Somewhere

Ксения Витальевна Смыслова, 2020

Яркий, светлый, солнечный мир. Боги и герои, меч и магия, драконы и единороги. Эпическая игра богов, вовлекающая мир целиком. Но что, если есть кто-то еще, кто выше богов, со своими тревогами и печалями, отчаянием и надеждой?..

Внизу.

Приключенцы стояли на краю площади и смотрели на Хоббитон. Больше всего он походил на огромную ярмарку в миниатюре. Вечную ярмарку. Миниатюрой же здесь были продавцы, покупатели и прочие праздношатающиеся, потому как подавляющее большинство их были хоббитами. Отдельные люди среди этой пестрой толпы казались то ли лишними, то ли просто неуместными великанами. Впрочем, их было достаточно для того, чтобы на приключенцев никто не обращал лишнего внимания.

— Ой, смотрите! — вдруг пискнула Амелия, — Там карусель! — и она небрежно сбросила рюкзак на землю и побежала к карусели.

— Дитё! — покачал головой Таэнн, поднимая сброшенный Амелией рюкзак.

— Пойдем за ней, — сказала Доминга, — Потеряется еще!..

Но Амелию они нашли легко — девушка и впрямь стояла у подножья карусели, задрав голову и глядя вверх сияющими глазами. Увидев подошедших товарищей, она схватила Домингу за обе руки с криком:

— Давайте покатаемся!!!

Волшебница хмыкнула, посмотрела на карусель и неожиданно сказала:

— Давайте!

Рюкзаки были поручены охране карусельщика, и они выкатали целый золотой. Потом еще один единолично выкатала Амелия, а остальные стояли внизу и смотрели на нее — Эд и Доминга с нетерпением ждали, когда же она накатается, потому что проголодались, а Таэнн, которого, по правде сказать, здорово укачало, в чем он не признался бы даже под пыткой, боролся с тошнотой.

К тому времени как Амелия, брызжущая счастьем и раскрасневшаяся так, как будто сама крутила карусель, присоединилась к ним, была уже ночь, хотя вечная ярмарка продолжала свой шум — народу стало будто даже больше, просто зажглись факелы.

— Нам надо найти ужин и ночлег! — сказал Эд. Доминга кивнула, испытав при этом легкое раздражение — она сама собиралась сказать почти то же самое секунду спустя.

Таэнн мотнул головой в сторону ближайшей к ним таверны, называвшейся «Танцующий Опенок» (рисунок на вывеске и впрямь изображал пляшущий гриб):

— Эта сойдет?

— Сойдет! — радостно ответила Амелия и направилась к дверям, но не дошла, потому что была сбита с ног высоким тощим человеком в лохмотьях, выскочившим из переулка. Сбив девушку, он продолжал бежать, но почти сразу оказался в тупике. Площадь с каруселью была полукругом огорожена магазинами, возле одного из них стояла пустая телега. Человек обежал телегу и заметался, а из того же переулка выскочила невысокая девушка, одетая во все белое, с обнаженным мечом в руках, и бросилась к нему. Увидев ее, оборванец прижался спиной к стене, пошарил за пазухой и, вытащив какой-то предмет, швырнул его перед собой. Площадь заполнилась дымом. Толпа с визгом бросилась прочь, а Таэнн сумел одной рукой прижать всех троих своих спутников к какому-то углу, почему-то показавшемуся ему безопасным, а другой рукой вытащить меч.

Дым быстро рассеялся, и стало видно, что на девушку в белом наступают четыре огромные твари, напоминающие помесь кошки, паука и крокодила.

— Визиги! — прошептала Доминга, — И такие большие! Я и не знала, что они еще остались!

Девушка вскочила на телегу и повернулась, поводя клинком, к тварям.

И тут к ней на помощь пришел парень. Во всем черном, напоминающий летящую тень, он выскочил откуда-то из толпы, прижавшейся сейчас к стенам домов, в три прыжка преодолел чистое пространство до телеги, вскочил на нее и встал с девушкой спина к спине. То, что произошло дальше, невозможно описать. Не было вспышек света, звуков или чего-либо в этом роде, но они вдруг оказались единым целым. Это было невероятно, но это было. Она едва доходила ему до плеча, он был в полтора раза шире нее, но они органично слились. Они были единым странным существом с двумя лицами, четырьмя руками и одним сердцем.

И они светились. Она сияла белым. Он — каким невозможным это ни кажется — светился черным. И эти два цвета не давали серого — они смешивались, даже нет, они изначально были единым целым — это был удивительный свет. Два клинка с разных сторон — узкий сияющий белым бастард и огромный черный фламберг, запели в воздухе, начертили смертоносный узор, и вот уже от четырех визиг остались лишь ошметки кожи на брусчатке. Светотень — а никто уже не сомневался, что это именно они — спрыгнули с телеги, поражая случайных зрителей легкостью и изяществом движений, подошли к сжавшемуся у стены человеку в лохмотьях и взяли его за горло, легко подняв над землей. В этот момент к ним подбежали хоббиты в форме.

— Вот, — сказали Светотень. Голос у них тоже оказался удивительный — высокий и низкий, мужской и женский одновременно, — Это вор. И злой колдун. Хотя бездарный. Заберите его.

Хоббиты бодро заломили человеку в лохмотьях руки и куда-то увели, сопровождая пинками. А Светотень свернули в переулок, из которого вышли, и не торопясь, удалились.

Доминга высвободилась из-под руки Таэнна, все это время не слишком удачно давившей ей на горло, и обнаружила, что элф стоит, застыв с мечом в руке, и с раскрытым ртом смотрит вслед уходящим Светотени. Если учесть, что он единственный из приключенцев знал до этого, что собой представляет Светотень, то такая реакция была, по меньшей мере, странной.

— Таэнн! — помахала ладонью у элфа перед глазами тоже выбравшаяся из-под его руки Амелия, — Таэнн, ты чего?

— Это он! — прошептал элф, по-прежнему держа левую руку прижатой к стене, хотя она уже никого не держала, так как Эду Ноппину была выше головы.

— Кто «он»? — встревожено спросила Амелия.

— Тьма, — одними губами ответил элф. То, что в этом ответе был смысл, поняла одна Доминга, а, поняв, забеспокоилась, сгребла элфа чуть ли не в охапку и поволокла всех за собой все к тому же «Танцующему Опенку».

В таверне элф оклемался уже достаточно для того, чтобы самостоятельно выпить залпом принесенный ему кубок глинтвейна, после чего уставился Доминге в глаза и ошеломленно сказал:

— Это и впрямь был он!

— Да объясни ты, наконец, кто? — раздраженно спросила Амелия. Таэнн недобро на нее посмотрел, но ответил:

— Рыцарь, которого я видел в Храме, в Выселках

— Таэнн, там не было рыцарей!

— Да знаю я! — мотнул головой элф, — Ну, этот…

Он не договорил, потому что двери таверны открылись, и вошла та самая девушка в белом. Она огляделась и направилась прямиком к их столику, а, подойдя, кивнула всем, облокотилась на стол, чтобы заглянуть в глаза Таэнну и спросить:

— Ты меня не узнаешь?

Прежде чем в ней вспыхнула ревность, Амелия успела подумать, что у нее странный голос — даже сейчас, без своего «напарника», в ее голосе сквозили неженские нотки и интонации, в ее голосе было эхо мужского.

Таэнн приподнялся на лавке, вгляделся ей в глаза и вдруг ахнул, медленно вставая:

— Онтата! Детка!

Девушка рассмеялась и в полпрыжка повисла у него на шее. Таэнн тоже расхохотался, подкинул ее к потолку, после чего покрутил в воздухе, поставил на пол, обнял, снова поднял так, что их глаза оказались на одном уровне, и сказал:

— Каваскъяск мне свидетель, я так рад тебя видеть!

— И я тебя! Как ты тут оказался?

— Это мне надо у тебя спросить! Я — воин, а тебе надо бы дома сидеть, крошка!

— Я теперь тоже воин, Таэнн!

— Да уж, видел я. Кстати, — элф усадил Онтату на лавку, сел рядом, и тон его лишь чуть изменился, — я и не знал, что ты уже нашла своего Тень.

Доминга про себя отметила, что сегодня элф ее удивляет. Она и не подозревала, что он способен, словно знаток душ, заводить разговор издали.

— Да где ж тебя найдешь, чтоб рассказать — тебя все где-то носит, — непринужденно ответила девушка. Домингу, кстати, в значительной мере смущало еще и то, что она не могла понять, к какой расе Онтата принадлежит. Она не была похожа на человека, но и элфкой она не была точно.

— Мы с ним совсем недавно нашлись, — продолжала тем временем Онтата, — ты уже пропал к тому времени. Куда ты исчез, кстати? Твои все с ума посходили — ты ж никого не предупредил!

— Да так, — отмахнулся Таэнн (о том, сколько сил это стоило Феенели, лучше даже не упоминать), — Дела, знаешь ли!

— А, ну да! Как же, как же — в мужские дела мне нос совать не положено! Так?

— Так, — ответил было Таэнн, но осекся — сообразил, что Онтата теперь тоже отчасти мужчина. Ему даже взгрустнулось на мгновение — он помнил ее совсем не такой.

Она же рассмеялась, подозвала хоббита, заказала пива и твердо сказала:

— Сначала представь меня твоим спутникам, а потом я тебя слушаю! Внимательно слушаю!

— А что я говорю? — удивился элф

— Ты рассказываешь, куда пропал и где был все это время!