Somewhere

Ксения Витальевна Смыслова, 2020

Яркий, светлый, солнечный мир. Боги и герои, меч и магия, драконы и единороги. Эпическая игра богов, вовлекающая мир целиком. Но что, если есть кто-то еще, кто выше богов, со своими тревогами и печалями, отчаянием и надеждой?..

Внизу.

Они проснулись от громкого треска и вспышек.

— Что, уже утро? — пробормотала спросонок Амелия, в то время как Таэнн уже выскочил из шалаша и стоял в растерянности, сжимая рукояти мечей.

Вслед за ним вылезли остальные и тоже полюбовались на вспыхивающие на фоне звездного неба голубые снопы искр, примерно соответствующие человеческой фигуре.

Доминга ударила в ладоши, резко выкинув правую руку в сторону искр, и под ноги приключенцам свалился маленький человечек в несколько обгоревшей одежде.

Почувствовав себя в своей стихии, Таэнн сгреб незнакомца за шиворот и приставил к его горлу меч:

— Кто такой? Чего хотел?

— Д-д-д-д-д… — выдавил из себя человечек.

— Таэнн, не зарежь его! — тревожно сказала Амелия. Элф слегка отодвинул меч и переспросил:

— Так что ты там хотел сказать?

— Ничего, господин! — вякнул человечек.

— Совсем ничего? — Таэнн снова придвинул меч.

— Таэнн, прекрати, — махнула рукой Доминга. Она подошла и пристально посмотрела человечку в глаза. Тот дернулся, но затем обмяк; глаза его помутнели.

— Говори! — велела Доминга.

— А я вот поэтому и думаю, что зря ты жену распускаешь, а то баба, много воли взявшая, и тебя под каблук пристроит, и…

— Что он несет? — тихо спросила Амелия.

Доминга хлопнула себя по лбу, пробормотала: «свободные ассоциации», и щелкнула пальцами у пленника перед глазами. Тот замолчал.

— Как тебя зовут? — строго спросила волшебница.

— Бахут Кулак, — послушно и безвольно ответил человечек.

— Откуда ты?

— С Выселок.

Эд Ноппин вдруг понял, что не так было в том, как отвечал их пленник на вопросы Доминги. Лицо его оставалось неподвижным, а голос — бесстрастным, даже когда он выдавал им, врагам, свое имя и место жительства. Он был явно не в себе.

Хоббита вдруг пробрал резкий страх перед магией вообще и Домингой в частности и, чтобы перебить противное ощущение, он быстро спросил:

— А кто там живет?

Пленник молчал.

— Почему он не отвечает? — поинтересовалась Амелия.

— Он сейчас слышит только меня, — углом рта ответила Доминга, после чего громко и четко спросила пленника:

— Кто живет в Выселках?

— Люди, впавшие в грех единобожия. Так зовут нас в остальном мире за то, что мы поклоняемся Единому, Создавшему нас.

Приключенцы изумленно воззрились на Бахута. Это ж надо до такого додуматься! Никому из них никогда даже в голову не приходило, что на Самвэре, с его ежедневными (ну, почти) доказательствами существования множества богов, кому-то могло взбрести на ум, что бог всего один.

— Интересно… — протянула Доминга. Остальные закивали.

— Так, а почему ты на нас напал? — опомнилась волшебница, — И зачем вы поставили на нас капканы?

— Нас все обижают, — покорно ответил Бахут, — Мы — бесправные выродки. Поэтому нам приходится защищаться. Нас мало и мы слабые. А вас много и вы сильные.

В этом месте речи пленника приключенцы почти одновременно подумали, что либо у Бахута серьезные проблемы с арифметикой, либо население Выселок гораздо меньше, чем они сначала посчитали.

— Вы опасны для нас, — тем временем продолжал человечек, — Для нас все опасны. Мы должны были вас убить. Но вы не умерли, а, значит, вы еще опаснее. Меня, самого ловкого, послали на разведку.

Таэнн презрительно дернул углом рта, поглядывая на «самого ловкого».

— Ладно, — сказала Доминга, — Сиди здесь. Таэнн, спрячь меч, он сейчас не опасен.

После этого она отползла несколько в сторону так, чтобы пленник не мог ее видеть, и жестом поманила к себе остальных. После того, как приключенцы сели в тесный кружок, сблизив головы, волшебница спросила:

— И что нам теперь с ним делать? Какие будут предложения?

— Прирезать его, а потом пойти и перебить всех этих еретиков, чтоб не повадно было капканы ставить. Он сам сказал, их там мало.

— Таэнн, тебе лишь бы кого-нибудь прирезать! — сказала Амелия, после чего вдруг по ее лицу пролетела непонятная тень, но девушка все же спросила Домингу:

— А ты можешь его как-нибудь околдовать?

— Как?

— Ну… Чтоб мы ему нравились.

Доминга задумалась:

— Вообще-то, есть одно заклятье. Правда, его действие зависит от того, насколько он умен.

— По-моему, не очень, — презрительно заметила Амелия, бросив косой взгляд на пленника, неподвижно сидящего у костра.

— По-моему, в принципе, тоже, — Доминга задумчиво потерла ключицу, — Ну что ж, я попробую.

Она села напротив Бахута, мило улыбнулась ему. После чего пробормотала несколько слов и щелкнула пальцами у него перед глазами. Бахут нервно сморгнул, вздрогнул… и вдруг расплылся в широкой улыбке и робко погладил Домингу по руке.

Амелия еле сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши и восхищенно шепнула Таэнну:

— У нее получилось!

Элф кивнул, не сводя настороженного взгляда с пленника.

Неожиданно тот вскочил и запрыгал с криками:

— Пойдемте же! Пойдемте!

Доминга еле успела перехватить Таэнна за запястье, остановив смертоносный замах.

— Тише ты! Он ведет нас в Выселки! И обеспечит достойный прием.

— Зачем? — насупился элф.

— Амелии нужен покой, теплая кровать и квалифицированная помощь. Я с походным набором трав не могу толком ей помочь.

Таэнн поколебался, но все-таки неохотно кивнул.

— Собираемся! — громко объявил он.

Все принялись собирать рюкзаки, а Эд Ноппин поинтересовался:

— А далеко идти? Может, позавтракаем?

Доминга покачала головой:

— Думаю, задерживаться не стоит. По его словам, — она кивнула на Бахута, — не более полутора-двух часов пути.

Эд подавил вздох и продолжил собирать вещи.

Вскоре тронулись в путь. Таэнн нес Амелию, Эд Ноппин и Доминга — вещи, а Бахут показывал дорогу и суетился вокруг Доминги, пытаясь отобрать у нее рюкзак.

— Отдай ты ему рюкзак, пусть несет! — сказал Таэнн.

— Совесть не позволяет, — вздохнула волшебница, — Я его вроде как обманываю. Не могу я его еще и тяжести таскать заставлять!

Элф поджал губы, но не возразил.

Тем временем совсем рассвело. С Озера — Бахут уже сказал им, что водоем называется Озеро, — подул свежий ветер. Приключенцы обошли вдающийся в сушу залив и наконец-то увидели Выселки, разместившиеся на песчаной косе. Заметив это, Доминга укоризненно покачала головой, подумав: «Вот до чего единобожие доводит! Совсем дураки — на песке понастроились!», но потом заметила, что дома стоят на сваях. Перехватив ее взгляд, Бахут торопливо объяснил:

— Во время прилива вода подходит совсем близко к домам. А когда идут дожди, так только на лодках.

Эд Ноппин пересчитал домишки, получилось восемь. Плюс еще какой-то странный длинный дом — наверное, общинный.

В поселении их уже заметили: высельчане торопливо сдергивали с веревок сушившееся белье и загоняли домой детей и скот.

— Я сейчас! Сейчас! — засуетился Бахут и умчался вперед.

— Очень надеюсь, что он вернется не с оравой с топорами! — заявил Таэнн, поудобнее перехватывая Амелию.

— Не должен, — ответила Доминга, — Только через его труп. Я теперь ему лучший друг и член семьи, о котором полагается заботиться. И освободиться от чар он сможет не раньше, чем через неделю.

— А вдруг у них там маг, который снимет заклятье? — спросил Эд.

— Надеюсь, нет, — пожала плечами Доминга, — А, впрочем, поглядим. Вон они идут, — волшебница показала подбородком вперед.

Из Выселок и в самом деле показалась делегация. Таэнн забеспокоился и стал прикидывать, как бы побыстрее и поаккуратнее скинуть с рук Амелию, если все-таки придется хвататься за мечи, но разглядел, что из всей делегации, состоящей из полудюжины мужчин и бегающего вокруг них Бахута, оружие было только у возглавлявшего процессию древнего старика, да и то это были три стрелы, которые старейшина нес наконечниками вниз, в знак мира.

Делегация остановилась шагах в десяти от приключенцев, глядя на них очень испуганно. Доминга вышла вперед и, как вежливый гость, первой поклонилась высельчанам. За ней поклонился Эд, а Таэнн и Амелия, в силу своего положения, только склонили головы. Высельчане ответили глубокими поклонами, причем старейшине понадобилась помощь, чтобы разогнуться.

— Мы счастливы приветствовать вас, — дребезжащим старческим голосом начал старейшина речь, но вдруг запнулся на полуслове, покраснел, потом побелел, пошел пятнами, закатил глаза, захрипел и упал на руки сопровождающим.

Доминга кинулась к нему.

— На землю его! — рявкнула волшебница на растерянных высельчан. Когда ее команду безропотно выполнили, Доминга поджала губы и жахнула старику по грудине. После чего зажмурилась и положила руки старику на грудь. Упала тишина. Девять пар глаз неотрывно смотрели на волшебницу. Доминга сидела молча, только постепенно бледнела.

Все нервно переминались с ноги на ногу.

Наконец волшебница открыла глаза. Высельчане немедленно дернулись к своему старейшине и с радостным удивлением обнаружили, что он благополучно спит. Его взяли на руки и бережно понесли обратно в деревню, забыв про приключенцев. С ними остался только Бахут, который стоял около Доминги и растерянно смотрел вслед своим землякам.

— Может, пойдем за ними? — робко предложил он.

— Пойдемте, — кивнула Доминга, тяжело поднимаясь с земли. Заклинание отобрало у нее много сил. Ей хотелось лечь, никуда не идти и не думать о том, что они окружены врагами, которые несколько часов назад пытались их убить.

Амелия радостно улыбнулась и тут же ойкнула, когда Таэнн чересчур оживленно подбросил ее на руках. Эд с готовностью водрузил на себя рюкзак, который уже успел когда-то незаметно скинуть. Всем не терпелось в жилье.

— В конце концов, они теперь нам вроде как обязаны, — высказала общую мысль Амелия.

Возле самых Выселок их встретил кряжистый мужик, очень похожий на старейшину. Приключенцы решили, что сын, и не ошиблись.

— Благодарю Вас! — он обращался лично к Доминге, — Отец пережил много зим и стар, слаб. Но Вы его спасли! Благодарю! — несколько нескладно, но с душой высказался он и склонился перед волшебницей в раболепном поклоне.

— Надеюсь, — вежливо и устало сказала Доминга, — вы сможете отплатить нам услугой за услугу. Среди нас есть раненая, — она кивнула на Амелию, — Ей нужна помощь и мягкая постель.

Она хотела добавить:"Вами раненая", но не стала.

По лицу сына старейшины волной пробежало сомнение: ему явно не хотелось вести иноземцев в Выселки, но он побоялся оскорбить их отказом, поэтому бросил искоса быстрый взгляд на Бахута и закивал, широко поводя рукой в сторону деревни:

— Конечно, пойдемте скорее! Давайте, я понесу! — но под свирепым взглядом Таэнна быстро убрал протянутые было к Амелии руки.

Их поселили в небольшом сарайчике на сваях, стоявшем фактически в воде. В нем было душно, сыро, по углам селились жирные пауки, назойливо жужжали комары и стоял четкий запах свежевынесенной соленой рыбы. Впрочем, высельчане старались исправить впечатление, снабдив приключенцев достаточно приличным горячим обедом, в котором рыба занимала не последнее место, и постелями из заячьих шкур и странного на ощупь тканого полотна.

— Знаете, — заявила Амелия, ощупав простыни, — По-моему, они из крапивы.

— Вовсе нет, — авторитетно опроверг Эд Ноппин, ощупав, обнюхав и даже пожевав угол простыни, — они из чистейшей конопли.

— Да ну? — удивилась Амелия.

— Ну да, — кивнул хоббит, — конопля, она… из нее… — и хоббит застыл, глядя перед собой и молча шевеля губами.

— Эд, ты чего? — обеспокоенно спросила Амелия.

— Я… — хоббит сморгнул, — Я не помню… Ничего не помню…

Амелия как раз собиралась спросить, что же такое важное Эд забыл, но тут Таэнн вернулся с лестницы, откуда совершал в Озеро естественные надобности, и сказал:

— Ерундой вы тут какой-то занимаетесь! Давайте лучше придумаем, как из этих еретиков выбить наших лошадей с вещами. Там, кстати, дождь пошел, — добавил элф, стряхивая с себя капли.

— А я решила, что ветер, — хмыкнула Доминга. Элф на секунду замер, потом расхохотался.

Дождь все усиливался, и перешел в настоящий ливень. Крупные капли колотили по крыше, пробирались сквозь щели, наполняли все влагой.

— Брр, — поежилась Амелия, — Кошмар, а не погода! Они нас отсюда забрали бы, что ли!

И, точно в ответ на ее слова, снизу послышался стук причаливающей лодки и голоса.

Накрывшись промасленной холстиной, любезно предложенной высельчанами, приключенцы спустились в лодку, причем в случае с Амелией это доставило бы большие трудности, не будь девушка от природы гибкой и ловкой, и не начни ее нога уже немного подживать.

— Куда мы едем? — спросила Амелия, когда кое-как уселась.

— В Храм, — коротко ответил один из гребцов. Больше они не проронили ни слова.

Лодка мягко ткнулась в берег, и высельчане бодро выскочили за борт, пробежали несколько шагов по воде, волоча за собой лодку, и вместе с ней выскочили на песок, да еще и привязали к торчащему из песка столбу. И только после этого из лодки вышли приключенцы. Их привезли к самому длинному дому, на пороге которого стоял вполне здоровый старейшина в белых одеждах, а из-за его спины выглядывали остальные высельчане.

— Дорогие гости! — начал старейшина, едва только приключенцы сошли на берег, — Войдите же в этот храм Единого, разделите с нами ритуал общения с Единым! Лишь чистые сердцем, не таящие зла, могут пройти в наш храм. Войдите! Докажите нам, что вы друзья!

— Чушь какая! — хмыкнул Таэнн, но очень тихо, так что услышали его только Амелия, которую он по-прежнему нес на руках, и Эд, который стоял совсем рядом с ним.

Доминга, которая ушла на шаг вперед, обернулась и с вопросом в глазах тряхнула головой в сторону храма.

— Да пойдем, чего уж там! — ответил Таэнн, перехватывая Амелию. И приключенцы вошли в храм.

— Я начинаю ненавидеть лестницы! — прошептала Амелия на ухо Доминге, когда ее усадили на длинную низкую лавку. Во время подъема девушку чуть не уронили с самого верха лестницы.

Доминга успокаивающе потрепала ее по плечу. Она сидела рядом с Амелией. С другой стороны от нее сел Эд, почти прижавшись к волшебнице. А Таэнн сел с другой стороны от Амелии.

Внутри храма царил полумрак. Несмотря на то, что дом был сложен из бревен, в которых Таэнн элфьим чутьем распознал клены, в нем стоял странный, несвойственный деревянным строениям, запах.

Посреди храма, внутри восьмиугольника из низких лавок, на одной из которых расположились приключенцы, было сложено что-то вроде каменного алтаря с углублением в центре. Сейчас высельчане, нарядные, со счастливыми лицами, с песнями складывали в это углубление горячие угли, щепки и стружки.

Доминга насчитала около сорока человек — мужчин, женщин, подростков. Детей сюда, видимо, не пускали.

Наконец, все замолчали, расселись, и к алтарю подошел старейшина с мешком в руках, богато расшитым бисером.

— Все ли дома принесли огонь? — торжественно вопросил он.

— Да! — многоголосо прозвучало с лавок.

— Все ли сердца открыты Единому, Создавшему нас?

— Да! — вновь прогремело в ответ.

— Услышь нас, Единый! — возопил старейшина и кинул на тлеющие угли горсть сухой травы из мешка.

Высельчане снова запели, точнее, затянули какую-то заунывную мелодию без слов.

Приключенцы сидели, смотрели, слушали, дышали, ощущали — и постепенно погрузились в странное состояние, повисли в неверном зыбком мареве между сном и явью.

Доминга почувствовала, как Эд мягко уткнулся ей в бок, нехотя оглянулась и увидела, что Амелия спит Таэнна на плече, а у элфа глаза хоть и открытые, но абсолютно отсутствующие.

И вдруг из тумана перед ней появилась пожилая женщина и склонилась над раненой ногой Амелии. Доминга с трудом шевельнулась. Женщина полуобернулась к ней и сказала:

— Спи, моя хорошая! — и Доминге оставалось только повиноваться.

Все приключенцы спали и видели. И вот, что они увидели.