехонько ментам в лапы приедем.

— А где… — Держава потер щепоть, что означало: где деньги брать?

— М-да… — призадумался Бельмо, поглаживая бороденку. Его капитал, зарытый в «родовом поместье», изрядно истощился. Деньги — что ветер, времена психованные, жизнь одна, а без бабок никуда. — Цепи загоните. На парики хватит, а вечером пойдем…

— В пивнушку, — хмыкнул Держава, — к Сандре.

— Нет. Пойдем либо в казино, либо в трактир для тех, кто бессовестно богат. Там я добуду энную сумму. Если, конечно, повезет.

— Не понял, — протянул тот. — А кто завязать собирался?

— Обстоятельства выше наших желаний, — вздохнул Бельмо почти со слезой в голосе. — Я не теряю надежды забрать свои бабки.

— У дамочки-убийцы? — скептически уточнил Держава. — Так она и отдаст!

— Отдаст. За наше молчание. Итак, за дело. Машину не трогайте, возьмите рикшу (на их языке это означало такси). Сначала цепи, потом парики. На вещевом рынке посмотрите, там дешевле. Потом поищите, кому загнать тачку без формальностей.

— Да номера другие поставить и перекрасить.

— А марка? Если будут шмонать марки, нас и в париках узнают.

— Да кто знает, на какой машине ты приезжал к Японцу?

— Поостережемся. Нам же пожизненный срок маячит! Мне-то уж точно. На кого я брошу своего единственного ребенка? Чертовой бабушке я обещал присмотреть за Сандрой. Вперед!

Держава и Горбуша послушно удалились выполнять поручение, а Бельмас снова принялся выбирать из записной книжки телефона Японца женские фамилии.

— Нет… Нет… Нет… — слышал в ответ.

И вдруг:

— Да, я.

— Ксения! — аж подскочил Бельмас, заходил в возбуждении по комнате. Хотя с чего он решил, что это та самая Ксения? — Ксения, мы с вами виделись, но не знакомы…

— Не понимаю, почему вы звоните с номера Андрея Тимофеевича?

— Видите ли… — Бельмас задумался на минутку. Как же ее заманить? — Сейчас не могу сказать, это не телефонный разговор, только при встрече. У меня есть для вас важная информация…

— По поводу макарон?

— Макарон? — У Бельмаса шарики в голове носились, как атомы вокруг ядра, придумывая ответ. Что за макароны? Вдруг это код, которым пользуются, когда не хотят, чтобы операторы связи поняли, о чем идет речь? Значит, надо вешать спагетти на уши. — Как вам сказать… Дело серьезное, слишком серьезное, но вы лицо заинтересованное. Давайте все обсудим при встрече? Сегодня же!

— Где и когда?

А он думал, придется ее уговаривать, приводить еще неизвестно какие аргументы, только чтоб она согласилась на встречу. Бельмас возликовал, но тон держал ровный:

— Вечером не могу, я занят, а вот после обеда… Вас устроит?

— Устроит.

— Тогда в четыре часа в кафе «Малина». Оно в черте города, там всегда людно, вам нечего бояться…

— Я не боюсь. Буду в четыре. Но как узнаю, что вы это вы?

— Я к вам сам подойду.

Там, в кафе, он сначала посмотрит, та ли Ксения, тогда и подойдет, а если нет… Торжествуя, Бельмас потер ладони, упал на диван, закинул за голову руки и глубоко вдохнул. Хорошо, когда дело начинается с удачи…

Бельмас, действительно, отстал от жизни. Не знал, бедняга, что офисные здания обычно снабжены теперь системами слежения, что специальные люди или хотя бы видеокамеры наблюдают за входом, за окнами, стенами и даже крышей. Поэтому три вылета из окна камера зафиксировала. Пусть и неидеальным вышло изображение, но получить физиономии — дело техники. Сербин попросил парня, заведующего камерами слежения:

— А теперь еще раз вход дай. Время — без пятнадцати семь.

Пошли кадры. Входило людей немного, а вот выходило много…

— Стоп! — дал команду Сербин. — Ну, вот же они! Тройка удалых. Увеличить можешь?

— Конечно, — сказал паренек, нажимая на клавиши.

На экране изображение росло, росло… Теперь можно было рассмотреть хотя бы центральную фигуру, лица двух парней закрывали поля шляп.

— Это и есть Бельмо, — сообщил Сербин.

— Где? — наклонился к монитору Оленин, словно близорукий.

— Между шляп. Странно, зачем он так обставился, если шел на убийство? Два шкафа слишком приметны. И костюмчики у них запоминающиеся, как для маскарада. Постарел Бельмас. Постарел и подурнел. Раньше был красавец, хоть и невысок ростом.

— А чем прославился? — полюбопытствовал Оленин.

— Вор. Папа его был вор и дедушка тоже. Вероятно, и прадедушка был вором. У Бельмаса наследственное призвание. Однако он не простой вор, а, как сейчас говорят, элитный. Он не опустится до того, чтоб украсть бутылку вина в магазине или продукты, это ниже его достоинства и тоже наследие великих предков. В трамвае он не стырит кошелек у бабули или студентки, даже если голодать будет. Мало того, мелкого лавочника не обчистит. Бельмо выбирает крупную птицу, чтоб и мастерство показать, и нервы пощекотать. Забраться в квартиру, где полно антиквариата, вскрыть сейф, снять ювелирные украшения буквально на глазах — вот его профиль. Нынешнее время для него вообще раздолье (сейчас богатых стало достаточно много, чтобы притягивать к себе таких вот Бельмасов). Под свои действия он подводит философскую базу, дескать, хапнул — поделись с ближним. Правда, по мокрой никто из его великих родственников не ходил ни при каких обстоятельствах. Они никогда оружие при себе не носили, кроме перочинного ножа. А тут пистолет… Брошенный не на месте преступления, а в корзину для бумаг у стола секретарши. Неужели Бельмо нарушил традицию? Кстати, всех Бельмасов звали Бельмо. Да и были они бельмом в обществе.

— Занятная личность, — выпрямился Оленин. — Откуда у него столько денег?

— Ограбил банкира, когда тот праздновал юбилей у себя дома. Бельмас пробрался туда под видом гостя, открыл сейф, забрал все: и деньги, и ювелирные украшения. Деньги, думаю, и отдал на хранение Гринько, а с украшениями попался, не успел спрятать. Вину он так и не признал, на суде нагло заявлял: подержать дали. Ну и судья дал ему семь лет.

— Кстати, вошла лихая тройка в здание без кейса, а вылетала с кейсом. Выходит, Бельмо деньги забрал. Будем его искать?

— А то как же! — Сербин встал со стула. Однако не уходил, а все смотрел на монитор. — Завтра получим фотографии летунов, поищем их портреты в банке данных. На это уйдет время. Вообще-то странно…

Взявшись за ручку двери, он вдруг повернулся к парню у компьютера:

— Сохрани записи за весь день.

— Как скажете.