Никому

Кристина Денисова, 2023

Следователь Морозова легко раскрывает сложные дела. Ее считают гением, но работать с ней – нет, увольте. Слишком сложный характер. Помощник следователя Зотов намерен стать правой рукой Морозовой. Новое задание – шанс проявить себя. Найденное в реке тело неизвестной женщины, пропажа трехлетней девочки и следы, ведущие к основательнице психологической группы поддержки «Кубок Истины». Эмилия не может справиться с утратой едва родившейся малышки и обращается за помощью к психологу. Людмила окружает ее заботой и заменяет мать. Эмилии становится легче, ведь в ее жизни появляется цель – познать Истину. Вместе с единомышленниками она пройдет испытания и займет место рядом с Магистром.

6

В офис группы “Кубок истины” следователи заявились без предупреждения. Дверь открыл тот же мужчина, что выступал вчера перед спектаклем. Сотрудники полиции показали удостоверения и попросили поговорить с главным. Бородач удалился, оставив их на пороге. До Морозовой донеслись крики попугая. Она молча переглянулась с помощником. Мужчина вернулся:

— Людмила Тимофеевна готова принять вас.

Комната мало походила на кабинет психолога, хоть стены и были увешаны дипломами и сертификатами местного и международного уровней. Пахло благовониями и шарлатанством. В полутьме на шикарном, словно трон, кресле сидела женщина в деловом костюме. Она вежливо поздоровалась глубоким бархатным голосом и пригласила следователей присесть. Представилась Людмилой Тимофеевной Петровой, психологом и организатором группы поддержки и театра независимых актеров.

— Мы вчера были на вашем спектакле, — начала Морозова.

— Очень интересно, — добавил Зотов. Скрыть ироничный тон не получилось, и психолог нахмурилась.

— Спасибо, — она сделала вид, что не заметила насмешки.

— Мы расследуем смерть одной женщины. Эмилии Мышковой. Насколько знаем, она состояла в вашей группе? — Анна положила снимок жертвы на стол.

— Смерть? Она умерла? — Психолог подняла брови и ахнула.

— Да, тело нашли в реке.

— Какое несчастье. — Людмила, не смотря на фотографию, встала и прошлась по кабинету. — Да, Эмилия ходила ко мне на консультации несколько лет и стала активно участвовать в деятельности группы и театра. Все шло хорошо, у нас были успехи, но в последний месяц она перестала появляться. Я думала, она уехала заграницу.

— Почему вы так решили? — Морозова внимательно следила за стоящей у окна женщиной. Та все время поправляла тонкие волосы, печально смотря вниз на улицу.

— Ее бывший муж живет, вроде бы, в Швейцарии. Она хотела вернуться к нему, ведь у них общая дочь. Думала, они помирились, и она уехала.

— Вы когда-нибудь видели дочь Эмилии?

— Конечно, она брала девочку с собой на репетиции. Прекрасный послушный ребенок.

— Она пропала. — Морозова старалась не упустить ни одной детали в лице и жестах Петровой.

— Пропала? — переспросила та и поднесла руку к губам.

— Да. Может быть, вы знаете, где могла бы быть девочка?

Психолог грустно покачала головой.

— Даже не знаю. Но надеюсь, вы как можно скорее найдете ее.

— Делаем все, что в наших силах, — вставил Зотов.

— Так когда, вы говорите, видели Эмилию в последний раз?

— Точно не помню. Сейчас проверю журнал. — Психолог подошла к столу и выдвинула ящик. Пролистала ежедневник. — Последний сеанс был в мае, 28-го числа. В июне у нас проходил ежегодный летний тренинг, Эмилия отказалась участвовать. И с тех пор не давала о себе знать.

— А что за летний тренинг?

— Групповая терапия на свежем воздухе. Две недели занятий и отдыха от рутины, — четко и без запинки выдала психолог, словно заученные для рекламы фразы.

— Скажите, Людмила Тимофеевна, мы можем поговорить с другими участниками группы? Может, они что-то знают?

— Конечно, если они не против.

Женщина покопалась в нижнем ящике и достала папку.

— Здесь контакты всех, кто когда-либо участвовал в моих групповых тренингах.

Список был внушительный. Следователи поблагодарили психолога и покинули квартиру. Морозову еще долго преследовал запах ванили и ладана, от которых ее снова затошнило, как на спектакле предыдущим вечером.

5 сентября 2015 года

Пять минут в туалете наедине с тестом показались вечностью. Не знаю, какой результат ждала. Но сердце давно выстукивало ответ.

Первый порыв — позвонить Марку. Но он не любит, когда его отвлекают от работы.

Ни с кем из подруг обсуждать не хотелось. Да и остались ли подруги? Последние полгода я пропускала все мероприятия и праздники. Уверена, меня позабыли.

Психолог в первую же секунду заметила мое возбуждение и спросила, что случилось.

— Я — беременна, — выдохнула я и глупо улыбнулась. Мне понравилось ощущение, когда произнесла это вслух.

Людмила вскочила с кресла-трона и обняла меня.

— Может, это непрофессионально, — шепнула в мое ухо, — но я рада за тебя.

Сеанс шел как обычно. Я рассказывала о своих страхах и сомнениях, потом мы говорили о духовных истинах. Психолог цитировала книги и известных философов, но что-то в ее поведении изменилось. Начинала говорить и не заканчивала мысль, перескакивала с темы на тему, блуждала взглядом, хотя обычно, не отрываясь, смотрела в глаза. Когда оставалось десять минут до конца, задумчиво сказала:

— Прости, я все время думаю, — она склонила голову и посмотрела в пол, — ты же понимаешь, что история может повториться?

Я задрожала так сильно, что, казалось, комната дрожит вместе со мной. В горле пересохло.

— Есть способ обезопасить себя.

Она долго молчала. Я хотела спросить какой, но не могла выдавить из себя ни звука.

— У меня есть связи, — произнесла и наконец взглянула на меня Людмила. — На острове Ладожского озера монахи-отшельники непрерывно поют псалмы, молятся за всех, кто к ним обращается. Их молитвы даруют наивысшую защиту.

Я отметила, насколько серьезным стало ее лицо. Она не отводила от меня взгляда, и я сжалась в комок.

— Иногда я обращаюсь к ним с просьбами. Даю имя человека, которому нужна помощь, и они молятся день и ночь.

Инстинктивно я положила руки на живот, думая о том, что меня ждет. Еще одной трагедии не переживу. Я должна сделать всё, что в моих силах.

— Ко мне приходила девушка с похожей историей, — продолжала Людмила. — У нее были две неудачные беременности, и она панически боялась за третью. Врачи прописывали неутешительные диагнозы и прогнозировали выкидыш. Мы поставили защиту в начале второго триместра, и уже через неделю гинеколог удивлялась идеальным анализам. Сейчас девочке четыре года, — психолог засветилась искренней улыбкой, — болтушка и хохотушка! Мы иногда пьём кофе, болтаем, девушка каждый раз благодарит меня.

Мне уже хотелось ответить, что я согласна, но Людмила добавила:

— Я не убеждаю тебя, подумай. Риска здесь нет: результат гарантирую.

— Хорошо, — прошептала я.

— Ты понимаешь, что это доступно не для всех? — Она что-то чиркнула в блокноте и оторвала листок. — Эта сумма идет на содержание монахов: жилье, еда. И на безопасность твоего ребенка.

Я посмотрела на озеро нулей и сглотнула. Марк, скорее всего, разозлился бы и сказал, что я дурочка. Но я пойду на все, чтобы обезопасить малыша.

Вечером перевела нужную сумму со своего банковского счета. Марку еще не сказала про ребенка.