Наследники князя Гагарина

Лариса Королева

В 1917 году курсистка Алиса бежит из Санкт-Петербурга, прихватив из квартиры своего любовника князя Гагарина коллекцию русского авангарда. 60 лет спустя в Баку из-за этих картин убивают её детей-близнецов. Виновники наказаны, но коллекция исчезла.В 2003 году в Москве правнук князя предприниматель Таир выходит на след своего потерянного в детстве наследства и знакомится с филологом Ладой. Таир обретает в девушке помощника в поисках картин, но в это время кто-то начинает охоту на них самих.

2 октября 2003 года, Москва

Миленина сидела на каменной ступеньке перед входом в «Перекресток» и мучительно раздумывала, что бы ей такое предпринять. Она отчаянно замерзла и слегка протрезвела, но ни одной умной мысли в голову все же не приходило. Полчаса назад ее выгнали из кафе, отказавшись выдать верхнюю одежду. А все тот мерзкий портье, или как он там называется, который невзлюбил ее с самых первых посещений, а в последние два раза просто в открытую издевался.

Три дня назад она пришла сюда с мужчиной, которого просто-напросто «сняла» по дороге. Подошла к одиноко курящему у выхода из метро симпатичному на вид, прилично одетому парню и спросила:

— Кого-нибудь ждем?

— Что? — удивился он внезапному вопросу. — Нет, не жду.

— Тогда пойдем в кафе посидим! В «Перекресток». Тут рядышком.

— Пойдем, посидим, — после некоторого раздумья согласился молодой человек, предварительно окинув ее любопытным взглядом.

— Я — Лада, — представилась она.

Парень тоже назвал свое имя, но она его уже забыла. Не помнила и причины, по которой, изрядно набравшись, она с ним разругалась. Перед глазами стояло только, как она униженно выпрашивала свое демисезонное пальто, а наглый портье по ту сторону гардеробной стойки, премерзко улыбаясь, упорно требовал номерок. Пластиковый жетончик остался в кармане брюк у незнакомца, которого она послала куда подальше — а тот и пошел. Но сначала она этого не поняла, и все шарила по своим карманам, а потом даже вытряхивала на кресло в фойе содержимое сумочки.

— Ну нет у меня номерка и что мне теперь делать?

— Это ваши проблемы, — хамовато отвечал гардеробщик. Для нее он тоже был безымянным, как и многие другие «знакомые на вечер».

— Вы же прекрасно помните мое пальто, вон оно, черное. Я часто к вам прихожу… Я же не прошу у вас чужого «песца». Ну, пожалуйста, — униженно умоляла Лада.

Но лопоухий собеседник был неумолим:

— Когда разберут всю одежду, последнее, что останется — ваше.

— Мне теперь до утра тут сидеть?

— Хоть до скончания века.

Она хлопнула со злостью дверью и ушла. Ей повезло. К заведению только что подъехало такси, и Лада тут же в него села, назвав свой адрес и не торгуясь… Но тогда у нее были деньги. А теперь — нет.

Сегодня все сложилось просто отвратительно. Она приехала одна и по привычке принялась накачиваться водкой, закусывая исключительно лимоном. Внимательно всматривалась в лица посетителей, но «снимать» было явно некого. Все мужчины казались ей слишком старыми, лысыми, потертыми. Достойные внимания кандидаты либо пришли со спутницами, либо сидели за столиком втроем, вчетвером и танцевать не выходили. А подсаживаться к большой мужской компании Лада все же не решалась, несмотря на то что приняла уже больше двухсот граммов, не считая выпитого дома перед выходом в свет.

После шестой рюмки искательнице приключений вдруг стало отчаянно скучно. Захотелось есть, а денег было не густо, она заметила это, только расплатившись за последнюю порцию выпивки. Думала, что в другом отделении кошелька имеется пара тысяч рублей, но их там почему-то не оказалось.

Миленина пошла к выходу и по пути опрокинула пустующий сервированный столик. Она была уверена, что всему виной официантка, которая чуть ли не бегом неслась с подносом грязной посуды на кухню и врезалась в Ладу. Но женщина подняла страшный крик, вопя, что поднос у нее из рук выбила тоже Лада, дескать, посетительница напилась так, что не держится на ногах. А потом набежала толпа обслуживающего персонала, и все хором стали подсчитывать убытки. Не так уж много там и разбилось, но насчитали девятьсот рублей, а в кошельке оказалось только триста. И, конечно, этот ублюдок из гардероба опять отказался выдавать ей пальто. А в залог оставить было совершенно нечего — ни часов, ни кольца на ней сегодня не было.

— Что у вас тут за забегаловка! В приличных заведениях с постоянными клиентами так не поступают, — возмущенно выкрикивала Лада, шатаясь и привлекая внимание выходящих из туалета посетителей.

— В приличные заведения таких особ, как вы, просто не пускают, — парировал гардеробщик, и ей ничего не оставалось, как выйти на улицу.

И вот теперь бесприютная персона сидела в тонком хлопчатобумажном джемпере и джинсах на казавшейся ледяной бетонной ступеньке и пыталась сообразить, как выйти из скандальной ситуации. Проситься в такси не только без верхней одежды, но и без денег было опасно, а позвонить ей было неоткуда, да и некому. Единственная былая подруга в последние дни явно ее избегала. Ладе даже показалось, что когда она в последний раз звонила Люсьене, то слышала звучащий на дальнем плане ее голос, в то время как ребенок сказал, что мамы дома нет.

Миленина уже начала впадать в отчаяние, и тут из припарковавшейся вишневой «девятки» вышла троица — двое мужчин и девушка — и двинулась к заведению. Один из мужчин Ладе был явно знаком. К счастью, она вспомнила раньше, чем за ним (он заходил последним) захлопнулась металлопластиковая дверь «Перекрестка».

— Мужчина, не хотите выкупить даме пальто? — произнесла она слегка дрожащим голосом. Хотела с юмором, а вышло как-то жалобно.

Он остановился и уставился на вскочившую на ноги женщину сквозь толстые стекла очков. По-видимому, вспоминал, где мог ее видеть. Испугавшись, что он сейчас проследует за своими друзьями, а она останется мерзнуть на улице дальше, Лада попросила:

— Лень, будь другом, а! Заплати шестьсот рублей за мое пальто! Я обязательно верну.

— А что случилось? — растерянно спросил он, продолжая напряженно всматриваться в ее лицо.

— Да все этот придурок из гардероба! Он считает, что я осталась должна заведению, будто бы я им фужеры побила. Сами все расколотили, сбили меня с ног…

— Пошли, — решился Леонид.

Лада впорхнула за ним вслед в открытую дверь и с торжеством уставилась на своего обидчика. Так тебе, ушастый! Она спасена, она не пропала. Ноги ее больше не будет в этой забегаловке! Однако спаситель не спешил лезть в карман за деньгами — он упорно набирал какой-то номер на сотовом телефоне, Лада смотрела на него выжидающе, гардеробщик на нее — насмешливо.

— Недоступен. На дачу что ли поехал? — растерянно произнес Леонид.

— Кто? — не поняла Лада.

— Отец. Кто же еще?

— А тебе, чтобы заплатить за мое пальто, надо с папой посоветоваться?

— Да нет, конечно. Просто подумал, он за тобой приедет.

Миленина решительно не понимала, с какой стати за ней должен приезжать человек, который вряд ли подозревает о ее существовании, но лишних вопросов задавать не стала. Тем более что Леонид уже отсчитал шестьсот рублей и протянул их лопоухому. Лада швырнула на стойку номерок и получила взамен пальто. Накинув его, она потянула Леонида к выходу. Надо было еще заставить его поймать такси и оплатить проезд.

К ее удивлению, Леонид сел в машину вместе с ней. Хочет, чтобы я, как только приедем, сразу же и рассчиталась, подумала Лада, несмотря на его фразу: «Доставлю уж до дома, чтобы еще чего-нибудь с вами не случилось». Тоже мне, заботливый, усмехнулась про себя она, вот мужик нынче пошел — за тысячу удавится!..

Просыпалась Миленина мучительно-болезненно, в несколько этапов. Она не спешила вырываться из объятий сна, предчувствуя, что будет еще больнее. Пить хотелось так сильно, что возникало ощущение растресканности губ. Впрочем, может, так оно и было. А еще что-то явно случилось с ее глазом — он никак не хотел разлепляться, а вся левая половина лица тянула и ныла.

— Доброе утро, красавица, — услышала она слегка насмешливый голос и вздрогнула. Кто это еще в ее квартире?

Открыла правый глаз, и взгляд уперся в сидящего напротив мужчину, босого, в расстегнутой рубашке, но при этом в очках… Лада вспомнила: это Леонид. Он привез ее вчера из «Перекрестка». Но почему остался ночевать? Разве она ему позволила? И тут обнаружился пластиковый тазик у кровати, стеклянный кувшин с водой, белое полотенце…

— Отошла? — спросил уролог с прежней иронией в голосе. — Чай, кофе, потанцуем?

— Апельсиновый сок, — попросила Лада, с трудом шевеля губами, и осознала: вчера, когда они приехали в ее квартиру, она опять что-то пила. И не что-то, а водку, и, наверное, слишком много, ибо, судя по интерьеру, ей стало плохо, и Леониду пришлось с ней изрядно повозиться.

Она села на кровати, чтобы выпить принесенный им сок, и тут в голове тревожной лампочкой вспыхнула мысль: наверное, ее рвало. А потом еще одна: что-то было у них или нет? Лада жадно осушила стакан, хотела встать, но ее сильно качнуло, и Леонид подхватил ее под локоть.

— Тише, тише, только, пожалуйста, не грохнись опять! Давай до ванны провожу, — и повел осторожно, как тяжело больную, которая делает первые шаги после только что перенесенной операции.

В ванной она взглянула на себя в зеркало и тут же распахнула только что прикрытую за собой дверь:

— Это ты мне синяк поставил?

— Ага, и бокалы в «Перекрестке» тоже побил я.

Глаз совершенно заплыл, лицо распухло, синяк был зловеще-бордовым, а губы и в самом деле запеклись и растрескались…

Потом она пила кофе, с трудом сдерживая тошноту и прикрывая левую половину лица влажным полотенцем, а Леонид со смехом рассказывал ей, как она категорически отказывалась его отпускать, предлагала на выбор спиртное из своих запасов, хвасталась, что перепьет любого мужика, и залихватски опрокидывала в рот рюмку за рюмкой. А потом попыталась исполнить восточный танец, но буквально пару раз взмахнув руками, споткнулась на ровном месте и рухнула лицом на журнальный столик.

— Что, действительно ничего не помнишь? — не верил он.

— Так, местами, — неохотно ответила танцовщица и, несмотря на мучавшие ее стыд и раскаянье, все же задала самый важный вопрос: — У нас что-то было?

— В каком смысле?

— В прямом. Ну, секс…

— Еще чего! Стал бы я так поступать со своим отцом, даже если бы и очень хотелось.

— При чем тут твой отец? — Лада вспомнила, что и вчера Леонид почему-то пытался ему дозвониться. — Чтобы переспать с женщиной, тебе нужно его благословение?

— Да я никогда в жизни не стал бы приставать к женщине своего отца.

— А почему я — его женщина?

— А что, нет?

— Да я его знать не знаю!

— А откуда же я тогда тебя знаю? Мы столкнулись возле клиники, когда ты с отцом выходила из кафетерия. Разве нет?

Миленина рассмеялась, и ушибленное место под глазом отозвалось стреляющей болью. Она попыталась передразнить Веру Антоновну, но вышло непохоже:

— Леня, Леня, кто это? Это же Катька, какая наглость…

— Ты о чем? — он взглянул на похмельную женщину встревожено: неужели опять бредит?

— Я — Лада. Мы отдыхали в одно и то же время в «Крутой горке» в Сочи, ты приехал с матерью, а еще там остановилась Катерина Семеновна. Это она — любовница твоего отца, а не я.

— А-а-а! Лада, ну конечно! А я вчера вспоминал, вспоминал… Ха-ха, вот это номер! Хорошо, что я вчера не дозвонился. Представляешь, как бы отец обалдел, если бы я ему сказал: мол, приезжай в «Перекресток», забери свою пьяную даму! Он бы примчался, а тут… Ха-ха! Так я, стало быть, вчера выкупил в кафе постороннюю женщину за шестьсот рублей. И не воспользовался… Ха-ха! Извини… Слушай, ну ты очень похожа на красотку, с которой отец из кафе выходил!

— А что, с Катей у твоего папы уже все в прошлом?

— Катя замуж вышла сразу по возвращении из Сочи.

— И теперь твоя мама ревнует к новой пассии?

— Мама больше играет, чем ревнует. Она, может, плохая актриса, но совсем не так глупа, как кажется.

— А ты ей подыгрываешь?

— А я всем подыгрываю, — вздохнул Леонид.

И Ладе вдруг стало его жалко. Даже больше, чем себя. После его ухода (вернуть деньги она забыла) страдалица выпила полбанки холодного пива и снова легла спать, мысленно давая себе слово больше никогда так не надираться и вообще что-то кардинально решить со своей жизнью, по крайней мере, с ее остатком. Лечь получилось только на спину, ибо левая сторона лица была разбита, а на правом бедре красовался ничуть не меньший по размерам, чем под глазом, синяк. По-видимому, она получила его при ударе об угол стола в кафе. И все же она не была виновата — это корова-официантка ее толкнула, не иначе…